Часть 3. (2/2)
Ну, вообще справедливо. Мо Жань с утра не успел ещё привести себя в порядок, а потом по земле повалялся. Да и в крови неизбежно запачкался. Даже руки не вымыл, а лезет целоваться – как животное невоспитанное. Ладно, пусть Ваньнин и прав, но Мо Жаню всё равно не очень-то стыдно. Он заглядывает внутрь склада - и когда Ваньнин успел развести костёр, нет, ну какой молодец!
— Ну вот зачем ты, я же сказал, вернусь и сделаю.— Я не инвалид и сам могу. Мне вправду лучше.
И чем лучше Чу Ваньнин себя чувствует, тем скорее к нему возвращается привычное упрямство. Поэтому Мо Жань решает не спорить дальше, а сделать так, как ему велели. Лицо и руки отмыть не проблема, а вот с толстовкой беда. Грязь и кровь, конечно, отстираются, но сейчас бы переодеться, всё равно в пикапе валяется ещё одна.
Тут ему в голову приходит шальная мысль. Мо Жань, конечно, знает, что он потрясно выглядит и в одежде, и без неё. Без неё особенно. Ещё знает, что Ваньнин сейчас на него смотрит, для этого ему необязательно даже поворачиваться, спиной чует взгляд. И поэтому Мо Жань стягивает с себя толстовку нарочито медленно. Чтобы тот всё успел рассмотреть в деталях. Не то, чтобы Чу Ваньнин что-то из этого раньше не видел, конечно, но никогда не мешает напомнить, как ему с Мо Жанем повезло. Кожа тут же покрывается мурашками от холода, и Мо Жань едва удерживается, чтобы не поёжиться – весь образ порушит, а надо соответствовать.Не менее медленно, смакуя каждое движение, он льёт воду себе на руки и плечи, растирая их ладонью. Даже голову решается облить, чтобы потом эффектно, как он считает, встряхнуть головой, брызгая вокруг каплями. Жаль только, что холодно, и особо долго не покрасуешься, но Мо Жань решает, что и этого вполне достаточно.И правда, закончив с внезапным представлением для единственного зрителя, он наконец поворачивается и убеждается, что Чу Ваньнин неотрывно на него смотрит. По лицу особо эмоции не считать, но Мо Жань всё равно собой невероятно доволен и идёт вперёд – за толстовкой и заслуженной наградой.На этот раз Чу Ваньнин не может придумать отговорку и позволяет себя поцеловать. Поцелуй выходит долгим, чувственным, Мо Жань сжимает своего Ваньнина в руках, вкладывая в этот жест всё – от тревоги вчерашнего дня до радости, что всё хорошо, ему лучше, он в порядке, он здесь рядом.— Ты так и собираешься ходить? — спрашивает Чу Ваньнин, когда Мо Жань наконец выпускает его из объятий. Не самое романтичное, конечно, что ты ожидаешь услышать, но в этом весь Чу Ваньнин.— Я как раз шёл переодеваться, а тут ты стоишь. Красивый такой. Мой. Я разве мог мимо просто пройти? — Мо Жань улыбается.Чу Ваньнин до сих пор не привык к комплиментам и постоянно смущается, когда ему говорят что-то подобное. Вот и сейчас щёки снова розовеют, но вслух он не отвечает ничего, только фыркает. Да и не надо, Мо Жань и без того всё знает. Чу Ваньнину прекрасно даются разговоры о чём угодно на свете – он начитанный, может почти любую беседу поддержать при желании – но не разговоры о чувствах. А вот отчитать, подколоть, выразить недовольство – это пожалуйста. Мо Жань к этому быстро привык, в конце концов он болтлив за них обоих, и его всё устраивает. Их обоих всё устраивает.Сменив толстовку, Мо Жань берётся за их нехитрый завтрак. Это сейчас он наученный и вскрывает консервную банку, прежде чем пихнуть её в костёр. Ну, кто мог знать, что иначе она с высоким шансом может взорваться? Хотя Чу Ваньнин знал, но не успел Мо Жаня остановить. Хорошо хоть, рядом никого не было, никто не пострадал особо – только едой всё забрызгало вокруг, ну и они остались без обеда. В общем, лучше проткнуть банку пару раз ножом – так и пепел не попадёт, и безопасно.
Еда в банке выглядит не особо привлекательно, и вообще консервы за столько времени порядком надоели, но выбирать особо не из чего, их удобнее всего взять с собой. В дороге еда совсем скудная, в Гу Юэе кормят получше – там и кухня есть, даже с поваром. Не ресторан, но хорошо. Раньше Мо Жань любил вкусно поесть, часто ходил по всяким заведениям, любил находить новые места и пробовать необычное. Да он и сам готовил неплохо. Но обо всём этом сейчас уже пришлось забыть. Сыт – и заебись, а уж что ты там именно ешь, не так важно. А когда получается находить что-то вкусное, Мо Жань всегда отдаёт это Ваньнину.
— Ты готов? Поедем? — быстро расправившись со своей едой, Мо Жань ждёт теперь, пока доест Ваньнин. Он всегда ест не спеша, очень аккуратно, если, конечно, позволяет ситуация. — Точно сможешь, можем подождать ещё немного?— В очередной раз повторяю: я в порядке и не разваливаюсь. Спросишь ещё раз – я в тебя чем-нибудь кину.— Понял, принял, замолкаю. — Мо Жань тут же послушно соглашается. Он ведь и правда кинуть может. В Мо Жаня пару раз уже прилетало: ручка, бутылка для воды, к счастью, пустая, грецкий орех.С последним получилось случайно: Чу Ваньнин никак не мог его расколоть и в сердцах отшвырнул, а Мо Жань именно в этот момент неудачно зашёл на кухню. Он был в другом городе и должен был приехать завтра – ровно в свой день рождения. Так вышло совершенно случайно: клиент решил вернуться в Шанхай пораньше. Ваньнина Мо Жань не предупредил и дверь квартиры открыл тихонько – хотел сделать ему сюрприз. А Ваньнин, как оказалось, решил сделать сюрприз ему самому - приготовить торт к празднику. С орехами – как Мо Жань любит. Орехом-то он по лбу и получил. Несильно, да и Мо Жань скорее рад был: увидеть Ваньнина в фартуке, извозившегося в муке – в муке вообще было всё вокруг – ради этого он был готов вынести и десять орехов в лоб.— Я готов, — Чу Ваньнин встаёт и начинает собирать вещи. Аккуратно сворачивает спальник, а брезент отряхнуть ему помогает Мо Жань.Они садятся в машину – Чу Ваньнин на пассажирское сиденье рядом с водителем – и трогаются. Дальше дорога не приносит им никаких других неожиданностей. Картинка за окном не меняется, однообразная и унылая: деревья, деревья, деревья, уже жёлтые, порядком облетевшие. Мо Жаню не нравится это время года – всё сереет, хиреет и как будто умирает. Смерти вокруг хватает и без этого. Даже зомби кромсать и то приятнее под солнышком, как-то быстрее оно выходит, бодрее, задорнее.Чтобы как-то разбавить обстановку, он копается в бардачке и находит там флэшку. Плейлист он сам составлял, но с пожеланиями и корректировками Чу Ваньнина, конечно. Сошлись на том, что это должен быть не рэп и не метал, а ещё никаких слезливых песен. Мо Жань включает магнитолу, и салон наполняется приятной, ненавязчивой музыкой. Как и любую другую песню с этой флэшки, эту Мо Жань уже почти наизусть выучил, столько раз слушал. Американская, что-то про пассажира – её как раз Ваньнин выбирал.
В ночи они делают остановку ненадолго, чтобы Мо Жань немного поспал – он наотрез отказался пускать за руль Чу Ваньнина. Спать ложатся прямо в машине, пикап просторный, вдвоём удобно, и места хватает вытянуться. Устроившись на боку, Мо Жань обнимает Ваньнина, вжимаясь в него всем телом, и утыкается носом в затылок, слегка втягивая ноздрями воздух. Он как в той жиже не купался – Мо Жань чувствует запах пота, терпкий и кисловатый, но основной – тот, который ему так нравится. Запах Ваньнина сложно описать одним словом, но он родной, такой знакомый. Убаюканный им, Мо Жань вырубается.Чу Ваньнин, который то и дело проваливался в сон в дороге, ночью просто лежит с открытыми глазами. Мо Жань замечает это, проснувшись от шума – мотор, вдалеке, все спокойно, можно дальше спать.До пункта назначения они добираются на следующее утро. Городок, в котором они должны забрать заражённых, с виду не очень большой, скорее посёлок. Не видно ни одного дома выше 20 этажей. Старые, потрёпанные панельки, частично обрушившиеся – восстанавливать сейчас никто не будет уже. На въезде в город Мо Жань и Чу Ваньнин надевают респираторы – так надёжнее, мало ли что. Вокруг, впрочем, почти никого нет, только редкие прохожие встречаются.
— Интересно, это сейчас просто рано или всех настолько тут выкосило? — комментирует пустынные улицы Мо Жань.— Кто его разберёт, — отзывается Чу Ваньнин. — Смотри, еще два перекрёстка езжай прямо, а на третьем поворачивай направо. Нужный нам дом значится как невысокий и светло-серый, — он достал из бардачка карту и теперь сверяется с ней.
— Окей.Завернув, Мо Жань ждёт дальнейших указаний:— Они тут все невысокие и серые. Какой из них наш?
— Подъедь поближе, отсюда не разобрать номер, — Чу Ваньнин чуть прищуривается. — Пятнадцатый, семнадцатый… Вот, следующий наш.Мо Жань останавливается рядом с нужным зданием. С виду он выглядит немного приличнее остальных: все окна и фасад целы, краска не облупилась.
— А этаж?— Последний.— Лифт, конечно, работать не будет, — притворно ворчит Мо Жань и оглядывает дом – да, топать высоковато. Бодрящее утреннее кардио.
В одном из окон повыше – этаж шестой или седьмой – Мо Жань замечает фигуру в окне, которая быстро прячется в глубине квартиры. По виду ребёнок.— Ладно, пойдём. Раньше начнём, раньше закончим.Мо Жань достаёт из машины пару респираторов попроще – для заражённых. Их там двое ждёт, по идее. Проверяет магазин пистолета – одного не хватает, того, на залётного вчерашнего зомби потраченного. Дозаряжает его на всякий случай.
Чу Ваньнин берёт с собой винтовку – в помещении она, конечно, не особо полезна, но не оставлять же здесь, и они заходят в дом.
Первые десять лестничных пролётов Мо Жань преодолевает быстро, почти бегом. Следующие три он проходит тоже легко, но дальше замедляется. Переводит взгляд на табличку – 8. Впереди ещё много, а он уже подзаебался. Зато Ваньнин, кажется, совсем не напрягается, даже дыхание не сбилось.
— Как ты это делаешь? — бормочет себе под нос Мо Жань.Последние ступеньки даются ему особенно нелегко, и он останавливается – надо отдышаться.
— Ненавижу лестницы, — почти стонет Мо Жань. — Вот обязательно было им забираться так высоко.— И не по таким ходили. Скажи спасибо, что тут нет небоскрёбов, — отвечает Чу Ваньнин. Он всё ещё выглядит бодро, как будто только что не карабкался вместе с Мо Жанем вверх по этой чёртовой лестнице. Обидно даже – Мо Жань-то считает себя выносливее.— Вот уж спасибо. Ладно, идём дальше.Мо Жань распахивает дверь в коридор – длинный и пустынный, снова ни одной живой души. Тут светло – с потолка светит тусклая лампочка. Явно этот этаж более обжитый. Они проходят внутрь.