Глава 5. Вы уже меня не простите, учитель (2/2)

— Вы уже меня не простите, учитель. Так зачем отказываться?Чу Ваньнин отвлекся на обдумывание того, откуда в словах этого маньяка такая тоска, когда Мо Жань одной рукой обнял его за поясницу, второй развернул его лицо к себе. И тут же накрыл губы своими, облизнул их языком. Чу Ваньнин зажмурился, попытался вырваться. Происходящее было отвратительным, и даже прикованным к кровати Чу Ваньнин продолжал винить себя. Не только потому, что не понял раньше… Он же чего-то ждал. Он же менял белье на кровати именно с мыслью, что в следующий раз он впустит Мо Жаня. И в кровать, и в себя. И вот теперь Мо Жань сковал его руки, лапал без стеснения. ?Нет, — пытался убедить себя Чу Ваньнин. — Это — не Мо Жань?. Но это был его голос, его лицо, его руки и пальцы тоже, уже проворно стаскивающие с Чу Ваньнина трусы. Чу Ваньнин едва не попросил выключить свет, чтобы хотя бы не видеть происходящего. Но не смог — он упрямо стиснул зубы и больше не хотел разговаривать. Мо Жань тоже больше не тратил слов. Чу Ваньнин вскоре понял, зачем тот отлучался, увидев у бывшего ученика в руках мазь из аптечки. Чу Ваньнин успел подумать: ?Он что, собирается отвлечься на то, чтобы обработать царапины?? и даже порадоваться этой отсрочке, но пальцами в мази Мо Жань коснулся его сзади. Чу Ваньнин едва не вскрикнул, вовремя погасил этот крик, тут же уткнулся в одеяло. И понял, как выглядел со стороны — словно подставлялся. Он попытался опустить на одеяло и задницу, но Мо Жань второй рукой обхватил его талию и удержал на месте. Чу Ваньнин не понял, зачем это нужно было, воспринял как способ поиздеваться и сначала поиметь его пальцами, зачем-то смочив их мазью. Чу Ваньнин не просто не замечал боли, собственной крови, он готов был ломать себе пальцы, чтобы сбежать. Его трясло — никто раньше не касался его так откровенно. Мо Жань, словно этого было мало, прикусил кожу на лопатке и чуть отодвинулся, он хотел увидеть как можно больше. Чу Ваньнин по-прежнему прятал лицо в одеяле, но и это не приносило облегчения — обострялось ощущение собственного тела, он сильнее чувствовал вторжение в него. Он ощутил комок в горле — колючий, его никак не получалось проглотить. А когда Мо Жань убрал пальцы, Чу Ваньнин вместо облегчения почувствовал панику, теперь понимая, что вряд ли его решили пожалеть.

Матрас снова промялся, Мо Жань переместился за спину учителя, некоторое время возился там, и Чу Ваньнин ощущал легкие случайные касания к голой коже, это были полы его же халата, который он отдал Мо Жаню. Не выдержав этой тишины, Чу Ваньнин приподнял голову и попытался обернуться, но Мо Жань перехватил тыльную сторону его шеи и вдавил голову в одеяло, находясь теперь сзади и прижимаясь горячей кожей груди к лопаткам учителя.

— Мо Жань, — снова попытался Чу Ваньнин, но получилось совсем жалко, неразборчиво, больше похоже на всхлип. А в следующую секунду Чу Ваньнин и правда всхлипнул от неожиданности. Он чувствовал одну руку Мо Жаня у себя на шее, вторая держала его за бедро. Но по ощущениям казалось, что Мо Жань в него кулак пропихивал. Пожаловаться на боль он не мог, слова застревали в горле, пекли грудную клетку. Он зажмурился, снова спрятался в постельном белье. Затошнило от собственной беспомощности и происходящего. Ему даже показалось, что Мо Жань таким образом пытается убить его — разорвав. Представил, как утром в его квартире соберутся полицейские и, рассматривая разорванное тело на кровати, такие же эксперты, как Чу Ваньнин, а может и его знакомые коллеги, будут констатировать: ?Все понятно. Его разорвали через анус?.

Сосредоточившись на своей боли, Чу Ваньнин даже не заметил, когда Мо Жань наклонился к его уху и шепотом посоветовал:— Расслабьтесь, учитель. Вы и так узкий, а когда зажимаетесь — вообще войти невозможно.

Чу Ваньнин отрицательно затряс головой, хотел сказать: ?Так вытащи его и проваливай?, но не был уверен в собственном голосе. От шеи движение перешло на тело, он встряхнулся весь, попытавшись избавиться от разрывающего дискомфорта, но Мо Жань опомнился и обоими руками схватился за бедра, снова выпрямился. Чу Ваньнин подозревал, что этот человек сердится. Даже не оборачиваясь и не слыша это в его голосе. И вскоре, словно в наказание, Мо Жань резко двинулся вперед. Так, что даже он не смог удержать учителя и того тоже бросило вперед, почти на спинку кровати. Чу Ваньнин ахнул, схватился за цепь наручников. Дыхание было прерывистым, волосы надежно закрывали шею и лицо Чу Ваньнина, и увидеть эмоции можно было только взглянув на него прямо, а для этого Мо Жаню пришлось бы отпустить его. Чу Ваньнин закусил губу, низко опустив голову, почти к самым рукам. Новый рывок, но боль была уже не такая острая, а тянущая, словно в уже появившейся ране. Больше всего Чу Ваньнин боялся даже не этого проникновения, а расплакаться. Показать, как сильно его это задевает. Ведь Мо Жань знает — Чу Ваньнин многое видел на работе, но всегда оставался холоден. Сейчас же он ощущал ком в горле и как накатывало волнами паники. Он даст себе волю, но когда Мо Жань его оставит в покое. Пока было похоже, что Мо Жань только начал. Когда Чу Ваньнину уже казалось, что еще немного внутрь — и что-то в нем порвется, Мо Жань остановился и выдохнул с чем-то похожим на восхищение. Потом как-то неумело и нервно погладил бедро Чу Ваньнина, словно хотел его подбодрить, успокоить. Не обращая внимания на отсутствие результата, Мо Жань стал отстраняться, но быстро вернулся. Начались размеренные движения и если раньше Чу Ваньнину казалось, что его вот-вот разорвет, то теперь он боялся, что Мо Жань вывернет его наизнанку. Костяшки пальцев, вцепившихся в наручники, побелели. Ему казалось, что он деревянный, неживой. Он старался не двигаться, не помогать себя насиловать, но и мешать сил уже не осталось. И собирался вести себя так до самого конца.

Но кое-что вывело его из равновесия. Забывшись, Мо Жань уже сам стонал на особо глубоких или резких движениях. До этого его голос казался другим: более язвительным, злым, холодным. Но теперь это был голос Мо Жаня, привычный и знакомый. К тому же и резкой боли больше не было, тело привыкло. Чу Ваньнин, ощущая стыд еще более болезненный, чем изначальное проникновение, понял, что попался на эту иллюзию. Что они в постели с Мо Жанем. По сути ведь так оно и было и не так давно Чу Ваньнин этого хотел. У него дрожали губы, хотя он все еще цеплял их зубами, чтобы не издать ни звука. Но он почувствовал, что может попытаться расслабиться. Его сознание подменило Мо Жаней — так для себя понял Чу Ваньнин. Он забыл про наручники, он наконец почувствовал себя лучше. Остался только стыд, неловкость, ушла тошнота и отвращение. Чу Ваньнин хотел бы их вернуть, хотя сейчас и стало легче принять происходящее. Но он не мог себя снова заставить. Чувствовать отвращение к Мо Жаню? К человеку, которого он любил и который его ждал? Это было невозможно. Когда вместо слез комок в горле спровоцировал стон, Чу Ваньнин попытался закрыть себе рот ладонью, но напоролся на металл наручников и опомнился, вздрогнул. И понял, что Мо Жань остановился. Он все еще находился внутри, и Чу Ваньнин ощущал пульсацию. Свою и Мо Жаня. Некоторое время, показавшееся мучительно долгим, было тихо, но руки Мо Жаня снова зашарили по телу, попытались схватить Чу Ваньнина за подбородок, тот увернулся и сжался, не позволяя. Тогда Мо Жань дернулся, но в сторону. Некоторое время возился сзади, затем наклонился. Он открывал наручники. И Чу Ваньнин снова вместо облегчения почувствовал панику, вцепился пальцами в прутья кровати. Мо Жань расстегнул оба браслета, резким рывком перевернул Чу Ваньнина на спину, вышел и теперь навис над учителем, вглядываясь в лицо. Чу Ваньнин упрямо смотрел в сторону, на его лице снова были злость и раздражение.

— Ты его представляешь? — прошипел Мо Жань у самого лица. Чу Ваньнин голову не повернул, но взгляд на него перевел. Кого его? Мо Жаня ведь. — Говори, ты представлял его? Я почувствовал… — он сглотнул. Чу Ваньнин не собирался оправдываться, хотя и было страшно. Он не знал эту личность, но видел, на что способен этот человек. Мо Жань отстранился дальше, полосонул взглядом все его тело со следами порезов, синяками. Чу Ваньнин лежал неподвижно до тех пор, пока Мо Жань не потянулся развести его колени. Тогда Чу Ваньнин снова попытался выбраться, перевернуться на живот, оттолкнуть. Но слишком скоро Мо Жань поймал его бедра железной хваткой, их тут же прошило болью от резкого проникновения. Чу Ваньнин всхлипнул, и у него тут же перехватило дыхание — Мо Жань продолжал резкие движения, удерживая его бедра на месте, не позволяя сбежать. Чу Ваньнин перестал понимать, зачем Мо Жаню вообще нужен был именно он. С таким же успехом тот мог трахать и подушку. Чу Ваньнин чувствовал себя вещью. Мо Жань фиксировал его в нужной позиции, вертел им как хотел и при этом совершенно не пытался получить ответа.

И все же.

Все же это был Мо Жань, что рисковало потом, когда Чу Ваньнин снова разрешит себе думать, вылиться в море проблем. Как общаться с той, другой личностью, которую он так любил, после того, что делал его руками этот человек?

Казалось, что все происходило бесконечно долго. Чу Ваньнин ощущал себя уставшим, выжатым. Иногда Мо Жань делал что-то хорошо, его даже накрывало волной возбуждения, но она быстро проходила, ее заменяли снова усталость и тупая боль, раздражение. Такое, что, казалось, как только Мо Жань отпустит его и достаточно отстранится — Чу Ваньнин просто ударит со всей силы. В процессе не хватало размаха, получалось только бить Мо Жаня по плечам, в грудь, но это было слабо. Рука все еще кровоточила, на медовой коже Мо Жаня оставались красные следы.

Из транса, в который провалился Чу Ваньнин, его вырвал нарушившийся ритм, сила движений, заставлявшая его раз сжиматься от боли от каждого нового нетерпеливого толчка. Видимо, кожа внутри оказалась стерта, потому что, когда Мо Жань остановился, Чу Ваньнин почувствовал, словно в него жгучего перца сыпанули. Он болезненно поморщился, глядя Мо Жаню в глаза. У того взгляд был затуманенным, на секунду Чу Ваньнин позволил себе надежду, что вернется вторая личность. Но ждать не стал — поспешно выбрался из-под него, схватил с кровати свой же халат, который до этого был на Мо Жане, завернулся и быстро попытался спуститься с кровати. Но Мо Жань уже опомнился, обхватил его за талию, втащил обратно, хотя Чу Ваньнин снова попытался ударить его локтем в лицо, вырваться. Нет, это все еще был не тот Мо Жань. Он рассматривал Чу Ваньнина уже не так хищно, но все же как очень занятную и притягательную вещицу, а не человека. А потом его взгляд наткнулся на царапины и изменился — он снова стал больше похож на прежнего Мо Жаня. Чу Ваньнин с досады прикусил губу и снова попытался ударить ногой в голову.

— Полежи спокойно, — шепнул Мо Жань холодно, словно издевался. Чу Ваньнин попытался возразить, но Мо Жань перебил его: — иначе я снова тебя прикую. А потом еще раз трахну.

Чу Ваньнин сделал вид, что слушается. Даже сопротивляться прекратил. Тогда Мо Жань снова встал с кровати, по пути накидывая на себя рубашку учителя, которая чудом не трещала по швам на спине. Он направился вниз, на этот раз без спешки. Стоило ему скрыться из вида — Чу Ваньнин поднялся. Второй пистолет лежал в тумбочке у кровати. Он не собирался убивать Мо Жаня, но он никак не мог с ним справиться сейчас. Практика подсказывала, что нужно было сократить его преимущество, а именно физическое. Чу Ваньнин открыл ящик прикроватной тумбочки и чувство обреченности прострелило его физической болью, через все порезы и раны — ящик был пуст, даже патронов не осталось. В реальность его вернул звук шагов по лестнице и, не задумавшись, на импульсе Чу Ваньнин схватил с тумбочки лампу и запустил ею в Мо Жаня. Лампа задела плечо, но покатилась по лестнице, разбилась. Мо Жань только вздохнул, словно с капризным ребенком дело имел. В руках он держал аптечку. Чу Ваньнин забился к спинке кровати и спрятал все порезы — он не хотел, чтобы этот человек теперь обрабатывал его царапины, словно заботился о нем. О нем заботился Мо Жань, а не эта личность. Для этого же человека он был вещью, как и все в этом мире. Мо Жань сел на кровать, из аптечки достал бинты и перекись, приказал:— Руку.

Чу Ваньнин словно не слышал или разучился понимать китайский, продолжал смотреть обиженным зверьком, спрятав руки так, словно его не лечить, а пытать собирались.

— Учитель, давайте поступим так: вы позволите о вас позаботиться и не будете вынуждать драться с вами. Потому что то, как вы сопротивляетесь, слишком возбуждает, чтобы остановиться.

Чу Ваньнин был как натянутая тетива, он мог отпустить себя только Мо Жаню в лицо и никак иначе. Тот ждал, глядя снисходительно, но скоро потянулся к учителю, одновременно с этим на его лице появилась ухмылка, словно это было игрой, в которой он всегда побеждал.

— Учитель, — позвал Мо Жань, и от этой интонации у Чу Ваньнина мурашки по спине пробежали. — У меня есть кое-что для вас. Это поможет вам успокоиться, к тому же вы ненадолго заснете. Вы же понимаете, что я не могу уйти, пока вы в сознании. Убивать вас я не собираюсь, но мне нужно время скрыться. К тому же… после этого лекарства вы забудете последние пару часов перед тем, как отключились.

Выражение лица Чу Ваньнина с раздраженного сменилось на настороженное. Он обдумывал. Мо Жань не прогадал — возможность забыть последний час казалась благословением, но… но потом ему скажут, что тут произошло. И он не будет помнить, что это другая личность. Он не только возненавидит Мо Жаня, он не сможет помочь ему. А тот явно нуждался в помощи, тот даже не знал о существовании этой проблемы. Забыв последние часы, Чу Ваньнин наверняка решит, что Мо Жань, тот ласковый Мо Жань, что ждал, что так тепло обнимал его, на самом деле обманщик и убийца.

Чу Ваньнин отрицательно помотал головой, взглядом поймав Мо Жаня. Тот на всякий случай аптечку держал подальше, вздохнул наигранно-обреченно, словно сделал все, что мог, и бесстрашно полез прямо к напряженному Чу Ваньнину. Тот уже и не дрожал, поэтому удар мог бы получиться существенным, но Мо Жань поймал его руку за запястье, потянул к себе, уложив Чу Ваньнина животом на кровать, сел на спину и придвинул к себе бинты и перекись. При сопротивлении руки снова начали кровоточить, и сначала Мо Жань покрывалом стер кровь, потом залил перекисью, снова пачкая все вокруг. Чу Ваньнин зашипел. Теперь он видел — рана была такая, что без швов не обойтись. Мо Жань просто играл в заботу, за ним все равно потом будут переделывать медики. Но Мо Жань с серьезным лицом стянул края раны, не обращая внимания на новое шипение под собой, поверх плотно замотал бинтом.

— Дилетант, — выплюнул Чу Ваньнин, теперь попытавшись вырваться. На секунду Мо Жань отпустил, но это снова оказалось обманкой, только чтобы учитель перевернулся. Теперь у Мо Жаня в руках был бутылек с чем-то темным, горьким даже на вид.

— Я не хочу забывать, — упрямо произнес Чу Ваньнин. Вроде и не просил, а получилось как-то напугано и жалко. Что-то такое снова блеснуло в глазах Мо Жаня, но тут же сменилось разочарованием, он открутил крышку и ?успокоил?:— Я соврал, вы не забудете.

Чу Ваньнин тут же отвернулся, прикрыл рот рукой.

— В чем еще ты соврал?— Во всем, кроме того, что вы успокоитесь. Но это уже не важно. Я заставлю вас это выпить.

— Нет, — отрезал Чу Ваньнин, словно его отказ что-то сейчас значил. Мо Жань перехватил его подбородок и сжал челюсть, заставив открыть рот. Чу Ваньнин снова мог только руки его царапать, но оторвать их от лица не получалось. В горло потекло лекарство, явно на спиртовой основе, но вкус был незнакомый, Чу Ваньнин даже примерно не мог представить компоненты и их действие. Он пытался выплюнуть — лицо и покрывало, волосы — все было в темных брызгах. Мо Жань тогда ладонью закрыл ему рот, заставив проглотить остатки. Потом долго смотрел в глаза, пока Чу Ваньнин не ощутил, что его ведет, словно сильно пьяного. Мышцы стали мягкими, он больше не мог их напрячь. Сознание словно туманом подернулось и захотелось спать, но, когда он закрывал глаза и некоторое время лежал так — он оставался в сознании. Появилась усталость, словно он уже сутки выполнял тяжелые работы. Мо Жань держал его еще некоторое время, внимательно глядя в глаза, снова ухмыльнулся и отпустил, пропав из поля зрения. ?Я не хочу забывать, — повторял про себя Чу Ваньнин. — Мне нужны эти воспоминания, чтобы помочь Мо Жаню. Моему Мо Жаню. Сейчас только я могу его спасти… Надо записать. Надо не забывать…?