Глава 18. Смертоносные волосы (1/1)

Стоило отдать Толстяку должное если не за ум, то хотя бы за смелость. Пока я пятился от плиты, преисполненный благодарности за то, что она стоит между мной и теми загадочными волосами, он приблизился, еще раз все осмотрел, а затем торопливо поплыл прочь. Развернувшись, он посмотрел на меня и потряс кулаком так, словно хотел меня ударить. А потом до меня дошло — это знак, чтобы мы все убирались отсюда.Но ведь ничего не происходит, подумал я. Я обернулся и обнаружил, что плита понемногу ползет вверх, а из-под нее просачивается что-то черное. Вот черт, подумал я, это же те самые волосы!Не в силах пошевелиться, Лысый, Нин и я смотрели, как чернота подбирается все ближе и ближе, и тут к нам подплыл Толстяк и потащил нас назад. Его рывок вывел нас из ступора, и мы, поднажав, бросились прочь. Мы плыли, пока не достигли изгиба туннеля. Там Толстяк остановил нас, и мы оглянулись туда, где только что были. Все пространство позади нас заполняли колыхавшиеся в воде густые черные волосы. Они приближались.Толстяк пробормотал ругательство, поднял ружье и выстрелил. Гарпун вошел в них без особого результата — когда Толстяк это увидел, мне показалось, его удар хватит.Но и даром выстрел не прошел. Волосы словно вздрогнули и принялись извиваться, как издыхающая змея. Чем дальше, тем яснее что-то выступало из их глубин. А затем они отпрянули, и это нечто явилось на поверхность — мертвец.На нем был такой же гидрокостюм, что и у нас — вероятно, он был участником исчезнувшей недавно группы Третьего дяди. Из его носа, рта и даже ушей торчали густые черные волосы, и умер он, по всей видимости, от удушья.

Стоило его увидеть, и у меня зубы застучали. Волосы явно собирались разделаться и с нами, если только мы не поспешим убраться отсюда. Я обернулся, чтобы сказать Толстяку идти первым, но его нигде не было видно. В ужасе я крутанулся на месте и обнаружил, что он уже далеко в стороне, знаками зовет нас следовать за ним.Едва мы подплыли к нему, у меня в руке завибрировал манометр. Мы провели под водой уже больше получаса и израсходовали много кислорода. Стало ясно, что скоро придется всплывать, но сперва я хотел отыскать слуховую камеру, о которой мне рассказывал Третий дядя.

Внезапно Лысый, плывший последним, схватил меня и боком, по-крабьи, рванул вперед. Догнав Толстяка, он остановил его, наградил пристальным взглядом и двинулся первым. Неуклюже, но целеустремленно он добрался до той части стены, что немного проседала по сравнению с остальными — во время своего поспешного отступления Толстяк прижался к ней, и она поддалась под его весом.Я возликовал. Похоже, мы оказались в конце длинного туннеля, который нашел Третий дядя, а это наверняка была та самая ловушка, о которой он мне рассказывал. Как только она сработает, нас подхватит хлынувшей в отверстие водой. Вот только дядя и его группа носили тогда старомодные водолазные шлемы, которые и позволили им уцелеть. На нас были только водолазные маски, и если нас затянет в водоворот, есть риск расшибить о стену ничем не защищенные головы.Я оглянулся. Волосы больше нас не преследовали, и я поплыл, чтобы дать знать об опасности остальным, но тут Лысый еще раз надавил на просевший участок стены. Времени на предупреждения не осталось — вода бурным потоком рванула в туннель. Чудовищная сила ударила меня в спину и толкнула в дыру.Поток кружил меня во все стороны, и я понял, что имел в виду дядя, когда сказал, что у него все внутренности сместились вбок. У меня было чувство, что я попал в стиральную машинку в режиме отжима. Вскоре головокружение стало до того невыносимым, что я отключился.Когда я пришел в себя, у меня голова не держалась на шее, словно я превратился в младенца, а во всем теле по ощущениям не осталось ни одной целой кости. Сфокусировавшись, я обнаружил неподалеку Толстяка и всех остальных. Вид у них оказался не лучше, особенно у Толстяка, который все еще продолжал вращаться, точно балерина под кайфом.Стены вокруг были облицованы белым ханьским нефритом. То, что на строительство пошел такой прекрасный камень, могло значить только одно — мы добрались до внутренней части гробницы. Я принялся грести ногами, чтобы всплыть, и внезапно ощутил, как голову накрыла волна тепла. И тут я наконец-то выбрался на поверхность, в глубокую тьму.Включив фонарь, я внимательно осмотрелся. Мы попали в прямоугольную камеру со скошенными углами. Потолок украшала карта пятидесяти звезд, но это была единственная резьба, и оттого все вокруг казалось простым и скромным.Внутри не было видно ни саркофага, ни платформы для него, и я решил, что это слуховая камера. Я поискал выход, но единственная дверь в стене слева явно вела во внешний коридор.На полу камеры теснились многочисленные фарфоровые безделушки, призванные сопровождать покойника в загробном мире. Среди сотен вещиц особенно выделялись несколько здоровенных ваз, расписанных летящими в облаках драконами. Стоили они баснословно. А на пыльном полу четко виднелись совсем свежие отпечатки мокрых ног, и я сильно понадеялся, что их можно списать на Третьего дядю.Я чиркнул водонепроницаемой спичкой, и она вспыхнула. Значит, в камере был кислород. Жестами я показал спутникам, чтобы они выбирались из воды. Едва присоединившись ко мне, Нин сразу же заметила следы.— А это чьи? — воскликнула она.Я нахмурился в нерешительности. Следы были крошечные, словно их оставил трехлетка — но кто, ради всего святого, хоть когда-нибудь слышал об обчищающих гробницы карапузах? Я позвал Толстяка взглянуть.— Какая на хрен разница, какого они размера, — буркнул он. — Все равно это ненормально. Глянь еще раз.Я посмотрел и на этот раз заметил, что каждый след покрыт тоненькой пленкой желтого воска. Я соскреб немного ножом, понюхал и немедленно поперхнулся.— Трупный воск. Это чертов адипоцир.