Гори гори ясно, чтобы не погасло… (1/1)

Огонь гаснет, но не остывает.С холодом, живущим внутри и вымораживающим все твои внутренности, сложно смириться. Ещё сложнее просто это принять и жить дальше так, словно бушующего огня в груди никогда и не было. — Мамочка, мне холодно. Где мой огонёк? Почему его больше нет? Разве мне нельзя гореть?Маленький мальчик пяти лет с пышным каштановым беспорядком на голове отчаянно сжимал хрупкими пальчиками края футболки. Ему сложно было сдерживать свои всхлипы и непрекращающиеся слёзы, но он старался выяснить причину, почему ему так плохо, у единственной, кто мог дать ответ. Ведь кто, если не мама, знает все ответы и всегда поможет ему, когда что-то не так? Всегда защищает от всего... хоть и не смогла защитить от этого странного мужчины, которого Тсуна вначале называл ?дедушкой Тимотео?. После его прикосновения и стало так холодно и пусто внутри. Но тогда маме не дал вмешаться папа. Нет, теперь отец, Емицу. Он не достоин такого тёплого слова, как ?папочка?. А Нана не знала, что делать. Ни когда любящий муж, наконец, соизволил посетить день рождения сына, но зачем-то привёл в дом своего начальника. Ни когда прибежала на плач Тсунаёши, оставшегося с этим самым начальником, а застала только спящего сынишку у того на руках. Маленького Тсу отнесли в комнату, а мужчины стали переговариваться о чём-то между собой и уехали в тот же вечер. Ни теперь, когда её сын проснулся с криком, очень долго хватался за грудь с паникой в глазах и сквозь рыдания не мог объяснить, что случилось. Где-то глубоко в её груди тлели огоньки любви к своему мужу, залитые безразличием с его стороны и болью, причинённой их ребёнку — её драгоценному Тсунаёши. Нана не знала о пламени посмертной воли. Но женщина всегда верила, что люди могут гореть внутри. И тех, кто решил затушить огонёк её сына, она никогда не простит. Надо только показать Тсуне, что пламя ещё есть.— Конечно, тебе можно гореть, милый. Прости, что не защитила твой огонёк, но я верю, что он вернётся. А пока, я знаю, как тебя согреть. Молодая женщина взяла на руки своего ребёнка, прихватив с кресла плед. Переместившись во двор за домом, она попросила Тсу немного подождать, и вскоре принесла из дома плюшевого игрушечного тунца, подаренного вчера дед просто Тимотео, бутылочку растворителя, купленного во время ремонта, и спички. Когда ворс начал чернеть в ярких сполохах огня, когда Нана, обнимая его, вложила в его руку спички, Тсунаёши почувствовал тепло. Оно было другим, но оно было. Так пожар имени Емицу, бушующий в сердце, выгорел дотла.