Часть 2. Глава 3. Не гони меня! (1/1)

На следующее утро мы с братом встали раньше обычного, ведь добираться до школы и работы нам предстояло самим. Завтракали в молчании.Мелкий сегодня был во всем черном. Черная водолазка, плотно облегавшая тело и подчеркивавшая светлые волосы и глаза, делала брата еще изящнее и тоньше. Я понимающе смотрел на этот траур.Себе поддасться настроению я не дал. Конечно, хотелось натянуть темное тряпье и забиться в угол, но я отлично знал, что мелкому так же хреново, поэтому хотя бы я должен был держаться. Так что оранжевый свитер с белыми джинсами и замена всех колечек пирсинга на что-то более веселое, типа банана с паучком или ящеркой.— Я смотрю, у тебя боевой настрой.— Чего и тебе желаю. Сходи сегодня куда-нибудь с друзьями. И переоденься, иначе тебя заебут вопросом, кто у нас умер.Брат ничего не ответил, но нос поморщил, а значит, мои слова хотя бы заставили его задуматься.— Можно я встречу тебя после работы?— Конечно.Он все же переоделся. Зато теперь не выглядел, как подыхающий от тоски аристократ, салатовая толстовка убивала всю утонченность.Бус и Тарзан проводили нас до автобусной остановки, откуда мы с братом и разошлись.***Сосредоточиться на работе я так и не смог. Темная одежда или светлая, но главное-то не изменилось. Отец ушел, хлопнув дверью. Я очень надеялся, что он не совершил какой-нибудь глупости, и с ним все в порядке. Впрочем, с чего бы? Ну пошли мы с братом против него. Я не видел причин из-за этого убиваться. Да, он мог злиться на нас. Расстраиваться. Но все это было не смертельно.Даже то, что он отказался спать со мной. Думаю, отец и брат были ориентированы скорее на женщин, и не будь такого озабоченного меня рядом, даже не подумали бы смотреть в сторону парней. Предположим, отец просто слабохарактерный, склонить его к чему-либо не представлялось мне затруднительным. С братом все обстояло еще проще: переходный возраст и гормоны и не на такие эксперименты толкали, как трах с братом.И все же, как мы собирались жить дальше, я не представлял. Вернее, мне казалось немыслимым жить без отца. При всей любви Вити к отцу, в нем не было этой болезненной привязанности к нему. Все же их отношения больше походили на отношения отца и сына. Я в этом смысле был полным лузером, потому что перевел наши с папой отношения исключительно в горизонтальную плоскость. И сейчас это грозило мне большими проблемами. Глупо было предполагать, что постель, из которой отец велел мне убираться, долго останется пустовать. Вот, например, где он был этой ночью? С кем? От таких мыслей щемило в груди и щипало глаза. А ведь это был всего лишь первый день нашего разрыва, и сколько еще пройдет времени, прежде чем все войдет в мало-мальски устоявшуюся колею, неизвестно.— Что-то от твоего утреннего настроя не осталось и следа, — когда я выходил из магазина, Витя уже ждал меня.В отличие от меня, накручивающего себя целый день, брат выглядел посвежевшим. Все-таки хорошо, что он отвлекся. Мне тоже не стоит гонять по кругу ту глупость, что приходила в голову. Делай, что должен, и будь, что будет, не так ли?— Пошли, поедим где-нибудь, — сказал брат. — Смысла торопиться домой не вижу.Верно, там не было отца. А если морская свинка брата сдохнет, мне пофигу.— Типа приглашаешь меня на свидание? — я прищурился, разглядывая решительно настроенного мелкого.— А почему бы и нет?— Имей в виду, я на первом свидании не трахаюсь. Я не такой!Витя заржал. О да. Он прекрасно знал, какой я ?не такой?.— Ну, хотя бы отсосешь?— А это, мой дорогой, будет зависеть исключительно от твоего поведения.— И что же мне нужно сделать? — мелкий с таким предвкушением смотрел на меня, что отсосать ему захотелось уже сейчас.— Полагаю, всего лишь снять штаны, — меня вечно тянуло на пошлость. А брат к этому давно привык.Поужинать мы решили в японском ресторанчике. Выбирал Витя, так что удивляться не приходилось. Жертва японской анимации — это серьезный диагноз, если не сказать приговор.Ненавижу палочки, эти чертовы спицы для вязания! Как ими есть-то можно? Причем Витя умудрялся. А я даже не пытался. Вернее, как-то один раз попробовал, понял, что это не мое, и бросил это гиблое дело. На мой взгляд, единственное, для чего годились палочки, это, чтобы вязать шарфики и носочки, а это точно дело не мужское. Я же не бабулька и не девица, чтобы обвязывать внуков и прочий сброд. Хотя Витя тоже. Но брат вообще умный, он все может. Если, конечно, захочет.— Как думаешь, он вернется? — мне не надо было объяснять, кого он имел в виду.— Вернется.— А вдруг, нет?— Мы ничего с этим поделать не сможем. Если он не вернется, значит, не так мы ему и дороги, как я думал. Что бы мы ни натворили, мы его дети. И если он не готов нас принять такими, какие мы есть, это уже его проблемы. Вот ты, например, смог принять нас с отцом. Почему же он не может?— Просто папа любит тебя, — мелкий ссутулился.— И я его.— Нет. Не так. Он… он действительно тебя любит.— А я, значит, не действительно?— Нет. Просто… он не может тебя ни с кем делить.— Так и я его не могу ни с кем делить.— А как же… Ты же мне предлагал с ним спать? — брат удивленно воззрился на меня.— Ты — другое дело.— А для него я не другое дело.— Вот это-то и непонятно. Ладно, ревность. Я, бывает, вас тоже ревную, но даже так вы для меня дороже всего. Как можно между вами выбирать? Просто немыслимо.— Для него всё иначе. Для него я — сын, а ты — любимый человек.— Предположим. Хотя я с этим и не согласен. Даже если все так, как ты говоришь. Порой любимым прощают даже измену. А что плохого в том, чтобы вместе с сыном пользовать… хм… ну пусть будет ?любимого человека?? Видимо, его любовь не так уж и сильна. Раз она проигрывает ревности и морали. Ну и ладно. А для тебя? Кто я для тебя? — этот вопрос уточнить не мешало. — Отец, судя по всему, только отец.— Верно. Пусть порой мне и кажется, что к нему я испытываю что-то большее. Но знаешь, сдается мне это то ли гормоны, то ли зависть. С тобой все иначе. Просто. Я представить себе не могу, чтобы тебя не было рядом со мной. И дело даже не в сексе. Хотя и этого я тоже хочу. Мне на все плевать, только бы ты ко мне был ближе, и в тоже время я этого не хочу. Это как-то слишком больно. Я уже и так весь извелся. С одной стороны, все правильно, и так оно быть и должно. С другой, все в корне неверно, потому что ты закрываешься от меня своим братским статусом. Да, ты откровенен и всегда рядом, но рядом — это на расстоянии вытянутой руки, и не миллиметром ближе, а открыт точно так же ты для всех. И меня это бесит. Я не Мари и не твои друзья, и просто братом я тебе быть не хочу. Хочу тебя целиком и полностью, несмотря ни на что.Все это он сказал, смотря мне в глаза. Мать же вашу! Знаете, а это приятно. Слышать то, что о тебе думает важный для тебя человек. А еще пришлось осознать, что отец мне ничего подобного не говорил. Он только говорил, что хочет меня. Хотеть можно кого угодно и что угодно. А без важных слов я для него был всего лишь удобной подстилкой. Хотя, не сказать, чтобы я не был рад быть для отца его подстилкой. Напротив. Счастлив безмерно.Так что я просто протянул руку и потрепал брата по макушке.— И в кого ты у нас такой правильный?— В смысле? — мелкий непонимающе вылупился на меня. Наверное, после своего признания он ожидал услышать что-то другое.— Свидание, признание. Прям эталон джентльмена. Ни отец, ни тем более я этим похвастаться не можем.— Ага. Вы сразу к главному переходите.— Или наоборот. До главного так и не добираемся.— Ром, а ты уверен, что это правильно? О вас с отцом я уже не говорю. Я о нас с тобой. Даже если для меня все правильно…— Когда это отношения в нашей семье были правильными? Не припомню такого. Твое отношение ко мне далеко от нормы и правильности. Про себя вообще молчу. Можешь не сомневаться, будь все завязано на сексе, мы бы уже давно трахнулись и успокоились на этом. Верно?— Ну… да.— Вот только все куда сложнее. Из-за этого куча проблем. Будь наши с отцом отношения просто сексом, сейчас никто бы не страдал. То же самое между мной и тобой. Кстати, и ваши с ним отношения далеки от совершенства. Он просто подавляет тебя, а ты принимаешь это как данность, и мне это не нравится.— Я люблю отца, — сказал мелкий.— В нашей семейке это звучит двусмысленно. Но суть из-за этого не меняется. Отец пользуется твоими чувствами, чтобы сдерживать тебя. Он и со мной пытался сделать то же самое, но…— Ха-ха-ха! С тобой этот номер не пройдет. Ты и сдержанность рядом не ночевали.— В том и дело. Я ненавижу любые попытки ограничить мою волю и не выношу, когда подавляют чужую волю. Даже если человек сам себя сдерживает, мне это не нравится.— Бунтарь. Таким ты мне и нравишься, — признался Витя. — Иначе ты был бы уже не ты. Другое дело, что из-за этой твоей черты всегда уйма неприятностей.— Если бы ты себя не сдерживал, мы бы столкнулись с чем-то посерьезнее моего ?бунтарства?. Хотя я бы не отказался посмотреть.— Ты о чем?— О том, что попытки бунтовать легко пресечь. А вот ты можешь заставить людей передумать, не прибегая к бунту. Зачем? Люди сами сделают, как ты хочешь, порой ты можешь быть очень убедителен.— Пожалуй, сочту твои слова комплиментом.— Угу, считай. И пошли уже домой.В ресторан успела набежать куча народу, отчего говорить становилось не очень удобно. Все-таки разговоры у нас своеобразные.***Тарзан и Бусина были уже дома. В квартире — темень. Везде, кроме комнаты отца. Брат ушел к себе, кинув на меня настороженный взгляд. А я сразу же отправился к отцу. На всякий случай постучав и дождавшись разрешения войти, открыл дверь.— Привет! Что-то сегодня ты рано. Как дела?И не сказать, что мои слова сарказм. Отец сидел с ноутом, что-то печатая. Судя по внешнему виду, он уже пришел в себя, и я надеялся на конструктивный разговор.— Привет. Все нормально. А вы как?— Хорошо. На свидание ходили, — я засмеялся, а папа вздрогнул.— Быстро.— Да ладно тебе. Хоть мы вдвоем никогда никуда и не ходили, но это не особенно-то и удивительно.— Что, и трахаться не так уж и удивительно для вас?— Ну, это как раз таки странно, но не страшно, — я пожал плечами.— Уже.— Что уже?— Вы уже… занимались сексом? — отец через силу посмотрел на меня.— Не-а. Как ты себе это представляешь? Ты рванул неизвестно куда, мы, между прочим, переживали. Мелкий вообще решил, что ты насовсем ушел.— Небось обрадовался.— Па, ты совсем сбрендил? С чего ты взял, что его отношение к тебе поменялось после вчерашнего? Брат, конечно, чувствует себя виноватым, но, я думаю, в этой ситуации неправ ты.— Это почему же?— Потому что ты нас бросил.— Я не бросал! Это ты…— Что я?— Ты меня бросил.— А ты предложил мне бросить брата. Ты хоть представляешь, что ты меня заставил сделать? Я неоднократно тебе говорил, что не способен между вами выбирать. А ты все равно настоял на своем. И что я, по-твоему, должен был делать? Я просто не понимаю, как ты мог.— А как мог ты? Он твой брат.— Я люблю его.— А меня, значит, не любишь.— Я же говорил. Ну как ты понять-то не можешь? Я люблю вас обоих, и по-другому просто не могу. И хочу я вас тоже обоих. Ну, подумаешь, будешь ты меня вместе с мелким трахать, что тут такого?— Рома, это не я, а ты, — вздохнул отец, — с ума сошел! Сначала я, потом брат. Для полного комплекта только матери не хватает!— Да меня скорее стошнит, чем на нее встанет!— Я не помешаю? — пока мы с отцом орали друг на друга, в комнату проскользнул Витя.На мелком был банный халат, а в руках он держал… пакет. Именно. Мой. Из тумбочки со смазкой, презиками, наручниками и прочими прибамбасами. Я невольно заулыбался и стал снимать пирсинг, отец нахмурился.— Витя, что это значит?— А так не видно?— Это значит, пап, расслабься и получай удовольствие, — все еще продолжая улыбаться, я начал раздеваться. Инициативу надо поддерживать. Особенно если она ведет к полному бардаку.— Остановитесь.— Успокойся, я прекрасно помню, что ты отказался заниматься со мной сексом. Но ничто не мешает тебе посмотреть. Ведь я могу сделать что-то не так. Мелкий же сам не понимает, на что нарывается.Витя мне перечить не стал, хоть его взгляд и говорил, что за такое принижение и недооценку его опыта я еще поплачусь. А разве я против?Интересно, что сделает отец? Сможет ли уйти, когда в его комнате черт знает что творится? Во всяком случае, пока я раздевался, он не двигался, лишь шокированно наблюдая за всем происходящим.Терять время или ждать, когда папа придет в себя, было глупо, поэтому, как только я оказался без одежды, вытянул из пакета что надо и отшвырнул его на тумбочку. После чего раздвинул полы халата брата. Как я и предполагал, халат он натянул на голое тело. А возбудить подростка это вообще моментальное дело.Так что мои губы коснулись уже стоящего колом члена. Шальной взгляд братца надо было видеть. Да уж, заявить о своих правах на меня отцу таким способом. Это после того, как он и слова против никогда папе не говорил. Как только я начал сосать, брат стянул с себя халат и вцепился мне в волосы.— М-м-м… Рома…Оставив в покое член брата, отчего тот разочарованно застонал, я поднялся, чтобы впиться в его губы. Вот черт! Да что за судьба такая? Вечно на цыпочках тянуться, чтобы поцеловать партнера. Что отец, что мелкий. Оба дундука нихрена не могли понять, что надо наклониться, когда я их целую.Мелкий жадно впился в мои губы, вылизывая и посасывая их так, что сразу захотелось, чтобы он это делал не с моим ртом, а с членом. Ладони легли на ягодицы брата, притягивая его к себе. Его горячая плоть вызывала дрожь желания, притиснутая к моему пылающему от возбуждения телу. Обоюдные движения навстречу друг другу сводили с ума.— Ах!— М-м-м…— Мальчики! — хриплый голос отца был пропитан паникой.Оторвавшись от губ брата, что вызвало стон протеста с его стороны, я взглянул на отца. Он уже забился к изголовью и оттуда круглыми глазами наблюдал за всем происходящим. От наблюдений за отцом меня отвлек укус в шею.— Ай!Мелкий тут же стал зализывать место укуса. Меня же тянуло на кровать к отцу, чему сопротивляться я не стал, толкая брата на кровать и наваливаясь на него сверху. Витя же вцепился в меня всеми четырьмя конечностями, закидывая ноги мне за спину и притягивая за волосы для поцелуя. Рукой я сжал свой член и член брата, добиваясь большего трения возбужденных половых органов друг о друга. Хриплое дыхание мелкого в совокупности с его стонами сводили с ума. Но он кончил раньше. Я еще продолжал попытки потереться об него и получить такой же страстный поцелуй, но брату нужна была передышка. Поэтому я перевел взгляд в сторону отца, который все так же сидел, подтянув к себе ноги в изголовье кровати.— Па, — мой жалобный стон заставил его пошевелиться. Папочка попытался спастись с кровати бегством. А вот это он зря! Сцапав его за ногу и подтянув к себе, я впился в его рот поцелуем.— М-м-м… Рома! Прекрати!— Ш-ш-ш… тебе понравится. У тебя уже стоит. Мы тебя возбуждаем? Хочешь нас?— Нет! Хватит!— Тише. Ты же знаешь, я ничего тебе не сделаю. Только то, что ты сам захочешь.— Рома?— А ты ведь хочешь?— Ты с ума сошел? Зачем ты Витю…— Я ничего ему не сделаю, не будь дураком. Я хочу его и хочу тебя, и я получу вас, поверь.Внушение я закончил поцелуем. Попутно стягивая с отца нижнюю часть одежды и освобождая его эрегированный член, прежде чем заняться папочкой вплотную, осведомился у брата:— Мелкий, ты как?— Готов.— Тогда займись моей задницей.— Витя, не слушай его! — раздался голос отца. — Лучше… м-м-м…Пресекая дальнейшие споры, я расположился между ног отца, облизнул головку его члена. После чего языком спустился вдоль уздечки по стволу к мошонке и принялся осторожно посасывать яички, придерживая их одной рукой, другой сжимая его член.Тем временем в мой проход, особо не церемонясь, мелкий уже пихал пальцы. Не то чтобы я считал, будто он будет носиться со мной, как с принцессой, но на такой жесткий напор тоже как-то не рассчитывал. Мою задницу спасали лишь годы тренировок и привычка расслабляться, когда в нее что-то пихают. Как только ему удалось засунуть в меня пальцы, брат тут же освободил анус и приставил к его входу член. Вот уж не знал о садистских наклонностях мелкого. Витя не стал замирать, чего-то там ждать и прочее, эта скотина сразу перешел к действию, просто засаживал и получал удовольствие.

А мне пришлось постараться, чтобы сосредоточиться на минете для отца, что было не так-то просто. Мелкий творил что хотел, а это как бы была моя задница, и не обращать внимание на его активность не получалось. Но и остановиться, чтобы вцепиться в кровать для лучшей устойчивости, у меня возможности не было.— Н-н-н… мелочь, полегче, я тебе не резиновая баба.— Потерпишь, — напряженный голос брата меня не утешил. Что еще за ?потерпишь?? Я этого засранца сейчас сам выебу. — Рома-а-а!Кто-нибудь, убейте этого резвого и быстрого! Зараза, ведь даже презик не надел, для чего я их вытаскивал, спрашивается?Пока мелкий отдыхал в изножье, я прекратил, наконец, вылизывать отца и принялся сосать. Стоило только его дыханию сбиться, как папа перестал сопротивляться. Напротив, теперь он придерживал мою голову. Меня же уже трясло. Так что, отпустив член отца, я поднял голову и уставился ему в глаза.— Пап, пожалуйста! — вышло не жалобно, а напряженно и сухо. Тем не менее, отец коротко глянув на брата и содрогнувшись при этом, повернулся на живот. Я тоже оглянулся через плечо на мелкого. Тот наблюдал за нами, причем у него опять стоял. Подростки, мать их!— Витя, делай, что хочешь, но не гони коней.Он уже дважды кончил! Пора бы притормозить и подумать о партнере, а в нашем случае, о партнерах.Отец ничего не говорил, подтянув под себя подушку и уткнувшись в постель. Зато его скулы горели. Стеснялся перед мелким? Стыдился? Зато у нас есть возможность испытать что-то новенькое.Подобрав с постели смазку и презервативы, я занялся отверстием отца, смазывая его, прорабатывая пальцами и вводя свой член. Витя же, прижавшись сзади, целовал и вылизывал мою шею. По активным движениям его бедер, когда он по мне ерзал, я понял, что ?покой нам только снится?. Нифига он не притормозит.— Твою мать, мелкий, ты можешь так не перевозбуждаться?— Н-н-не могу… Хочу тебя, — зарывшись носом куда-то мне в макушку, простонал брат.Я только безнадежно выдохнул и потянул отца за локоть вверх, помогая ему подняться на колени. После того, как моя грудь оказалась впечатанной в его спину, я принялся целовать шею и покусывать отца за мочку уха.— Пап, готов?Он утвердительно качнул головой. После чего я медленно начал двигаться, одной рукой обхватив отца за талию и удерживая его рядом, другой — сжимая его член. Витя, не долго думая, попытался впихнуть свой член мне в задницу.— Блядь! Дай мне хоть остановиться и расслабиться.Вот неугомонный-то! Нет, я реально не предполагал, что брат такой торопыга. Ведь вроде все нормально было? Да и бабы обходили бы его десятой стороной, если бы он не мог сдерживаться, но их у него всегда было пруд пруди. Что ж его так несет-то?Только оказавшись внутри, Витя начал двигаться, причем опять резко. Поза для таких размашистых движений была выбрана в корне неверно.— М-м-м… Пап, падаем?Отец понял меня и согнулся, вставая на четвереньки. Я, не выходя из него, практически лег ему на спину. Размашистые движения брата сотрясали все мое тело и передавались от меня отцу, отчего тот тихонько постанывал.— А-а-ах!Мелочь опять отвалилась. А я смог продолжить двигаться внутри папы. Просто из-за того, что Витя абсолютно не учитывал наши действия и наш темп, двигаться вместе с ним было невозможно.Отец тяжело дышал, повинуясь сдержанным размеренным толчкам. Пока я не кончил. После чего, усевшись на колени, я попросил его:— Па, повернись ко мне.Он сжал простынь в кулаках, но через пару секунд все же повернулся ко мне лицом. Раскрасневшийся, с затуманенным желанием взглядом и стояком. Отлично. Я опять склонился к его паху.— Рома, я тоже хочу, — услышал я голос из-за спины.Я удивленно выгнул бровь и обернулся к брату, который подгребал к нам. Папа же нервно дернулся от брата.— Ш-ш-ш… все в порядке, — погладив отца по виску, я опять уставился на брата. — Мелкий, ты же вроде не хотел отца.— Ну и что? Зато я хочу тебя.— И что ты собираешься делать?— Помочь тебе.— Нет! — вскрикнув, папа сел, а я по привычке поймал его в объятия и притянул к груди.— Ш-ш-ш... Мелкий! Не надо мне помогать.— Ну, как хотите. Подумаешь, минет. Что тут такого?— И часто ты кому-то отсасываешь?Теперь даже папа, прятавший лицо у меня на груди, обернулся и уставился на брата.— Нет. Но не так уж это и сложно!Мы с отцом засмеялись. С ума сойти логика. А ведь когда-то я так же лез к отцу, просто пер на пролом и все. Но разница в том, что я-то папу хотел, а Витю просто заводит зрелище.— Нет, мелкий. От отца отстань. Хочешь у кого-то отсосать? Позже потренируешься на мне.— Рома! — папа возмущенно уставился на меня.Решив смыться от разговора, я опустился между ног отца. Взял в рот его член, показывая тем самым, что занят и не могу говорить.— Пап, да ладно тебе! Подумаешь, я сделаю Роме минет.— М-м-м… Витя!— Ну, он же тебе делает. И ты ему, насколько я помню, тоже не раз делал.— Н-н-н… не приставай к брату!— По твоей логике выходит, трахать я его могу, а приставать нет?— М-м-м… Витя-а-а!Я поднялся, вытирая рот рукой, и наигранно обиженно заявил:— Па, ты кончил, крича имя мелкого. Я ревну-у-ую!— Ничего подобного! Просто мы разговаривали, когда я… когда ты...— Ну, и разговаривайте, — я завалился на отца, опрокидывая его на кровать и устраиваясь у него на животе. — Видишь, мы вполне можем спать втроем. Не хочешь с мелким трахаться, не делай этого. Но и меня прогонять не смей.Довольный Витя продолжал сидеть рядом, поглядывая то на меня, то на отца. Он не пытался завалиться рядом, но и уходить был не намерен.— Рома, это неправильно! — снова сказал отец.— Ну и что? Мы с тобой уже давно ничем правильным в постели не занимаемся.— Но не с Витей же! Это совсем другой разговор.— Почему это? Я тоже хочу! — подал голос брат.Мелкий привалился к моему боку, то ли ища поддержки, то ли показывая, что он тут как бы не лишний, и право свое быть рядом будет отстаивать.— Па, давай пока все оставим, как есть? Предположим, у мелкого взыграли гормоны, ну и что? Потом найдет себе девушку, и все закончится.— Рома, ты не охуел ли?!— Витя, не ругайся!Я заржал. Мы только что занимались сексом, а отец выговаривает брату за то, что тот ругается матом. Ну, не бред ли?— Извиняюсь! Просто Рома не прав! — ответил Витя.— Время покажет, прав я или нет.— Ничего оно не покажет.— Посмотрим.— Злюка!— Мелочь.— Зато у меня член больше, — мелкий самодовольно глянул на меня. Тоже мне, повод для зависти. Его член будет у меня. Во рту или в заднице. Так чего мне расстраиваться?— А я не кончаю от одного прикосновения, — парировал я.— Мальчики! — отец безуспешно попытался остановить надвигающуюся ссору.— Ты не прав! Это потому, что я первый раз с тобой спал.— А я что? — возмутился я. — Я ничего и не говорю. Просто удивляюсь твоей скорости.— Рома, ты урод!— А ты пулемет.— Скотина! Чтобы я еще раз с тобой сексом занялся?— А это был секс? Прости, не успел заметить.— Гр-р-р! Все. Ты меня достал!Брат вскочил и выбежал из комнаты, громко хлопнув дверью. Ну вот. Теперь убираться придется мне. На полу валялась наша одежда, где-то там же был и мой пирсинг. Ноут, оставленный папой на тумбочке, уже потух, из кинутого мною пакета вывалились наручники и презервативы.— Рома?— Что?— А ничего, что Витя вот так ушел?— Да куда он денется? Успокоится и вернется.— Но ты все равно не должен его так дразнить.— Все нормально. Если у него возникнут проблемы из-за меня, я сам со всем потом разберусь. Не переживай.— Ладно. Только постарайся не навредить брату.— Па, я просто не смогу навредить тебе или ему. Я люблю вас.Сколько еще я буду повторять элементарные вещи, прежде чем меня услышат? Для меня не было никого важнее этих двоих, их благополучие всегда было приоритетом номер один для меня.Какое-то время мы еще лежали, пока отец не заерзал подо мной.— Надо помыться и ложиться спать, — сказал он.— Хорошо. Но сначала скажи-ка мне, где ты пропадал всю ночь? — спросил я.— В офисе.— Ясно. И что надумал?— Ну… э-э-э… ничего.— Жалел, что заставил меня выбирать?— Эм… немного.— Но?— Я все равно считаю, что все это неправильно. Наши с тобой отношения. Твоя реакция на брата и его на тебя. Теперь еще и это…— Просто мы неправильная семья, — я безразлично пожал плечами.Ага. Неправильная семья с неправильными отношениями. Но для меня это единственно верный жизненный путь.