Часть первая, которая пытается объяснить, что героиня забыла в Форксе (1/1)

Дверью я шандарахнула с такой силой, что стекла подозрительно задрожали. Впрочем, оправдание этому было и весьма убедительное, ибо я изгонялась из отчего дома на неопределенный срок, дабы отправиться в Америку доучиваться. Ага, как же. Доучиваться в другой стране, когда мне остался последний год. Просто у мамы впервые за восемь лет возникло большое и светлое чувство, которому я отчаянно мешала, постоянно маяча перед глазами в самые романтичные моменты.Нет, я, конечно, люблю маму, но надо же хоть кому-то сейчас быть объективной.

Итак, я отправлялась в Америку и этот приговор обжалованию не подлежал. Я уныло поплелась в свою комнату, по дороге спотыкаясь обо все, попадающееся мне сейчас на пути. Любой, кто сказал бы мне в этот момент хоть что-то, сильно рисковал получить по морде.Погода за окном соответствовала моему настроению: с утра собиравшиеся на небе тучи все-таки разразились дождем, поливавшим асфальт и сорняки вот уже с полчаса.

Я доплелась до комнаты, вытащила из шкафа спортивную сумку, украшенную очаровательной вышивкой в цветочек (особенно мило это смотрелось на фоне лейбла “Reebok”), и, стащив с вешалки первую кофту, решительно запихнула её в одно из отделений. Хандрить мне было противопоказано: начав это делать, я не могла остановиться и доводила свое обычное плохое настроение чуть ли не до депрессии.В общем, вслед за кофтой полетели штаны, напрочь мятые, с пуговицей, держащейся на честном слове, но любимые безумно.Я потихоньку отходила.В дверь решительно стукнули, и сразу же, не дожидаясь моего ответа, дверная ручка повернулась вниз. Мама.Кто ж еще.

- Таш, - позвала она, присаживаясь на край стола и не обращая внимания на то, что стол подозрительно накренился – одна из ножек была значительно короче других. – Ты ж не сердишься, нет?- Нет, - холодно отозвалась я. Я врала. Мне было обидно и больно, и я злилась, потому что ничего не могла сделать.Мама печально вздохнула. Она поняла все то, что я хотела сказать. Между нами еще не было пропасти, но с моим отъездом она бы непременно появилась.- Отец будет рад тебе, - последнее слово она оставила за собой, следуя своей собственной традиции.- Но кроме него никто больше, - бросила я в пустоту комнаты, когда она уже не могла меня слышать.Хандрить было нельзя. Я снова полезла в шкаф.Самолет отправлялся в 13:20, и я планировала прибыть в аэропорт часа за два до отлета, чтобы успеть все сделать и не сидеть слишком долго, ожидая отправки.Сидеть, впрочем, и не пришлось – успела я в самый последний момент. Ну, это и к лучшему – в самолете насидеться еще успею.Я упала в кресло, дрожащими руками пристегнула ремень, и через пару минут самолет взлетел, даря мне повод для паники.Я летела в Сиэтл. Ну, то есть на самом деле я летела в Форкс, но до Форкса самолетов не было вообще, поэтому приходилось довольствоваться тем, что было.На самом деле у меня были варианты. До Сиэтла лететь пришлось бы в любом случае, это был самый близкий к Форксу нормальный город, но вот дальше… Дальше мне предстояло либо пересесть на самолет до Порт-Анжелеса, а потом ловить попутку, либо просто сесть на поезд, и с пересадкой добраться до Форкса.Летать я откровенно боялась, так что после приземления пришлось потратить время и отправиться на поиски вокзала и купить билет. Хорошо еще, что я вполне прилично говорю на английском, иначе это был бы ужас, ведь встречать меня никто не собирался. Меня это абсолютно устраивало – тем, что объединяло нашу семью, был пофигизм. В отличии от многих моих подруг, я росла самостоятельной, ибо по-другому в нашей странной, но дружной семье выжить было невозможно.Хочешь гулять допоздна? Гуляй. Хочешь прогуливать уроки? Вперед. Хочешь есть? Готовь себе сама, дорогая.Примерно так. На самом деле, своих родителей я люблю. Но не в такие вот моменты.В поездя заскакивала, прижимая к себе бутылку с горячим чаем и пакет с пирожками – после длинного перелета очень хотелось есть, и я готова была поступиться своими принципами, гласящими, что в транспорте есть неприлично. Тем более, что это скорее были родительские принципы.Папа меня не встретил. Вообще. Нигде. Ключей от дома у меня не было, и я знала, что он живет один, расставшись со своей прежней любовью примерно полгода назад. Правда, я знала-таки, что он работает в полиции, но вот где отделение полиции находится не представляла даже примерно. Ничего, таксист наверняка знает. Усевшись на переднее сиденье, я устроилась поудобнее, аккуратно пристраивая больную голову на подголовнике, и мягко попросила:- К зданию полиции, пожалуйста.Шофер, совсем молодой парень, старше меня года на четыре, пожалуй, улыбнулся мне в ответ.Папа был не рад меня видеть. Я нагло оторвала его от работы, влетев в кабинет с возгласом: “А где здесь детектив Ковальски”, и явно изменила ход его мыслей.- Преступление? – мой голос звучал ангельски невинно, интонации я как-то услышала у мамы и иногда репетировала перед зеркалом.Еще раз напомню – я люблю своих родителей. Но иногда в моем сердце таинственным образом пропадают доброта, любовь и совесть. Особенно, если я два дня не мылась. Прости, пап.- Держи, - вздохнул отец, впихнув мне в руку связку ключей. – Знаешь, где дом находится?Я замотала головой и получила краткий курс ориентирования на местности. Честно попытавшись уложить в голове дорогу, я сделала папе ручкой и свалила.От веса сумки меня начинало перекашивать.К моей чести и к чести моего бывшего инструктора по спортивному ориентированию, я разобралась, в какую сторону поворачивать, какую из пяти дорожек выбрать и с тем, как не врезаться в парня на велосипеде, я разобралась тоже. Меня невольно пробирала гордость.Открыв дверь (ключ нехило заедал), я попала в холостяцкое папино жилье. Прямо перед порогом разливалось пятно супа, в котором плавали носки и еще одна пара ключей. Выудив из супа ключи, я мстительно вытерла их чьим-то шарфом, обнаруженным на вешалке, и, убедившись, что они совпадают с полученными до этого, засунула их в карман. После я обвела критическим взглядом все, до чего этот взгляд дотянулся. Относительно неплохую обстановку нарушали завалы мусора и грязи.Ну что ж, мне все равно придется здесь жить. Да и руки занять не помешает.Я прикусила губу, еще раз осмотрела помещение, и, не разуваясь, проследовала в свою комнату, о которой меня предупредил папа. Тут было пыльно, но на этом все недостатки заканчивались – кровать у стены, накрытая ярким покрывалом, встроенный шкаф и небольшой комод; письменный стол с двумя ящиками и стул удобно пристроились у окна. Я провела пальцем по столешнице, глянула на посеревший палец и полезла в сумку за шортами и маечкой. Переодеться, а потом – вниз, к кухне, в поисках тряпок и чистящих средств. Я, конечно, тоже легко отношусь к беспорядку, но не до такой же степени!Шлеп! Я опустила мокрую тряпку на суп, и понадеялась, что он еще не ожил и не сожрет мое оружие чистоты. Пронесло. Я двумя пальцами подняла тряпку, сунула ее в ведро, прополоскала, и шлепнула на пол еще раз.Битва за чистоту начиналась в мою пользу.