На одном ряду с Никки (1/1)

Алкоголь не брал, и это немного раздражало. Бармен уже косился на него с подозрением: Джек заказывал двойной виски в четвёртый раз и до сих пор был ни в одном глазу. Не то чтобы так уж хотелось напиться, просто на трезвую голову последняя миссия никак не притуплялась в памяти, а остальным, тем более, Торнтон и Маку, не следовало знать, что все прочие методы самоуспокоения не давали эффекта. Первая, чего доброго, отстранит от работы на время, Мак начнёт допытываться до истины, а что Джек скажет? Что сам не осознаёт, что с ним? Мак умный парень, но ум в этом случае сослужит ему плохую службу — не позволит поверить. В сущности, Джек действительно не понимал, почему ему так хреново. Ноющая, тоскливая боль поселилась где-то между тёплыми воспоминаниями о Техасе, отце, первой девчонке и первой миссии с Маком, тогда — Ан-гу-сом МакГаивером, заставившим Джека охреневать от слов, что у него нет никакого оружия, кроме швейцарского ножа. Вот в то время можно было дёргаться и переживать, пока они ещё не притёрлись, не сработались. Сейчас-то чего? Операция с русскими иммигрантами была и в четверть не настолько сложна, как злополучное задание в Каире (не забыть бы предложить измерять сложность миссий ?Феникса? в Каирах), но отчего-то, спустя несколько часов после возвращения в мирную жизнь, не отпускала. С каждым годом, проведённым в организации, всё труднее было восстанавливаться и телом, и мыслями. Вслух он ничего не говорил, но в голове звоночек всё чаще тренькал, что он не молодеет, что дальше будет хуже, и через много-много лет от подготовки коммандос не останется ни следа, а седина заполонит не только виски и щетину. Об этом Джеку любезно напомнили как раз сегодня. Раз надираться оказалось бессмысленно, он цедил виски медленно, бездумно пялясь в блестящее покрытие столешницы. Бар за спиной шумел музыкой и голосами, а перед глазами всё ещё вертелся этот день, когда в очередной раз мир от катастрофы отделяло всего ничего. Однако теперь фокус внимания сместился. Какая гадость. Джек был бы и рад мысленно снова скрутить психопата Шевченко, желавшего перекроить карту США по-своему, но зациклился на одном из ?ворчливых русских стариков?, как обозвала их Райли, что составляли компанию ?Фениксу? в этой миссии. Все в команде, и Джек тоже, неоднократно успели пошутить, что они с Маком встретили старшие версии себя, и это было бы очень смешно, не будь у Джека столько морщин на лбу и неотвратимо белевших висков, выдававших возраст. Это нормально. Он не из тех истеричных мужиков, которые не могут принять старость и начинают хаотично молодиться. Просто это… это ещё больше сближало его с Левкиным и поневоле заставляло задуматься. О многом, что Джек, как ни подкалывала его Райли, умел, но, как большинство людей, не любил. Ему не впервой видеть чужую смерть, и вероятность собственной давно уже перестала страшить: Джек, как-никак, ходит рука об руку со смертью уже который десяток лет. В конце концов, он осознавал, на что шёл, когда приносил присягу на верность своей стране. Как и Левкин. И то, что однажды настанет день, когда Джек Далтон хлопнется на землю с дыркой от пули в груди, и никто ничего не сумеет сделать, потому что миссия превыше всего, а в тех задницах, где обычно оказывается их группа, о медиках можно только мечтать. Обычно Джек задвигал эту мысль подальше, на задворки сознания: всё-таки ему повезло работать с Маком, а этот парниша, кажется, способен из воздуха и воды создать ворота в сам чёртов Ад и вытащить оттуда кого угодно. Его частая неуверенность в собственных самоделках и ответное возмущение Джека превратились уже в своего рода пароль и отзыв; это как знак — получится, прикроет их задницы, как бывало уже не раз. Не свезло им только однажды — с Никки, но пулю тогда схлопотал Мак, а Джек… Джек валялся в отключке, когда всё произошло, а потом с останавливавшимся от страха сердцем вытаскивал раненого напарника из реки, гадая, что убило его первее — выстрел или вода. В хороший исход в тот момент не верилось. Этого хватило ненадолго: при всех своих недостатках Мак настолько хорош, что Джек быстро вновь уверовал в их неуязвимость. Ровно до этого дня. Остальные, если спросить, скажут, что русский поступил так, потому что должен был — он тоже давал клятву защищать свою страну и мир. Но ради Бога, какую страну, Советов давно нет, а что Левкин, что Орлов бежали в Штаты столько лет назад, что сами, наверное, и не вспомнят. Это Джек похож на погибшего русского как две капли воды, это Джек понимал его, так что, даже не видя, когда Левкин закрыл собой напарника, мог сказать, почему всё случилось так, как случилось. Спасение мира от очередной холодной (не дай Бог, и ядерной) войны — да, но чутьё неустанно твердило, что это лишь часть правды. Потому что, как бы ни ругались русские во время спецоперации, один всё-таки защищал другого, а не мир, который слишком многогранен, необъятен и порой жесток, чтобы вспомнить о нём в такой момент. А ещё Джек знал, что окажись они с Маком в подобной ситуации — он сделал бы то же самое и без задних мыслей о стране и солдатском долге. Должен же кто-то прикрывать Маку спину, делать так, чтобы этот гениальный мозжечок оставался жив, неважно, задание какой степени невыполнимости им поручено. Спрашивать себя, когда Мак забрался к нему под кожу и прочно обосновался на уровне инстинктов, — бессмысленно, Джек никогда не узнает ответа, да он и не нужен. Куда важнее то, что обратную дорогу оставшийся уже навсегда в одиночестве Орлов молчал, погружённый в свои мысли, и это было нормально: он только что потерял друга — да, друга, хоть последние годы они не общались, а оказавшись вместе, постоянно грызлись. Джек не мог не спросить себя: а если бы он пожертвовал собой ради защиты Мака, Мак переживал бы так же сильно о нём, как о Никки? Сообразив, что всё последнее время он гипнотизировал взглядом опустевший стакан из-под виски, Джек думал было заказать ещё, но из горла не раздалось ни звука. Мозг не отключался под воздействием алкоголя, зато на тело выпивка подействовала, ну и слава Богу. Куда проще и безопаснее ругаться на себя за безобразное пьяное поведение, чем задаваться вопросом, с чего вдруг такое желание оказаться для Мака на одном ряду с Никки, а то даже и впереди неё. Кстати, виски, когда на него под определённым углом падал свет с танцпола, становилось точь-в-точь как волосы Мака. Того же солнечного оттенка осенней листвы. Резко расхотев пить, Джек с силой оттолкнулся от барной стойки, отодвигаясь от неё вместе со стулом, и врезался в кого-то спиной. — Знаешь, я уже отчаялся увидеть в твоей руке что-то, крепче пива. Голос Мака был неожиданно весел, а ещё слишком легко различим среди всеобщего гвалта. Прикрыв глаза, Джек мысленно велел себе, что тут нет ничего удивительного. Его тренировали разбирать окружавший его шум на отдельные звуки, анализировать — от этого могла зависеть его жизнь. Не было никакой другой причины, по которой бы Джек мог так виртуозно выделить голос Мака из толпы. — Как ты вообще узнал, что я здесь? — Забыл, что в нашей команде — хакер, которого ты сам и привёл? — тот обошёл вокруг, занял соседний пустующий стул (некстати врубили какую-то ритмичную музыку, и посетители послушным стадом потекли на танцпол) и улыбнулся. Джек не хотел знать, к чему это было и что означало. Стар он для подобных откровений. С одним бы справиться... а для начала осознать его. Мысли вроде и оформлялись во что-то конкретное, и тут же растекались обратно в непонятную массу. — Райли взломала твой телефон, когда выяснилось, что ты никому не сказал, куда направляешься. Разве? Обычно он говорил. Это лишний раз подтверждало, насколько Джеку было не по себе. — У нас новая миссия? Удивлённо поморгав, Мак покачал головой. — Да нет. — Ну, тогда какая ?Фениксу? разница, чёрт возьми, как я расслабляюсь? — Теперь алкоголь ударил что надо. Джека захватила неконтролируемая злость: на организацию, на себя, но больше — на Мака, вынуждавшая беспричинно огрызаться на безобидную попытку поговорить. — Торнтон, я, конечно, поперёк горла, но уж правила игры-то нужно соблюдать. — Нет, просто… — Мак казался сбитым с толку его реакцией и тем, как яростно Джек позвал бармена, требуя ещё выпивку. Неужели заметил, что до его прихода пить Джек не собирался? — По возвращении ты вёл себя немного странно. Когда выяснилось, что ты здесь, я решил приехать, чтобы не дать тебе сесть потом за руль. Торнтон будет в ярости, если придётся задействовать связи и возвращать тебе водительское удостоверение. Джек выдохнул — он, оказывается, даже дыхание задержал непонятно почему. По лицу Мака невозможно было прочесть, добрая ли это шутка или всё сказано абсолютно серьёзно. Зато сам Джек понял, что всей душой желал не последнего. Тогда бы не было никакой надежды. Никакой ненужной надежды, поправил он себя, но мысли всё равно скакнули и понеслись в другом направлении. А Мак ждал и тепло улыбался краешками губ. — Чёрта с два я дам ей в руки такой козырь! Она до конца жизни будет это припоминать. Оперевшись на столешницу, Мак рассмеялся, и то странное, едва уловимое напряжение, которое Джек заприметил было во всех его чертах, ушло. — Могу я присоединиться? — он постучал костяшками пальцев по стакану, который бармен только что поставил перед ними. Джек моргнул. Со стороны казалось, будто кто-то невидимый подслушал его желания и ринулся их исполнять. Нужно было сказать ?нет?. Джек нутром чувствовал, что следует отказаться, что сегодня, сейчас, в его состоянии, и вообще для их общего будущего, — это самый правильный вариант. — Конечно.