Глава 2. Миссия невыполнима. (1/1)

Парк Сити Холла радовал меня своею малолюдностью. Пролетев все самые оживленные улицы и районы Манхеттена, я испытывал настоящую радость от отсутствия здесь оглушающего звука двигателей машин, дорожных работ и гомона толпы. Отсутствия, конечно, громко сказано, в Нью-Йорке вообще практически невозможно найти тихое местечко, но даже, несмотря на доносившийся гул ближайших улиц, я все равно получал истинное удовольствие от прогулки по зимнему парку. Жаль только, что снега не было, потому что при всей моей любви к холодной, дождливой погоде, голые деревья смотрелись довольно удручающе. Изо рта вырвался клубок сизого пара, и я зарыл замерзший нос в клетчатый шерстяной шарф.Время медленно катилось к полудню, приближалось к обеденному часу, но пока было в запасе и, пользуясь возможностью, я решил для верности прокрутить в голове план происходящего еще раз.Итак, мою ?жертву? зовут Альфред Ф. Джонс, который по непонятным мне и неописанным в папке причинам, что-то делает в здании городской мэрии, хотя это и не важно. Важно то, что в 12:11 дня, он должен выйти из главных дверей Сити Холла, чтобы отправиться на обед в ближайшее кафе. И тогда я обязан проследить за ним вплоть до забегаловки, чтобы уже там искать удобное местечко для стрельбы, пока парень изволит кушать. В 12:37 он выходит из кафе и направляется обратно в Сити Холл, огибая здание, в котором находится общепит. И одновременно из-за угла появляется представительница прекрасной половины человечества, с которой должна произойти его роковая встреча. И бам! Бам! Сначала стреляю в него, потом в нее, главное не мешкать, иначе она пройдет мимо этого Альфреда, прежде чем успеет его увидеть, и втюрится несчастная в кого-нибудь другого. Такова уж магия любви: кого первого после попадания стрелы заметишь, того и полюбишь. Так что сначала я прицеливаюсь в него, пока девушка будет идти за углом, а в нее уже тогда, когда она повернет и пойдет американцу навстречу. Буквально друг на друга наткнутся, идеальный расклад… Лишь бы не промахнуться.Я почувствовал, как опять начинаю волноваться, и, чтобы отвлечься от неприятных мыслей, раззадоривающих неуверенность в себе, я присел на лавочку с намерением почитать описание этой незнакомки, которое, кстати, было не таким уж и большим. Кажется, босс действительно не заморачивался в поисках биографии, в принципе, она, действительно, никакого значения не имела и дела непосредственно не касалась. Так, развлечь себя на досуге. Чем я сейчас и занимался, копаясь в печатных листах бледно-розового цвета (еще раз напомнить вам, что наш босс чудик?).Девушка была британкой, приехавшей в Нью-Йорк учиться, звали ее Алисой Кёркленд. Кёркленд… Я даже фыркнул, когда фамилия бросилась мне в глаза. Я так тщательно подбирал себе людское имя, чтобы оно было редким и сугубо индивидуальным, а тут на тебе! человек с такой же фамилией. Ну, и где справедливость? Кроме совпадения наших фамилий больше ничего интересного я в этой девушке не нашел, хоть и признавал себе, что она мне импонирует.Характер горделивый, чуть задиристый, чопорный, педантичный, в общем, если Ее Величеством не назвать, то истинной леди точно. Внешность была малопритязательной: светлые волосы, собранные в два высоких хвоста, тонкие черты лица, зеленые глаза, узкий нос, бледные губы, прямоугольные строгие очки. Но в какой-то момент я подумал, что имей я женский пол, я выглядел бы примерно также, что блондинистую шевелюру рассматривай, что изумрудные очи. Разве что, может брови были бы привычно толстыми и густыми, а не аккуратными, как у нее, да и очки вряд ли бы носил, зрение-то у меня неплохое… Господи, о чем я вообще думаю. Я же ангел, у нас не может быть плохое зрение.?Жертва? моя, кстати, тоже была очкариком. Я перевернул розовые страницы папки на самую первую и открепил от биографии Альфреда фотографию, прицепленную к бумаге сердцевидной скрепкой. С цветного изображения на меня смотрел и широченно улыбался светловолосый молодой парень в очках, линзы которых не могли затмить того света, который испускали его лучезарные голубые глаза. Он был из того типа людей, которые одним своим видом заставляли беспричинно улыбаться других, дарили окружающим не прошеные заряды позитива и радости. Типичный американец, по-другому и не назовешь. Возможно, если бы я не был так сильно обеспокоен предстоящим заданиям, уголки моих обычно поджатых и кривящихся губ, тоже предательски поползли бы вверх.С печальным вздохом я закрыл красную папку и положил ее на скамью, чуть не столкнув на землю лук, который лежал рядом. Быстро подхватив его, я аккуратно положил оружие на место, а потом любовно провел рукой по темной резной рукояти. Только не подведи, родной, ты же знаешь, как мне тяжело утихомирить свои эмоции в таких ситуациях, а мы с тобой через многое прошли… Утопая в ворохе разрозненных мыслей, я рассеянно перевел взгляд на часы, которые обхватывали кисть вытянутой руки, и невольно содрогнулся – наступил полдень. Пора было выдвигаться.Поднявшись, я внимательно огляделся по сторонам, а потом расправил за спиной материализовавшиеся крылья, которых все это время не было видно. Теперь же не было видно меня целиком, поэтому я подхватил со скамьи лук и папку и, с одним мощным толчком, взлетел. Конечно, до главных дверей Сити Холла можно было и дойти, но я слишком нервничал, поэтому предпочел начать действовать уже сейчас, чтобы напряжение не оседало во мне давящей тяжестью. Я завис в паре метров у высокого мраморного крыльца здания и стал дожидаться, когда необходимый мне человек выйдет на улицу. Минута сменяла минуту, я то и дело поглядывал на часы, отсчитывая секунды до появления Альфреда, опасаясь, что этого вообще не произойдет.Но того, что указано в Пророке, миновать невозможно, поэтому ровно в 12:11, когда местные политики и чиновники, спешащие перекусить во время долгожданного перерыва, уже начали сновать по каменным ступеням туда-сюда, из-за двери показалась знакомая мне по фотографии светловолосая голова. Альфред Ф. Джонс оказался высоким парнем с достаточно широкими для молодого возраста плечами, твердой размашистой походкой и сияющей целеустремленностью во взгляде. Самоуверенность, свозящая в каждом его движении, невольно позабавила меня, мне всегда было смешно видеть молодежь, у которой еще молоко на губах не обсохло, а она уже кичится своими амбициями. Даже более, я испытывал к таким персонам неприязнь, уж слишком хамоватыми и беспечными бывали эти личности, а я терпеть не мог людей лишенных чувства такта и, самое главное, мозгов.Тем временем парень спустился на небольшую заасфальтированную площадь у здания Сити Холла, с наслаждением вдохнул холодный уличный воздух и сладко потянулся, закинув руки за голову. Теперь я думал о том, что строгий бежевый костюм, и без того плохо смотрящийся на Альфреде, отныне выглядит на нем еще несуразней. Этот парень явно не был создан для официозного обмундирования, ему бы больше подошли широкие футболки, толстовки, мешковатые джинсы. В общем, любая одежда свойственная подросткам, но никак не деловые костюмы. А вот мне строгий стиль очень шел, чем я, несомненно, очень гордился, предпочитая растянутым пуловерам, шерстяные жилетки и твидовые пиджаки. Грели они, кстати, не хуже самого теплого свитера. Но тот факт, что этот американец в середине января выскочил наружу без верхней одежды, все равно меня удивил. Совсем дурак что ли? Заболеет же.Но, не слыша моих сердитых мыслей, парень засунул руки в карманы брюк и двинулся вперед по правой стороне от здания Сити Холла. Мне не оставалось ничего, как покорно следовать за ним, держась на небольшом расстоянии от его светловолосой головы, которую украшала забавно раскачивающая при ходьбе ?антенка?. Когда мы вышли на улицу, где располагалось необходимое кафе, я оставил преследование и поднялся на уровень третьих этажей, чтобы высмотреть удобное для стрельбы место. Делать это, зависнув в воздухе, было крайне нежелательно, слишком большой была вероятность того, что я могу промазать, ненароком взмахнув крыльями, а ими двигать все равно приходилось, чтобы не упасть.Тогда я приметил небольшой карниз крыльца какого-то магазинчика, расположенного как раз на углу места, где должна была состояться встреча. И, не раздумывая, я полетел прямо туда, приземлившись на бетонный выступ. Тщательно осмотревшись и убедившись, что точка для двух мгновенных выстрелов здесь наиболее выгодная, я занялся натягиванием тетивы для ее необходимой упругости.Видите ли, каждая стрела поражает сердце человека с определенной скоростью и глубиной. Например, стрелы Флирта практически безобидные, но очень шустрые, тут и с луком мучиться не надо, если хочешь, то можешь их так, как дротики, бросать, легко и мгновенно попадут в цель. Со стрелами Страсти дело обстоит сложнее, они горячие и сильно жгутся, так что и материал для тетивы нужен особенный, чтобы не расплавился раньше времени. А стрелы Истинной любви, те, которыми мне было необходимо воспользоваться сейчас, и вовсе были оружием весьма непослушным, медленным и тяжелым. Зато, если и пробивали человеческое сердце, то насквозь. Приходилось максимально туго натягивать тетиву и делать это так, чтобы она не лопнула при выстреле, иначе об успехе операции речи и не шло. А дело это было неблагодарное и муторное, ты успевал десять раз получить порванной тетивой по лицу, не дай бог, в глаз, сотню раз проклясть человечество и тысячу раз разочароваться в самом себе. Но я был амуром первого Поколения, а это звание что-то, да значило, для меня не было большим трудом за десять минут приготовить лук для этих тяжелых, капризных стрел. Хотя, конечно, я немного беспокоился по поводу того, что тетиве придется пережить не одну максимальную длину натяжения, а целых две – рвать ее или хуже того, ломать лук, мне не хотелось совершенно… Я проверял оружие до последнего, до тех пор, пока стрелка наручных часов не подползла к отметке в половину первого дня. Через семь минут объект выйдет из кафе и направится в эту сторону, чтобы навсегда изменить свою судьбу.Я потер ладонью переносицу, разглаживая угрюмые складки между бровей и заставляя периодически накатывающее волнение отступить на задний план, а сам полностью сосредоточился на своих действиях. Расстегнув верхние пуговицы зимнего пальто, я полез во внутренний карман пиджака и выудил оттуда длинный черный пластмассовый футляр, похожий на футляр из-под ручки ?Паркер?. Аккуратно раскрыв его, я с какой-то ностальгией провел пальцами по внутренней красной бархатной обивке и ловко подцепил из одной полости, коих было две, тонкий платиновый стержень.Стоило стреле оказаться в моей руке, как она удлиниласьи увеличилась в размерах, налилась тяжестью и начала светиться мерным золотым сиянием. Я вытащил и второй стержень, который тоже видоизменился, а затем устроил его за поясом пальто так, чтобы можно было быстро и удобно перехватить стрелу, когда я сделаю первый выстрел. Ожидание становилось томительным, мне хотелось распрощаться с заданием как можно скорее.Когда я увидел Альфреда, вышедшего из кафе, я, стоя на самом углу, бросил взгляд в ту сторону, откуда должна была прийти Алиса – светлые хвосты девушки уже виднелись в конце улицы. Она шла гораздо быстрее, чем американец, я даже забеспокоился, что план провалится. Поэтому мгновенно занял необходимую позицию, подходя к самому краю карниза и поднимая лук на уровень плеч. Как только стрела оказалась в боевом положении, она превратилась в яркий, солнечный сгусток энергии, согревая мои замерзшие пальцы своим светом. Я медленно, не спеша натянул гудящую от вибраций стрелы тетиву до предела и взял парня на мушку. Руки невольно подрагивали от напряжения и непривычной тяжести оружия, мое дыхание тревожно участилось, но медлить больше было нельзя.Всего два глубоких вздоха.И лук задрожал, а нить тетивы протяжно запела, стоило мне выпустить стрелу из деревянного плена. Золотая вспышка все равно летела непозволительно медленно, но попала точно в цель, потерявшись в груди стоящего в пяти метрах от меня паренька. Я очень хорошо запомнил тот момент, когда мои пальцы рефлекторно сами потянулись к поясу за следующей стрелой, пока я не мог оторвать взгляда от американца. Пока я тихо холодел от осознания, что все пошло совершенно не так.Альфред вскинул голову вверх в тот момент, когда энергия Истинной любви поразила его сердце. И теперь смотрел точно на меня.А по его губам расползалась широкая счастливая улыбка.