2. Прощание (1/1)
В комнате было уютно. Последнее место, где я могу встретиться со своими знакомыми и родными. Мягкие ковры с высоким ворсом успокаюваеще действовали не только на ноги, но и на разум. Стулья, диван, столик были сделаны из дорогого дерева, предположительно красного. В такой роскоши я не разбираюсь, ведь не так часто вижу. А точнее сказать – никогда не видела. Ведь никому из Шлака не по карману и столик с прекрасной резьбой.Я всё думала про маму с папой. Отец меня поддержит и точно даст кучу советов. Но я знаю, что поступлю по-другому. Всё уже решено было, как только мой брат оказался рядом со мной на сцене. Сейчас меня больше волновала мать, ведь она беременна. В её положении волноваться нельзя ни в коем случае, а как раз на момент битвы на арене должен появиться ещё один Шелер.-Саина… - произнёс до боли знакомый голос.-Сэдрик! Вот уж не ожидала, - удивлённо обернулась я.
Не смотря на ?драматичность? ситуации, я была поражена. Приятно поражена. Многие любят врагов, ведь они дают стимул стать лучше. Но я не из таких людей, ведь мне нужно попросту всё время прыгать выше своей головы.-Да, знаю… Слушай, сложно просто так простить все те задирки, но… Я просто пытался подружиться с тобой. Наверное, отсутствие опыта мне не на пользу пошло, - усмехнулся он.Даже находясь в такой ситуации, я тихонечко засмеялась. Да уж, хороший способ у него заводить друзей. Сэдрик ободрился.-Мир? – спросил он.-Мир, вот только он будет недолгим…-Я верю в тебя, - с этими словами парень крепко обнял меня.Я знаю, когда так обнимают. Когда боятся потерять. Но в тот же момент я взвизгнула. Что-то кольнуло меня в бок. Единственное, что остановило меня перед тем, чтобы наорать на Сэдрика, так это миротворцы. Надеюсь, мой крик они приняли за выражение восторга. Хотя из-за чего такой восторг мог бы быть?-Опять твои шуточки? – со злостью прошипела я. – Нашёл время шутить!-Нет! Я ничего не делал, - искренне сказал парень.Я бы ему не поверила, если бы из-под подола не выпала брошь. Она была сделана в форме одуванчика. Одного одуванчика, в котором совмещались и жёлтые лепестки, и белые парашютики. Как необычно!-Ну вот, а ты говорила, что это я! – со смехом поднял Сэдрик брошь и протянул мне. – Неужели не видела?-Нет. Странно…Сэдрик ещё раз усмехнулся. Всегда удивлялась его жизнерадости. Наверное, это потому, что больше ему ничего не остаётся. Сэдрик очень любил свою мать, но потерял её в 8 лет. Первый год он попросту сходил с ума. Но далее отец начал выводить его из депрессии, и за следующий год парень пришёл в себя. Некоторые говорили, что он стал сумасшедшим, но вскоре все слухи прекратились. Из раздумий меня вывел голос Сэдрика. Он радостно сообщил о том, что у него есть для меня подарок и протянул две конфеты. Я так и стала, не двигаясь, смотря в оба на эти сладости.-Откуда??? – выпалила я.-С дня рожденья.-Так они тебе же. Это… Это у нас можно сравнить с золотом.-Я знаю. Но всё равно бери. Тебе нужна удача, так предположим, что к улыбающимся она приходит чаще. А от шоколада люди улыбаются.Уже эта фраза заставила меня усмехнуться и взять конфеты. Но тут вошли миротворцы и стали чуть не силой выталкивать парня, хотя это явно было лишним.-Пока, Сэдрик, - улыбнулась я.-Пока, Саина. И пусть удача всегда будет с тобой.Дверь захлопнулась. Что ж, перед смертью много интересного узнаёшь. Бывший заклятый враг вдруг преисполняется к тебе тёплыми чувствами, боясь потерять на арене. Да ещё преподносит лакомство, которое не может позволить себе ни один житель Шлака. Интересно, кто ему его подарил? Дверь приоткрылась. В комнату вошёл отец, держа под руку маму. Она явно была не в себе: глаза и нос красные, постоянные всхлипы. Усадив её в кресло, папа подошёл ко мне:-Саи, как ты себя чувствуешь?-Отлично, - взволнованно сказала я, смотря на мать.Отец сел на корточки, взял меня за плечи и повернул к себе, заставляя уставиться на него.-Послушай, сейчас мне не так уж и важно, кто будет победителем. Главное, чтобы вы не потеряли себя, не сошли с ума, а достойно сражались.Я лишь кивнула. Смотря на губы, я не могла перевести взгляд.-Посмотри мне в глаза. Так ты быстрее прочтёшь. Тебе ещё с матерью нужно поговорить.Я взглянула на глаза отца. Тёмные, прямо как у меня. Может, поэтому мне прощё читать по ним? Мне говорили, что прадед умел также. Сейчас я удивляюсь, как его глаза не взорвались от переизбытка информации. Я еле-еле успевала её переварить. Он и не надеялся на победу своих детей. Я его в этом не виню, ведь так справляться со смертью нас проще. Отец перечислял, как мне выжить, говорил, чтоб я не доверяла никому, даже своему брату, ведь он прекрасный актёр. Пусть все доверяют мне. Я читала в его глазах как достать оружие, пищу. Всё это я знаю… Наконец, глаза сообщали, чтоб я выжила… Или помогла брату.Когда в глазах отца не осталось ничего нового, я обняла отца.-Не волнуйся, я всё сделаю. Обещаю.-Молодец. Ты – моя дочь. Брат твой пошёл в мать, а вот ты в меня. Успокой маму, - шепнул он мне на ухо.Я кивнула и устремилась к матери. С взглядом, не терпящим слёз и возражений, я сказала ей:-Мама, всё уже решено. Не надо плакать. У меня будет брат или сестра, и я не хочу чтобы он всё время ронял слёзы. Возьми лучше конфет, - я протянула ей конфетки Сэдрика. – Говорят, от них люди улыбаются.Мама сквозь слёзы улыбнулась и протянула ко мне руки. Я, не раздумывая, заключила её в объятьях. Прекрасно понимая, что не так просто навсегда расставаться с детьми, я только сильнее прижалась к матери.-Только прошу, если мы умрём, не устраивай траур. Я буду делать всё, чтобы ты гордился мной, но не плакала.-Также сказал и твой брат.-Он правильно сказал, - сказала и задумалась, после чего сообщила: - Ма, я хочу двоих братьев или сестёр.-А если их выберут на Играх? – с ужасом спросила. – Смерти ещё двоих я точно не переживу.Мне надо было её успокоить, но я не знала как. Ведь и самой позволить умереть двоим родным… Было бы жестоко. Но тут в голове что-то стрельнуло. Такое иногда у меня случалось. В основном, от неопределённости в следующем дне. И тогда я знала, что приблизительно случится…-Не волнуйся… Всё изменится, я это чувствую. Если не после этих игр, то следующих. А не следующих, так квартальная бойня повернёт ход в истории. Поколение, участвующие в восстании, умерло. А нынешнее недовольно. Знаешь, что я видела сегодня со сцены? Лишь глаза, полные ненависти и отчаянья. Они готовы выплеснуть всё, им лишь нужен предводитель, - я говорила это тихо на ухо, ведь здесь могут камеры. – Я посмотрю на глаза других дистриктов, но будь уверена – больше твоим детям ничего не грозит. Только обещай, что не будешь плакать. Ну, или только раз в неделю.-Я обещаю.-Вот и отлично, - оторвалась я от матери. – Пусть это напоминает тебе обо мне. Но только хорошее.Я протянула маме брошь в виде одуванчика, ранее бывшей в моём кармане. Она трепетно взяла её, удивлённо рассматривая.-Я думала, она потеряна, - удивилась мать. – Эту брошку я потеряла 13 лет назад.-Нет, она была под подолом платья, - засмеялась я. – Как ты её не заметила?-Сама удивляюсь.Отец, стоявший в сторонке, улыбался. Он рад, что мама уже не в отчаянье. И тогда он подошёл ко мне, поцеловал в макушку и дал своё обручальное кольцо. Оно мне было велико, только на большом пальце не сваливалось.-Это вам талисман от нас. У Майка кольцо матери. Оно же по-любому вернётся.Я с грустью глянула на него. Да, вернётся… Или на живой мне или братишке, или в деревянном гробу. Не слишком хорошая нота для расставания, поэтому папа сказал мне ещё кое-что:-Саина, помогай брату. Ему придётся тяжело, ведь парню всего 12.Я кивнула. Куда бы мы ни ехали, я остаюсь сестрой Майку. А он мне братом. Родня подразумевает опеку над членами семьи, что я и собираюсь делать. Вошли миротворцы и сообщили, что время вышло. Попрощавшись с широкой улыбкой и поцеловав родителей, я запомнюсь им такой: доброй, верящей в счастливое будущее. По крайней мере изнутри. В мыслях я прекрасно знала, что не выберусь с арены живой. Ни за что. Я решила для себя, что моя миссия – охрана брата. А как мы ещё можем поступить? Майк будет меня защищать? Он слишком мал для этого. Поэтому я лучше дам ему шанс выбраться. Мне-то терять нечего. И пока нужно себя настроить, а то мало ли что я буду думать тогда, когда задумаюсь о смерти. О, уверена, людям умирать не хочется. Пока я опасности не чувствую, но кто знает?