Глава 6. Без еды у учителя не будет сил, чтобы попытаться сбежать (1/2)

Сюэ Мэн меланхолично наблюдал за тем, как Мо Жаня выворачивало. Тот стоял, плечом опершись о стену, руки были скованы. Когда Мо Жань прокашлялся, он оперся уже лбом и, сам не зная, как теперь смотреть напарнику в глаза, выдавил:— Он был жив. Когда… я… Я когда уводил его из квартиры — он был жив.

— И сам с тобой пошел? — недоверчиво спросил Сюэ Мэн. Его тоже не тянуло смотреть Мо Жаню в глаза.

— Да, — выпалил Мо Жань. Снова собрался с духом и продолжил: — Он… я. Я напоил его. Он… не мог сопротивляться.

— Тогда откуда кровь?

— После напоил, — Мо Жань наконец повернулся и теперь взгляд спрятал Сюэ Мэн. Так проще было продолжать откровения: — Я… я сделал нечто ужасное. Я…— Это я и так знаю, — Сюэ Мэн поморщился, от омерзения. — Все знают… Я не спрашивал тебя об этом. Я рад, что ты хоть раскаиваешься, псина, но я очень надеюсь, что учитель жив и сможет сам тебя за это избить до полусмерти. Это еще один повод не сдавать тебя сейчас. Тебя же от него защищать будут… Еще раздвоение это… Если тебя признают невиновным… — с угрозой начал Сюэ Мэн. Мо Жань быстро и спокойно оборвал его:— Не признают. Это сделал я. И я буду за это отвечать, перед Чу Ваньнином в том числе.

Поднимая взгляд, Сюэ Мэн сначала заметил, как Мо Жаня трясло, потом уже наткнулся на упрямый взгляд, который светился неуместной решимостью.— Куда ты увез его из квартиры? — спросил Сюэ Мэн. Тут Мо Жань растерялся, сморгнул и честно признался:

— Я не помню.

Они стояли у края мусорной баржи. Тут было не так много отходов, как в ее центре, но все же достаточно. К счастью пока никто и внимания на них не обратил — в доках происходило разное, себе дороже было вмешиваться. Хотя и был разгар дня.

Выбраться на берег со скованными руками оказалось тем еще испытанием, а освободить его Сюэ Мэн все еще не рисковал, хотя и помогал, втаскивая Мо Жаня на берег, который находился выше баржи. Воняло ужасно — рыбой, тухлой водой и гнилым мусором. Мо Жань был уверен, что и от него разит так же, но волновало его даже не это. Чу Ваньнина до сих пор не нашли. Он не мог его ни убить, ни отпустить. Неприятной правдой было то, что он знал свою вторую личность. Знал, как тот мог бы поступить, потому что он чувствовал — это тоже был он. Только другой он. Тот он, которому все позволено, который может брать не спрашивая. Мо Жань в чем-то даже понимал ту личность, но только не в том, что касалось учителя. Зачем было с самым желанным и близким человеком поступать так жестоко?.. И сам себе Мо Жань мог ответить — не только потому, что хотелось. Та личность думала, что Чу Ваньнина на самом деле не заслуживают ни он, ни этот Мо Жань. Бесился от этой мысли и решил хоть так получить свое. Это было чудовищно, но это уже невозможно было исправить.

Мо Жань пытался вспомнить, куда увел Чу Ваньнина потом, но его память и так выдала слишком много не его воспоминаний. Теперь остальные словно большой спрут охранял. Мо Жань мог представить сундук с этими воспоминаниями у себя в голове, но стоило к ним потянуться, и они становились просто нарисованным на стене сундуком. Можно царапать краску, а открыть — никак. Это было еще ужаснее — Чу Ваньнин мог не быть в безопасности. Хватает ли у него воды? Еды? Не смогут ли посторонние найти его и воспользоваться беспомощным состоянием? Эти мысли только больше нервировали Мо Жаня, никак не помогая вспомнить. Сюэ Мэн, устав ждать от него подсказки, полез обыскивать карманы Мо Жаня. Тот не сопротивлялся, тем более, что первым, что Сюэ Мэн нашел, был пистолет — не тот, который Мо Жаню выдали на службе. В обойме не хватало трех патрон, и этот факт омрачил лицо Сюэ Мэна и пронесся новой волной жара по телу Мо Жаня.

***Сюэ Мэн уже год жил от родителей отдельно, снимал небольшую комнату в районе, похожем на муравейник. Мо Жань хотя и жил в условиях ненамного лучше, но никогда не считал квартиру напарника уютной. Хотя и мог понять такой выбор — дома они сейчас только ночевали, все остальное время отдавая работе. Сюэ Мэн велел ему сесть за низкий столик, сам ушел на кухню и оттуда поспешно вернулся с чаем и открытой банкой пива. Обе поставил напротив Мо Жаня, хотя тому не хотелось ничего. Мо Жань для себя понял, что напарник рассержен настолько, что не хочет с ним говорить ни о чем кроме местонахождения учителя. Что его терпения не хватало даже на то, чтобы спросить, что Мо Жань будет пить.

По правилам полиции руки стоило сковать за спиной, и Сюэ Мэн не мог этого не знать, но все же предпочел сковать их напарнику спереди. Поэтому Мо Жань смог взять со стола чашку чая и глотнуть. Кипяток на пустой желудок пришелся кстати, даже головная боль немного поутихла. Дождавшись, когда Мо Жань успокоится, Сюэ Мэн включил портативный ноутбук на столе и вывел на экран теперь уже знакомые Мо Жаню фотографии. Фото, касавшиеся его дела: заваленный трупами офис, собачий питомник, из которого похитили наследника; новые фотографии с места последнего убийства.

— За неделю ничего больше не случилось? — спросил Мо Жань, желая услышать ответ, но при этом и пребывая заранее в ужасе от него. Что еще он мог успеть натворить?

— Нет. Видимо, ты был слишком занят и я не особо хочу знать, чем именно. Очень надеюсь, что ты потом просто любовался на учителя и хорошо его кормил.

Мо Жань поморщился. Насколько он знал себя и насколько мог бы знать второго себя — нет. Ни один из них не ограничился бы любованием Чу Ваньнином.

— Зачем ты это делал? — спросил Сюэ Мэн, и Мо Жань сначала едва не вздрогнул, подумав, что напарник именно о случившемся с Чу Ваньнином. Но Сюэ Мэн не говорил бы об этом так спокойно. И смотрел напарник сейчас в экран, явно имея ввиду прежние преступления. Мо Жань не знал ответа, и боялся, что ответ: ?Просто захотелось? или ?Просто потому, что мог?. Хотя казалось бы, самым жутким было уже то, что это делал именно он. Мо Жань сейчас не мог сказать: ?Это не я, это другая личность?. Потому что сейчас не мог отделить себя от нее. Он понимал другого себя даже в отношении Чу Ваньнина — он сделал бы то же самое, но соблазнив учителя (не зря же столько времени потратил). Значит и у других преступлений была какая-то причина.

Ему снова вспомнился Чу Ваньнин. Вспомнился таким, каким он не мог его видеть — ночью, в чужой полутемной квартире. Мо Жань сидел на одной половине кровати в расстегнутой рубашке и с прозрачным стаканом в руке. В стакане был только лед. Чу Ваньнин сидел напротив, опершись спиной о спинку кровати и подобрав под себя ноги. Казалось, что кроме простыни на нем ничего больше не было. Он хмурился, но внимательно слушал. Весь разговор был для Мо Жаня непонятен, словно он произносил его в воду, но одно слово, повторяющееся раз за разом, на разные интонации, он мог разобрать. Это слово было ?Мама?.

Видимо и теперь Мо Жань произнес его вслух. Сюэ Мэн смотрел на него с ужасом. Когда-то давно они так напились, что Мо Жань рассказал ему про свое детство. И сейчас этого слова хватило, чтобы напарник понял и с ужасом выдохнул:

— О господи… Эти ублюдки? Они как-то связаны?

— Я не знаю, — честно признался Мо Жань. — А вот… другой я знал. Но я не могу вспомнить. Но… я помню учителя. Он был жив.

— И как долго он был жив? И что с ним теперь? — тут же оживился Сюэ Мэн. Информация об учителе была важнее, конечно, прошлого Мо Жаня и замаячившего скандала с влиятельной корпорацией.

***Когда Мо Жань вывел Чу Ваньнина из квартиры, все еще лил дождь. Учитель шел сам, нужно было только вовремя ловить его, когда он спотыкался. В целом Чу Ваньнин был похож на пьяного. Он ничего не говорил. Позволил обработать еще раз порезы, еще раз для верности промыть кожу от остатков химикатов. Мо Жань сам выбрал для него светлые штаны, футболку. И не смог отказать себе и надел на учителя рубашку поверх — будто куклу наряжал. Чу Ваньнин больше не сопротивлялся. Он не мог. Он выглядел как человек, который не видел реальности или не понимал ее. Когда пришло время спускаться, Мо Жань взял его на руки. Пол был завален осколками и залит непонятными жидкостями. В некоторых местах слияния они исходили парком.

У порога Мо Жань позволил учителю обуться, затем так же за руку вывел из квартиры и повел вниз.

На парковке уже ждала машина, впереди двое в масках на пол-лица, пропахшие кровью и порохом, разгоряченные. То, что в Чу Ваньнине еще могло мыслить здраво, испугалось и остановилось.

— Это мои люди, — шепнул Мо Жань, перехватывая учителя за спину и подталкивая к машине. Тот ехать не хотел, Мо Жаню пришлось снова взять его на руки, втащить в открытую дверцу. Чу Ваньнин еще попытался сопротивляться, но в его руках и ногах уже не было силы. Мо Жань удобно устроился на заднем сидении, оставив учителя у себя на коленях.

— Трофей? — спросил парень с пассажирского сидения. Машина дернулась, выезжая с парковки, и Чу Ваньнина сильнее придавило к его телу. Кажется, он попытался возмутиться, но получилось только невнятное мычания. Когда Мо Жаню рассказывали про свойства препарата, он думал, что это охеренно скучная штука. Ни сопротивления, ни крика от жертвы. Что в этом интересного? Но сейчас он наслаждался таким состоянием Чу Ваньнина — покорным, слабым. Сейчас как никогда Чу Ваньнин нуждался в нем — в его защите и поддержке. В том, чего бы никогда не попросил и не позволил бы проявлять к себе. Но сейчас Мо Жань накрыл ладонью его затылок, прислонив голову учителя к себе, утихомирив его так, ответил коротким:— Добыча.

Он очень долго ходил вокруг Чу Ваньнина и пытался ничем себя не выдать. Сообщения? О, если бы Чу Ваньнин их прочитывал полностью, он заметил бы, что часто в них была информация, доступная только Мо Жаню. Было нечто важнее, чем трахнуть Чу Ваньнина, хотя казалось бы что? Тасянь Цзюнь не собирался делать этого и теперь, просто подвернулся удобный случай. Он планировал приказать своим людям привезти к нему учителя, а там уже запереться с ним надолго и отпраздновать так победу. Но разве можно было упустить такой шанс? Трахнуть его в собственной квартире, собственной кровати. Увезти самому, вот так вот, держа на коленях и пряча его лицо от любопытных глаз.

Еще в академии, еще пока Мо Жань думал: ?Чертов преподаватель, будто у нас заданий мало, еще вывалил?, Тасянь Цзюнь внутри него прибавлял: ?Вот бы трахнуть его прямо на учительском столе, на стопке всех этих заданий, а потом у доски, стирая с нее мел его лицом?. О, если бы Мо Жань хоть раз прочитал хоть одно из сообщений от сталкера, которые получал его учитель, Мо Жань понял бы, чьи это фантазии, и насколько они слово в слово повторяют его мысли. Тогда, возможно, он спохватился бы раньше, и план второй личности провалился. Но Тасянь Цзюнь любил риск, а Мо Жаню никогда не хватало смелости заглянуть в сообщения учителя.

Внизу здания, в которое они приехали, располагался прозрачный холл, в стороне от основного коридора стояло несколько диванов. Там всегда дежурили люди Мо Жаня. Но Тасянь Цзюнь сам приучил их — даже если они видели, что возвращается босс, должны были спросить специальный код и, если бы Тасянь Цзюнь не назвал его — разрешалось выбросить его за дверь и не впускать внутрь, пока не вспомнит. Это был замок от второй личности, но сейчас пришлось подойти к своим людям, удерживая Чу Ваньнина рядом с собой. Меньше всего Мо Жань хотел его кому-то показывать, тем более такого слабого и покорного. Чу Ваньнин смотрел на присутствующих как на мебель, но от Мо Жаня не отходил, бежать не пытался. Этой ночью в холле было шестеро — трое охранников и трое составляли им компанию. И боже, как они пялились на Чу Ваньнина. Мо Жаню казалось, что его учителя не просто глазами раздевают, а уже на части рвут. Поэтому он заговорил первым, поддев подбородок Чу Ваньнина и заставив его поднять голову, спросил:

— Может, хотите присоединиться?

Но вместо хищного блеска в глазах охраны появилась настороженность, они словно вжались в спинки диванов. Эти люди были наемниками, убийцами, но тут спасовали, и Мо Жаню это понравилось. Чу Ваньнин тем временем мотнул головой и недовольно вырвался. Мо Жань не мешал ему.

— Босс, вы сами говорили, что за него яйца оторвете. Э нет, давайте не заигрывать, — наконец произнес один из охранников. Мо Жань не стал дальше провоцировать себя и их, кивнул и повел Чу Ваньнина к лифту.

В кабине учитель снова споткнулся, но упал на грудь Мо Жаня, руками вцепился в его толстовку, голову опустил. Мо Жань замер, ожидая, когда Чу Ваньнин поднимет лицо, и стоило ему это сделать, как Мо Жаня окатило волной жара и желания. Чу Ваньнин смотрел на него растерянно, почти невинно. Не было знакомой холодности, сдержанности. Чу Ваньнин глядел на него так доверчиво, словно его не изнасиловали меньше часа назад. И Мо Жань почувствовал, что готов повторить. Прямо тут, в лифте. Не перетерпит и не сможет остановиться, он не мог упустить этот шанс и настроение. Но, когда он только сжал плечи Чу Ваньнина, двери лифта открылись, они приехали.

Чу Ваньнин все еще держался за Мо Жаня, чтобы не упасть, когда тот набросился с поцелуями, потащил по коридору наугад, по памяти находя дорогу, потому что никак не мог оторваться от губ учителя, беззастенчиво снова лапал за задницу, потом принялся расстегивать рубашку. Даже в том измененном состоянии, в котором прибывал Чу Ваньнин, он ощутил опасность от его действий, но все, что мог сделать — попытаться закрыть рот. Мо Жань нетерпеливо снова открывал его губы. Потом прижал его к чему-то спиной, одна из рук пропала с тела, послышался писк кодового замка. Чу Ваньнин попытался напрячься, оттолкнуть Мо Жаня, но не получилось. Дверь открылась и он, будучи прижатым к ней, ввалился в квартиру, упал спиной на пол. В квартире было темно, только прямоугольник света из коридора выхватывал светлую прихожую и угол барной стойки. Мо Жань не глядя запер дверь и опустился сверху, теперь все его внимание было сосредоточено на Чу Ваньнине. Стало совсем темно. Мо Жань быстро расстегнул рубашку, задрал футболку, не забывал уделить внимание и телу учителя, не только его одежде. Чу Ваньнин не мог встать, не мог оттолкнуть — мышцы были слабыми. Но происходящее он ощущал даже острее, чем раньше, у него не получалось отвлечься. Мо Жань стянул с него штаны вместе с бельем, отбросил в сторону, приспустил свои. Хотя он стирал с Чу Ваньнина реагенты, которые могли остаться после его падения в самом начале, нигде больше он учителя не вымыл. Всю дорогу Чу Ваньнин был обречен ощущать, как из него вытекала чужая сперма, а сейчас она заменила смазку. И Мо Жань всерьез думал, как учителю повезло, ведь сейчас у него не хватило бы терпения заново его готовить. Он и сам не разделся полностью. Приподнял задницу Чу Ваньнина и толкнулся внутрь. Ему казалось, что из-за действия препарата, после которого Чу Ваньнин не мог напрягать мускулы, он войдет как в мягкое масло. Но все равно пришлось постараться, протискиваясь. Но как же охрененно Мо Жань снова ощутил себя, когда оказался внутри. Закрыв глаза, он представлял все свои фантазии сразу: кабинет в полицейской академии, подсобку. Туалет их любимого бара. Комнату для допросов, лифт, заднее сидение собственной машины. И, хотя было темно, ни одна подделка, живая или искусственная, сейчас не заменила бы Чу Ваньнина. Мо Жань чувствовал, как тот вздрагивал, как пытался то его оттолкнуть, то за пол уцепиться, чтобы его перестало возить по нему одеждой. Рубашка рвалась от каждого рывка вперед, но Мо Жаня это только больше раззадоривало. Его впервые раздражала близость оргазма — он хотел бы продлить удовольствие. Довести Чу Ваньнина до криков, может быть до слез. Но, погружаясь раз за разом все глубже, Мо Жань ощущал себя так, словно с высокой горки вниз скатывался. У него так же заходилось сердце, как у девственника. Уже не контролируя себя, он шептал, в перерывах покусывая шею Чу Ваньнина:

— Тебе же не нравилось, Ваньнин. А теперь смотри, как жадно ты меня принимаешь. Что насчет людей внизу? Если тебе мало, я могу отдать тебя им. Могу снять это на камеру, а потом показать тебе, как тебе это нравится. Ты ведь даже не представляешь, какой ты офигенный. Тебе до меня этого никто и не говорил. Сколько было гордости, а теперь что?

В том числе Мо Жань думал, что и трахать Ваньнина под этим препаратом будет скучно, но теперь с наслаждением проваливался в его тело и в собственные ощущения. Податливый, мягкий Чу Ваньнин, который даже стонов сдерживать не мог, пусть они и были тихими, но такими непривычными. Они сильнее возбуждали Мо Жаня, который и так был на пределе, а вскоре и вовсе отпустил себя, с мягкого глубокого секса вернувшись к сумасшедшему ритму.