Глава 14. (1/2)

-… десятый месяц – месяц Голодных дней, одиннадцатый месяц – месяц Кракена, двенадцатый месяц – месяц Зимней звезды, - на выдохе закончил Баизак и, примерившись, прыгнул. Крепко уцепился за край землистого уступа и рывком подтянулся. Все шло хорошо, но – ровно до тех пор, пока ссохшаяся почва не треснула под его коленом. -Вот же… блядь!

Не успев обрести равновесие, Адалаис едва не сорвался обратно вниз следом за кусками земли и пылью. В последний момент он ухватился за корягу и, помогая себе ногами, забрался-таки наверх. Подобрал брошенный вперед себя посох и критично осмотрел свой дальнейший путь.То была колонна, некогда подпиравшая махину храма. Однако время не пощадило конструкцию: падая, та проломила скалистую породу, образуя спуск в погребенные под землей, позабытые в веках – тысячелетиях? – руины и выкорчевала землю под собой. Спускаясь по ней вниз, Баизак уже знал, что подъем обратно выйдет труднее.- Ну, что скажешь? – Баизак закрепил посох за спиной и осторожно ступил на колонну. Она была пористой, шершавой и не скользила под ногами. И все же, из-за наклона упасть с нее было проще простого – стоило лишь на секунду потерять координацию. - Я ни в чем не ошибся?- Нет, - буркнул Наратзул. - В памяти тебе не откажешь.- Это было легко. Осталось только запомнить, какие истории стоят за названиями. Дальше все пойдет как по маслу.- Если бы удача нашего мероприятия зависела исключительно от того, насколько хорошо ты знаком с историей Эндерала, жизнь заиграла бы новыми красками, - насмешливо заметил Арантэаль. С того самого мига, когда они покинули Храм Солнца и очутились в Подгороде, он находился в дурном расположении духа. Опал на эфесе Пожирателя то и дело вспыхивал густым черным светом, выражая его неудовольствие. – Но в нашем случае вряд ли хоть кого-то из важных персон впечатлит твоя осведомленность. Никто не зарыдает от счастья, пусть даже ты будешь знать, чем отличаются Дали от других эндеральцев.Однако за пять лет Баизак научился с чарующей – даже для себя - легкостью переносить мрачные настроения Наратзула. Когда тот был по-настоящему зол, то замолкал, и Пожиратель начинал казаться самым обычным, бездушным мечом. Это было апогеем его обиды - крайняя мера, которая из года в год повторялась все реже. Черт его знает почему. Вероятно, за все время они притерлись настолько, что уже знали, когда надавить, а когда уступить. Неудивительно, если брать в расчет то, что после окончания войны Богов, они, по большому счету, были единственной компанией друг друга. Никто из них не хотел сходить с ума от одиночества. Иного выбора, кроме как свыкнуться характерами, у них не было.Чаще всего Наратзул просто ворчал и больше шуток о том, что во всем виноват его "преклонный" возраст, ненавидел, когда на его недовольство не обращали внимания.

- О, я помню, ты что-то об этом говорил. – Баизак успел уделить всяческое внимание нынешнему недовольству Арантэаля – теперь осталось лишь пережить его последние отголоски. - Дали – верхушка местной аристократии, верно? Потомки безупречных, первых хранителей Святой Ордена - тех, кто, согласно эндеральским ?Путям?, был до самого конца предан Мальфасу в момент основания Храма Солнца, когда другие в скептицизме оставили земли у хрупкого утеса и перебрались в места побезопасней. Как-то так.- Как-то так, - эхом откликнулся Наратзул.

История Эндерала его всегда волновала мало, несмотря на то, что его род имел непосредственное отношение к этой стране в целом и Святому Ордену в частности. Его детство прошло в Нериме, где учения о Путях были составлены с точки зрения Эродана и признавались менее суровыми, и, став паладином Рожденных Светом в удивительно юном возрасте, он никогда не вникал в тонкости эндеральских исторических аспектов. Даже сорок лет тому назад, когда Эндерал еще не закрыл свои границы от других стран Цивилизованного мира, Святой Орден разбирался со своими проблемами лично, и паладины были на их землях редкими гостями. Поэтому Наратзул спокойно жил с поверхностными знаниями о вотчине служителей Мальфаса и уделял внимание порядкам лишь тех стран, в которые его заводила служба.И все же даже эти поверхностные знания представлялись Баизаку настоящим сокровищем. До девятнадцати лет сосредоточением его мира был Тирин, и в своих жизненных мировоззрениях он опирался на трактовку Путей из уст Араторниаса. О жизни за пределами долины Фальтринд Адалаис знал лишь из рассказов странствующих торговцев и пилигримов и из сновиденческих разговоров с Другом. Все это, конечно, было очень интересно, но – мало и субъективно. В этом Баизак убедился на собственном опыте, стоило ему попасть в Святилище и впервые отправиться по просьбе Ванмирии в Гиллиад. Опыт этот был отнюдь не позитивным. После него Адалаис обзавелся навязчивой идеей узнать всё и обо всем.

- Пусть моя осведомленность никого не обрадует, но от нее все равно будет польза. Хотя бы для меня и моего душевного спокойствия. Я уже почувствовал себя дураком, когда услышал о леоранах и спутниках. Больше не хочу, - пропыхтел Баизак.

Дойдя до середины колонны, он услышал в своем теле настойчивый зов притяжения, и его накренило куда-то влево. Выругавшись, Адалаис восстановил равновесие, глянул вниз и поежился. Под его ногами по острым камням грохотала подземная река. Представить, как он падает в нее и его бренное, бездыханное тело уносит мощным потоком в окруженный жухлыми деревцами, чернеющий холодной пустотой зев у изножья разрушенного храма, оказалось проще простого.- Ладно - леораны, - ехидно протянул Наратзул, - но со спутниками ты действительно сглупил.- Я растерялся, - поджал губы Баизак. – Откуда мне было знать, что эндеральцы решат выделиться и назовут своих мужей и жен спутниками?- С их озабоченностью Путями это было не трудно предположить.- Не все такие сообразительные как ты, Арантэаль.Наратзул, сполна насладившись их безобидной пикировкой, хмыкнул, но развивать тему дальше не стал. Баизак был даже благодарен ему за это. Пролом в стене пещеры был совсем близко, и Адалаис заметил то, на что не обратил внимания при спуске: порода раскрошилась, истончилась на стыке с краем колонны и сыпалась пылью и мелким крошевом от его приближающихся шагов. Совсем скоро этот своеобразный мост упадет вниз, отрезав путь в древний храм навечно – во всяком случае, для тех, кто не владел левитацией. Баизак не был из их числа, но и будущее волновало его мало - он сомневался, что сумеет сгруппироваться, если под его весом колонна вознамерится рухнуть прямо сейчас.

Последние шаги он сделал затаив дыхание и перевел дух лишь тогда, когда почувствовал под ногами твердую землю. Откинул прилипшие ко лбу волосы и присел у колонны на корточки, оглядывая раскинувшиеся перед ним просторы пещеры с высоты птичьего полета.

- Тебя это удивляет? – спросил Наратзул, верно уловив его мысли.- Эти руины… Это не склеп какого-нибудь высокопоставленного человека из первых вассалов Мальфаса. Но это и не заброшенный город звездников – архитектура не та.

Из расщелин в высоком потолке пещеры лил солнечный свет. Его бледно-золотистые, призрачные лучи блестели в черных водах подземной реки, выхватывали из полумрака то там, то здесь поросшие мхом, каменистые стены. Семена, давным-давно проникшие сюда с поверхности, проросли деревьями и кустарником, и те причудливым изгибом тянулись к руинам, приютившимся под громадой горной породы. Выглядело это так, будто небо однажды превратилось в камень и, не выдержав своей тяжести, рухнуло на храм.И, вероятно, ?приютившийся? было неверным словом. Даже полуразрушенный, убитый временем, храм поражал воображение своей грандиозностью. Поначалу, когда заблудшие бросились на Баизака беспорядочной толпой, ему было не до любования архитектурой, но потом, когда последняя ссохшаяся голова рассыпалась в прах, повстречавшись с запущенной в нее глыбой, он вдоволь набродился меж колонн, рассматривая их искусную тонкую резьбу. В ней угадывался религиозный смысл, но Адалаис мог поклясться, что к Рожденным Светом он не имел никакого отношения. Как и лица в ореоле солнечных лучей на капителях.

Среди камней, образовавших спуск к подземной реке, он разглядел остатки лестницы, некогда ведшей к храму. Внутрь было никак не попасть из-за обвала, похоронившего под собой крытую часть. Сквозь щель в стене, длинную и узкую, могли пролезть лишь те, кому было не жалко расставаться с кожей и костями – другими словами, мертвецы. Уничтожив огнем тех из них, кто воспользовался этим предложением, Баизак убедил сам себя не пробивать новый вход – это могло привести к очередному обвалу, - погоревал над своим здравомыслием и замуровал пресловутую щель камнями. В конце концов, его просили обезвредить заблудших, а не проводить археологические изыскания.- В Инодане ходили слухи, что Арк был построен на руинах пирийского города – возможно, столицы, - после некоторого молчания произнес Наратзул. - Хранители не опровергали их, но и не подтверждали. Думаю, Ордену с первых дней заселения Эндерала было приказано держать рот на замке – точнее, хранителям высших Сигилов, кто был посвящен во все тайны. Поэтому любопытствующим паладинам и серафимам оставалось лишь довольствоваться догадками. Возможно, мы нашли подтверждение слухам. Однако, также возможно, это – руины времен Азаторона. Его империя простиралась по всей Пангоре. После падения Вораны и разлома материка всё, что было на поверхности, могло оказаться глубоко под землей.- Но это не похоже и на аэтернийскую архитектуру, даже если мы говорим о столь древних временах, - заспорил Баизак, с сомнением оглядывая колоннаду храма. – К тому же, Азаторона считали едва ли не богом, властителем всех миров. Не знаю, как у древних аэтерна обстояло дело с поклонением Эллиас, но если они и возводили храмы, то большинство из них было в честь своего богоподобного правителя. А здесь… Архимаг Теалин в своем письме Тиру говорил о неких жрецах Солнца, и ты рассказывал, что пирийцы поклонялись им. И посмотри: на колоннах - лица в ореоле солнечных лучей. Вряд ли это совпадение.- Пожалуй,- признал Наратзул.

В свое время пирийцы занимали его еще меньше, чем история Эндерала. Обладая недюжинным природным любопытством, он читал и про них, но – для общего развития, далекого от глубокого изучения. Паладинов – пусть и великого паладина Тира – куда больше занимали проблемы нынешних дней, а на секреты канувших в небытие цивилизаций у них попросту не хватало времени. Когда же Арантэаль покинул свой пост, в его приоритетах ничего не изменилось. И сейчас он мог лишь поддерживать пространные беседы – на одном уровне с Баизаком.- Однако если опираться на то, что слухи о пирийском городе под Арком правдивы, логичнее предположить, что это – среднестатистический городской храм, а не живой, - продолжил рассуждать Адалаис. – В письме архимага говорилось, что они находятся где-то на севере Эндерала...- К тому же, будь это живой храм, то Орден вылез из кожи, но сделал бы так, чтобы его не обнаружили так просто, как это сделал ты, - устало добавил Наратзул. – Как минимум, воздух здесь звенел бы от охранных заклинаний, и пробраться через них было бы почти невозможно. Как максимум, нарушителя развеяло бы к чертовой матери в ту же секунду, как его нога ступила на запретную территорию. Тир пекся о своих тайнах, и Мальфас сделал бы все возможное, чтобы эти тайны сохранить.- Не сомневаюсь в этом, - усмехнулся Баизак и распрямился. Он мог тянуть время сколько угодно, однако от возвращения в Подгород его это не избавляло. – Но если предположить, что под Арком действительно располагается столица пирийской империи, а под Треомаром – не менее значимый город, то можно прийти к выводу, что Рожденные Светом обожали прятать самые значимые тайны прошлого у всех на виду.- В этом есть глубинный смысл – прятать что-то там, где никто не станет искать. А если станет, то будет немедленно и тихо устранен.Подвеска с руной Связи разогрелась на шее Баизака вчерашним вечером. Кое-как – не без помощи Наратзула – разобравшись, как работать с этими чарами, он услышал Акаруса. То было похоже на освежающий бриз, пронесшийся по смрадным, темным улицам Подгорода и окутавший Адалаиса плотным коконом. Он мигом вспомнил шум Салафинского леса, цвет лавандовых полей у Зеробилона, оглушающе свежий, морозный воздух на стенах Горного монастыря, и его одолела такая тоска, которая не преследовала его даже тогда, когда он был вне границ Вина. Смешно, сейчас он находился не так далеко от дома, но что-то изменилось. Баизак с такой силой вцепился в шнурок с подвеской, слушая голос Акаруса, что едва не удушил себя.Опомнился он не сразу – лишь когда закончилась сказочная колыбельная про странствие стража с труппой аэтерна. Рассказ Маннората и Дьердре впечатлил Баизака, провел призрачные нити между его догадками о двойном дне Треомара и реальностью, но слова Нары о возможном предателе среди неримских магов, обретающихся в Храме Солнца, и вовсе деморализовал его. Покидая обитель хранителей, Адалаис не слишком обеспокоился тем, чтобы подготовить почву для своего возвращения. Он не собирался возвращаться – во всяком случае, так скоро, как того теперь требовали обстоятельства. Он надеялся, что до этого времени страсти улягутся: божий авангард позабудет о пустом портале в Инодан и игрищах с Развеянием – хотя бы немного.

Что они сделают, когда завидят на своей территории аэтерна с неримским акцентом и подозрительно странным мечом на поясе, а Константин узнает в нем того, кто пропал пять лет назад на пару с Наратзулом Арантэалем? Что скажет сам аэтерна в свое оправдание, когда его загонят в угол и заставят сознаться в том, что через портал путешествовал именно он? ?Извините, я растерялся: подумал, что ваша богадельня дальше за поворотом, а это – лишь постоялый двор?? После этого его не спасет даже то, что он вызубрит эндеральские ?Пути? от корки до корки.Возможно, все будет не так печально. Возможно, поддавшись истерике, Баизак начал по обыкновению хохмить и придумывать уморительные сцены. И все же: если бы он изначально знал о возможном предателе и мог вернуться во времени назад, то объявился бы на Эндерале иначе – не скрываясь. Черт его знает, чем бы это закончилось, но существовала вероятность, что до того как – опять же - шагнуть с утеса, спасаясь от острых клинков и магии, Адалаис успел бы донести до хранителей дурные вести с Нерима, и грандмастер Ордена не пропустил бы их мимо ушей.Или посчитал бы этот жест уловкой для деморализации боевого духа противника.- Пора возвращаться, - вздохнул Баизак и щелкнул пальцами. Щелчок высек искру из кончиков его пальцев, та взвилась в воздух и обернулась пульсирующим, голубоватым огоньком над его плечом. – Но перед этим…Кинув последний взгляд на храм, Адалаис продвинулся вглубь природного коридора, многим дальше колонны, и провел ладонями по его сырым, холодным стенам.- Будем надеяться, что хотя бы сейчас мои догадки верны и этот ход мне больше не понадобится, - пробормотал он и, прикрыв глаза, поискал подходящую вероятность.

Пространство вокруг него дрогнуло, заскрежетало, вздыбилось землей и сомкнулось каменными челюстями у его носа. Прижавшись ухом к образовавшейся стене, отделявшей древний храм от сети пещер Подгорода, Баизак прислушался к доносящимся оттуда звукам. Он боялся, что ошибся в расчетах, и дрожь породы подтолкнет колонну к падению. Однако, похоже, все обошлось – из-за камня ему отвечала глухая тишина.- Если и понадобится, то ты всегда можешь вернуться, - равнодушно отозвался Наратзул. - Да и убрать камень легче, чем создать его.Баизак в ответ лишь дернул плечом. Вряд ли хозяева ?Ложного пса? обрадуются, если он с широкой улыбкой прошагает в их подвал еще раз и разрушит все, что вознамеривался отстроить сегодня.***

После побега – полета? - из Храма Солнца он очутился в квартале, который Наратзул назвал Кварталом Чужеземцев. Осматриваться в новом городе у Адалаиса не было ни сил, ни времени: он понимал, что должен спрятаться в самом темном углу и переждать там поднявшийся шум. К счастью, в Арке было место, что раскрывало свои гостеприимные объятья для всех преступных элементов – к чьему числу, несомненно, и принадлежал Бог Тьмы. О нем поведал Наратзул и повел Баизака по хитросплетению улиц, подворотен и тяжелых ворот. Это оказалось еще тем приключением.Наратзул бывал в Арке всего пару раз – еще в детстве, вместе с отцом. Он рос любопытным, пронырливым мальчишкой и находил способы улизнуть из Храма Солнца, когда Арантэаль-старший был слишком занят делами куда более важными, чем ревностная слежка за сыном. К аэтерна здесь относились лояльно, и никто не знал внука грандмастера в лицо, поэтому он беспрепятственно шатался по улицам – как будто один из местной малышни.

В один из вечеров Наратзул со всей присущей ему обстоятельностью исследовал Квартал Знати и заметил нищего, который, деловито пересчитав ниспосланную ему в виде медяков благодать, вдруг направился к люку, расположенному в самом неприметном углу у ворот в Южный квартал. Дождался, когда зоркие глаза стражников обратятся в другую сторону, отодвинул крышку и – был таков. Естественно, Наратзул заинтересовался. И, естественно, отправился за ним. Так он очутился на подступах в Подгород – глубже заходить не стал. Во-первых, потому, что первые ростки знаменитого интеллекта подсказали ему о возможных опасностях, скрывающихся в полумраке пыльных лабиринтов улиц. Ну а во-вторых, потому, что успел измазаться в грязи, провонять канализационным смрадом и понимал, что Теалор обязательно догадается, где шаталось его неугомонное дитя, если изловит его до того, как тот сменит одежду и примет ванну. Шансы его были и без того невысоки: отец всегда знал, когда Наратзул вляпывался во что-то экстраординарное, - и мальчик не видел смысла в том, чтобы усугублять ситуацию и заставлять его ждать с хмурым лицом больше положенного.

"И что в итоге?", - спросил Баизак, пока они петляли под плащом невидимости по залитым дождем улицам Арка, ведомые лишь воспоминаниями сомнительной свежести – несмотря на молодой вид до самого мгновения своей физической смерти, ребенком Наратзул был полвека тому назад. Адалаис попытался звучать ехидно, но не слишком: Арантэаль редко предавался сантиментам и рассказывал о своем прошлом. Сбивать его с этого настроя совершенно не хотелось."Когда я проник в свою комнату через окно, он уже сидел в кресле и смотрел на меня этим своим строгим взглядом, от которого хотелось или признаться во всех грехах, или провалиться в саму преисподнюю, - с нехарактерной для него мягкостью хмыкнул Наратзул. – Фокус с преисподней я так и не освоил, поэтому из раза в раз безропотно принимал поражение"."И ты рассказал, что был в Подгороде? Мог бы придумать что-то похожее, но безобидное"."Отец ненавидит ложь и чувствует ее за версту. Лгать ему бесполезно. К тому же, я хотел узнать об этом Подгороде, и только он мог рассказать мне о нем без утайки. Честность за честность – достойный обмен, согласись".Баизак согласился, но очень скоро, когда он наконец-то дошел до заветного люка – главными воротами в Подгород они, естественно, не воспользовались - и проник внутрь, они поняли, что сведения Наратзула значительно устарели.Во времена его детства сеть пещер под Арком использовались горнодобывающими и металлургическими предприятиями Сердцеземья. В них таились месторождения глины, железной и корундовой руд, встречались и серебряные жилы. Чуть глубже и уже за пределами Арка, где трещины и проемы в высоких потолках пещер образовывали мощный тяг, находились плавильни и литейная. Выше, почти у самого выхода на поверхность были расположены водокачка и центр столичной системы канализации, а также - отстроены склады, кабинеты предприятий и даже вполне приличная таверна для местных работников и дельцов.Немудрено, что на средних ярусах Подгорода – между его "административной" и промышленной частями – постепенно образовалось небольшое поселение, где жили как постоянные работники со своими семьями, так и те, кто работал посменно, а в выходные дни возвращался к своим спутникам и детям. Наратзул знал, что его дед, грандмастер Лореус, считал это решение не самым верным и, несомненно, вредным для здоровья людей, но кардинально изменить ситуацию так и не смог. Все земли вокруг Арка были давным-давно скуплены, а вырубать лес и строить поселение в отдалении от столицы было затратно и в той же степени нелепо с учетом того, как долог был бы ежедневный путь людей на работу и обратно домой.

Однако всем жителям Подгорода разрешалось выходить на поверхность по любой нужде. Их поселение было под защитой аркской стражи, для них был оборудован пункт апотекариев и построен небольшой рыночный ряд – для покупки всего самого необходимого для комфортного житья. У них было даже нечто похожее на театр, подобно тому, что был в Квартале Знати: аристократы воротили нос от соседства с чернью, но даже черни хотелось веселиться и хоть немного просвещаться в свободное от работы время. Благодаря частному финансированию им позволили эту радость.Но все изменилось. Когда? Почему? Кто позволил? На эти вопросы у Наратзула ответов не было. Когда они очутились в Подгороде, он был потрясен не меньше Баизака.Конечно, и во времена Лореуса, и раньше него, это место не было образцом благодетели и верного следования Путям. Сеть пещер под Арком была велика и могла вместить в себя не только одобренные Святым Орденом объекты, но и беспутных: воров и ростовщиков, скупщиков и контрабандистов, варщиков светопыли и подпольных алхимиков, насильников и убийц. И, в конце концов, диких магов. Стража то и дело устраивала рейды по этим бесконечным темным лабиринтам, но куда чаще, чем ей удавалось накрыть какую-нибудь точку или отловить преступника, она уходила с пустыми руками. Беспутные преступники знали Подгород куда лучше людей с поверхности – так называемых ?солнечных детей? - и, к тому же, смогли усовершенствовать его хитросплетения для своих нужд, понаделав секретных ходов и переходов.

Стражники выли от своих неудач не хуже разгневанных мирадов, но настоящей занозой в заднице их капитана при Лореусе была Ралата. Ее штаб располагался в Подгороде, об этом знал даже дурак, но никто не мог найти его без ее на то согласия – то ли из-за тех самых пресловутых секретных ходов, то ли из-за магической иллюзорной завесы, то ли из-за совокупности первых двух вариантов. Наратзул ставил на последнее. Из того, что ему было известно о Ралате, он мог предположить, что она сама представляла собой симбиоз двух форм – темномагический культ и черное сердце всего преступного мира Эндерала. А еще в нем буйным цветом цвела уверенность, что Святой Орден на деле не был таким уж святым и вот уже несколько веков безропотно делил статус властителей земель Мальфаса с теми, кого, по всем законам и согласно ?Путям?, должен был давным-давно обезглавить или предать очистительным кострам. И имя этому союзу было Взаимная выгода. Собственно, предположить, что дела обстояли как-то иначе, было глупо.Особенно такие предположения пришлись не к месту, когда Баизак встал с разинутым ртом, словно дурак, посреди загаженных, едва ли сухих улиц, ведших к рынку, и сурового вида мужик с бритым черепом и в черном доспехе наградил его званием ?ебанутого спящего? и приказал свалить с главной дороги.

Подгород перестал быть лишь поселком горных и металлургических предприятий. Добротные бараки соседствовали с кое-как сколоченными развалюхами и навесами, служащими нищим полноценным жильем. Из темных, вечно сырых глубин вышли некогда преследуемые беспутные и смешались с толпой тех, кто оказался брошен на верхних ярусах пещер на произвол судьбы. С улиц исчезли стражники Арка – на смену им пришла Ралата. Баизак был готов биться об заклад, что теперь штаб новых властителей Подгорода было не так уж сложно найти.Конечно же, он не посмел ослушаться команды ралаима – влипать в неприятности с первых секунд своего пребывания в этих катакомбах не входило в его планы. На слабых ногах он побрел к тонущим во мраке стенам бараков и – едва не споткнулся о чье-то тщедушное, скрюченное тело. То был мужчина – еще живой, но лишь условно. Он походил на скелет, обтянутый кожей в струпьях и язвах, и лишь его вздутый живот выпирал из грязных лохмотьев.- Пожалуйста, мессир, - просипел он так натужно, будто каждое слово отнимало у него по часу из жалких остатков жизни, - не найдется ли у вас лишней монетки?.. Мне так хочется хлеба, хотя бы крошки хлеба…У Баизака не было монетки, ни лишней, ни для себя. Его неримские золотые были здесь бесполезны, а ход в аркский банк, где, в теории, он мог бы поменять валюту, ему был закрыт. Да и к тому же, Адалаис сомневался, что мужчине пригодится монетка – он так и помрет с ней в руках, не найдя в себе силы встать. Тень целителя внутри Баизака вопила в неистовом ужасе: бедняга был так болен, что мгновенная смерть для него была бы спасительнее, чем чудотворное благословение Богов.

Вдруг тело нищего прошила сильная дрожь, его лицо посинело. Он застонал сквозь крошащиеся, гнилые зубы и схватился за живот. И в следующую секунду его вырвало – желчью. И в желчи этой Баизак увидел подрагивающие, белесые кольца личинок.- Во имя Солнца, - прохрипел Адалаис, отшатнувшись от больного.?Блядь, - прорычал Наратзул. В его голосе смешались отвращение и отчаяние. - Закрой нос и рот платком, шарфом – чем угодно. Этот человек более чем просто заразен, и, раздери меня бездна, я не знаю, передается ли эта зараза по воздуху. И не смей есть на улице и, тем более, пить здешнюю сырую воду?.?Твою мать, я не тупой?, - смог лишь огрызнуться Баизак. Он, проклиная себя, пятился от нищего. Тот что-то жалобно стонал ему вслед, но Адалаис был не в силах ему помочь – ни деньгами, ни целительной магией. Ничем.?Заткнись и делай, что я сказал, - голос Арантэаля упал до смертельного, змеиного стрекота. – Ну же!?.Они оба успокоились лишь тогда, когда зашли за поворот и очутились на освещенном простенькими, подвешенными на веревках фонарями рынке. Кто-то торговал за самодельными прилавками, и скудные ряды этих прилавков тянулись по обеим сторонам вымощенной досками улицы. Кто-то оборудовал магазинчики на первых этажах бараков: Баизак разглядел вывеску алхимической лавки, закуток псевдомагических безделиц и точку ростовщика. Самая добротная постройка принадлежала банку продовольствия. Напротив нее под навесами расположилась таверна. Ее хозяйка помешивала в огромном котле нечто, по запаху напоминавшее луковый суп. На решетке рядом с ней коптились мелкие рыбешки, на вертеле поджаривались бока крупной крысы. Ее помощница сновала между столиками и подливала в кружки мужиков, склонившихся над доской с кубиками Моралы, бурду, воды в которой было в разы больше, чем эля. В углу, на ветхих ящиках умостился бородатый, грязный менестрель: когда Баизак проходил мимо, мужик с нежностью протирал свою флейту – идеально чистую - тряпочкой и миролюбиво огрызался на детей, облепивших его со всех сторон.

Люди выглядели неважно: изнеможенные, бледные, тусклые, потерявшие связь с солнечным светом, - и все же они не были так больны, как тот несчастный нищий на задворках у водокачки.

"Возможно, зараза все же не передается по воздуху, - заметил Баизак, поправляя ткань на носу. – В конце концов, в его рвоте были личинки. Если они попадают в организм, то - с едой или питьем"."И поражают они тех, кто не может себе позволить прокипяченную воду и приготовленную на огне пищу. Возможно. Сложно сказать наверняка. К тому же, уверен, это – не единственная болезнь, которой страдают в этих трущобах. Не удивлюсь, если воздух здесь так же заразен, но приносит другой эффект, - с горькой иронией отозвался Наратзул. Помолчал немного и добавил: - Здесь много людей – больше, чем должно, - и чувствуется, что живут они закрытой общиной. Это можно объяснить эпидемией и тем, что верхний город закрыл в связи с ней ворота на поверхность. Ну, или открывает их лишь при крайней необходимости… и определенным людям"."Это бесчеловечно. Этого места не должно существовать на так называемых святых землях"."Все святое, что было создано под эгидой Богов, всегда имело обратную, темную сторону или гнилую сердцевину, - с отвращением выплюнул Наратзул. – Святой Орден – не исключение. Это не должно удивлять…"."…но все равно удивляет. Это если выражаться мягко".Рынок заканчивался лестницей, выбитой прямо в камне и ведущей на следующий ярус Подгорода. Баизак поспешно взбежал по ней и оглянулся, разглядывая людской муравейник перед собой. Тот был наполнен людским гомоном и крысиным писком,пропитан смрадом сырости, гнилых отходов, железа и немытых тел. Улочки пошире освещались все теми же фонарями на веревках, крепленных к стенам бараков, но большинство - тонуло во тьме, что опустилась на них с высоких потолков пещеры. Окна освещались огарками свечей – хорошо, если этих огарков было больше, чем один; хорошо, если при отсутствии свечей в бараках были печи, дающие жильцам тепло и свет. Хотя – какое хорошо? Что, блядь, хорошего может быть в этой преисподней?

Баизака замутило. Даже в канализациях Эрофина, где притаилось поселение нищих и аэтерна, ситуация не выглядела столь плачевно. А так называемый квартал бедняков, расположенный в старом, заброшенном порту столицы, по сравнению с эндеральским Подгородом теперьи вовсе виделся раем на земле.

Он вспомнил, как, остановившись в Велленфельсе перед тем, как атаковать Туманную башню, подслушал разговор семьи беженцев в порту. Уроженцы Южного королевства, они были переправлены повстанцами через их подземные туннели на восток. Перед своим побегом они сумели собрать сумму, за которую надеялись получить место на корабле, шедшем на Эндерал. И пока двое их детей играли у кромки воды, выискивая ракушки, мужчина с лихорадочным блеском в глазах рассказывал своей жене, что во всем Вине нет лучшего места, чтобы начать новую жизнь – он так слышал. ?Там нет рабства, милая. Каждый, следующий Пути, награжден благословением Мальфаса. Мы обоснуемся в каком-нибудь маленьком городишке – лучше всего у шахты, ведь я шахтер. А ты со временем сможешь открыть лавку и торговать своими травяными отварами. Наши дети не будут знать нужды, не будут бояться прогневать Творца и оказаться на костре за малейшую провинность?. Жена слушала его с робкой улыбкой на губах – и верила ему.Оправдалась ли эта вера? Пассажирские корабли из Нерима, как и суда из других стран, приходили в порт Арка. Смогла ли та семья найти себе место под солнцем, или если Баизак хорошенько поищет знакомые лица на этих страшных, подземных улицах, то найдет всех четверых здесь – с потухшими глазами и осунувшимися лицами? Если их все еще четверо, если никого из них не забрала одна из воцарившихся во тьме Подгорода болезней.