V - Глава о любимом празднике. (1/1)

Эдди снова снился тот день.–Зайчонок, что случилось?! Кто тут был?! – верещала Соня, рассматривая лицо сына на предмет повреждений, пока тот разрывался от жизненно важных, но совершенно противоположных желаний. Не мог решить, отбиваться ему или, наоборот, прятаться в маминых объятиях от этого страшного мира. Поэтому не делал ни того, ни другого, и просто ревел навзрыд.В последнее время мальчик видел этот сон всё чаще.Сон, в котором он всё никак не мог успокоиться, и мама носилась вокруг него. Сон, в котором от страха он не мог заснуть – первые несколько ночей Каспбрак ожидал нападения и, вооружившись молотком, прятался под кроватью. Сон, где он раз за разом он повторял одну и ту же нелепицу, а мать, конечно же, не верила:–Какой кондор, Эддичка?!–Не знаю! – рыдал он. – Какой-то большой!..–Но я никого не видела!–А кто, блин, по-твоему, тут был, а?!–Ну, я не знаю…–Или я сам наматывал круги по комнате, бился о стены и шумел?!–Постой, зайчик! Разве это не такая огромная птица?–Ага! – Эдди тогда был благодарен Стэну, за то что тот своими птицами все уши прожужжал, и в критический момент отмазка, пусть и дурацкая, сама пришла в голову.–И как же он сюда попал?..–Так, блять, через окно!–Эдвард! – женщина театрально вскинула руки. – Как ты разговариваешь! Безобразие!Но мальчик только громче заплакал, и женщине пришлось отложить возмущённую тираду.?Не видела я никого!? – размышляла она, пока пыталась успокоить безутешного сына. – ?Хотя кто-то толкнул меня, это точно… Да и, вроде как, шаги какие-то были… Или не шаги?...?Эду раз разом приходилось врать матери. Да, это огромное пернатое чудище залетело в комнату и напугало меня. Нет, никого больше в комнате не было, только это животное. Нет, это точно был не грабитель. Ну, мам! Ну чего ты начинаешь? Вот ты видела человека? Нет? То-то и оно! Отстань! Ну конечно там был шум – гигантская птица по комнате носилась и билась о стены! Да никто там не разговаривал, это я орал на неё!Соня сомневалась, всё хотела в полицию обратиться. Эдди слышал, как она думала об этом, пыталась вспомнить, что же она в тот день видела и слышала. Но мальчик упорно повторял: это был крупный кондор, он тебя и оттолкнул, просто он был такой быстрый, что ты его не разглядела, а звук шагов тебе послышался.Вода камень точит, и через несколько дней Соня уже и сама сомневалась в себе и своей памяти.?Может быть и вправду послышалось. Наверное, действительно, не заметила. Нет, ну а как тут можно обращать внимание на всё остальное, когда твоё дитя перепуганное плачет??Удивительно, насколько действенной оказалась эта тактика. Просто врать с прямым лицом, даже если знаешь, что оппонент на самом-то деле прав. День за днём настаивать на ошибочности чужого мнения – и вот человек уже сам себе не верит. Не станет же близкий поступать так нарочно, со злым умыслом? Значит, наверное, он прав…Это ведь именно то, что сама Соня и проворачивала все эти годы. Убеждала сына в немощности, болезненности, несамостоятельности. И даже если в глубине души Эдди знал, что способен на большее, что задыхается от всех этих запретов ?ради его же блага? – он всё равно заставлял себя верить маме. Просто потому что это мама. Она ведь не может желать зла, верно?Теперь же, когда он сам проделывал этот фокус и видел, как это влияет на людей – слышал, как чужие мысли обманывают свою же хозяйку – Эдди чувствовал себя странно. Глубокое отвращение к себе сочеталось с горьким разочарованием: вот, значит, как Эта Женщина им манипулировала. Вроде бы он давно уже знает о её вранье, а всё равно больно каждый раз открывать новые грани этой грандиозной лжи, длиною во всю его жизнь. И потому на мрачном фоне этих запутанных эмоций мальчишку иногда охватывало какое-то зловещее чувство удовлетворения, будто он наконец-то мстил обидчице.Не то чтобы Эдди не хотел рассказать правду и просить помощи. Он боялся Тозиера до панических атак, которые приходили к нему удушьем – наверняка же этот маньяк воспользуется своей невидимостью, нападёт на него, отомстит и сделает то, о чём давно мечтал… Мальчик боялся бывшего друга так же сильно, как и Оно. Но он не мог сказать никому, не мог попросить помощи и защиты.Не знал к кому обратиться. Не знал как.Маме не расскажешь. Опустить потусторонние детали не получится – не поймёт ведь, чего бояться надо и как сына защитить. А описать всё в подробностях, объявить: ?Мамуль, за мной охотится невидимка?, – и Соня повезёт Эда в психушку. Наверняка Эта Женщина будет этому только рада: она же по-любому мечтала поймать своего сбежавшего с крючка ребёнка на тот же самый излюбленный, годами проверенный крючок ?Эддичка, солнышко, ты у меня так болен, бедняжечка!?Нет, нет, маме рассказывать об этом было нельзя ни в коем случае. Ведь это будет признанием его, Каспбрака, неправоты. ?А я тебе говорила, что с этим Тозиером нельзя общаться! Говорила же! Но кто же слушает маму, да?!? – раздавались в голове ещё невысказанные претензии. Нет, он не даст в руки Этой Женщине очередные крючки, которыми она зацепит его обратно. Не даст! И ничего ей не скажет!Но и Неудачникам Эдди ничего рассказать не смог. Хотел – правда! – но не смог выдавить из себя ни полслова. Сам не понимал почему. Он так нуждался в их помощи, когда провёл первую ночь под кроватью с молотком и ингалятором. Молился, чтобы побыстрее наступило утро. Мечтал позвонить Майку. Хотел умолять его, чтобы тот пришёл и не оставлял его одного. Но, когда город проснулся, парень так и не смог подойти к телефону и бросить клич о помощи.–Эддичка, собирайся в церковь, – приказала в то утро Соня и уже приготовилась спорить, но мальчик только кротко кивнул.?Ох, что это с ним? Неужели наконец-то закончились его подростковые идиотские бунты? Ну, дай бог!?Ему было так страшно оставаться одному, что он поплёлся с матерью на воскресную службу, где впервые за несколько месяцев искренне молился: ?Господи, помоги, защити меня, не дай преступнику мне навредить, пожалуйста. Аминь?. А, вернувшись, Эдди снова заперся в комнате – предварительно осмотрев каждый уголочек – плотно закрыл окна, чтобы никто не пробрался, и пролежал так весь оставшийся день. Не смог себя заставить дойти до телефона – дикий стыд затопил его с головой. Ну вот что он скажет ребятам? ?Тозиер хочет меня изнасиловать?? Какой позор! Как же неприятно ощущать себя… жертвой похотливого ублюдка. Как же мучительно стыдно это перед кем-то признавать. Эдди даже не понимал, почему – ведь он не сделал ничего плохого; это ведь не он замышлял недоброе, это злодею должно быть стыдно, а не ему… Но справиться с этим он почему-то не мог. И попросить защиты тоже: какой же он мужик после этого, если не может разобраться с агрессором по-мужски – кулаками. Как же стыдно, господи…А что если?.. Что если они поверят не ему, а Ричи? Он ведь тоже их друг… Да и язык у него подвешен – заболтает их, выставит Каспбрака идиотом, или вообще, убедит всех, что это сам мальчик и виноват, и Неудачники отвернутся от него…Но у Эда есть доказательства! Правда, придётся раскрыть свою способность, и тогда Неудачники всё равно перестанут с ним общаться. Потому что никто не любит, когда кто-то ?ковыряется? у них в голове, даже если это не нарочно…Это уже вечером, когда спустился на ужин, Эдди прочитал в маминых мыслях, что приходила Нэнси. Искала Ричи. И вот тогда, раздавленный очередным приступом паники, он пожалел, что смалодушничал и не рассказал друзьям…Значит, Тозиер не возвращался домой всё это время. Почему? Какого чёрта? Он сидел в засаде? Или решил распрощаться с ?правильной жизнью? и ступить на путь преступника, используя невидимость как орудие?Мысли, одна другой дурнее, душили его всю следующую ночь. Эдди практически не спал в своём неудобном ?убежище? – постоянно просыпался от приступов – и обещал себе, что сегодня в школе он точно всё парням расскажет.Но так и не рассказал.Потому что всё, о чём в тот день Неудачники говорили и думали, было исчезновение Ричи.Они переживали, они сожалели, а Эдди чуть ли не терял сознание от леденящего ужаса. Он даже не рассматривал вариант, в котором могло случиться нечто плохое. Тогда он был настолько уверен в злонамерениях Тозиера, что руку был готов дать на отсечение: Ричи не пропал, а затаился и вскоре нанесёт удар. Но друзья с ума сходили от беспокойства, их мысли были наполнены горем и страхом за жизнь дорогого человека, и Каспбрак не смог сказать: ?Ребят, не переживайте за него, он не тот, за кого себя выдаёт. Он не наш друг, он обманщик, он злой. Лучше помогите мне!?Он не посмел рассказать им правду в тот день, а уже на следующий родители перестали отпускать их в школу.Эдди никогда бы не подумал, что будет рад присутствию мамы в доме: Соня взяла отпуск за свой счёт, чтобы следить за безопасностью своей дитятки. Она раздражала парня, как и всегда, но Каспбраку было немного спокойнее. По крайней мере, он надеялся, что Тозиеру не хватит наглости кидаться на него при свидетелях.Страх, что этот придурок нападёт на него ночью, довольно быстро разрешился: Эдди теперь всегда был под присмотром, ведь Неудачники начали выходить по ночам на поиски самого Ричи – как бы это ни было иронично. Они места себе не находили, рвали себе душу страшными догадками, метались по городу, и парень опять не мог найти сил и совести рассказать, что же произошло на самом деле.Он просто жил в страхе и молчал. Страх изнурял его, не давал спать, что изнуряло только сильнее. Через несколько дней после ?происшествия? Каспбрак был похож на зомби. Мама кудахтала, уверяла его, что он заболел, и пыталась ?лечить?, но парень только отмахивался, закрывался в комнате и ?медитировал?. По крайней мере, так он называл свои тренировки.Эдди никогда не пробовал этого раньше. Но теперь, когда нужно было найти и не упустить злоумышленника из виду, юный телепат пытался повторить штуку, которую в любимых комиксах проделывал Чарльз Ксавьер. Церебро дома у Каспбраков, конечно, не было, поэтому мальчик просто пытался настроиться, расслабиться – насколько позволял никогда не уходящий страх – ровно дышать и ?отпустить? своё сознание.И если Эду удавалось взять под контроль вдохи и выдохи, если он умудрялся хоть немного расслабиться, то он становился ?большим ухом?: начинал слышать мысли на большие расстояния вокруг. Он слышал, о чём думает их полоумная соседка, пока выгуливает свою престарелую собаку, слышал, какие секреты скрывает семейка через два дома от него, сквозь все физические препятствия в виде стен и расстояния. День за днём ?радиус поражения? рос, отдельные слова и предложения становились громче и чётче, и Каспбраку стало гораздо спокойнее, когда он смог – пусть и не без усилия – ?услышать? всех на своей улице. Ведь это значило, что Тозиер не сможет приблизиться к нему. Эдди всегда будет в безопасности. Даже если этот предатель появится неподалёку, мальчик успеет оказаться в поле зрения мамы. Ну, или на крайний случай, незаметно сбежит в какое-нибудь людной место.Однако шли дни, недели, а Ричи не появлялся. Он и сам не нападал, и найти его никто не мог: ни полиция, ни поисково-спасательные отряды, ни семья парня, ни Неудачники, ни Эдди со своей телепатией. А он ведь очень старался найти этого проходимца – закрывал глаза, по пояс высовывался из окна и слушал, слушал внимательно, просеивал чужие мысли словно через решето, выискивал знакомые интонации, которые узнал бы из тысячи.У Ричи был очень характерный способ мышления: он так быстро думал – причём одновременно о совершенно разных вещах – что становилось понятно, почему он такой умный, скорый на правильный ответ, быстро ориентирующийся на контрольных и в стрессовых ситуациях, был при этом таким непоседливым, непоследовательным, суетливым, не могущим ни на чём надолго сконцентрироваться. ?Так, наверное, и выглядит СДВГ? – рассуждал Эд, начитавшись снова своих медицинских справочников. – ?Да и прочие симптомы похожи. Ну ясно всё с ним, понятно?.Используя эти знания и телепатию, Эдди рассчитывал рано или поздно поймать недруга. С каждым днём росла его уверенность в собственных силах, и страх, буквально сводящий его с ума, начинал постепенно ослабевать. ?Не дождётесь? – упрямо твердил он сам себе. – ?Вы меня голыми руками не возьмёте. Никому больше не позволю пользоваться мною, играть мной, как игрушкой какой-то!? День за днём, с каждым маленьким успехом на поприще чтения мыслей, мальчишке становилось легче дышать. И хоть ему всё ещё снилась та кошмарная ссора, Эдди уже почти перестал бояться засыпать.Он уже почти не боялся этого придурка. Да. Он сможет ему противостоять, когда тот объявится.Только вот Ричи не объявлялся.Ни через неделю, ни через две, ни через три о нём было ни слуху ни духу.Его мысли не попадались Эду ?в поле зрения? ни дома, ни в школе, ни на многочисленных ночных вылазках. Его не нашла ни полиция, ни семья, ни сами Неудачники. И что-то в этом было странно. Что-то не вязалось с теорией, которую Каспбрак сам себе придумал, обосновал, доказал и долгое время принимал за чистую правду.Нет, Эдди с самого начала не поверил, что беда могла произойти взаправду. Во-первых, слишком странно всё это совпало по времени с Той Ссорой. Злодея раскрыли, и он затаился – не логичное ли предположение? Во-вторых, мальчик не был согласен с тем, что слышал в самых страшных, самых потаённых мыслях друзей. Оно было мертво и уж к чему было не причастно, так это исчезновению Ричи. Почему-то Эд был уверен в этом. Может потому что после смерти Чудовища весь город – и ребята в том числе – практически физически почувствовали освобождение от Его удушающего влияния. Это было какое-то необъяснимое чувство на уровне подсознания: будто всю жизнь они жили с ощущением хищного взгляда на себе, будто у каждого в Дэрри на затылке была красная точка от снайперского прицела, и все привыкли это игнорировать. Но однажды этот злой, вечно голодный взгляд исчез. И, если бы вы спросили любого, кто хотя бы немного пожил в этой дыре, вам бы загадочно сказали, что на них словно прекратили охоту.Эдди не верил, что Оно ожило. Он бы почувствовал. Все в округе ощутили бы, как мрак снова схватил их за горло, втиснулся в лёгкие, отравил кровь. Но Эд почувствовал бы это своим новым чувством гораздо острее всех остальных местных жителей. Однако и он не ?слышал? удушающего желания вечно голодного Зла. Только грешные мысли обычных людей.Нет, Оно не живое. Больше нет. Иначе Неудачники этого бы так не оставили. Просто не смогли бы – слишком сильно уже были связаны кровью с Этим Существом. И Каспбрак благодарил всех богов, что им не пришлось продолжать самоубийственный крестовый поход или давать какую-то блядскую клятву, чтобы разрушить свою жизнь во имя убийства Древнего Людоеда.Оно не было причиной исчезновения Тозиера. Точно-точно.Но где же тогда, чёрт побери, был Ричи?Это случилось, когда Эдди впервые проснулся не от кошмара. Он не задыхался в приступе паники, не ?прощупывал? мысленно комнату на предмет, не стоит ли над душой его предполагаемый насильник. В то утро он, хоть и утомлённый очередным сном о Ссоре, проснулся спокойным, умиротворённым даже. Впервые он был настолько уверен в своей возможности дать отпор, если это понадобится, что пелена иррационального страха спала с его глаз. Впервые за долгое время он победил панику.И вот тогда, когда мальчик снова приобрёл способность хоть сколько-нибудь разумно мыслить, пришло осознание.Что-то тут было не то.Даже если Ричи оказался ублюдком, Эдди никогда не желал ему зла. Да, его сердце было разбито, да, он ненавидел его за предательство и отношение к себе, словно он, Эд, просто кусок мяса. Но никогда на свете он не желал, чтобы с парнем случилось что-то по-настоящему плохое. Даже сейчас, когда Тозиер буквально стал олицетворением его страха, Эдди хотел, чтобы тот был в безопасности. Чтобы он был жив, чтобы был в тепле и сытости. Мальчишка хотел от ублюдка, чтобы тот просто никогда не трогал его, а не исчезал бы, блять, без вести.Слишком долго его нет. Слишком долго… Если бы дело было только в Той Ссоре, то он бы объявился раньше, разве нет? Но прошёл уже практически месяц…И только тогда Эда охватил ужас осознания. Не тот ужас, в котором он жил – существовал – последние недели. Не за себя. А за этого придурка.Слишком долго для пряток. Слишком долго для коварного плана мести. Слишком странно, что ни следа, ни мысли так не удалось выцепить. Всё это время Эдди был уверен, что Тозиер крутится вокруг. Но разве не было бы его хотя бы ?слышно?? Значит, он либо всё это время был гораздо дальше и не подходил к ним на расстояние пушечного выстрела – что странно, ведь не мог же он всегда предугадывать их маршруты, – либо он уже больше ничего не думает. Ну, как это обычно бывает у неодушевлённых предметов без собственного сознания: у столов, шкафов, деревьев, облаков и мертвецов.Эта мысль поразила Эдди. Он никак не мог свыкнуться с ней. Он был так зол на Тозиера, так ненавидел его, но… Что если… Что если все вокруг правы, и ЧТО-ТО случилось на самом деле?Эд всё ещё ненавидел Тозиера и не хотел его видеть. Но ещё больше он хотел знать, что с ним всё было в порядке.С тех пор он всё так же видел Ссору в своих снах, но она была уже немного другая. Не быстрая, резкая, страшная, будто Ричи-из-сна нападёт в любой момент, как дикое животное. Теперь этот сон был тягучим, тёмным, с похоронным душком. Теперь пространство вокруг Эда не сжималось, словно клетка, а утекало смолой и слезами, превращаясь в воронку.?Может, если бы я тогда не сорвался, а, как обычно, сделал вид, что всё в порядке,? – рассуждал он по утрам, – ?Ричи бы не убежал. Может, и не случилось бы с ним того, что бы там ни случилось. Он хотя бы был под моим присмотром, у меня на глазах… Блять, нет, он бы мог тогда меня!..?Эти мысли сводили с ума. Не то чтобы это было чем-то новым для Эда. Он уже почти привык. Смирился. Просто к страху за свою жизнь и безопасность добавилось какое-то новое, тяжёлое чувство…А ночью он снова ссорился с Ричи. Точнее, он орал на него. Так ведь всё оно тогда было?.. Чёрт, он уже и не помнил, что было на самом деле, а что дорисовывали ему психоделические сны.?А если бы я сделал вид, что не знаю о его намерениях? Чёрт, ну конечно, я был бы в опасности, но… А если я на него наорал, напугал, и он попал под машину, пока убегал? Чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт-чёрт-чёрт!..?Днём его раздирали противоречивые мысли и чувства: стоило ли ему тогда пожертвовать собой, ради безопасности Тозиера? Но он же не мог знать, чем всё это закончится! И всё же, если бы он просто заткнулся, и…А ночью мальчика мучил один и тот же сон. Он начинал обрастать всё новыми и новыми деталями. Наверное, деталям этим не стоило доверять: в одном из снов Эдди видел, как от стены к стене, пойманный в ловушку тесной комнаты, носится им же самим выдуманный американский кондор; а иногда Ричи, всё менее устрашающий с каждым сном, плакал навзрыд. Ну, бред же, не мог он плакать, тем более, так отчаянно, так измученно – странно для такого негодяя. Правда, Эдди не помнил, как оно было на самом деле: тогда он и сам ревел, как белуга, слёзы застилали глаза, а паническая атака – разум. Но Ричи, наверное, всё же не плакал тогда…?А что если… Да нет, бред какой-то. Ну от обиды, разве что, потому что его раскрыли. Но не так. Нет?А новое чувство, каменной плитой лежавшей на груди, становилось лишь тяжелее.И снова, и снова Эду снился сон. Тот самый. Где он набросился на бывшего друга с кулаками. Где тот стал совершенно прозрачным и исчез, чтобы никогда не вернуться.?Если он погиб… Тело бы осталось невидимым? И никто не нашёл бы его больше, да? Нет-нет-нет… По-любому, проявления наших способностей – следствие наших осознанных усилий. Ну, типа, трупы же не ходят, значит и суперсилы не применяют… Хотя петухи вот без головы могут бегать… Нет! Это не тот случай! Точно не тот… надеюсь… В общем, если бы случилось что-то НАСТОЛЬКО плохое, то тело бы стало видимым. И тогда бы мы его точно нашли. Ага! А раз не нашли ещё – значит, всё хорошо пока что! Правильно ведь?..?И что же это за чувство такое, что так тянет, ноет? Как же тяжело… Тяжело дышать, тяжело вставать, тяжело расправить плечи под этой неподъёмной тяжестью.Эдди снова снился тот день. Снилась ссора, снилась драка, снились мамины причитания и его собственное враньё. Снился страх того проклятого дня. Снилась гнетущая тяжесть…–Эддичка, зайчонок сладкий, – послышался Сонин голос откуда-то извне, – Просыпайся!А. Точно. Это был сон. Как банально, уже даже привычно. Если бы только не было так тяжело… Парень с трудом разлепил глаза.?О. Шарики?.–Эдди, – торжественно начала присевшая к мальчику на кровать мама, – Поздравляю тебя, мой хороший!?Поздра?.. Бля! Да ладно?!?Сегодня что, было третье ноября?Вот это да.Каспбрак напрочь забыл о своём дне рождения.–Малыш, всё в порядке?–А-а-а-э-э-э, д-да… – Эд сел и неловко почесал затылок, осматривая комнату. Мама и правда принесла сюда кучу воздушных шариков. А на письменном столе стоял торт с тринадцатью свечками.?Да ну нахуй? Реально что ли, сладкий магазинный торт? С чего такая щедрость? Обычно ж пирог из брокколи?Пока Соня возилась со спичками и свечками, сын бесцеремонно копался в её мыслях.?Это должно его развеселить, отвлечь от мыслей о произошедшем… Этот малолетний преступник сбежал из дома, наверняка, а Эддичка волнуется теперь… Ну ничего, праздник поднимет ему настроение. Пускай даже друзей своих непутёвых приводит, только бы мой мальчик прекратил нервничать?–Ну? – Соня медленно, с напряжённой улыбкой развернулась от стола обратно к кровати, аккуратно поднося горящую сахарно-восковую конструкцию. – Загадывай желание и задувай, солнышко.Но выдохнуть воздух на свечи как-то не получалось. И вдохнуть тоже не получалось. Лёгкие опять заклинило. Забавно.Забавно, что Эдди забыл про свой же день рождения. Это ведь его любимый праздник, он его всегда с нетерпением ждал. Но, надо же, с тех пор, как придурок Тозиер пропал, Эд даже не вспоминал об этой дате.Забавно, что каждый предыдущий день рождения по-настоящему волшебным и незабываемым для него делал всегда именно Ричи. Что-нибудь такое-эдакое придумывал, что-нибудь совершенно особенное дарил, какой-нибудь абсолютно чудной и невероятный сюрприз устраивал.Забавно, что всё это оказалось неправдой, ложью, манипуляцией.Забавно, что именно Ричи, самый дорогой Эду человек на всём белом свете, предавший его так жестоко, пропал накануне такой важной для него даты.Забавно, что Эдди гораздо больше пугает судьба этого придурка, чем предательство. Да лучше бы он сделал с ним, с Каспбраком, что-то нехорошее, если бы это только спасло ему жизнь!..–Эддичка! Зайка, дыши! – захлопотала мама. Эд как-то пропустил момент, когда торт в её руках сменился ингалятором, когда его щёки стали мокрыми от слёз, когда тяжёлая плита невыносимого чувства раздавила его окончательно.Наверное, эта неподъёмная тяжесть называлась виной.А мама, кажется, и вправду старалась. Даже жаль, что Эдди сейчас был не в состоянии этого оценить.Имел ли он право теперь на праздник? На праздниках же нужно радоваться, быть счастливым. Как это возможно, когда Ричи пропал? Как можно радоваться, когда он, быть может, погиб? Какое, к чёрту, право на счастье, когда Эдди, наверное, мог предотвратить беду? Непонятно как, но всё же…Каспбрак не имеет право на праздник, на хорошие эмоции, на друзей. Это неправильно: торт, подарки, улыбки. Как, если его нет рядом? Это кощунство какое-то! Так нельзя! Нет, это совершенно невозможно!Эд не знал, как долго просидел с ингалятором в зубах. Всё никак надышаться не мог и всхлипывал. Мама жалела снова – в мыслях и устно, – гладила, обнимала. Обещала, что всё будет хорошо. Уговаривала не переживать и позволить себе небольшое торжество.Раньше Эдди бы многое отдал за мамино разрешение на веселье. Теперь же только зубы сводило от неправильности, неуместности всего происходящего.Как можно было веселиться, когда Ричи в беде? Как он, Эдди, может вообще испытывать что-то кроме вины и печали, когда так тяжело, когда все мысли занимает этот придурочный? Как можно быть счастливым, когда Ричи нет? Это ведь он отвечал в их команде за дебильные розыгрыши и бородатые анекдоты. Эдди даже представить не мог, каково это – веселиться без Ричи. Сама мысль об этом казалась такой странной. Будто Балабол самолично изобрёл смех и радость, и в его отсутствие ни того, ни другого попросту не бывает.Возможно, для Эдди так оно и было.–Я в порядке, мам…–Может быть останешься дома, котёнок? – затараторила женщина, вглядываясь в грустные детские глаза.–Контрольная сегодня, – буркнул Эд и отвернулся.Соня тяжело вздохнула.?...Не знаю, что же ему придумать ещё такого. Чем же его отвлечь, чтобы не мучился...?Надо же. Насколько же странно Эдди вёл себя весь октябрь, что эта несносная женщина по-настоящему пыталась сделать праздник, который мог бы понравиться её ребёнку. Не было привычного: ?Я купила тебе набор замечательных рубашек! Что значит, ты комиксы хотел? Эти раскраски для деградантов?! Эдичка, не вздумай так опускаться! Оставь эту макулатуру умственно отсталым из интернатов! Ну конечно рубашки – лучший подарок молодому человеку! Ничего они не старомодные, приятная классика. А ну-ка не спорь с матерью! Нет-нет-нет, какие конфеты? Сладкое вредит здоровью зубок! Ну и что, что день рождения? Нет, даже раз в году нельзя?. Сегодня был и торт, и подарок какой-то не старпёрский, и денег, кажется, мама собиралась дать, чтобы Эд устроил с друзьями праздник с кино и посиделками в пиццерии. Не было только радости.Эдди даже стало немного жаль маминых усилий: та старалась сделать как лучше, и, наверное, единственный раз в жизни попыталась прислушаться к желаниям мальчика. И немножко жаль было упущенной возможности наконец-то повеселиться – вряд ли это когда-нибудь повторится. Немножко, потому что бо?льшую часть мыслей всё равно занимали скорбь и вина. Но парень всё же нашёл в себе силы протянуть ладошку к крупной ладони матери.–Спасибо, – слабо шепнул он.?...Маленький мой...?–Да что же, – затараторила Соня, – Не за что же, ну… Всё равно получилось как-то не очень…Мальчик сжал мамину руку и бессильно привалился лбом к её мягкому плечу.Он всё-таки поплёлся в школу, хотя больше хотелось заснуть и никогда не просыпаться. Лишь бы ребята не поздравляли, лишь бы не дарили ничего. Он этого просто, блять, не вынесет.Эдди правда не хотел, чтобы всё вышло так, как вышло. Да, он надеялся, что Ричи исчезнет – но не так же. Чёрт возьми, всё, чего мальчик хотел – это чтобы предатель держался от него подальше. Чтобы просто не трогал, не разговаривал, не приходил, не караулил. Чтобы не смотрел сальным взглядом, чтобы не думал о нём пошлости.Эдди хотел, чтобы Ричи исчез из его жизни, а не из жизни в принципе. Пусть бы рассорились и не общались никогда-никогда – без вести пропадать-то зачем, а??Во что ты, блять, ввязался, придурок?? – Каспбрак остановился на полпути до школы, чтобы крепко зажмурится и взять расшалившееся дыхание под контроль. Под веками заплясали круги. – ?При-ду-рок. Какой же ты придурок… Да и я тоже…?Может надо было просто молчать? Делать вид, что всё в порядке? Может быть с Ричи ничего бы тогда не случилось??А может и нет. Ну как какой-нибудь несчастный случай может быть связан с той Ссорой? М? Просто… совпало. Наверное…?Но эти слова почему то не успокаивали. Вроде, и логично, а вина всё равно не слушала доводов разума, душила, давила, проникала в больные лёгкие тягучим ядом.?Где же ты, идиота кусок? Что с тобой случилось??И как-то совершенно неожиданно для себя, Эдди заплакал. Слёзы полились рекой, в носу премерзко засвербило. Мальчик прикрыл рот ладонью, чтобы заглушить жалкий всхлип.?Блять… Да какого хрена, Тозиер?! Где тебя носит? Что за пранки дебильные??Зажал рукава кофты в кулачки, принялся тереть предательски мокрые глаза.?Лучше бы… Похуй… Лучше бы ты со мной что-то сделал… Чем…?Выдохнул с силой в попытке дышать ровнее, зло посмотрел на серое небо.?Ненавижу тебя. Ненавижу! Увижу – рожу разобью! Только вернись…?Как скинуть с души эту тяжесть, что мешает дышать??Вернись, пожалуйста… Я… Я сделаю всё…?Леденящий ужас, вызванный излишне богатым воображением, в который раз сдавил бронхи. Эдди несколько раз вдохнул с ингалятором, борясь со спазмом. Затем снова поднял взгляд на тоскливые тучи.?Я сделаю всё, что ты скажешь… Пожалуйста… Только будь, сука, в порядке…?Побрёл дальше, как зомби, растрёпанный, зарёванный, со стеклянным взглядом. Нервно сжимал ингалятор, немного пошатывался – голова кружилась от гипервентиляции. А вина всё давила, тянула нестерпимо вниз. Мальчик снова задыхался.Он когда-нибудь ещё сможет просто дышать? Или эту неподъёмную тяжесть ему теперь всю оставшуюся жизнь тащить??Найдись уже, сволочь такая…?Гул чужих голосов и мыслей нарастал – вот и добрёл до школы. Один, печальный и разбитый в свой день рождения.Раньше всё было по-другому. Будь Ричи здесь, он встретил бы Эда ещё на пороге дома, обнял бы крепко, несмотря на ворчание Сони, и проводил до школы под аккомпанемент из дурацких праздничных песен. Вот так бы и горланил на всю улицу ?Happy birthday?, скакал бы вокруг Эдди, дудел бы прямо на ухо имениннику дуделкой-язычком. Так стыдно всегда было, но так весело! А в школу бы пришли – Рич приобнял бы его за плечи и заорал дурниной на весь коридор: ?Кланяйтесь все, холопы! День рождения у человека!? Тут уже и остальная компания бы подтянулась, с подарками, смехом, поздравлениями…Сейчас же Стэн, Майк и Бэн стояли около шкафчика Каспбрака с траурным выражением на лицах.Подходить не очень хотелось. А вдруг о празднике заговорят? Эдди сбавил и без того неспешный шаг и, не сводя настороженного взгляда с друзей, принялся аккуратно подкрадываться и ?подслушивать?.?...блин, как же неловко…? – думал Бэн.?...Может сегодня, когда поведём его отмечать, найдём какой подарок по пути?..? – перебирал в голове варианты Майк.?...Он поймёт. Наверняка поймёт? – размышлял Стэн. – ?Вряд ли он и сам захочет что-то отмечать, когда его парень пропал…?Эдди икнул от неожиданной мысли Стэна, чем себя и обнаружил. Ребята повернулись к нему с виноватыми лицами.–Эдди? Приветики… – Майк неловко помахал ему.–С днём рож… – неуверенно подхватил Бэн, но Каспбрак резко прервал его:–Нет.Неудачники смущённо переглянулись.?Что?..?Эдди опустил глаза.–Не надо. Просто… не надо.–Эм… Ладно?Судя по всему, они и сами забыли. А как тут было не забыть, когда голова забита паническими метаниями, поисками возможно-уже-мёртвого-друга? Кто мог удержать в голове расписание праздников между ?ночными дежурствами? и слабыми попытками не сойти с ума от происходящего?Ну и слава богу, что забыли. Не стали делать вид, что всё хорошо, что можно оставаться позитивными в это время. Даже задышалось немного легче. Вот и славно, что не будет сегодня этих вымученных улыбок. Нельзя так потому что, совсем нельзя. Какое, к чёрту, веселье, когда Ричи в беде?Не заслужил он, Эдди, никакого праздника. Он дерьмовый человек, дерьмовый друг. Наверное, всё это из-за него.Он больше ничего хорошего в своей жизни не заслужил.–Простите, ребят. Я просто… не могу.–Мы знаем, – Бэн аккуратно обнял его. Горечью и сочувствием были пропитаны его мысли.Ребята весь день приглядывали за Эдди: ходили за ним хвостиком, смотрели на него с жалостью. На общих уроках горе-именинника отвлекали их сожалеющие мысли. Было тошно. Его-то зачем жалеть? Это ведь не он пропал.–Вы не обидитесь, если я не поведу вас в киношку? – спросил Эд после уроков. – Не хочу ничего.–Конечно, чел, – Майк похлопал его по плечу. – Мы правда понимаем.Стэн приобнял его на прощание:–Держись, Эдди. Мы рядом. Мы… постараемся помочь тебе пережить всё это.?Бедный. Вот так внезапно потерять любимого человека...?Каспбрака передёрнуло от отвращения и ужаса. Да о чём Урис, мать его, думает?! Он что-то знает? Или… Знал всё это время?!Стэн, видимо, расценил конвульсию мальчика как попытку зарыдать, поэтому зашептал слова утешения, а все его последующие мысли были лишь о жалости к Эду и их пропавшему другу, и ничего более подробного выцепить из его головы не удалось.Домой Каспбрак шёл в беспокойных чувствах. Нервишки шалили, щекотали глотку, провоцировали нервный кашель, мешали дышать.?Блять, это что, тот самый globus hystericus так ощущается? Дожили… Мамка ебанутая, и я сейчас себе все психиатрические диагнозы на нервах заработаю??Что Стэн имел в виду? И не спросить же, зараза. Он что, думает, что это Эдди ?из этих?? Какого хрена?!?Не, я, может, не так понял. Может он не про меня так. Это же Тозиер у нас извращенец, Стэн наверняка про него так думал?.Тогда возникал логичный, но очень жуткий вопрос: Урис знал? Знал всё это время??Господи, блять, боже… Они что, заодно?!?Если Стэн знал о Ричи, тогда почему не сказал Эдди? Почему не предупредил его? Неужели он хотел подвергнуть его опасности?Испугавшись своих же мыслей, Эд сорвался с шага на бег.?Сука-сука-сука!..?Старая добрая паника снова сжимала бронхи. Парень несся как угорелый, постоянно оборачиваясь – не бежит ли кто за ним. Не то чтобы это помогло от Невидимки… От страха Эдди даже забыл, что может обнаружить любую погоню телепатией и успокоиться. Но на рациональные поступки у паникующего мозга не было времени. Даже ингалятор, и тот задыхающийся мальчик вспомнил достать только когда за ним громыхнула дверь родного дома.?Слава яйцам, хоть мамы нет…?Отдышался, повалился бессильно на диван в гостиной.Добравшись до ?безопасной гавани?, Эд потихоньку возвращал себе возможность мыслить трезво.?Нет, Стэн не стал бы. Наверное. Хотя, я думал, что и Ричи бы никогда не… А оно вон оно как…?Но Ричи всегда думал о странных вещах, а Стэн вот впервые… Если бы Урис тоже был злодеем, его мысли выдали бы его гораздо раньше. Разве нет??Блять. Придётся как-нибудь выспросить. Не прямо, а так, чтобы просто вывести его на эту мысль?Только вот как это сделать? Стэн уж очень осторожничал с Эдом, после того как заподозрил его в ?излишней проницательности?. Он прекрасно понял, как именно Каспбрак выводил его на ?нужные разговоры?. Стэн был умным, слишком умным. Он больше не позволит обвести себя вокруг пальца. А если Эдди попытается, то Урис его же самого на этом и поймает.?Да я аккуратно. Выяснить правду всё равно надо. Иначе как вообще можно спокойно жить, если кругом сплошные предатели? Я же с ума сойду…?А с другой стороны, зачем уже это всё? Что бы Стэн не замышлял, с исчезновением Ричи это было никак не связано.Эд с тяжёлым вздохом поднялся с дивана и поплёлся на кухню. Адски хотелось пить: позорный забег от своих собственных страхов вызвал дикую жажду. Мальчик поставил чайник на плиту и тоскливо посмотрел на пасмурное небо за окном.Может он вообще неправильно Стэна понял? Может, зная настоящие намерения Тозиера, он услышал в невинных мыслях грязную подоплёку??Всё равно Ричи это не вернёт…?Тяжёлое, давящее чувство возвращалось на своё уже насиженное место, по мере того как паника отпускала душу мальчишки. Какая разница, в принципе-то? Какая уже разница, если Ричи пропал?Опять стало дурно.?Если бы я не выгнал его тогда, с ним всё было бы в порядке??Эдди снова заплакал.Вечером, когда мама вернулась с работы, он всё-таки задул тринадцать своих свечей. Какое дурацкое, несчастливое число.–Вот, малыш! – Соня вручила ему красиво запакованную коробочку. – Открывай! Я очень надеюсь, что тебе понравится, – она с волнением, которое пыталась прятать за улыбкой, принялась поправлять волосы.Подарком был новенький Walkman. Серебристая крышка красиво блестела в слабом свете кухонной лампочки, и на ней не было ни единой царапинки – не то что у неуклюжего Тозиера, который таскал это сокровище с собой во все приключения. Вот Эдди сейчас перед ним бы хвастался – модель новейшая, этого года. А потом он бы клянчил кассеты из огромной коллекции Балабола. Тот очень гордился своей коллекцией…–Солнышко, тебе не нравится?Эдди очнулся и заметил, что снова плачет. Он поспешно вытер глаза и попытался улыбнуться.–Нет, нет… Очень нравится. Это очень круто. Спасибо…Соня смотрела на него с беспокойством и досадой.?Не угадала? Маленький мой, ну как же так…?Чёрт. А она действительно старалась.Чтобы скрыть очередной поток слёз, Эд обнял маму и спрятал лицо на её покатом плече.–Всё супер. Правда. Я давно о таком мечтал.Впервые с момента ?Открытия о маминой лжи?, Эдди задумался о чувствах Сони. Раньше ведь он только и жил, что её чувствами – что мама подумает, что мама скажет, мамочке станет плохо, если я сделаю то-то и то-то, я не должен её расстраивать. После ?открытия? же он старался не думать о ней совсем. Практически физически ощущал, как затягивает его обратно старая добрая манипуляция с перекладыванием на него ответственности за чувства Этой Женщины, поэтому не давал себе ни секунды к ней прислушаться. И с удивлением Эд обнаружил, что, прыгая вокруг сониных чувств, он совсем забыл про себя. Будто он и не знал себя совершенно всю свою жизнь. И лишь теперь он будто начал сам с собой знакомиться, узнавать себя заново. Учился прислушиваться к своим чувствам, что ранее заглушал всеми способами. А на мамины чувства учился не вестись.Сейчас же, в свой день проклятый день рождения, ощущая сонины мысли в её объятиях практически кожей, слыша снова эту горечь и боль, мальчик задумался.С Ричи случилось что-то плохое, после того как они поссорились. Он был виноват, и прощать его Эдди не собирался, но он точно не заслужил такой ужасной участи.И теперь Каспбрак не мог выкинуть из головы: ?А вдруг и с мамой может что-то случиться, а я так плохо с ней себя веду??Эдди не хотел давать ей никаких шансов, не хотел прощать. Знал, понимал умом, что закончится это плохо. А тяжёлая смола, забившая лёгкие, поднимала свою змеиную голову и кивала новым мыслям, шептала: ?Ты виноват, они не заслужили такого… Подумаешь, пользовались тобой. Неужели за это они заслуживают смерти? Вот не станет её тоже – будешь счастлив разве??Эд всхлипнул и прижался к маме покрепче. Нет, он не хотел, чтобы она пропадала. Не трогала, не лезла – да, но пусть с ней ничего плохого не приключается. Пожалуйста.Она ведь сегодня даже не думала ничего такого криминально, от чего у Эдди обычно зубы со злости скрипят. Она жалела своего мальчика, переживала, что в таком нежном возрасте он познал боль утраты. Вспоминала о Фрэнке, о том, как заново училась жить без него. Гадала, как бы поступил он, что бы сказал сыну, как научил бы того справляться.?Меня бы кто научил… Сама всё жду, когда эта агония закончится… Ох, Фрэнки, как же такая неудачница сможет защитить нашего ребёнка от этой боли??