IX (1/1)
—?Ты должна была стрелять! —?Селена… —?Не лезь, Джим! Черт, у тебя был сраный пистолет! И ты не могла защищаться?! —?Селена. —?Нет, Фрэнк! Я хочу, чтоб она поняла! —?Я понимаю… —?Нет, мать твою, не понимаешь! Не понимаешь, что никто тут не обязан с тобой возиться! Либо ты научишься защищаться, научишься убивать этих тварей… И не смотри на меня, Джим! Да! Убивать! Либо ты сдохнешь! —?Ну, все, хватит. —?Черт, Фрэнк! —?Хватит. Голос не повысил. Но было что-то… —?А, ну вас! Разбирайтесь сами! Но если из-за этой девицы мы вляпаемся в какое-нибудь дерьмо… А мы в него вляпаемся, помяните мое слово! Так вот, не говорите тогда, что я вас не предупреждала! Шаги стихли в загустевшей темноте. —?Хлоя… —?Фрэнк, я… мне очень… —?Все нормально, слышишь? Я пойду, надо машину разгрузить. Побудь пока с Джимом. Джим… —?Да. Кивнул наугад в сумерки. Все пытался поймать взгляд, но на глаза упали длинные черные пряди… —?Ты как? Головой мотнула?— посреди черных одна ярко-красная… —?Слушай, Фрэнк прав. Ничего не случилось. —?Я его подставила… опять… —?Нет! Ты просто растерялась. —?Я… —?Но мы выбрались?— это главное. Вон даже воду сумели взять. Попытался подмигнуть. Вышло криво. —?В конце концов, для этого мы все вместе. Чтобы помогать друг другу. Ты не виновата! И не думай даже… Хотел что-то еще, но потерялся. Кашлянул, порылся в кармане. —?Возьми. —?Не надо. —?Но как же… —?Оставь себе. Или в озеро кинь. Делай, что хочешь. —?Но он твой… —?Не мой он совсем! Мне его дал тот парень. Он тоже так говорил. Как Селена. Что надо защищаться. Убивать их… —?Хлоя… —?А я даже прицелиться не могу! Джим перемялся на месте. Поглядел сквозь сырую вечернюю пелену?— на ладони тихонько блеснул револьвер. В другой руке, как всегда, зажата бита. Когда пальцы успели к ней привыкнуть? —?Знаешь, эта бита… Она тоже не моя. Марк с ней не расставался. Даже во сне держал… А потом… Селена сказала, чтоб я взял ее себе, что мне нужно оружие. Но я не думал про нее как про оружие. Понимаешь? Я думал: когда-то кто-то выходил с ней на поле… на тренировки… или она была совсем новенькая, лежала в магазине. Ее ведь сделали, чтобы играть, а не чтобы… Худенькие плечи ссутулились и как будто вздрогнули. —?Тут холодно, пойдем к костру. А это… Давай пока побудет у меня. Если захочешь?— я его тебе верну. Сунул в карман не глядя. И к этому тоже надо привыкнуть.* * * За спиной тихонько стукнула дверца кэба. Пальцы уцепили дубинку и выпустили. —?Опять не спишь. —?И вы. Подвинулся молча, откинул загнувшийся край пледа. За спиной ни шороха. —?Ну… Чего ты там? Услышал?— шагнула. —?Фрэнк… —?М? —?Фрэнк, я… я хотела вам сказать спасибо за все… —?А-а! Перестань. —?Но… —?Только героя из меня не устраивай. —?Но вы же… вы… —?Я сделал для тебя то же, что сделал бы для Ханны. И ничего тут такого нет. Ничего. Опустила голову, уставилась на свои огромные, под самое колено зашнурованные черные ботинки. —?А-а! Будут у тебя дети?— поймешь. Звук странный. Похожий на… —?И что смешного? Через секунду только сообразил?— что. И тоже хмыкнул. —?Фрэнк… как вы думаете… Кто-нибудь еще остался? Вообще… Кроме нас? Он не думал. Старался не думать. —?Все будет в порядке. Глупо. Как с маленькой. Но что тут еще скажешь. Выпрямился, хлопнул ладонью по шерстяным клеткам. Огромные ботинки?— по примятой траве. Шаг. Другой. И вдруг?— совсем рядом. Тепло. Запах мыла. А сам-то когда в последний раз?.. Потихоньку отодвинулся. Мало ли. Голубые глаза взглянули удивленно. —?Извините… Если вам неудобно… —?Сиди. Надо хоть завтра влажных салфеток у нее попросить, что ли. Да и рубашку бы не мешало сменить. —??Последний человек на Земле?…* —?М? —?Был такой фильм. Старый. Черно-белый. О том, как герой остался один во всем мире, а вокруг… ну, что-то вроде вампиров… —?И чем кончилось? —?Не очень хорошо. От костра несет жаром?— клонит в сон. Вытянул затекшие ноги?— тихонько, чтоб ее не задеть. До чего она маленькая, худенькая, кажется: повернешься неловко?— и разобьешь. —?Помню, как увидела этот фильм первый раз по телевизору. Папа сказал: глупость, и совершенно антинаучная… В костре хрустнула ветка. Худенькое плечо вдруг вздрогнуло и прижалось крепко?— не отстранился. —?Они погибли год назад. Оба. Отец и мама. Я тоже должна была… —?Хлоя! —?Папа написал книгу о Гелиодоре**. Это такой античный автор… Получил за нее премию Британской научной академии. Его кафедра в Тринити-колледж устроила по этому поводу вечер. Когда они с мамой возвращались домой… папа был за рулем… какой-то пьяный отморозок вылетел на встречку и врезался в них. Плечо снова вздрогнуло?— прислонился тесней. —?Мама так хотела, чтобы я приехала на этот вечер. Даже билет мне забронировала. Но сказала, чтоб я обязательно оделась прилично… и чтобы не видно было татухи. А я… не знаю, что на меня нашло. Я уперлась. Либо приду так, как всегда хожу, либо не приду совсем. Мы два часа ругались, счет за телефон пришел огромный… Господи, почему я это помню? Этот счет… —?Хлоя… Рука как-то сама потянулась. —?Ты не виновата. —?Я даже не успела с ней помириться! —?Хлоя. Послушай. Как бы ты там ни ругалась с родителями… Все это?— такая ерунда, понимаешь? Ерунда по сравнению… с любовью к своему ребенку. И татуировки?— тоже ерунда. Рядом то ли хлюпнуло, то ли хмыкнуло. —?Твои родители не стали из-за них любить тебя меньше. Голубые глаза прямо в лицо. —?Спасибо, Фрэнк. Ханне повезло, что у нее такой папа. —?Эм… да… Сообразил вдруг: в ладони по-прежнему хрупкое плечико. —?Знаешь что… давай-ка ты поспишь. —?Нет… —?Не ?нет?, а да. —?Я… —?Все, иди. —?А можно… —?М? —?Можно, я здесь лягу? —?Ложись. Ладонь нехотя выпустила тепло. Потянулся, дернул сложенное рядом одеяло. —?Держи. Худенькие пальчики запутались в причудливой вязи. —?Ты так до утра будешь разуваться. Ну-ка. Нагнулся ко второму ботинку, неловко ухватил шнурок. Из черной кожи выглянуло ярко-оранжевое, круглое, с глазами и ртом. Чуть не прыснул: носок, тоже черный, весь расшит зубастыми тыквами?— как на Хэллоуин. Поднял глаза. На пунцовых щеках даже веснушки пропали. —?Все, ложись. —?А вы? То есть… Вы ведь тоже совсем не спите… —?Давай так. Ты спишь три часа. Потом я. Веснушки вернулись на щеки. —?Вы меня разбудите? Обещаете? —?Обещаю, ложись уже. И, сам не зная зачем, поплотнее подоткнул одеяло под тонкие щиколотки.