Огни в пустыне (1/1)

Когда близкие умирали, Ифрит зажигал огонек над их телами. Сидел всю ночь?— только тьма, скорбь и пламя, а на утро уходил, не оборачиваясь.Когда умирает Роберт, Ифрит сжигает все вокруг дотла. Ветер, пепел, грязное небо?— а больше и нет ничего; дома прогорели до самого остова, чернота покрыла землю жирным слоем. На сердце у Ифрита?— ни песни, ни звука. Глухая тишина шагает из угла в угол в идеально круглой комнате, цвета выгорают до ослепительной белизны, дыхание замирает в горле каждый раз, когда Ифрит не напоминает себе?— нужно дышать. Нужно жить дальше. Он знает?— как, даже знает?— зачем; сила горит в Ифрите, ярится и пляшет?— донельзя яркая и необузданная. Нужно собрать ее в тугой мерцающий клубок, засунуть под ребра и продолжать быть. Хорошим человеком, верным другом, героем, которым снова нет конца.Но едва на пустыню опускается ночь, Ифрит разжигает пламя. Трава под ногами вспыхивает первой, вслед за ней?— чахлые ветки саксаула. Спустя несколько минут кажется, что пылает песок. Звёзды?— блеклые точки на фоне извечной черноты?— падают за горизонт, пока солнце не гасит каждую из них, а затем и злобу в Ифрите. Кроме нее, кажется, у Ифрита ничего не осталось. Погасший костер, застывшая лава, огонек свечи на сквозняке?— не более.Обессилев, Ифрит засыпает на горячем песке. Солнце едва ли может причинить ему вред, а скорпионы и змеи давно вымерли. Мужчина лежит, подставив лицо под облака, самолеты и ветер, пока под веками не становится красно, а в голове?— гулко от шороха песчинок.Роберт приходит во сне не часто. Его улыбка?— как до Апокалипсиса, до обретения силы?— мягкая и горькая, словно полынь. Волосы выжжены солнцем, футболка с дурацким принтом, загрубевшие ладони. Роберт чинит моторную лодку, вдали плещется океан, а вблизи?— крики чаек, треск музыки, звон голосов. Ифрит видит и себя?— смуглого и спокойного. Вот он открывает пиво?— немного пролилось, протягивает Роберту и говорит что-то?— оба смеются. Вот хлопает друга по плечу, оборачивается на чей-то окрик и просыпается, каждый раз.Верит, что это мир зовёт, проклятая жизнь, которая у него есть, а у Роберта?— иссякла. Ведь если не было бы окрика?— спал бы вечность и ещё немного, занимался простыми вещами и щурил глаза?— обычные, карие?— от солнечных бликов на теплой воде. Неуловимая красота, невыносимая боль…Ифрит уходит домой через горящую золотом и багрянцем пустыню. Там, где падали его слезы?— выжженный песок. Он оставляет каждый сон, каждую минуту?— звенящему безмолвию. Зажигает крошечный огонек?— пусть освещает дорогу тем, кто придет скорбеть после него.03.02.21