Глава 7. Счастливого Рождества! (1/1)

Морозный воздух неприятно колол щеки и нос. Снег весело хрустел под ногами, а ветер с такой силой дул в спину, что едва не сбивал с ног. Как бы не разразился очередной буран…От этой тревожной мысли Ральф невольно поежился. Оказаться в эпицентре метели ему вовсе не хотелось. С каким огромным удовольствием он бы повернул сейчас назад, принял горячий душ и устроился с куском ароматной индейки перед телевизором. Правда, после подобного совесть попросту не даст ему спать по ночам.Ну ничего, прогуляться перед сном даже полезно, это наверняка поможет окончательно выбросить все непрошеные мысли из головы. Вот сейчас он преодолеет пять кварталов, убедится, что нет там никаких покинутых на несколько дней мальчиков и со спокойной душой отправится домой.А утром, может быть, все пережитое за сегодня покажется не более, чем неприятным сном. При свете дня куда проще найти рациональное объяснение чему бы то ни было.Подбадривая себя подобным образом, Ральф продолжал шагать и отсчитывать кварталы. Первый, второй, третий, четвертый…Пятый.Непонятная тревога кольнула нутро холодной иглой. Ральф замер, напряженно осматриваясь. Все было вроде бы как обычно, но в то же время казалось каким-то иным. Неправильным. Зловещим. Только сейчас Ральф в полной мере осознал, насколько же на улицах безлюдно и пустынно. Ни одного, даже случайного пешехода вдалеке, ни одного автомобиля. Вокруг только темные, словно бы заброшенные дома, полная тишина, да тусклые фонари, потухшие через один.И только в одном доме горел свет. Горел ярко, и на первом и на втором этажах. И отчего-то Ральф ни секунды не сомневался, что именно туда-то ему и нужно. В один миг тревога сменилась нерушимой уверенностью и спокойствием.Ральф ускорил шаг, преодолевая последние метры, и свернул на совершенно нерасчищенную дорожку, по которой была протоптана узкая тропинка к двери.Если взрослых рядом нет, то некому и расчистить дорожку перед домом.Хорошо хоть дверь не замело слишком сильно и выходило ее открывать. Но, быть может, тут просто живут крайне ленивые люди? Сам Ральф тому яркий пример. Так отчего кто-то не мог также решить, что раскидывать снег зимой — пустая трата времени?У самой двери Ральф замер, чувствуя себя последним кретином. Его решимость медленно, но верно таяла. Вот постучит он сейчас, ему откроет миловидная женщина или ее работяга муж — и что он им тогда скажет? ?Эй, привет, ребята. Знаете, я тут недавно нашел в парке клоуна, который оказался совсем не человеком, а он сказал мне, что где-то тут вас обретается одинокий маленький мальчик. Вы, случайно, не видели такого??Звучало на редкость глупо. Тяжело вздохнув, Ральф сошел с крыльца и медленно, крадучись двинулся вдоль стены. Он сейчас просто заглянет в окошко, убедится, что в доме есть взрослые, да и уйдет восвояси. И только будет надеяться, что никто не заметит этих странных перемещений.Впрочем, ощущение, что он вовсе не ошибся, что пришел именно туда, куда нужно, вновь начало крепнуть. Наверно именно поэтому Ральф ни капли не удивился, когда из-за гаража вдруг вышел белокурый мальчонка лет семи-восьми на вид. Худенький, растрепанный, весь в снегу, без верхней одежды, он, пошатываясь, брел вдоль стены дома, то и дело оступаясь и почти по колено проваливаясь в снег.Уже не пытаясь скрываться, Ральф бросился к мальчику. Тот, услышав шум, вскинулся, отшатнулся, а потом и вовсе попытался кинуться прочь. И если бы не глубокий снег — то поминай мальчонку как звали.— Эй, парень! Стой! Все в порядке! — выкрикивая эти слова Ральф невольно поразился тому ужасу, который застыл на лице паренька. — Не убегай!Поначалу показалось, что мальчишка его не послушает, но тот все же замер, настороженно разглядывая его. — Постой… — Ральф замер на расстоянии вытянутой руки от мальчика, который, казалось, в любой момент готов сорваться с места, словно дикий маленький зверек. — Напугал я тебя, да?Только теперь Ральф сумел разглядеть, что паренек весь дрожит от холода, и у него нет не только верней одежды — и это в такой-то холод! — но и обуви. Тем временем во взгляде мальчика появилось узнавание.— Я вас помню, — в тихом, чуть подрагивающем голосе звучало облечение, настолько явное, что Ральф ощутил довольно сильный укол совести. Хорошо же он напугал этого кроху. – Вы тот самый мужчина, похожий на медведя. Я видел вас около неукрашенного дома. Ральф удивленно рассмеялся, одновременно делая шаг по направлению к пареньку и осторожно кладя руку тому на плечо.— Медведь. Вот как! Обязательно расскажу об этом Лоис, то-то мы посмеемся вместе. Хотя после этого она точно никогда не перестанет ворчать на мой тулуп.— Лоис? — мальчик нахмурился, словно пытаясь вспомнить что-то.А Ральф в это самое мгновение понял, что ведет себя как последний кретин. Мальчишка же тут замерзает, а он вздумал шутки шутить!— Да, Лоис. Моя жена. Я Ральф, — он улыбнулся, одновременно быстро расстегивая и стаскивая с себя тулуп. — Иди-ка сюда, малыш, иначе окончательно превратишься в сосульку.— Патрик, — мальчик шмыгнул носом и шагнул вперед, позволяя Ральфу накинуть тулуп. — А, так вы муж миссис Робертс, да? Она сидела со мной пару раз. Мама тогда уезжала по работе.Патрик.Отчего-то Ральф вдруг ощутил щекотку, где-то в районе лба. Словно кто-то мягко провел изнутри его черепа перышком. Это имя должно было что-то значить для него. Должно… но почему?Ральф чуть насупился, силясь отогнать от себя странное ощущение. Если он будет вот так пытаться угнаться за этой химерой — точно упустит время и Патрик простынет.— Да, ты все понял правильно, Пат. Я же могу тебя так называть? — Ральф постарался как можно дружелюбнее улыбнуться. Патрик просиял в ответ и охотно кивнул. — И давай теперь на ты, договорились? Дождавшись еще одного ответного кивка, Ральф задумался. Несомненно, нужно было что-то как можно скорее предпринять, но с чего начать он ума никак не мог приложить. Разве что на скорую руку разгрести вокруг себя снег, сделать из него что-то вроде пригорка, сесть на него и устроить Патрика на своих коленях, чтобы тот поменьше морозил ноги.Зато малыша Ральф, наконец, вспомнил. Элен не особо распространялась о своих друзьях, но вот про Соню Дэнвилл, которая в одиночку воспитывала сына, он был наслышан. И, действительно, Элен просила Лоис несколько раз посидеть с сыном ее подруги.— Тихий и послушный мальчик, все время что-то рисует у себя в альбоме. У меня чувство, словно я уже давно его знаю, Ральф. Так странно, правда?— Скажи, где твоя мама, Пат? — Ральф изо всех сил постарался отогнать от себя мешающие ему сосредоточиться мысли.Как ни крути, иногда на странности лучше попросту закрыть глаза, а не пытаться докопаться до сути.— В командировке, — так тихо ответил Патрик, что Ральф его едва услышал. И с удивлением понял, что тот едва сдерживается, силясь не заплакать. — Она уехала три дня назад, обещала, что к обеду приедет няня, обещала вернуться к Рождеству. Но я видел по телевизору, что самолеты не летают из-за непогоды. И няня так и не пришла. Наверно, она тоже не смогла добраться сюда?Патрик тихо всхлипнул, и Ральф почувствовал, как сердце его невольно сжалось. Этот малыш оставался все эти дни совсем один, черт знает, чего натерпелся, а теперь еще и промерз до костей — и все из-за своей нерадивой матушки, поставившей работу выше родного сына. Злость начала медленно закипать где-то глубоко внутри.— Мама ни в чем не виновата! — вдруг едва ли не испуганно выкрикнул Патрик, словно ощутив, что твориться на душе Ральфа. — Она очень старалась. Правда! Даже ехать не хотела. Это все ее начальник. Он злой! Все время грозит вышвырнуть всех вон.— Эй, спокойно! — Ральф примирительно поднял одну руку, другой же он придерживал самого Патрика, не давая тому свалиться с колен. — Я тебя понял, приятель. Так бывает.— Значит ты больше не будешь злиться на маму?Да откуда ты вообще узнал, что я на нее разозлился?Спрашивать прямо, Ральф, конечно же, не стал. Вместо этого он оглянулся на дом. Неприятное чувство тревоги вдруг вернулось с новой силой.— Не буду, Пат, обещаю. Может быть, мне стоит отвести тебя в дом? Что скажешь?— Н-н-наверно… Да…То, как дрогнул голос Патрика, как расширились в ужасе его глаза, а тело прошибла крупная дрожь, явно вызванная не холодом, совсем не понравилось Ральфу. Что-то было не так. Он снова обернулся, присмотревшись к дому.Откровенно говоря, ему и самому не хотелось бы лишний раз туда соваться. В окнах будто мелькали ломаные тени, которых там просто не могло быть. Какой-то жутью веяло от него. Опасностью. Смертью.В городе завелись крысы, Ральфи.— Кто-то есть в доме? — Ральф очень серьезно посмотрел на Патрика, который, казалось, еще немного и начнет реветь в голос. — Почему ты очутился на улице без одежды?Патрик замер и вдруг очень тихо, серьезно произнес:— Людей в доме нет, мистер Робертс.Ральф слегка кивнул и прикрыл глаза. Теперь-то он ясно понял, что может продолжать пытаться разобраться в происходящем и окончательно рехнуться, или же просто решать проблемы по мере их возникновения. И вот второе было явно лучшим решением.— Ральф, просто Ральф, как и договаривалась. Давай вот что мы с тобой сделаем, Пат, — бодро произнес Ральф, старясь не обращать внимания на донесшийся откуда-то из недр дома неприятный громкий скрип. — Предлагаю немного прогуляться. Мой дом находится в пяти кварталах отсюда, не так и далеко. Жена моя уехала, так что мне не с кем провести это Рождество, как и тебе, полагаю. Думаю, будет не так плохо, если ты побудешь моим гостем до того времени, как твоя мама вернется. Что скажешь?— Я согласен! — тут же радостно оживился Патрик.— Что ж, дом я, конечно, не украшал, да это дело поправимое, правильно? — Ральф осторожно ссадил Патрика с колен, понялся на ноги, а потом подхватил того на руки. Спина мгновенно отозвалась неприятной болью. — Вот так, давай-ка сюда. Без обуви тебе даже не стоит пытаться идти по снегу.Судя по недовольному сопению, Патрику не шибко понравилось, что его собрались носить на руках, как младенца, но он не возразил вслух. Ральфу пришла в голову мысль все же заглянуть в дом и найти хотя бы обувь мальчика. А может и куртку. До ноздрей вдруг донесся сладковатый аромат, словно где-то недалеко разлили бочку с медом. Ему показалось, или он услышал жужжание?Поежившись и только теперь ощутив, насколько сильно он сам замерз, пока сидел тут, Ральф решительно побрел прочь. Он мог спорить на что годно — уже к утру дом станет совершенно обычным, ни капли не зловещим, но сейчас он не ступил бы за его порог и за все деньги мира.Не успели они пройти и одного квартала, как Патрик, совершенно вымотанный из-за событий этого вечера, начал засыпать. А пройдя полтора, Ральф понял, что изрядно переоценил себя, решив, что вот так запросто донесет восьмилетнего мальчика до своего дома.Да, Патрик был довольно миниатюрным для своего возраста, но и пушинкой он не был, особенно если добавить к его весу большой и плотный тулуп. Спина ныла все сильнее, боль то и дело простреливала поясницу. Холодно Ральфу не было, наоборот, от усилий он весь взмок, но в то же время прекрасно понимал, насколько эти ощущения обманчивы. Сейчас ему самому ничего не стоило простыть.— Кажется, умненький Ральфи переоценил себя, — Ральф вздрогнул и замер, уставившись на стоящего рядом с ближайшим фонарем Пеннивайза. Тот довольно улыбался и выглядел, на удивление, вполне безобидно. — Быть может, я смогу тебе помочь?Ральф нахмурился и инстинктивно прижал спящего Патрика крепче к себе. Его бросало в дрожь от одной мысли, что это размалеванное создание может приблизиться к какому-нибудь ребенку, а уж добровольно отдать ему одного и вовсе было немыслимо.— Спасибо, но справлюсь сам, — Ральф двинулся вперед, крепче стиснув зубы.— Вот как, — протянул Пеннивайз без капли обиды, внезапно вновь очутившись впереди Ральфа. И тот мог поклясться, что при этом клоун даже не пошевелился, — а я-то полагал, ты куда больше ценишь свою жизнь. — Хватит нести чушь.— Чушь? — Пеннивайз наиграно надул губы, явно от души забавляясь ситуацией, а Ральф все же замер, силясь переждать очередную вспышку боли в пояснице. — Ну конечно, до дома ты его донесешь, да только после с постели встать не сможешь из-за сорванной спины. И непременно заработаешь пневмонию, если в ближайшие несколько минут не закутаешься в свой тулуп.По интонации Пеннивайза Ральф понял, что тот знает, о чем говорит. А если мать Патрика приедет вовсе не завтра? Вдруг непогода вынудит ее остаться в другом городе на несколько дней, да и Лоис тоже? Кто тогда позаботится о ребенке, если сам Ральф сляжет?Уступать обстоятельствам он ненавидел, но сейчас, судя по всему, выбора не было. Точнее был, но очень уж скверный.— Я буду держать его за руку, а ты даже не вздумай делать глупости, — суровый тон Ральфа вызвал у Пеннивайза лишь снисходительную усмешку. — И если малыш проявит хотя бы тень недовольства, то я немедленно забираю его обратно.Дождавшись утвердительного кивка, Ральф шагнул к Пеннивайзу и осторожно передал ему Патрика. И только сейчас обратил внимание, что на сгибе локтя клоун держал тот самый плед, которым сам был укрыт не так давно.Пока Пеннивайз снимал тулуп и возвращал его владельцу, а затем несколько неуклюже расправлял плед, Патрик, потревоженный этой возней, проснулся.Ральф ожидал ужаса, потрясения и отвращения. Быть может, даже слез, паники и попыток вырваться — и был готов в любую секунду выхватить ребенка из рук этого жуткого, отвратительного клоуна.Но чего он никак не ожидал — так это полной искреннего счастья улыбки и сорвавшегося с губ вздоха огромного облегчения. Патрик тут же прижался к Пеннивайзу всем телом, сам обхватив того руками и ногами, и удобно устроил голову прямо на его пышном воротнике. Так, словно проделывал подобное уже много раз.— Ты здесь, ты все-таки здесь… — донесся до совершенно потрясенного Ральфа шепот Патрика. — Как же хорошо, что с тобой не случилось ничего плохого.— О, да разве может со мной что-то плохое приключиться, ты за кого меня принимаешь, мелюзга? — Пеннивайз беззлобно фыркнул, справившись, наконец, с пледом и обмотав тем Патрика по самую шею. А после кинул быстрый, насмешливый взгляд на Ральфа. — Тут твой друг хочет взять тебя за руку. Совсем не доверят старине Пеннивайзу.Впрочем, наигранная обида в его голосе нисколько не впечатлила Ральфа. Происходящее, наконец, начало обретать некий смысл. Патрик тем временем повернул голову, посмотрел на спешно натягивающего тулуп Ральфа и немного смущенно улыбнулся:— Бобби меня не обидит. Мы давно знакомы.— Да я уж понял… — Ральф тяжело вздохнул, а потом махнул рукой, заметив, как Патрик высвободил из-под пледа ладонь. — Полагаю, это уже лишнее. Давайте-ка поскорее доберемся до дома. Пока кто-нибудь из нас и правда себе что-нибудь не отморозил.— Умненький Ральфи, — едва ли не пропел Пеннивайз, и Ральфу стоило огромных усилий никак не отреагировать на ехидство в его голосе.Это существо совершено ему не нравилось. Грубое, наглое, самоуверенное, пугающее, вызывающее отвращение и острое желание держаться как можно дальше. И явно крайне опасное. Но, как ни прискорбно было это признавать, именно Оно сейчас полностью владело ситуацией.Ральф терпеть не мог ощущать собственное бессилие, понимать, что им просто бессовестно пользуются, словно удобным инструментом. Но с другой стороны Патрик всего лишь маленький мальчик, которому требуется помощь, и он совершенно точно ни в чем не виноват. А потому как бы ни был неприятен Пеннивайз самому Ральфу, тот готов был потерпеть его выходки ради безопасности этого несчастного брошенного ребенка.Патрик очень быстро снова заснул, все также крепко обнимая Пеннивайза, а Ральф, который не спускал с них глаз, только диву давался, как же спокойно малыш относится к этому жуткому существу. Хотя, скорее всего, для него Оно не такое уж и жуткое.Впрочем, Ральф решил для себя, что не будет пытаться разобраться в этом вопросе так же, как и не станет пытаться понять, что же такое Оно на самом деле. Патрик, судя по всему, тепло относился к Пеннивайзу и не тяготился их общением, равно как и сам клоун не проявлял по отношению к нему ни малейшей агрессии.Ральф ни капли не сомневался, что полезь он в их монастырь со своим уставом — только сделает хуже, в том числе самому себе.Одно он теперь понимал совершенно четко: Патрику, быть может, единственному из всех детей, рядом с Пеннивайзом совершенно ничего не угрожает. Хотел бы тот навредить ребенку — давно бы это провернул, и уж точно не стал бы ставить в известность Ральфа. Где-то вдалеке слышался гомон, вероятнее всего, народ собирался в центре города, чтобы полюбоваться на елку, послушать, как поет хор детей из Церковной школы, и поглазеть на праздничный фейерверк. Тем не менее по пути к дому им никто не встретился. Впрочем, Ральф этому уже нисколько не удивился.Как не удивился он, обнаружив в прихожей детские сапожки и курточку, которых, и в том можно было поклясться, чем угодно, там раньше не было.Пока Ральф снимал верхнюю одежду, Пеннивайз пронес проснувшегося и сонно осматривающегося Патрика в гостиную и недолго думая утроился вместе с ним на той же тахте, на которой отогревался недавно. Уходить куда бы то ни было он явно не собирался, пусть мальчику больше ничего уже не угрожало.Особого восторга это у Ральфа, само собой, не взывало, но и что-то сделать с этим он тоже не мог. С тревогой он подумал, что одежда Патрика наверняка промокла и лучше бы тому переодеться во что-нибудь чистое и сухое, да только вот детских вещей у них с Лоис не водилось.Впрочем, как выяснилось несколькими минутами позже, в сменной одежде не было необходимости. Патрик попросту снял с себя джемпер, теплые штаны и носки, оставшись в легком трико и футболке, совершенно сухих к огромному облегчению Ральфа.— Помнится, я обещал тебе рождественский ужин, — с невольной улыбкой Ральф наблюдал, как Патрик натягивает на ноги старые, слегка севшие после многочисленных стирок носки Лоис. Те были ему великоваты, но по крайней мере не спадали с ноги от малейшего движения. – Давай-ка я займусь им, а ты со своим приятелем пока украсишь гостиную, договорились?Пеннивайз тут же негромко, недовольно заворчал, но Ральф его проигнорировал. Патрик же радостно улыбнулся, сбрасывая себя последние остатки сонливости:— Конечно! С удовольствием! Ты ведь поможешь мне, Бобби? Пожалуйста!— Не понимаю, какой во всем этом смысл… — судя по тону и выражению лица, Пеннивайз с куда большим удовольствием бы вырвал Ральфу внутренности и запихал все украшения на освободившееся место. — Так и быть, я подержу коробку. — Вот и славно! — Ральф старался смотреть только на Патрика. — В чулане, в правом дальнем углу, найдете елку. В двух коробках на самой верхней полке — украшения к ней, а также венки, остролист и омелу. Все искусственное, моя жена не любит лишний раз вредить природе.И, как только Патрик резко соскочил с тахты и кинулся к чулану, а Пеннивайз с самым несчастным выражением лица поплелся следом, Ральф развернулся и покинул комнату. Ему и самому предстояло заняться делом.В первую очередь Ральф принял душ и переоделся во все сухое и чистое. Затем свою одежду отправил в корзину для грязного белья, а вещи Патрика развесил сушиться. Что-то подсказывало ему, что маленький гость пробудет у него совсем недолго.По дороге на кухню Ральф не удержался и заглянул в гостиную. Елка уже стояла около окна, пока еще не украшенная, а Пеннивайз, практически вернувший себе былое расположение духа, медленно перемещался вдоль стены. Одной рукой он с легкостью удерживал на весу Патрика, а другой — довольно большую коробку с украшениями.— Это такая традиция, — донесся до ушей звонкий голос Патрика, — украшать все в честь праздника. Чтобы было ярко, красиво. Чтобы было весело.— Хочешь сказать, без этого всего нельзя повеселиться? — в голосе Пеннивайза звучало легкое любопытство. — Не припомню, чтобы вам хоть когда-нибудь что-то мешало.— Можно, но будет уже не то. В праздник веселье — особенное. — А что мешает украшать дом все время? И все время так веселиться?— Но, если каждый день праздник — он уже не будет чем-то особенным. Поэтому таких дней мало.— По-моему, вы просто усложняете себе жизнь.Ральф невольно улыбнулся и поспешил на кухню. Салат сам себя не сделает. Индейку и пюре нужно было лишь слегка подогреть, а с нарезкой овощей Ральф справился довольно быстро. Он готовил на двоих, ни секунды не сомневаясь, что Пеннивайзу еда не требуется. По крайней мере — такая еда. — Но в целом это довольно интересно — украшать дом окровавленной зеленью, — расслышал Ральф, замерев около двери в гостиную с подносом полным еды в руках. — Ты об остролисте[1]? — судя по всему Патрик и Пеннивайз успели закончить с украшениями и снова заняли тахту.— Да, о нем. Вы убили своего Бога, а потом украшаете дома листьями, испачканными в его крови. Мне нравится. Хочешь, добавлю реалистичности? — Не надо! — судя по всему, Патрик не пришел в восторг от энтузиазма Пеннивайза. Ральф, собственно говоря, тоже.— Ну, не будь занудой! Кто там говорил про повеселиться? Кстати, а ты знаешь, твои далекие-далекие предки с другого континента тоже любили наряжать деревья. Только вместо шаров из стекла были сердца людей и животных, а вместо вот этих блестящих пушистых лент из фольги — кишки[2]. — Фууу! Убери!Ральф насупился и решительно шагнул в комнату. Происходящее ему совершенно не нравилось. В первое мгновение ему и правда показалось, что в нос ударил неприятный, металлический запах свежей крови, а на елке влажно поблескивало что-то, совершенно не похожее на праздничные игрушки. Однако, стоило лишь моргнуть, как перед взором Ральфа предстала самая обычная рождественская елка, украшенная цветной мишурой, свечами и красными стеклянными шариками — правда, на половине из них красовалась изящная надпись ?I ? Derry?, и Ральф мог побиться об заклад, что таких игрушек они с Лоис никогда не покупали. И никакого намека на запах крови. Патрик сидел на коленях Пеннивайза и у обоих были настолько невинные взгляды, что если бы не поднос, то Ральф непременно приложил бы ладонь к лицу. Вместо этого он тяжело вздохнул, сурово посмотрел на Пеннивайза — того, впрочем, это явно ни капли не проняло — и поставил поднос на журнальный столик.Оставшаяся часть вечера прошла на удивление спокойно. Ральф с Патриком поужинали, попутно рассказывая о себе друг другу, а Пеннивайз совершенно беззастенчиво растянулся на тахте, словно большой сытый кот, и задремал.Как ни странно, Ральф больше не испытывал дискомфорта, находясь рядом с жутким клоуном, и полагал, что в том была заслуга Патрика.Он словно мост между этим существом и нами. Правда, вряд ли он понимает это. Вряд ли это понимают они оба.После ужина Патрик начал клевать носом, а потом и вовсе заснул, привалившись к Пеннивайзу. Поначалу Ральф хотел отнести мальчика наверх, в спальню, но потом все же решил того не тревожить и попросту укрыл пледом и его, и клоуна.Сам Ральф устроился в кресле рядом с окном, наблюдая, как ночное небо вспыхивает огнями фейерверка. В этот самый момент он с щемящей тоской понял, как хотел бы оказаться рядом с Лоис сейчас. Слушать ее ворчание, помогать и видеть, как лицо любимой женщины освещает счастливая улыбка.Он не знал, сколько им еще отведено времени, но всей душой желал не один год провести с ней рядом. В роду Лоис все были долгожителями, да и сам Ральф не жаловался на здоровье, так что лет на пять, а то и все десять он надеялся. ?Пожалуйста, — думал он, сам толком не зная, к какой высшей силе обращается, – пожалуйста, позволь мне все исправить. Позволь подарить ей в следующем году настоящее Рождество. И много-много других праздников. Позволь мне попытаться сделать каждый ее день если не особенным, то хотя бы счастливым. Позволь оберегать ее так долго, как только возможно. Не дай мне оставить ее одну. Пожалуйста.?С этими мыслями Ральф заснул прямо в кресле, еще не зная, что раним утром его разбудит громкий стук в дверь. На пороге будет стоять заплаканная Соня Дэнвилл, сжимающая в руках записку с адресом и припиской о том, что Ральф обязуется хорошо позаботиться о ее сыне в дни ее отсутствия.Ральф так и не скажет Соне, что почерк этот совсем не его, и подтвердит, что забрал Патрика в тот же день, как выяснилось, что нанятая няня попала в аварию. Еще через день он перескажет эту же историю вернувшейся Лоис.А неделю спустя и сам поверит, что именно так все и происходило.До того момента, когда Ральф Робертс услышит мягкое, тихое тиканье часов смерти оставалось чуть больше трех месяцев.