Часть 1. Глава 7. Не останавливайся! (1/1)

— Рома, вставай! Иди умойся и будем завтракать.Я заворочался в кровати, осознавая реальность, а она была такова, что хотелось улыбаться как безумному.— Как насчет утреннего поцелуя? — я еще не проснулся, а вот тело уже рвалось в ?бой?.— Рома! — папа привычно возмутился.— Да что в этом такого? Я же не требую от тебя минета. Хотя было бы неплохо, — говорят, наглость второе счастье.Лицо папочки моментально зарделось, а взгляд метнулся к моему телу, скрытому одеялом. Конечно, я не мог не удовлетворить его любопытства. Чтобы он воочию убедился в моих желаниях, перевернулся на спину и скинул с себя одеяло. Правда, на этом я не остановился, снимая еще и трусы, выставляя тем самым на показ стояк, и с интересом уставился на застывшего истуканом отца. Не то, чтобы я от него чего-то ждал, просто, как обычно, провоцировал.Похоже, ночью папа стянул с меня одежду и уложил под одеяло. Ведь может же, когда хочет! Он постоянно себя сдерживал, никогда не бил в полную силу и не полагался на физическое превосходство. Как правило, он так и не вспоминал, что вообще-то мужик и сильнее меня.Наконец, отец отмер, сделав нерешительный шаг к кровати. Мне оставалось только приподнявшись на локтях гипнотизировать его. Как-то рыпаться было бесполезно, тем более, что если он не готов к активным действиям, я ничего не смогу поделать, только ждать, когда он для этого созреет. И ведь вчерашний вечер показал, что все возможно. Только вот порой утро расставляет все по своим местам, отвергая безумие ночи. И уж тем более, я ничего не хотел говорить, боясь спугнуть отца.Тем временем, он вплотную приблизился к изножью. На меня по-прежнему не смотрел, и слава Богу! Зная его стеснительную натуру, я очень сомневался, что после взгляда мне в глаза он не опомнился бы. Издав приглушенный стон, папа упал на колени перед кроватью и припал к моей ноге в страстном поцелуе. Я офигел. Очень хотелось спросить, все ли с ним в порядке? И что это вообще за страдания умирающего лебедя? Кроме того, он забыл закрыть дверь! Если бы вспомнил о ней, немедленно бы сбежал.Быстрый взгляд в сторону часов показал, что мелкий еще минут тридцать будет дрыхнуть. Видимо, папа разбудил меня пораньше, чтобы я успел сходить в душ. Что ж, даже если он что-то забыл на плите, я не буду таким идиотом чтобы напоминать ему о действительности. Да вот такая я зануда! Не могу ни о чем не думать, даже когда губы любимого человека, оставляя после себя влажные следы, продвигаются к моему паху. Я же говорил, что отвечаю за свою семью. Забота и контроль, вот что им нужно.— М-м-м!Губы все же добрались до моего члена. Я инстинктивно протянул руку, чтобы схватить отца за волосы. Зарываясь пальцами в светлые пряди и наблюдая за тем, как старательно он вылизывает ствол, осторожно дотрагивается языком до яичек, я тихонько заскулил. Этот звук привлек внимание отца, и он поднял на меня взгляд полный такого горячего желания, что мне оставалось только закусить губу и попытаться не кончить сразу же. Он не отпускал мой взгляд, а отвлечься, смотря на то, как папа берет в рот сочащийся смазкой член, было нереально. Тем более, что ощущение горячего рта и влажного языка сводили на нет все попытки сдерживаться.— Подожди! Я сейчас…Именно сейчас и именно я. Отцу удалось вовремя сориентироваться, чтобы не подавиться спермой, правда, пришлось всю ее проглотить. Он часто дышал, на четвереньках стоя надо мной, и все так же, не отрываясь, смотрел на меня, видимо, не понимая, что делать дальше. Зато я знал. Нужно было развивать успех!— Встань!Папа вздрогнул, будто ему дали пощечину, и быстро соскочил с кровати. Сделал он это крайне неудачно. Дверь была как раз перед его глазами, во избежание ненужной отцу нервотрепки пришлось его переставить в другое место.— Не сюда. Обойди кровать и подойди ко мне.Он подчинился беспрекословно. Еще бы, стояк кого хочешь заставит действовать без лишних слов, вопросов и препирательств. Когда папа встал напротив меня, спиной к двери, я быстренько стянул с него белье, сжимая ладонями оголившиеся ягодицы. Отец напрягся, я же решил руки не убирать и с наслаждением лизнул приветливо ?кивавшую? мне головку члена. На что папа отреагировал тихим всхлипом-стоном, надавливая руками на мой затылок и побуждая тем самым взять член в рот как можно глубже. При попытках плотнее обхватить ствол губами колечки пирсинга ощутимо давили, языку во рту было мало места для маневра, и все же ничего чудеснее я не испытывал за все свои шестнадцать лет жизни.Неделю назад я и подумать не мог о чем-то подобном. Отец казался кем-то недосягаемым, а эротичные фантазии о нем запретным и постыдным делом. Только вот поделать с собой я ничего не мог. Хотелось видеть его тело, трогать и получать. Быть под ним, чувствовать его в себе. Всего и сразу!— Кха-кха-кха.Говорят захлебываются от жадности, тогда мне не стоило удивляться тому, что я опять увлекся и проморгал тот момент, когда папа кончил.— Прости, я не предупредил тебя… Ты как? Рома, я… прости меня!Рухнув около кровати и спрятав лицо у меня на животе, папа прижался ко мне, обхватив за талию. Конечно же, папочка тут же начал безутешно рыдать, а я успокаивающе поглаживать его по спине и плечам.— За что мне тебя прощать?— Так быть не должно!— Знаю, но я рад, что происходит именно так.— Я не должен так поступать! И тебе запретить… должен…— И кому ты это должен?Последовала череда особенно надрывных всхлипов со стороны отца. А я озадачился вопросом, как бы он смог запретить мне себя хотеть?— Не знаю… Вите?— А мне ты разве ничего не должен?— Рома…— Что ?Рома?? Я хочу тебя! Понимаю, если бы ты нужен был мелкому в том же плане, что и мне, а делиться он был бы не намерен, — папу передернуло от этого предположения, — тогда да. В нынешней ситуации мелкий тебя как секс-партнера не рассматривает, так что делить нам тут нечего. А значит, место в твоей постели свободно. Потому что других я там вообще не рассматриваю… и тебе не советую.От моих рассуждений папочка даже реветь перестал, поднял голову и непонимающе уставился на меня.— Кажется, я чего-то не понимаю.— Чего?— Ты хочешь сказать, что Витя и я можем… — высказать свою мыслю он похоже был не в состоянии.— Заняться сексом? Ну да. Со мной-то ты трахался. Почему не с ним?— Это немыслимо!— Почему нет?— Но он мой сын!— Я тоже, и что?— Ты совсем другое дело.— О! Ты хочешь сказать, что моя мамочка нагуляла меня от другого? Мило.— Нет! Ты точно мой сын.— Да неужели? Тогда в чем между мной и Витей разница?Похоже папа смутился. Или просто не знал ответа на этот вопрос? Он виновато опустил голову.— Пап, послушай, мне плевать, что ты там должен и кому. Но теперь я тебя из своей постели никуда не отпущу. Не проще ли просто принять это? Разве тебе так уж плохо со мной? Зачем тебе все эти… бабы? Ну да, мораль и тому подобное… Я понимаю твои опасения, но я не позволю, чтобы наши отношения навредили тебе. В конце концов, считай меня инвалидом, которому нужна своеобразная помощь… Скажи, на что ты способен пойти, чтобы твой ребенок был счастлив?После долгого молчания я услышал тихое:— На все.— Ну вот, — удовлетворенно ответил я, тайком переводя дыхание. — Мое счастье целиком и полностью зависит от тебя. Оно немыслимо без тебя. И чем ближе ты будешь ко мне, тем счастливее буду я. Просто прими это. Раз уж ты не можешь полюбить меня так же… по крайней мере, твое тело реагирует на меня — это уже здорово. Разве есть какие-то еще причины отказываться от наших таких неправильных отношений?— Я боюсь, — пробубнил он мне в пупок.— Чего ты боишься?— Не знаю… себя?Ответ меня немало удивил.— И что же в тебе такого страшного?— То, что я хочу тебя.— Пф! Тоже мне нашел чего бояться. А я хочу тебя, и что?— Нет, Рома. Я всегда так на тебя реагировал, — послышался сдавленный всхлип. — Я так боялся. Так устал… сам себе противен!— Что за бред? Пап, не мели чепухи и прекрати уже реветь. Бояться тут нечего! Можешь хоть затрахать меня, я ведь совсем не против.— Это не бред. Говорю же тебе я всегда тебя хотел… — он с трудом поднял голову и устремил свой серьезный и сосредоточенный взгляд мне в лицо, — старался держаться подальше… боялся, что кто-то заметит… боялся прикасаться… боялся себя… боялся тебя.— Вот и чего бояться-то? Вот он я, трогай, сколько влезет и где угодно, я сам этого хочу. Я никогда не был против, только… проболтаться мог, так что ты молодец, что подождал, пока я сам к тебе не приду.Я улыбнулся и потрепал папу по волосам, как это делают с собаками.— Но так же нельзя, — простонал папа в отчаянии. Видимо, понял, что от меня он ничего другого уже не услышит.— Мы в школу опоздали, — на пороге моей комнаты стоял полностью собранный Витя. Папа с ужасом уставился на него, попытался отскочить от меня и грохнулся, запутавшись в спущенном до колен белье.— В принципе можем пойти на второй урок… а можем совсем не ходить. Подумаешь, один день, — я задумчиво изучал часы.— Рома, ты прогульщик! Так нельзя делать.— А что такого-то? За один день ничего страшного не произойдет, возьмешь уроки потом у кого-нибудь. Скажем, что ездили в ветеринарную клинику с Бусом.Бусина частенько попадал в передряги, так что такому повороту событий в школе бы точно не удивились. Как правило, когда кошак падал с балкона, попадал под машину, дрался с котами или собаками мы с Витей частенько уходили из школы, чтобы оттащить этого смертника к ветеринарам.— Врать нехорошо!— Врать буду я, так что прекрати ныть. Пап, — папа, успевший уже одеться и отойти от меня к стеночке, нервно вздрогнул и перевел на меня взгляд, — ты можешь сегодня на работу не ходить?— Ром, оденься, — заливаясь краской, простонал отец, но я только выразительнее на него уставился. Папа сглотнул отводя взгляд в сторону. — Да, наверное.— Чудесно. Устроим семейный поход… хм… куда-нибудь. Хотя бы в кино или в зоопарк. Витя, иди переодевайся, сейчас будем завтракать, и подумай, куда хочешь пойти.— Но… разве можно? — по восторженному лицу брата сразу стало ясно, что эта идея ему, ой как, нравится. Только вот его установка быть ?хорошим и послушным? трещала по швам. Но до установок ли, когда можно было куда-то сходить с отцом! Папа с нами даже в магазин за продуктами не ходил, не говоря уж о том, чтобы просто погулять.Поймав полный немой мольбы взгляд мелкого, отец только безвольно кивнул.— Ура! Тогда я сейчас пойду переоденусь, — Витя чуть ли не хлопал в ладоши, но он же у нас весь такой ?взрослый?, так что пытался сдерживаться от излишних проявлений радости. А еще он старался быть рассудительным. — Я подожду вас на кухне. — Выдав это, мелкий умчался из комнаты, не забыв закрыть за собой дверь.— Па, тебе стоит позвонить на работу и сообщить, что сегодня тебя не будет. А я позвоню в школу.— Рома… не ходи голым перед братом.— А чего тут такого? Мы оба парни, что у меня есть такого чего нет у него? Ты слишком нервничаешь и перестраховываешься. Делай как я, не обращай внимания. Тогда ребенок решит, что в этом нет ничего такого и не будет обращать внимания. Ты суетишься, привлекая излишнее внимание. И, что хуже, запрещаешь то, что вполне естественно. Парни даже не гомосексуалисты частенько поглядывают друг на друга, сравнивая. Своим поведением ты как бы говоришь, что ?смотреть на голых парней не хорошо?. Может, это и так, только дети любопытны, и он будет смотреть исподтишка, а это намного хуже.— Что делать? — отец прикрыл глаза ладонями. — Витя видел…— Я тебя сейчас еще сильнее напугаю, он видел куда больше, чем ты предполагаешь. Я уже поговорил с ним об этом, так что все в порядке. От тебя ничего не требуется. Хотя… наверное, стоит замки в наши комнаты поставить. Ну и еще, будь ему отцом. Это все. Остальное я беру на себя.Папа смотрел на меня огромными глазами. Видимо, уже не понимая, что происходит и как это остановить. Я только широко улыбнулся. И, поднявшись с кровати, подошел к нему, обнимая за шею и целуя в губы. Он не шевелился, все его мышцы были напряжены. Я прижался к нему теснее.— Рома… Витя!— Он будет нас ждать на кухне, как и обещал. Не сомневайся. И прекрати думать. Делай, как говорю я. Поверь, я знаю, как будет лучше для всех нас. Знаешь, зачем нам нужно сейчас пойти куда-нибудь?Ответом мне было отрицательное качание головой и пристальный сосредоточенный взгляд. Хм. Кажется, я понял. У мелкого такой же взгляд, когда он концентрируется на решении какой-то задачи.— Витя сейчас не знает, как себя вести. Он прекрасно видит то, что происходит между нами. Кое-что ему рассказали, кое-что он понял из порнофильмов, — отец глотал воздух, будто начал задыхаться. — Теперь ты стал уделять нам больше внимания. Он может решить, что именно так от тебя внимания добиваться и надо. Дети плохо понимают слова, зато отлично усваивают примеры.На него было жалко смотреть. Вот так понять, что ломаешь психику десятилетнему сыну. О себе я молчу, потому что сам, кому угодно могу психику поломать.— Тебе необходимо показать ему разницу между отцовскими чувствами и тем, что происходит между нами. Он не знает этой разницы, и объяснить ему ее я не смогу, это должен показать ты. Пап, мне уже твои отцовские чувства ни к чему, я с большим удовольствием получу твой член и задницу. А вот Вите ты очень нужен, так что прекрати убегать. Возьми себя в руки и поиграй с ребенком. Разве так сложно уделить ему немного времени, чтобы проверить тот же дневник? Или сходить в кино? Кстати, кино — это хорошая идея, вам будет что обсудить после. Попробуй узнать, чего он хочет и что ему нравится. Поиграть с ним в футбол. Ведь ты так много можешь для него сделать.Я промолчал о том, что из всего, что он может для него сделать, он не делал ничего! Я люблю отца. Очень. Но еще у меня есть брат. Дороже этих двоих у меня нет никого. И если я могу сделать для них хоть что-то, я в лепешку расшибусь, но своего добьюсь.— Я все понял. Идите завтракать, я сейчас.Наивный. Кто же его так просто оставит? Я впился в желанные губы жестким поцелуем, покусывая их и не осторожничая со своим железом. В результате несколько раз заехал штангой по зубам и ему и себе, поцарапал пирсингом и прокусил ему губу. Пусть лучше думает об этом. Оторвавшись от папы, поймал его пристальный взгляд.— Вот теперь я пойду, а ты, когда возьмешь себя в руки, присоединяйся.***Мне нужен был душ. Но, прежде всего, я заглянул на кухню и увидел, как мелкий пытается решить, что делать с безнадежно пригоревшим завтраком.— Отдай Тарзану, если не съест, потом выкинешь. Подогрей чай и достань все для бутербродов. Я буду через пятнадцать минут.После душа я позвонил в школу, сообщив об очередной вылазке Буса на крышу за голубями и его клейме неудачника, в очередной раз сломавшего лапу. Вообще, такой случай уже был, так что директриса поахала, поругала меня за прогулы и плохие оценки и пожелала кошаку быстрейшего выздоровления. Я же отправился на кухню сообщать всем о нашей ?легенде? для школы.— Па, ты на работу позвонил?— Да, — папа не очень уютно чувствовал себя за столом рядом с нами. И был виноват в этом сам. Сколько лет мы вынуждены были общаться с его затылком? Хотя я предпочел бы пообщаться с его задницей.От всего, что происходило, улыбка сама собой выползала на лицо. Рядом сидел такой же довольный Витя и старался рассказать папе все. Верно, когда еще он мог поговорить с отцом за столом? Надо было ловить момент. Рассказать, как он один из всего класса получил пятерку на контрольной по математике, как выучил огромное стихотворение, а остальные не могли запомнить паршивого восьмистишья. И то, как он играл в футбол, и какая у него была команда, и про друга Мишу. Папа? А что папа? Он просто должен был слушать, от него большего и не требовалось. Тем более я уже задолбался страдать в одиночку. Раньше все ?подвиги? брата выслушивал только я. Учитывая, что учеба меня ни разу не привлекала и не вдохновляла, рассказы Вити меня не очень интересовали, но надо было давать ему тот минимум поддержки, который я дать мог.— Мелкий, ты уже решил, куда мы пойдем?— Я… ну… ты же сказал в кино и зоопарк.Понятно, он даже не пытался пошевелить мозгами. Вот вроде учится хорошо, а соображает плохо. Я бы, наверное, вытащил отца в какой-нибудь магазин, чтобы он купил мне гитару или игру какую-нибудь. А Витя привык полагаться на меня. С одной стороны это было хорошо, я добивался именно подчинения. С другой, если бы отец и брат думали сами, я бы тоже не огорчился, ведь тогда мне бы не пришлось допытываться от них, чего же они на самом деле хотят. А пока они не дали понять о своих желаниях, я решил получать то, чего хочу я. И пускай пеняют потом на себя.— Ладно, тогда план такой: идем на утренний сеанс каких-нибудь мультиков. А потом в зоопарк. Сейчас гляну, что идет в кинотеатрах. Мелкий, иди собирайся. Пап, на тебе прибрать бардак в кухне.И они беспрекословно подчинились. Брат в предвкушении побежал в свою комнату. Папа с облегчением занялся привычным делом. Вот ведь! И как их заставить думать самостоятельно? Хорошо, конечно, что они не сопротивляются мне, и я уверен, что знаю как и что для них будет лучше. Но совсем не встречать сопротивления — это как-то скучно. Хотя даже это я переживу, если папа будет таким же послушным в постели. От этой мысли настроение резко улучшилось.Смотреть было нечего. Пришлось смириться, что мы идем на ?Иван Царевич и Серый Волк? — это явно не то, что я хотел посмотреть, да и нашей компании мультик подходил мало, зато кинотеатр по дороге в зоопарк. Я перестраховался и забронировал места.— Надо сейчас выходить, если хотим успеть, — этой мыслью я делился уже с отцом, который все еще драил кухню.— Зачем? На машине это минут пятнадцать.Вот блин. Я как-то забыл, что у нас машина есть. А как бы я это помнил, учитывая, что мы с братом эту чудо-технику практически не видели? Папа уходил позже и возвращался так же поздно. Нас с братом он не слишком баловал катаниями по городу, только в экстренных случаях и с большой неохотой.Зато сейчас у меня было время привести себя в порядок. Нет, одеваться вызывающе я не стал. Зачем провоцировать кого-то, когда рядом отец и мелкий? Так что наш выбор — это удобная и неброская одежда: джинсы, футболка, толстовка, кеды. Я, наконец-то, иду отдыхать с семьей!Выходя из дома, мы выпустили Тарзана и Бусину. Витя попытался отвоевать место рядом с водителем, пришлось объяснить ему, что он еще не дорос, из-за чего мелкий надулся. Папа тоже надел джинсы. Все это очень волновало. Мы втроем еще никогда не проводили вместе целый день вне дома.Одно то, что я сижу рядом с отцом в машине, заводило не по-детски. Как бы объяснить? Было в этом что-то интимное. Замкнутое пространство. Его рука около моего колена. Отец на том месте, где и должен быть — ?за рулем?. Плавный, уверенный ход машины. Рядом с нами мелкий. Все так, как и должно быть.В кинотеатре мелкий с папой отрывались. Как ни странно, им мультик понравился. А мне пришлось бегать за попкорном, потому что первое ведро я сожрал где-то перед походом ?туда, не знаю, куда?.— А волк оказался совсем не заколдованным принцем, как говорил Рома, — выдал брат, когда мы ехали в зоопарк.— Просто есть другая сказка, где волк заколдованный принц, — попытался выкрутиться я.— Тогда это был бы не волк, а оборотень.— А так он что, не оборотень?— Но он же не превращался в человека?— Мелкий, ты насмотрелся ужастиков. Оборотень это тот, который ?оборачивается? и пофигу, в кого.— Приехали, — папа остался верен себе, прервав наш спор.Зоопарк и мелкий — это хорошее сочетание. Витя тягал отца за руку от одного вольера к другому. А я понял, какой же дурак. Я забыл фотик! Пришлось достать телефон и фотографировать на него. Качество, конечно, не ахти, зато у меня будут эти фотки.— Ух ты! Какой котик!— Это не котик, а манул.— А ты типа умный? — ехидно спросила мелкая зараза.— Вообще-то тут не надо быть умным, достаточно просто уметь читать, — и я с чувством собственно превосходства ткнул пальцем в табличку с надписью.От такой подставы мелкий надулся и втихаря отыскал папу глазами, убеждаясь, что его ?прокол? остался отцом незамеченным. Вот и как они будут сближаться, если брат до ужаса боится ?упасть? в глазах отца? И ведь ему не докажешь, что родители любят детей за просто так или не любят вовсе.— Мелкий!— Чего тебе? — все еще дуясь, откликнулся брат.— Сфотай нас с отцом, — я протянул ему свой телефон и позвал родителя: — Пап, давай сфоткаемся.Отец послушно подошел и застыл рядом со мной по стойке смирно, отчего я не выдержал и расхохотался. Именно это Витя и запечатлел. Ржущий как конь я и напряженно застывший рядом папа. Ничего. Это всего лишь начало. Уж я-то смогу все изменить, будьте уверены. А фотки показывали то, что творилось сейчас, непринужденный Витя и внимательный папа рядом с ним, раскованный я и отец напряженный, будто рядом бомба.За то время, что мы гуляли, папа и Витя смогли найти общий язык. До родителя, наконец, дошло, что в общении с мелким главное уметь молчать, потому что Витя болтает и за себя и за собеседника. Дело в том, что мелочь считала себя умнее всех и, конечно, брат спешил поделиться своим гением с менее одаренными, к коим он причислял всех и каждого. Лично мне самомнение брата никогда не мешало жить, порой даже играло на руку — посредством похвалы от Вити можно было многого добиться. А уж как приятно было его обламывать! Кто бы только знал.День закончился походом в магазин игрушек и покупкой радиоуправляемого вертолета, как ни странно, игрушка понравилась всем. Домой возвращались, молча. Витя вымотался. Папа в принципе никогда не пытался лезть к нам с разговорами, скорее, он обычно пытался нас именно заткнуть. А я… целый день вел себя тише воды, ниже травы, за что был удостоен многочисленных подозрительных взглядов от отца. Он привык чувствовать с моей стороны напор и давление. Конечно, мое внезапное послушание не внушало ему никакого доверия. Тем более, что обычно такое затишье от меня заканчивалось очень плохо. Но сейчас-то было все иначе. Если раньше, ведя себя неприметно, я пытался сдерживаться и в результате мне совершенно сносило крышу, то сегодня я просто наслаждался. Потому что получил то, что хотел, общество самых дорогих мне людей. Целый день вместе. Я, Витя и папа. Для полного счастья не хватало только секса. Но ведь и день еще не закончился, а своего я упускать по-любому не собирался.На автобусной остановке мы подобрали Тарзана и Бусину. Дома, молча, разбрелись по комнатам. Витя, как всегда, первым делом занялся кормежкой Слона. Кота и собаку кормили все, а вот хомяк был полностью на попечении мелкого. Дело в том, что когда мелкий притянул в дом собаку и кота, я, конечно, возмущался, но меня никто не послушал. Таким образом, когда брат приволок еще и хомяка, я таки заставил меня выслушать и пообещать Витю, что это последняя животина в нашем домашнем зоопарке и заботиться о ней будет он сам.Папа, переодевшись, забаррикадировался на кухне, сооружая нам ужин. Кстати, немного готовить умел и я, и мелкий. Но по моему наущению мы никогда этого не делали, потому что иначе отца мы бы не смогли увидеть даже на кухне.— Мелкий, с тебя позвонить Мише и узнать у него уроки на завтра, — ужинали мы все за одним столом, — а то ведь тебя завтра инфаркт хватит, если ты не ответишь на уроке.— Очень смешно, Рома.— Обхохочешься просто, — подтвердил я.— А сам-то не хочешь уроки сделать?— С чего вдруг? — меня искренне удивило предложение брата, повода усомниться в своем разгильдяйстве я, вроде, не давал.— Ну не знаю, может чтобы папу порадовать?— Я лучше сегодня его в постели порадую, — папа подавился супом и жалобно уставился на меня, а что я? — Так что к нам сегодня не ломись.— Рома! — стон отца заставил Тарзана, жалобно заскулив, подползти, полизать его руку. Типа моральная поддержка.— Как будто я сам не догадался, — возмущенно пробубнил мелкий.— Вот и чудно, тогда после ужина посуду мою я.Ответом мне была гробовая тишина. Мелкий немного обиделся, но скорее из-за того, что я своим высказыванием дал повод усомниться в его уме и проницательности. Отец просто впал в транс, не зная, как реагировать. Запрещать? Что именно? Говорить о сексе? Заниматься с ним сексом?Мыть посуду я вызвался, чтобы папа успел морально приготовиться к очередным моим домогательствам и отдохнул. После приведения кухни в порядок я проверил Витю, который делал уроки.— Ты ботан, мелкий.— Знаешь, на японском ?ботан? — это мужское имя.— Оно тебе очень подходит.— Иди ты!И я уже намерился уползти в ванну, как до меня донесся тихий оклик брата.— Ром.— Что?— Я просто… хотел немного поговорить.— И о чем? — пришлось вернуться в комнату.— Теперь так и будет?— Как?— Ну… ты и папа. Он теперь совсем по-другому себя ведет.— Я постараюсь, чтобы так, как сейчас, продолжалось как можно дольше. Тебе нравится, что он стал больше времени нам уделять? — брат активно закивал. — Дело тут не в том, что происходит между мной и отцом, имей ввиду. Просто для папы мои действия это огромный шок, после такого люди обычно переосмысляют свою жизнь, думают, что же они сделали не так, что ситуация настолько усложнилась. Если бы я сломал руку или кого-нибудь убил, результат мог быть таким же.— Хорошо что ты ничего не ломал и никого не убивал! И не надо так делать в будущем! — брат похоже запаниковал.— Я ничего такого делать не собираюсь, просто потому что не хочу вас с отцом огорчать. Так что не беспокойся, каким бы дебилом ты меня не считал, прежде, чем что-то сделать, я подумаю о вас.— Рома… папе же нравится то, что ты делаешь?— Ты о сексе? — покрасневший Витя утвердительно закачал головой. — Еще как нравится. Не стоит волноваться об этом, я знаю, что делаю.— Но это все равно как-то странно…— Еще как странно! Просто никому ничего не говори, и все будет нормально. Об остальном я сам позабочусь. Через какое-то время вы оба привыкнете и ничего странного замечать уже не будете.— Но разве так правильно?— Неправильно. Но мне плевать. Мне хорошо, папе хорошо, а тебе разве плохо? — мелкий неуверенно повел плечами, как бы говоря, что он еще не разобрался каково ему. — Мы с отцом в любом случае рядом. Ты не один, помни это. И кстати, если тебе что-то не нравится, ты можешь сказать папе. Поверь, ради тебя он может мне запретить к себе прикасаться.— Но тебе же это не понравится?!— Еще как! Я вообще считаю, что это не твое дело. Вот если бы я к тебе приставал, тогда другой разговор. А так я лезу только к отцу, значит, это касается только нас. И тебе нечего в это нос совать. Просто отец тебя все равно послушает. Но я очень надеюсь, что ты не будешь такой занозой в заднице, чтобы портить мне и отцу жизнь из-за своих капризов? Ведь у тебя нет каких-то объективных причин для этого?Я уставился брату в лицо пытаясь понять насколько ему претят стоны двух мужиков за стенкой. Мелкий не очень был всем этим доволен, вот только в отличие от отца он видел насколько важны для меня такие отношения. И хоть я был уверен, что мелкий никогда не поставит свое спокойствие выше моего счастья. Вот только и его брезгливость к сексу не стоило сбрасывать со счетов. Все же брат пока что был маловат для понимания некоторых вещей и порой очень упрям.— Я ни о чем не буду просить папу. Только не надо выставлять меня вон, я не хочу быть один… уроки делать.Я улыбнулся и в порыве благодарности и нежности обнял брата. Он даже не стал вырываться, видимо, действительно, очень боялся остаться один.— Да куда мы денемся-то? Если что, просто заваливай к нам, я как-нибудь отца потом успокою.— Угу.***Мне было о чем подумать в ванне. На самом деле, если бы меня заставили выбирать между отцом и братом, я бы просто не смог этого сделать. Они оба были для меня важны. Но, если бы ради брата мне пришлось отказаться от секса с отцом, я бы это сделал. Конечно, это было бы совсем нелегко, но ведь меня никто и не заставляет отказываться от отца. Хотя без секса с ним было бы чертовски тоскливо, если не сказать невыносимо. Сейчас мне казалось немыслимым быть рядом с ним и не получать его. То, что было до того, как я оборзел и залез на член отца, было не жизнью, а существованием, и возвращаться к этому я не хотел.В общем, к отцу я шел с настроем получить все, что можно, пока это было еще в моих силах. Ведь не факт, что так будет продолжаться вечно. Пусть только на сегодня он будет со мной. А завтра… с этим я буду разбираться завтра.— А вот и я, — издав от порога папочкиной спальни радостный вопль, я разбежался и прыгнул к нему на кровать.Свой незабвенный пакетик пристроил ему на тумбочку, отец напряженно проследил за ним.— Да ладно тебе. Если не будешь сопротивляться, я не буду тебя пристегивать к кровати.— Рома…— Вот только не надо опять начинать. Будь послушным, и давай доставим друг другу удовольствие. Ты же этого тоже хочешь? Зачем тогда меня останавливаешь? Подумай, хотел бы ты, чтобы я вот так же пришел к какому-то левому мужику?Говоря это, я отбросил край одеяла, мешавшего мне добраться до тела отца. Рукой провел от его груди к паху. Стоявший колом член, топорщивший ткань тонких пижамных штанов немало меня удивил. Дело не в том, что меня поразила эрекция, а в том, что, судя по всему, трусов на отце не было. Вот что называется, ждал и готовился! Такое надо поощрять. Именно поощрением мой рот и занялся. Пирсинг я благоразумно снял, так что мокрая от слюны ткань не цеплялась, плотно облегая набухшую плоть. Вот только отец за волосы оттащил меня от своего паха, что было крайне обидно. Об обиде я забыл, как только увидел его лицо. Это был второй раз, когда я видел его злым. В горле пересохло, а губы помимо воли прошептали:— Пожалуйста.Я испугался, что он опять меня прогонит. Но, видимо, прогонять меня сейчас он не намеревался, впившись поцелуем больше похожим на попытку заткнуть или изнасиловать мою глотку языком. Чему я в общем-то не сопротивлялся. Только теснее прижимаясь к отцу.Оказавшись на шее и груди, его губы сменялись зубами. Это было довольно болезненно, но сопротивляться совсем не хотелось. Наоборот, я обхватил его ногами, активно двигая бедрами навстречу. За что и получил. Отец резко перевернул меня на живот, попутно стягивая трусы и тут же попытался протиснуть палец в анус.— Черт! Больно же! Возьми смазку в пакете.Все прекратилось. Послышалось шуршание пакета. Пальцы отца опять уткнулись в кольцо мышц, но теперь он просто массировал вход. Его губы осторожно касались моей поясницы, пока пальцы, обильно смазанные гелем, не протиснулись внутрь. Для большего доступа я чуть приподнял зад от кровати, куда до этого папочка самозабвенно меня вдавливал. Продолжая вжиматься щекой в постель и комкая в руках простынь, я только выгибался навстречу его пальцам. До отца, наконец-то, дошло вгонять их постепенно, то вытаскивая, то вновь проталкивая вглубь прохода.— М-м-м… пап, хватит… пальцев…Я имел в виду, что пора засунуть в меня член, и, когда отец вытащил пальцы, готовился получить, что-то побольше. Но тщетно. Пришлось обернуться. Папа в ступоре созерцал мою задницу. Видимо, все было хорошо, пока дело не дошло до самого проникновения в ?святая святых?. Меня удивляло, что только что он действовал так решительно, что бы его не спровоцировало, я был рад. Вот только теперь надо было как-то раскачать его на дальнейшие действия. Я неуверенно перевернулся к нему лицом. Схватил подушку, пихнул себе под задницу и, раскинув ноги пошире, протянул к отцу руки.— Пап, все хорошо. Просто войди в меня. Ты же видишь, что я этого хочу, — он все так же непонимающе смотрел на меня. — Иди ко мне.Я поманил его рукой. Отец перевел взгляд на руку и, повинуясь жесту, нагнулся надо мной. Ухватившись за его шею и притягивая его к себе для легкого поцелуя в губы, я прошептал:— Ты же видишь, в каком я состоянии, хочешь помучить меня? Не бойся. Я тут. И никуда не денусь. Дотронься. Это ведь совсем не страшно.Вот честное слово, я Витю в детстве так не уговаривал не бояться темноты, как уговаривал отца не бояться засунуть в меня член. И ладно бы в первый раз.Его рука нерешительно прошлась по моей груди и ребрам, после чего накрыла пах. Я со стоном выгнулся навстречу, еще шире разводя ноги.— Папа!Опять его губы у меня на шее. Вот же ж! На глаза наворачивались слезы. Да трахни меня уже! Тело пылало от желания, перетряхивало от прикосновений, а ноги сами собой разъезжались все шире. Я вцепился руками в плечи отца, тихонько всхлипывая от прикосновений его рук и губ.— Рома?— М-м-м… блядь! Трахни меня!Я всхлипнул, а по щекам потекли слезы. Внутренности скручивались в узел от предвкушения, казалось, даже задница горела от желания. Но вместо того, чтобы выполнить мою просьбу, отец принялся слизывать мои слезы.— Ш-ш-ш… все хорошо.— Папа, блядь! Быстрее!Что хорошего-то? Я уже ничего не соображал. Мир то мерк перед глазами, то вновь вспыхивал оглушительно яркими ощущениями. Сосредоточенное лицо отца. Его скользкая от пота спина под моими ладонями. Привкус крови во рту. И обжигающее внутренности проникновение. Я едва мог дышать. Отец успокаивающе что-то нашептывал, целуя меня в губы и лоб.— Рома… не так сильно… расслабься… все хорошо… тише… нет, не двигайся…Мы поменялись местами, теперь успокаивал меня он. Я чувствовал себя медузой без костей, от каждого движения отца мое сознание просто выбивало. Последнее, что зафиксировало уплывающее сознание, стон отца:— Рома-а-а!И оглушительный звон, после которого я уже ничего не соображал. Только ощущал. Как папа обнимает меня, перемещаясь на кровати и располагая у себя на животе, укутывает нас в одеяло. Двигаться не хотелось, говорить тоже.— Пап?— М-м-м?— Это же не последний раз?— Спи.Я с трудом развернулся к нему и требовательно уставился в глаза.— Только посмей сказать, что больше мы сексом не займемся! Я тебе ад на земле устрою.Папа засмеялся и уперся лбом в мой лоб.— Верю. Но ты такой взъерошенный и милый, просто не верится, что от такого чуда у меня столько неприятностей.— Нифига! Приятностей от меня больше. И не увиливай от ответа!— Все что хочешь, — папа поцеловал меня в лоб, — я сам не смогу уже по-другому.— Точно? — я продолжал сверлить его взглядом.— Точно. Спи давай. Завтра в школу.— Еще чего! Завтра у меня выходной, Витю ты отвезешь сам.Отдав последние распоряжения улыбавшемуся, как последний дебил, отцу, я с чистой совестью заснул.