Часть 2 (1/2)

Часть 2Я учусь причинять тебе боль…(с) ДжемИ все же они попробовали. Они его украли. Выкрали в ночи из собственного же поместья, связали и под конвоем приволокли в столицу. Леон не сопротивлялся. Если Пиньяки что-то затеяли, то грех им мешать, к тому же целее будешь, если сидишь тихо.После этой выходки он вообще не проявлял никаких эмоций. В доме близнецов ему отвели отдельные комнаты, где он и жил, ни с кем не разговаривая. Каждый из компании хоть раз да попытался с ним поговорить, но герцог Стедд ныне являл собой ледяную статую самому себе. В общем, вел себя как Гарика в начале. Только что не пил и слуг не гонял. Его пытались привлечь к разработке плана, но он не отреагировал. Сидел, смотрел, слушал. Скоро на него махнули рукой. Заговорщики так увлеклись идеей, что никто не подумал о том, что чувствовал в этот момент каждый из ?спасаемых?. Анри, правда, ещё какое-то время продолжал пытаться поговорить, но Леон действительно мало чем отличался от изваяния, был бледен, разве что дышал и ходил, и это беспокоило Анри все больше. Но скоро идея увлекла и его настолько, что к Леону он заходил только поздороваться***В общем, от Леона отстали. Он ел, спал, ходил и тихо умирал. Было невыносимо быть так близко и не видеть, знать, что он потерян навсегда. Господа спасатели их с Гарикой романа упускали одну небольшую деталь. План господина регента включал в себя и его, Леона.Это означало, что женитьбой самого Родриго дело не ограничится. Леон обязан последовать его примеру, чтобы и его род продолжался – в интересах государства. И если первое Стедд ещё мог понять и вынести, то принять последнее не мог никак. Жизнь Родриго – это его дело и государство – тоже его дело, но требовать того же от него… Леон смирился бы с любым отношением Гарики к себе. Стал бы другом его семьи просто чтобы иметь возможность быть рядом хоть иногда, видеть, как растут его дети.… Или просто бы исчез. Но чтобы Родриго настаивал, а он именно настаивал, точнее, требовал невозможного. Это Леон принимать отказывался. Поэтому просто ушел.Раз за разом Стедд прокручивал в голове их с Гарикой последний вечер. Он понимал, что Родриго прав, и почти смирился с этим, живя в глуши, но здесь, в столице, наблюдая воочию, зная все подробности…. Сил не было. Совсем.***Тогда они только вернулись в столицу. Сутки давно перевалили за полночь, но дел не стало меньше. Гарика устало потер переносицу и откинулся в кресле.

— На сегодня хватит. Остальные дела могут подождать хотя бы пару часов. Не хочешь немного пройтись, Лео?Леон был непротив, стояла морозная осенняя ночь. Луны не было, зато звезды горели ярко. Они молча брели по дворцовому парку. Под ногами скрипел первый, и плечо рядом было теплым и уже совсем родным. Леон наслаждался прогулкой. Родриго брел молча, и, казалось, был сейчас не здесь, а где-то далеко, среди звезд и духов.— Ты никогда не думал о нашей судьбе, Лео?

Эти слова были сказаны так внезапно, что Леон даже остановился. Внимательно посмотрел на тоже остановившегося Родриго. Тот не шутил. Для него это было действительно важно.— Нет. – Леон удивился серьезности этих слов. — Ты о чем, Росио?— Мы ведь последние, Лео. И я вдруг подумал о сыне… Точнее, не вдруг. Я думаю об этом давно… Просто, когда ты рядом, это не так важно, но знаешь, пока я болел…И вот тогда Леону вдруг стало ясно, что это — конец, и от этого что-то оборвалось, лопнуло, как струна на вершине аккорда, и стало пусто, больно и холодно внутри, так, что он почти забыл, как дышать. Такого он не испытывал, наверное, со времени смерти Джастина. Родриго, увидев, что его спутник резко побледнел и застыл на вдохе, подошел, обнял, одобряюще улыбнулся.— Не пугайся, я просто так.…Подумал…. Я люблю тебя, ты знаешь… — голос Родриго дрогнул, — но…— Я понял вас, герцог.— Спокойные, тихие слова дались Леону с трудом. – Вам нужен наследник, а для того, чтобы он был законным, вы должны быть женаты на его матери. Мне тоже нужен наследник и соблюдение этих условий не менее обязательно.

— Да, Лео, ты все правильно понял. Но это не значит, что мы…—Значит, Родриго, и ты сам прекрасно это знаешь. Именно это и значит.Вырваться, уйти, и чем скорей, тем лучше. Но он не смог, так, сразу.?Что-то слишком хорошо все стало в твоей жизни?И все же Леон сбежал. Ночью. Пока Родриго спал.А потом начался этот кошмар. Сначала Стедд думал, что переждет у себя – не дали. Значит, придется терпеть здесь. Молчать и терпеть.В какой-то момент все вдруг стало безразлично и бессмысленно. ?Если прошло всего полгода, значит, ты не стоил большего, герцог?.***Свежие слухи гласили, что Гарика остановил свой выбор на одной из девиц и скоро будет назначен день свадьбы. Общество живо обсуждало это событие. В тот день Леон перестал есть.***Стедд жил в особняке Пиньяков тихой тенью. Его не выпускали в город, слуги тщательно следили за его перемещениями по дому. И когда он не вышел к завтраку, на это сначала не обратили внимания, Анри по привычке поднялся поздороваться. И сразу же криком поставил весь дом на уши.

Оружия у Леона никто не отнимал. И этой ночью последний герцог Стедд вскрыл себе вены фамильным кинжалом. На завтра было назначено оглашение регентской помолвки.***Когда Анри вошел в комнату Леона, алое пятно на белых простынях было первым, что бросалось в глаза. Простыни были мокрыми от крови. Пережав вены, Конар заорал так, что оба Пиньяка были в комнате Леона мгновением позже. Втроем они перевязали раны, проверяя, жив ли их подопечный. По чистой случайности Стедд оказался ещё жив. Доставленный доктор осмотрел пациента, удивляясь, за что зацепилась здесь жизнь. Прописал какие-то травки и снадобья и отбыл, сказав, чтобы звали, если что.Леон лежал без сознания. К обеду него началась лихорадка.

Осуществление плана срыва помолвки и восстановления душевного равновесия господина регента отменялся по очевидной причине.

То, что Гарика не в себе, понимали все, начиная от девиц, видевших его первый и единственный раз в жизни, заканчивая Хуаном, знавшим своего господина не первое десятилетие. При абсолютном внешнем спокойствии и даже некоторой жизнерадостности взгляд Родриго Гарики выдавал в нем безумца. Глаза его неестественно блестели и прибывали в постоянном движении, будто регент высматривал кого-то. Он никогда не смотрел на собеседника, часто внезапно прерывал любой разговор и прислушивался. Пауза могла затянуться на несколько минут. Однако, попытка мягко и на время отстранить его от ведения дел встретила такое ожесточенное сопротивление, что от него отстали. В конце концом, особого вреда не было, точнее, была огромная польза. Со странностями мирились, надеясь, что пройдет. За пару месяцев привыкли и перестали обращать внимание, да и регент стал немного спокойней.***В ночь перед днем своей помолвки Родриго проснулся от ощущения надвигающейся беды. Горизонт только начал светлеть. Пытаясь списать все на волнение, регент понимал, что совсем не это тому причина. Случилось что-то действительно плохое, и это касается его. С ним было все в порядке, тревожных вестей с родины он не получал, да и не оттуда этот холод в груди…Что же тогда?

Отбросив все государственные дела, Родриго пытался вспомнить, как дела у его ближайшего окружения. И неожиданно понял, что последний месяц некоторые из них уж слишком беззаботны и беспечны. В принципе Лионель никогда не отличался спокойным нравом, но вот веселый секретарь Рауля – это уже из ряда вон. Да и сам Рауль, кстати, тоже. Мелочи, которые он фиксировал почти неосознанно, сложились в картинку. Похоже, что близнецы что-то затеяли, но насколько это касалось именно его, и не было ли внутренним семейным делом Пиньяков,Родриго определить не мог.Тревога нарастала, спать было абсолютно невозможно. Решив отложить помолвку на неделю и высунув голову в прохладу мартовской ночи, Родриго до рассвета смотрел на бледные мартовские звезды. И когда первый луч солнца коснулся земли, регент понял – случилось. Все же случилось. И единственной причиной этого был человек, о котором Родриго запретил себе думать, но которого, сам того не замечая, постоянно искал взглядом среди придворных.Леон Стедд. Что-то страшное случилось с его Лео. Точнее, уже не с его. С герцогом Стеддом. И не спросить никого. Потому что с чего бы вдруг спрашивать. Окружение по наитию обходило в разговорах все, что, так или иначе, касалось бывшего секретаря регента. Родриго знал только, что примерно месяц назад Стедд исчез из своего поместья. Но его друзья не стояли на ушах и не искали его, а значит, что с ним все было в порядке.Кстати, о друзьях. Давно он не пил с Лионелем. Гарика метался по комнате, как зверь в клетке. Отметя решение нанести ранний утренний визит, как несостоятельное, Родриго вызвал кого-то и дежурных и отдал распоряжения относительно отмены (да-да, именно отмены, а не переноса) помолвки, велев немедленно прислать ему первого, кто объявится во дворце и тройки Пиньяки-Конар.

День закрутился с бешеной скоростью, но где-то к полудню Родриго осознал, что ни один из вызванных к нему так и не явился. Дежурный доложил, что во дворце они не появлялись, зато в срочном порядке в особняк Пиньяков увезен был доктор примчавшимся с утра пораньше Робертом Салинэ. От такой новости у Родриго аж голова закружилась.

Что все эти люди делают в столице и зачем Пиньякам доктор, да еще и королевский? Вчера все ещё были живы, здоровы и веселы!Отчетливо осознав, что счет пошел на минуты, практически отшвырнув дежурного и послав всех остальных, толпящихся в приемной к Дьяволу, господин регент отправился к Пиньякам.***Когда Родриго без стука вошел в холл особняка, никто из присутствующих этому даже не удивился. Зато удивился регент. Пиньяки с похоронными лицами застыли в обреченных позах почти у самой двери. Казалось, каждый сел, куда смог, да так там и остался. Лишь изредка кто-то обменивался виноватыми взглядами. С минуту постояв посреди этого пейзажа, Родриго открыл было рот, чтобы спросить, а что собственно, но Анри Конар кивнул ему на лестницу на второй этаж.— Вторая дверь налево – эти слова Гарика услышал уже на середине подъема.Взлетел и замер.

Беда стучалась в сердце свинцовой перчаткой. Он знал, кого увидит за дверью. Но откуда? И что значат лица друзей, сидящих внизу? Мысли пронеслись, и осталась ровно одна – Да жив ли он вообще?!Уже не соображая, что делает, Родриго рванулся в дверь. Крик застрял на выходе, и по инерции перелетев порог, регент сел, где остановился, прямо на ковер.Открывшаяся его взору картина лишила Родриго всех сил разом. Мимо прошмыгнула служанка, менявшая компресс, и в комнате остались только они вдвоем.Там действительно был Леон. Он лежал на широкой кровати у окна, в белой рубахе с длинным рукавом, руки вытянуты вдоль тела и почти не видны. В окна лился теплый весенний свет, но под его лучами Леон казался почти бесплотным. И без того худой и бледный от природы, сейчас он был цвета простыней. Единственной яркой деталью были волосы. Немного выгоревшие ещё летом под теплыми лучами южного солнца они золотисто-каштановой шапкой рассыпались вокруг его головы по подушкам. Бескровные губы, сомкнутые веки, огромные темные подглазины и резко выступающие скулы и ключицы – в этом всем не было жизни.

Лежащий перед ним человек умирал, было заметно, как жизнь его медленно покидает тело. Дыхание было слабым…Сделав на собой усилие, чтобы не бросится прочь, проклиная себя за случившееся, Родриго, покачиваясь, добрел до кровати взял руку Леона в свои. И только тут заметил повязки на запястьях. И опустился на колени, не решившись присесть на край кровати.— Зачем, Лео? Зачем ты это сделал? – шептал регент. Ответа не было, длинные пальцы жгли своей холодностью. Его Лео не хотел жить. Больше не хотел. Глупо было спрашивать, почему.

Родриго не знал, когда этот упрямый северный выскочка стал для него солнцем в окошке. Светом. Песней, воздухом, но так было и так осталось. Почему он решил отказаться от него? Не решил. Он от него не отказывался. Просто каждый мужчина хочет иметь детей, кровь от крови, плоть от плоти, чтобы было, кому передать свое имя и земли. И Леон это понимал, точнее, так думал Родриго. То, что они оба герцогами только усугубляло положение вещей.Когда той ночью после разговора Родриго проснулся оттого, что рядом было непривычно пусто, то успел увидеть, как по комнате мечется тень. Это было похоже на бегство, точнее, это именно оно и было. Леон бежал. Бежал от него. Родриго охватила такая досада и обида, что он даже не остановил мальчишку, дал уйти. Решил, что раз Лео уходит, пусть, так будет лучше. Остынет, поймет и вернется. То, что не вернется, об этом даже не думалось. Не мог не вернуться, Родриго же видел.Он дал ему месяц, чтобы подумать. А через месяц оказалось, что волчонок сбежал в свое логово зализывать раны. Родриго устроил спектакль с пьянками и загулом, но Леон не возвращался. Последней попыткой была организация помолвки. Сущее ребячество. Гарике вдруг стало ясно, что именно поэтому Стедд и сидел на своем севере, вдалеке от него. Да и как он мог вернуться, если последнее, о чем они говорили, было желание Родриго обрести наследника.