Необходимая плата (1/1)

В лесной тишине, которую моё равномерное дыхание делало еще глубже и однообразнее, все ночные звуки приобретали странную, тревожную отчетливость. Где-то вдали трескали рассыхающиеся стволы деревьев; возилась живность рядом, в сухой траве; что-то шуршало в темных углах, и все эти стуки и шорохи пугливыми толчками отзывались в моём встревоженном сердце. До тех пор, пока где-то в отдалении не раздался протяжный, звенящий, яркий звук, один из тех непонятных ночных звуков, которые возникают иногда среди глубокой ночи, поднимаются, стоят в воздухе и медленно разносятся, наконец замирая. И он был как бы предвестником монотонного неясного шума, напоминавшего гул большого города, к которому мы неумолимо приближались.И моё рвение было трудно назвать чем-то иным, кроме как животным инстинктом; чувством необратимости, удерживавшим бурливший в венах адреналин в тисках здравого смысла. Даже в тот момент, когда перед лицом возникла с виду непреодолимая бетонная стена, когда я расслышала металлический хруст разбитой камеры видеонаблюения; когда небрежно оттолкнулась ногой от плеча Элис,?— я не поддалась желанию взбунтоваться, сбежать, остановиться. Хотя мысль: ?Что я делаю?? все это время была на первом месте. Цель была неизменна: уничтожить сыворотку. Но Айзекс точно не позволит достичь её так просто. Значило ли это, что мне придется вступить с ним в бой? Но я не желала, боялась, не была готова.Вескер надеется, что я его устраню? Даже если бы Эва согласилась на такой расклад, то я была уверена, что не смогу пролить кровь здоровых людей. Даже учитывая то, что творил Айзекс. Что творили сотрудники Амбреллы. Даже если учесть то, что никто из них не пожалел бы меня. Мне думалось, в тот момент во мне было слишком много эмпатии, сожалений, желания понять. Слабости. Я не солдат. Всего лишь радиоактивный мутант, управляемый сентиментальной малолетней трусихой, которого утилизирует только кислота. Может быть влюбленность в недавно потерянного друга так влияла на мой мозг?—?Быстрее! —?Элис бросила в спину, кода я без особых усилий подтянулась и, перекинув ноги, спрыгнула с высокого ограждения. Ноги соприкоснулись с почвой лишь слегка согнувшись в коленях. Ощущение было, словно мое тело было соткано из тугой резины: активность давалась легче, а мышцы подстраивались под каждое движение.Необъятное здание при свете уличных прожекторов уже не казалось недосягаемой крепостью, а изобилие панорамных окон, подобно кривому зеркалу поглощавших черты окружавшей его лесной местности, вовсе не навевало мыслей о кровавых экспериментах, что якобы проводились в его стенах. Все казалось слишком прозрачным, будто все ответы всплывали на поверхность. Проект ?Обливион??— Айзекс желал бессмертную армию, и додумался использовать материал из Разрывов, вместо того чтобы сталкивать в них своих подопытных. И хотя мой проект носил название ?Эва?, я тоже была его частью. Что случиться с миром, если таких, как я, станет больше? Если ?таким? станет Айзекс? Вот мой ответ на вопрос, почему я здесь.Но почему Вескер так упорно притворяется добряком? Был бы таким ?хорошим?, не отправил бы двух девчонок одних на военную базу. А пока что, складывалось ощущение, что в некоторых задушевных речах он намеренно ездил по ушам. Обсуждать это с Элис не было возможности, да и я не доверяла ей. Точно не так, как доверяла Леону.Вокруг взад-вперед по намеченной траектории сновали изрядно экипированные военные. К счастью, их было всего с десяток: для такой обширной территории?— слабоватая охрана. Бронированных грузовиков, осуществлявших контроль над некоторыми секциями, к слову, удалось насчитать семь штук. Тем не менее они наматывали круги чересчур активно, словно создавая защитное поле вокруг здания, будто на его мир вот-вот должна была посягнуть какая-то внушительная армия. Это толкнуло на мысль, что, возможно, Айзекс действительно ждал грандиозного боя без предисловий, а не целенаправленного проникновения. Но расслабляться не стоило, а с Элис не удавалось даже толком передохнуть.Словно робот, просканировав территорию, она многозначительно мне подмигнула, кивнув в сторону одних из множества секционных ворот, примыкавшего к базе здания, с виду выглядевшего намного бледнее и мрачнее, чем остальная местная архитектура, но толстые стены и его внушительные габариты подсказывали, что оно имело стратегическое значение. Судя по всему, это был местный склад. Несколько белых грузовиков как раз покидали стоянку, и у нас был всего один шанс проскользнуть, пока массивные ворота на захлопнулись окончательно.Темное время суток и не менее темная одежда играли нам на руку. Сыграли бы более эффективно, если бы не двадцать первый век с его вездесущими камерами видеонаблюдения. Элис уперлась рукой в мою грудь, и не жалея силы вжала меня в бетонную стену. До этого я уже довольно давно не чувствовала боль от удара настолько чёткой и интенсивной: я была уверена, попадись ей под руку обычный человек, она бы сломала ему грудную клетку таким непринужденным движением. К счастью, внутри ничего не хрустнуло, и я лишь издала жалкий хрип, не сразу осознав, что мы чуть не попали в поле видимости одной из камер.Я не знала, как именно Элис высчитывала их слепые зоны, но она двигалась без особого беспокойства. Земля под нашими ногами часто громко шаркала от резких движений, и это меня до усрачки пугало, но в своих тесных огромных шлемах местные бойцы были способны заметить разве что цель перед собой, и то, пред тем пришлось бы навести на неё дуло винтовки со встроенным фонариком.По крайней мере, так казалось. К счастью у нашей маленькой горе-команды, состоявшей из двух человек, был шанс пройти без обнаружения. По предположениям Альберта, которые он имел возможность выразить на длинном совещании, состоявшемся всего несколькими часами ранее в Стоунвилле, на складе находился внушительных размеров грузовой лифт, ведший на нижние уровни, ближе всего граничившие со стенами, разделявшими выстроенное по кругу здание от слепящей червоточины в земле. И мысль о том, что я наконец увижу воочию то странное явление, убившее Эву и вырвавшее меня из родного мира, пугало больше, чем перспектива нарваться по пути на вооруженных охранников, плоды местных экспериментов, и даже не пройти мудреную систему защиты Айзекса, о которой во время разработки плана действий упоминалось больше всего.Рядом с Элис я чувствовала себя в безопасности, хоть и осознавала, что совершенно её не знаю, что, возможно, она сама себя не знает. Хоть её странствия до возвращения к Альберту продолжались почти год. Где она была? Чем занималась? Вернусь ли я к Леону? Активная мозговая деятельность не была уместна, если она каким-то образом сковывала движения. Я решила следовать примеру Элис, повторять её действия, отчаянно кралась, чувствуя, как мышцы ног болезненно напрягались и расслаблялись, как дрожали руки от неосторожных шагов. Слушала невнятное бормотание переговаривавшихся охранников, следила за движением грузовика, с чьим высоким колесом пыталась слиться в его неторопливой езде.Несколько мгновений, и нам удалось нырнуть в щель захлопывавшихся ворот, выскочив из-за хвоста последнего грузовика, покидавшего склад, точно бездомные кошки. Слепящее месиво из густого красного света ударило по голове и глазам мимолетным дискомфортом. С каждым шагом сомнения все сильнее пробивались сквозь сознание, приковывая к почве невидимыми терниями. И их иголки были особенно болезненными, ведь оставались где-то под кожей, и были ничем иным, как предчувствием,?— предчувствием, ещё ни разу меня не подведшим. И я снова решила его ослушаться, ведь в этот раз у меня не было разумных предлогов поступить иначе. Не было повода. В этот раз я и вправду не знала чего ждать.Просторное складское помещение, помимо необычного алого освещения, встретило нас угрюмой тишиной, укоренившейся в толстые бетонные стены. Что-то было не так, и отсутствие препятствий на пути к лифту, и даже само наличие лифта, о котором заверял Альберт, послужило для меня тревожным звоночком. Что ещё Вескер знал об этой базе? Тем временем Элис вела себя точно как безмолвная кукла, поставившая перед собой цель, которую намеревалась выполнить без разговоров. Несколько умелых движений по цифровой панели лифта, и автоматические двери с тихим шорохом распахнулись перед её лишенным эмоций лицом. Я начинала чувствовать себя лишней в этой ?операции?, обузой, хвостиком носившимся за настоящим протагонистом разворачивавшейся истории.—?Идешь? —?Я вздрогнула, вновь вернув себе уверенность в том, что рядом со мной живой человек.—?Разве теперь есть выбор? —?Я угрюмо кивнула в сторону сомкнувшихся ворот в конце помещения, и в последний раз окинула его подозревающим взглядом, пялясь куда-то вдаль высокого потолка, пока закрывшиеся раздвижные двери лифта не отрезали меня от внешнего мира.Элис многозначительно кивнула, и лифт содрогнулся единожды перед тем, как медленно устремиться вниз, отчего я даже не заметила, когда девушка нажала на нужную кнопку. Нелепая пауза, нарушаемая лишь скрипом двигавшейся конструкции, настигла нас ожидаемо. И Элис лишь единожды украдкой взглянула на меня, и только когда я шумно выдохнула, высвобождая наружу все недовольство происходившим, решила продолжить диалог:—?Выбор есть всегда. —?Она выпалила, и я невольно поморщилась от неуместности подобного выражения.—?Тогда почему ты выбрала Вескера? —?Безобидный вопрос прозвучал как упрек, и Элис внезапно повернулась ко мне.—?Потому что с ним мне не нужно прятаться. Он помог мне сбежать в Аклейских горах, но я не хочу жить в бегах.—?Значит, ты ему веришь?—?А ты?— нет? Он совладелец корпорации. У него есть власть изменить хоть что-то. Вескер?— единственный, кто может противостоять Айзексу не спровоцировав при этом международный конфликт. Таким, как мы, не нужна война. Если правда вскроется, нас уничтожат вместе с корпорацией,?— она неосознанно нахмурила брови, и уставилась на свое отражение, которое подобно зеркалу чертила металлическая поверхность двери лифта.—?Но это наивно… Ты ведь всего год в сознании, так ведь? Если твой мотив?— просто выживание, у тебя не возникала мысль, что Вескер почти что копирует модель поведения Айзекса? Он ведь когда-то его курировал. Сам взрастил змею, которую пытается поймать. Может быть, всё не так, как мы думаем? Может быть конфликт уже давно начался, и это конфликт самой Амбреллы, конфликт совладельцев?—?К чему ты ведешь? —?Лицо Элис обрело оттенок фарфора, а удивленная гримаса сменилась неожиданным удивлением. Откровение, которое исходило из моих уст, которое я удерживала на цепи всё это время, производило на неё эффект искусственно введенного адреналина, и даже широкие зрачки не удалось бы скрыть при щедром освечении. —?Раз ты настолько сомневаешься во всем этом, почему ты согласилась?—?Ты можешь отрицать, но мы с тобой с самого начала под прицелом. —?В голове что-то болезненно зашипело, словно какое-то механическое устройство внутри издавало металлический треск. —?Вескер слишком упорно обвинял во всех бедах Айзекса, а Айзекс слишком упорно водил меня за нос, словно зверя на приманку, чтобы я сама запуталась, и мне казалось, что у меня есть выбор. В итоге мы обе вернулись в Амбреллу. А быть в Амбрелле?— это уже поражение. Здесь что-то не так, Элис. На складе предусмотрительно не было охраны, а ещё именно сегодня Айзекс якобы на базе. Ты это чувствуешь? Словно хруст чьих-то костей…Симптомом чрезмерной тревоги может быть гиперактивность, неусидчивость и быстрая речь. Я читала об этом в книгах, но мои познания в психологии и даже новоиспеченные суперсилы все равно не давали возможности контролировать собственную нервную систему. Мой словесный поток растерянного внутреннего ребенка оказался настолько судьбоносным, что мне точно стоило хотя бы попытаться его сдержать. И я точно не могла знать, что хруст костей, который я предвижу, окажется хрустом моих собственных шейных позвонков, когда худая ладонь сожмет их, точно тугая веревка.Мой револьвер с грохотом улетел куда-то в угол кабины лифта. В прозрачном взгляде Элис не было сочувствия, как и не было сожаления и прежней личности. Ей не удалось подавить чип. Она все ещё была собственностью корпорации, пешкой мутанта-гения и искусного ученого. А я все ещё была в паутине, но в этот раз мне предстояло встретиться с пауком. Помутневшее зрение, словно охваченное смогом, намекало на нехватку воздуха, но упасть в беспамятство всё никак не удавалось, словно легкие черпали силы из невидимого источника. Словно разбирали по частицам каждую молекулу воздуха, сумевшую пробраться в сдавленное горло. Я упиралась о грудь новоиспеченного противника со всей силы, отрывала руки от своей окровавленной чужими ногтями кожи лишь на мгновение, но применить всю свою силу никак не удавалось. Словно я была недостаточно зла для этого. Я была напугана и удивлена. Крайне разочарована.Раздвижная дверь неожиданно громко распахнулась, и это долгожданное событие могло бы послужить для меня возможностью наконец избавиться от компании разъяренного мутанта в облике Миллы Йовович, но цепкая хватка вдруг ослабла, и я мгновенно пришла в себя, предварительно вдоволь нахватавшись воздуха.—?Обезвредить. —?За холодным баритоном последовал тихий звон, оказавшийся выстрелом из пистолета, оснащенного длинным глушителем. Естественным образом, я не сразу поняла, что произошло, и первым опознавательным знаком, что произошло что-то плохое, послужила резкая острая боль в районе правого подреберья. Я рефлекторно прижала к разболевшемуся месту руку, когда взор снова устлал незримый туман, и сквозь пальцы хлынула горячая жидкость, являвшаяся моей собственной кровью. Я громко взвыла, сцепив зубы, когда боль распространилась по всему телу точно опасная зараза, и попыталась рассмотреть человека, сотворившего со мной такое, сквозь мутную картинку.Горделивый вид длинного носа и надменный взгляд: он был не орлом, а почти наверняка стервятником. Этого человека трудно было спутать с кем-то ещё, особенно если учесть, что звания человека он не заслуживал. Колени подкашивались, когда несколько громил схватили меня, как безжизненную тушу, и повалили на каталку. ?Сначала попытались убить, а теперь спасать берутся?? Мир вокруг рассыпался на мелкие частицы: я ловила каждую деталь, голоса становились громче; слишком отчетливо и резко соскользнула капля воды с недавно политого цветка в коридоре, чересчур едким показался одеколон одного из охранников, сопровождавших мою каталку, излишне чётко запомнилась фраза Айзекса, адресованная Элис.—?Возвращайся к Вескеру. У него двадцать часов на синтезирование новой формулы. Сыворотка должна быть испытана и готова к продаже в ближайшие сутки. И передай ему, что наша сделка?— ещё не означает перемирие. Это была необходимая плата.?Какая… мерзость. Всё было спланировано с самого начала. Я предоставила обоим всё на блюдечке… Собственную кровь, доверие, а Карлос заразился эмбрионами G-вируса, так же будучи вовлеченным в обман. Теперь отвратить апокалипсис почти невозможно. Они сотрудничают. Сотрудничали всегда. Кому они собираются продать эту сыворотку? Военным, террористам, каким-то состоятельным нелюдям, мечтающим загрести под подошву собственной обуви всё человечество? Не слишком сильно эта реальность отличается от ?Обители Зла?. Разве что, всё это время по другую сторону баррикад была она. Ада…?—?Какого дьявола ты там бормочешь, отродье? —?Каталка с грохотом дернулась, и остановилась под слепящими лампами. Оказалось, всё это время я кое-как озвучивала собственные мысли. Правда, к счастью, на непонятном для местных русском. Значило ли это, что это всё ещё была я? Разум колыхался в незримой шхуне, а тошнота лишь усиливала частичные галлюцинации. Боль поднялась куда-то в голову, словно мой собственный мозг боролся с какой-то отравой, но никак не мог найти оптимальный подход.—?Полегче, Фрэнк. Может она и не сдохнет, но появление новых синяков Айзекс точно заметит. —?Хриплый голос донесся откуда-то сверху, и я могла поклясться, что сквозь густой коктейль из медицинских препаратов уловила обонянием чужое несвежее дыхание.—?Да ладно. Разве только Айзекс издевается над подопытными? Видел, что твориться в левом крыле? Эта светящаяся хрень плохо на них влияет, особенно на буйных.—?Заткнись уже и делай своё дело,?— голос помоложе решительно отрезал. Вокруг запястий и щиколоток сомкнулись крепкие ремни. Такое мы уже проходили. Но в этот раз сил сопротивляться почему-то почти не было. Я могла ощущать спиной, как сильно намокла подомной кушетка. Кровь хлестала, вытекала из моей простреленной раны, словно из лопнувшего пакета, и никому не было дела. Даже мне. Только этот железный запах, резавший обоняние словно ядовитый пар, сводил меня с ума, не давал окончательно забыться, захлопнуть веки и отдаться ситуации. Он заставлял сжимать руки до болезненных отметин на коже, самонадеянно ерзать, как рыба в сетке, и присутствовавших в комнате это только забавляло, отчего настигавшая меня эмоция становилась всё ярче. Это была злость, инстинктивная, самобытная: впервые в жизни мне захотелось причинить кому-то настоящую боль. Вцепиться в шею: и не важно руками или зубами.—?Уже не такая смелая с этой штукой в ребре? —?Очередная насмешка, но прилив обжигающей ярости укротило легкое дуновение воздуха, поцеловавшее мою полыхавшую от боли кожу. Стало тихо, неестественно тихо, словно работники Амбреллы, до того активно переговаривавшиеся, вдруг перестали дышать. Цокот ботинок стал отчетливей прежнего.—?Выйдите. —?Одно слово, а столько возни. Некто даже задел медицинскую тележку по пути, настолько активно пытался скрыться с поля зрения босса. И только разочарованный вздох послужил подтверждением того, что в комнате с Айзексом мы остались одни. —?Бестолковые одноклеточные. —?Зрение обрело красок, когда я завидела на его лице напряженную гримасу. —?Знаю, ты хочешь знать зачем, почему, для чего… Вопросов много. И у меня тоже. Мир он… стар, как я. Он исчерпал себя. Люди?— исчерпали. Только великие умы выведут его на свет. Столько лет мы пытались раскрыть тайну бессмертия, столько стараний, ложных поворотов в технологии. Но теперь будущее перед нами, и оно не за машинами,?— за нами самими. Ведь все тысячелетия человеческого существования у нас был только один единственный враг?— природа. Возвыситься над биологическими процессами, стать сильнее инстинктов, не зависеть от наследственности, управлять ДНК. Во многом нам помогли вирусы, ведь с научной точки зрения они?— не живые, соответственно, не могут физически умереть, зато отлично поддаются репликации. —?Он остановился, и мерзко улыбнулся, взглянув на мою рану. —?А теперь сама Вселенная предоставила нам такой шанс. Эти чудесные трещины в земле. Такой уникальный шанс. Такой уникальный материал. Мы войдем в историю. И ты тоже. И даже Вескер с его нестабильным геномом, который, кстати, очень хорошо укоренился в тебе, судя по… глазенкам. —?Айзекс небрежно хлопнул меня по лицу, отчего на дне разума снова задвигалась пробуждающая злость.—?Ты грёбанный психопат, Айзекс. Такие, как ты, угробят мир. Ты и твои дружки по типу Вескера. Вы и есть враги человечества,?— наполнившись откуда-то явившимися силами, я прошипела сквозь зубы, наконец немного приподняв голову.—?О, Вескер был моим наставником. Но теперь он мой конкурент, иногда союзник правда, как ученый, но точно не дружок. Может быть все было бы иначе, если бы не наш раздор, спровоцированный твоим появлением. Если бы не вздор Вескера с убийством Спенсера. Но теперь это уже неважно. Ты, поистине, уникальна. Таких ?экземпляров?, как Элис, мы способны создать предостаточно, но тебя невозможно клонировать. Именно поэтому у тебя есть уникальная возможность увидеть человечество в его перерождении. Кстати, твоих друзей мы поймали на пути из Стоунвилля. Не могу поверить, что ты решила, что мы отпустим их после всего, что они видели. Ты выполнила миссию, Эва. В этот раз Ада тебя не спасёт. Где бы ни была эта сучка.Сквозь приоткрытые веки просочились слезы,?— да, это всё ещё была я. Мысли о моей участи на мгновение отошли на второй план, когда разум наполнили мысли о Леоне и Клэр. Поймали? Или очередной блеф? Сомнений не было в одном: Ада жива, и она всё ещё сохраняет нейтралитет. Она всё ещё где-то рядом, и одновременно нигде. Вену проткнула тонкая игла, и необъяснимый холод, схожий с жидким азотом, разлился по телу, добираясь до открытой раны.—?Не волнуйся, насчёт этого. Всего лишь формальность, чтобы обеспечить безопасность лаборатории. Нам не нужен кипишь. Тормозящие пули действуют недолго, а эта новая сыворотка блокирует репликацию Т-клеток, которых в твоей крови предостаточно, чтобы разнести здесь всё к чертовой матери,?— вновь послышался издевательский смешок. Для старика всё происходившее было игрой. Искусным спектаклем, в котором моя роль была решена наперёд.—?Ты захлебнешься в собственной крови, как только я открою глаза. —?Реплика, переполненная ненавистью и обидой, вырвалась из моего пересохшего горла неожиданно, а голос будто исказился, когда я заметила, что боль исчезла.—?Не утруждайся. Вряд ли ты меня вспомнишь. —?Его последняя фраза вспыхнула в черепной коробке горьким осознанием происходившего. ?Меня усыпляют, как бездомную шавку? Нет. Все не может закончиться вот так. Моя миссия не окончена?. Что случиться с миром, если таких, как я, станет больше?Впереди стал казаться какой-то просвет. Вода обволокла моё тело, подобно быстротечной реке. И все чувства силою тяжести слагались внутри против воли в прочную и вязкую массу, вызывая печальное ощущение бессилия,?— в ней легко и быстро гасла надежда, любая мысль, которая пыталась что-то оспорить, взбунтоваться, чем-то помешать этому необратимому процессу поглощения чем-то неведомым, пугавшим своим безмолвием, спокойствием, опустошавшим от всех желаний и намерений. Я знала, что не дышу, но в нос вонзался запах формалина. Твердый ком, мелькавший в глотке, толкал к какому-то действию. Был ли в нем смысл? Мне стоило проснуться, чтобы узнать. ?Проснись, Эва?.