Глава 13. (2/2)

Между тем, можете быть уверены: вот уже третий день я веду свое собственное расследование. Ваше дело, верить мне или нет, но на данный момент я могу сказать, что приближенные мне люди не имеют никакого отношения к захвату Драконьего логова. Не в наших интересах подрывать и без того шаткое положение Дюнного. Конечно, я не могу утверждать за всю сеть – для проверки низов нужно куда больше времени. Однако у низов нет нужных ресурсов, чтобы обеспечить вооруженный захват столь серьезного объекта – надеюсь, и вы это понимаете.

Также я уверен, что Крысолов не мог организовать этот набег. Он всегда был туповат и не раз доказывал это. Если он на что и сгодится, то лишь на роль исполнителя. Или – пушечного мяса для отвлечения внимания. Учтите это, если будете собирать следующую группу разведки. И знайте: мои люди прикроют вам спину в случае штурма.

Хранители, да осветит ваш Путь милость Мальфаса.Пыльномох, не кисни. Будем на связи.Скорпион?.- Ого, - покачал головой Лиджам. – Даже не знаю, как отнестись к этому жесту. Как думаешь, Даррен, насколько можно доверять словам Скорпиона? И его обещаниям.- В его словах по поводу логова, однозначно, есть смысл, - признал Пыльномох, безропотно передавая письмо протянувшей к нему руку Рэйке. – У него нет резона захватывать месторождение.- Но почему?- Лунокрыл, не тупи. Раз уж мы сразу начали говорить начистоту, то скажи мне: на кой хрен захватывать то, что и без того принадлежит тебе безраздельно?

Ученик Йаэлы страдальчески поморщился.- Не знаю. Вдруг это какой-нибудь обманный маневр? Чтобы заманить Крепкощитов в ловушку, и…- И что? Убить их, а самому стать наместником Дюнного? – фыркнул Даррен. – Он мог бы провернуть это дельце уже давно – если бы только хотел. Вряд ли он сбрендил и загорелся этой идеей тогда, когда в любой момент из-за ближайшего утеса появятся корабли неримцев. Мы уже говорили об этом.- Может, он подумал, что справится лучше, и…- Этот ваш Скорпион очень грамотный человек, - прервала заунывный спор Рэйка, вглядываясь в витиеватый, аккуратный почерк. – Ни одной ошибки, даже самой незначительной.

Пыльномох с удивлением покосился на нее.- Почему вас это так удивляет? У нас всегда была возможность учиться грамоте, даже после того как Дюнное перешло во владение капитана. Он считает, что бедность жизни не должна стать преградой для богатства ума. У нас действует учебный класс, где детей учат считать, читать и писать – было бы желание. Платить за это не нужно.

- Очень благородной жест, - хмыкнула Рэйка. Храмовники Творца, заслышав такое, удавились бы на собственных поясах.- Тем более, - добавил Даррен, - мы не знаем, кто скрывается за маской Скорпиона. Вполне возможно, что он родился в богатой семье - во времена, когда Дюнное сверкало во всем своем великолепии, - и получил хорошее образование.

- Именно это я и хочу сказать. Он не поднялся с низов. Он не какой-то смекалистый, хваткий разбойник.Рэйка вспомнила о Матиусе. Он долгие годы руководил повстанцами, любил читать и читал много, но, взращенный простой крестьянской семьей из Салена, получил лишь поверхностное знание грамоты. Солдатское прошлое не добавило ему интеллигентной изысканности. Писал он с ошибками – как десятилетка, смеялся Матиус сам над собой.- Как нам это поможет прямо сейчас? – с некоторым раздражением спросил наблюдатель.- Вероятно, никак, - пожала плечами Рэйка и положила письмо на стол. – Если вы не можете представить, кто из проживающих в Дюнном подходит под это описание.Конечно, был еще один вариант. Пыльномох мог действительно не знать никого, кто подходил под это описание. Лиджам рассказывал, что почти все богатые семьи торговцев и ваятелей покинули Дюнное вслед за Орденом. Скорпион, какого бы возраста он ни был, мог оказаться среди них и – тайно вернуться в родные пенаты через некоторое время, когда почувствовал, что другие регионы Эндерала не дают ему желанной свободы и простора для фантазии. Вращаясь в преступных кругах, он не светился на глазах наблюдателей лишний раз и оттого стал самой настоящей загадкой для порядочных жителей города.Вот только почему-то Рэйка не верила, что эта история подходит Скорпиону.

- Мне доложили, что вы справлялись о том, как покинуть город не на своих двоих, - сказал Даррен, когда письмо было изучено вдоль и поперек, они обменялись теориями, правдоподобными и не очень, и хранители в который раз отправились на выход из штаба. Он внимательно посмотрел на Сафран и добавил: - Не знал, что вы уезжаете, мадам хранитель.Проклятье.- Смотрю, у наблюдателей не только острые глаза, но и длинные уши, - заметила Рэйка, за шуткой пряча раздражение. – Не переживайте, я помню об обещании помочь. Моя отлучка будет короткой. Я рассчитываю вернуться уже к завтрашнему вечеру, оттого и хотела узнать, есть ли способ передвижения по местности, кроме мирада.Несколько секунд Пыльномох молчал, продолжая смотреть на нее задумчивым взглядом, а потом пожал плечами и сказал:- Очень надеюсь, что вы понимаете, что делаете. Как только уляжется буря, выйдете из крытой части города и идите к порту. Там, напротив статуи Мальфаса располагается конюшня. За небольшую плату вам выдадут отменных пустынных скакунов.Так они и сделали. Джеспар нашелся в том же месте, что и вчера, и даже за тем же столом, и, если бы не свежая рубашка, выглядывающая из-за плотного воротника куртки, Рэйка решила бы, что наемник провел в таверне всю ночь. Настроение его стало еще хуже: где-то там, на задворках сознания, и он понимал, что сегодняшний день имеет все шансы обернуться трагедией. Сафран удавалось перевести эти панические мысли в сомнительно-шутливую форму, но ее руки, сжимающие поводья, мелко тряслись, под ребрами мерзко сводило.

Когда они подъехали к обугленным руинам усадьбы Даль’Вареков, Рэйка уже молила и Солнце, и всех мертвых Богов, чтобы на месте встречи их ждала вовсе не Адила. А Джеспар вдруг придержал коня, вглядываясь в зияющие пустотой, увитые толстыми лианами окна.- Спешиваемся? – почти что робко спросила магичка, покосившись на друга.Тот нервно потер шрам на щеке и слабо улыбнулся. Точнее, попытался улыбнуться, но получился нервный тик, страшно искрививший его губы.- Нам нужно проехать чуть дальше, к входу в пещеру, но, если позволишь, мне бы хотелось…- Джеспар, - позвала его Рэйка и, дождавшись, когда наемник остановит свой голубоглазый взгляд на ее лице, тихо добавила: - Сколько угодно.- Спасибо.То, что причиняетболь, больше всего и привлекает. Этот бесконечный акт мазохизма был словно заложен в саму человеческую природу. Можно бежать от него, можно делать вид, что это – глупая выдумка, но наступает момент, когда противиться больше нет сил. Долгие годы Рэйка запрещала себе вспоминать о своем старом доме, сгоревшим под факелами храмовников, о диком пляже, где они с мамой и Риззет проводили бесконечно счастливые часы, но в один день ноги сами провели ее по забытым дорогам и заставили захлебнуться в слезах. Джеспар и вовсе бежал от прошлого, переплывая моря, пересекая континенты, - и что же? Спустя годы он решил вернуться – черт его знает, зачем, он и сам до конца не понимал своего порыва. Возможно, для того чтобы в один из дней застыть на пороге того, что когда-то было его домом, с окаменевшими плечами и низко опущенной головой. Чтобы вновь ощутить себя маленьким мальчиком, только-только вернувшимся с сестрой с веселой прогулки и увидевшим свою прежнюю жизнь в крови и огне.Вокруг уцелевших каменных остовов поместья Даль’Вареков шумел тропический лес. Стоило людям покинуть это место, как в нем воцарилась природа, забирая обратно то, что изначально принадлежало ей. Некогда ухоженная территория была оплетена лианами, заросла папоротником и дикой орхидеей. Плитка, которой были выложены дорожки, ведшие в сад, стерлась и потрескалась; в верхней чаше некогда помпезного фонтана птицы свили себе гнездо; в изножии резной беседки Рэйка заметила подкоп – кто-то из хищников обустроил себе там нору. Высокие пальмы и банановые деревья окружили руины поместья плотным куполом, защищая его от лучей пустынного солнца, но сквозь прорехи между ними Рэйка видела пронзительно-голубое небо и верхушки гор, казавшихся прозрачным миражом в жаркой ряби воздуха.Спешившись, Сафран привязала свою лошадь и побрела вслед за Джеспаром, держась от него на почтительном расстоянии. Наемник шел к парадному входу в дом, словно солдат во время военного марша: не оглядываясь по сторонам, глядя только вперед - с неестественно прямой спиной и упрямо поднятым подбородком. Он сбавил шаг лишь оказавшись на первом этаже, в большой, некогда богато украшенной настенными фресками и лепниной под потолком парадной. Остановился – у широкой, почерневшей от пламени лестницы на верхние этажи.Джеспар долго молчал, погруженный в мертвую тишину своего родового поместья, а когда наконец заговорил, то заставил Рэйку вздрогнуть от неожиданности.- Блядь, она его любила.- Прости? - кашлянула Сафран.- Адила - нашего отца, - пояснил Даль'Варек. - Он обращался с ней как последняя скотина, винил ее в смерти нашей матери, а она... Она из кожи вон лезла, чтобы он хотя бы раз одобрительно улыбнулся ей. Это было бесполезно, но она продолжала пытаться из раза в раз. Из раза, блядь, в раз.В наступившей тишине Рэйка перекатывала меж пальцами бутон цветущего плюща, разросшегося на одном из окон первого этажа. Прыгать выше головы, чтобы заслужить расположение сумасбродного отца - это было ей знакомо. Она бы многое могла об этом поведать. Но Даль'Варек, делясь с ней историей Адилы, вовсе не хотел диалога. Он выплескивал боль, что в глупой браваде отказывался считать своей, сквозь плотно сжатые зубы и мечтал об избавлении, о лёгкости на сердце. Рэйка не могла помочь ему в этом. Если она откроет рот, то, по обыкновению, лишь усугубит ситуацию.- А потом, когда отца не стало, - продолжил Джеспар, проведя ладонью по обгорелой позолоте на перилах лестницы, - Адила и вовсе возвела его в ранг какого-то божества. Она замкнулась в себе, погрузилась в семейные книги, которые получилось спасти от пожара. Я пытался поговорить с ней, правда, пытался, но она не хотела... Она не хотела слушать. И когда опекуны договорились о ее ученичестве в Лиге апотекариев, Адила сбежала на Морозные утесы, прихватив все то добро, что осталось от отца. Мне оно было не нужно, а она вцепилась в него, как в величайшее сокровище на земле. Я так и не смог понять: как можно любить того, кто причиняет тебе столько боли?Это - величайшая тайна человечества, Джеспар.Шумно вдохнув, Даль'Варек растер ладонями лицо. Необычайно моложавый, теперь он выглядел на свой возраст и даже старше.- Я это говорю к тому, - едва слышно сказал он, - что Адила никогда бы не пошла против того, во что верил отец. Он желал, чтобы каждый преступник предстал перед честным судом и ответил по закону, несмотря на свой статус и положение в обществе. Никакое безумие... Скажи мне, Рэй, неужели можно обезуметь настолько, чтобы забыть все, во что столь неистово верил?Рэйка лишь неловко промолчала в ответ, и Джеспар обречённо покачал головой.- Дай мне ещё минуту, - попросил он, ногой проверяя ступеньки лестницы. - Хочу заглянуть в свою комнату - кажется, там пол достаточно прочный.- Только не убейся, - сказала ему в спину Рэйка и отвернулась к оконному проему.Что ещё тут можно сказать?Все будет хорошо, Джеспар? Но это неправда. Не похоже на правду - даже близко.Окно, облюбованное Сафран, выходило в сад. Из него была хорошо видна кованая решетка с витиеватой резьбой, обозначающая границы частных владений Даль'Вареков. Мог ли кто-то из убитых в тот день случайно увидеть, как черные тени приближаются к дому, и?..И Рэйка замерла, оглушенная озарением. Она наконец-то поняла, что насторожило ее в Дюнном.Встретив их, сын Болдрика сказал, что до их прихода они с Дарреном "безобразно скандалили", и стоял он, между тем, перед открытым настежь окном. Рэйка и Лиджам ожидали аудиенции неподалеку: они бы услышали шум, отголоски злых разговоров, но - из штаба не доносилось ни звука. Вместо этого они увидели лишь ту таинственную девушку в плаще с капюшоном, вынырнувшую из теней как раз рядом с окном и пригласившую их внутрь.

… - Я не посылал за вами, - удивленно воскликнул Даррен Пыльномох.- Зато я посылал, - отозвался Аарон Крепкощит – темная фигура, привалившаяся плечом к оконной раме...- Какого хрена? – прошептала Рэйка. – Что здесь вообще происходит?***

Отчаянно зевая, Белинда вышла из дверей Святилища и подставила лицо под ласковые лучи солнца. Всю ночь над крышами Храма Солнца бушевала гроза и успокоилась только под утро, позволив восточному ветру согнать клубящиеся темнотой тучи в сторону далёких Морозных Утесов. Воздух пропах ароматом мокрой земли, листвы, омытой от удушливой летней пыли, исполнился свежестью, и во внутреннем дворе Храма случилось настоящее столпотворение: магистры и священнослужители, послушники и хранители наслаждались прохладой после дождя.У главных ворот трудилась группа магов-хранителей под руководством магистра Рэйгана. Общими усилиями они пытались приладить упавший накануне шпиль на его законное место. Тот, купаясь в волнах телекинеза, взмыл в пронзительно-голубую высь, испещренную перистыми облаками, но отказывался быть послушным. Хранители, подряженные на работы, ругались, плевались и всячески жаловались на жизнь. Магистр Рэйган же был готов сожрать их живьём.- За какие заслуги вам даровали Сигил, бездари? - надрывался он. Помощи от него, впрочем, ждать не приходилось. - О каком противостоянии неримцам может идти речь, если хваленые маги Ордена не могут одолеть кусок металла?!Белинда осуждающе покачала головой. Она считала Рэйгана умным, мыслящим человеком, но даже он поддался истерии под влиянием грандмастера и приближенных к нему людей. Взаправду поверив, что какие-то еретики смогут ступить на святые земли служителей Мальфаса, он сеял панику среди хранителей.Положа руку на сердце, Белинда была готова признать, что понимает, отчего это происходит. Виной всему излишняя впечатлительность людей и - моральные травмы. Бабушка говаривала, что отец грандмастера Теалора Арантэаля, Лореус, также в свое время возглавлявший Святой Орден, был человеком необычайно острого ума и сильной веры. Он воспитал достойного сына: тот ни в чем ему не уступал - до своего исчезновения на севере проклятого Богами Нерима. Вернулся он оттуда как будто другим человеком, угрюмым и мнительным. А главное - утратившим веру. Что бы ни произошло с Теалором Арантэалем за эти тридцать лет, то оставило глубокий отпечаток на его ментальном здоровье.Грешно осуждать поступки того, кого избрали их поводырём Семеро. Белинда провела не один вечер, вымаливая у Них прощение за свои злые мысли, и все же... Разве не грешит сам грандмастер, ставя под сомнение силы Мальфаса и сея смуту в сердцах верующих? Сейчас, когда мир полнится нелепыми слухами о смерти Богов, не должен ли он вести их к свету, вместо того чтобы погружать их в пучину темного отчаяния?Несомненно, грандмастеру была нужна всяческая поддержка - чтобы вспомнить о том, кто он есть, и какие обязанности на него были возложены Богами. Тручесса могла бы протянуть ему руку помощи, вразумить его: за годы своего наместничества она не раз доказывала своего благоразумие, была верной опорой Арка и, конечно же, всего Эндерала. Уж она-то помнила о том, что лишь непоколебимая вера в мудрость и любовь Семерых защищала Цивилизованный мир от всех невзгод. Но отчего-то она медлила, позволяя угрюмым, беспутным настроениям отравлять Святой Орден. Белинде оставалось лишь надеяться, что ситуация в скором времени изменится в лучшую сторону, и молить Богов, чтобы до тех пор они не разочаровались в них, сбившихся с пути, неблагодарных людях, и не оставили их наедине с грехом.Неподалеку от Святилища Белинда заметила Элию. Послушница... Хотя какая, к черту, послушница, зло усмехнулась про себя Белинда. Без пяти минут хранитель расположилась напротив канала, зарывшись носом в какие-то записи. То и дело она окунала перо в чернильцу, стоящую на лавке под ее рукой, и делала пометки на полях."Зубрила, - раздражённо подумала Белинда, направляясь к ней. – Но ведь тебе и не нужно лезть из кожи вон, чтобы получить желаемое, правда?".Элии все давалось легко. По мнению Белинды, умом она среди своих товарищей не выделялась - лишь усердием, - но после смерти сестры магистры принялись жалеть ее, давать ей поблажки. Даже магистр Рэйган, ее непосредственный патрон, спрашивал с нее меньше прежнего, выделяя среди других своих учеников. И будто бы этого было мало, стоило Элии выступить с одним-единственным докладом на какую-то заумную тему, как на нее обратил внимание этот Лиджам. Он казался Белинде скучным - таким же зубрилой как и Элия, - но, несмотря на то что водил дружбу с этими беспутными девками, Сафран и Закареш, и неримскими магами, все равно был на хорошем счету в Святом Ордене и виделся весьма выгодной партией для замужества.А что же сама Белинда? Родившись в семье апотекариев, оставшихся жить в форте Лиги на Морозных утесах ради научных работ, она могла лишь молить Богов о милости. Она не хотела, подобно родителям, прозябать в горах и делать вид, что занята крайне важным делом. Она трудилась не покладая рук, чтобы ее выделили из числа других учеников и вручили заветный медальон апотекария: не спала ночами, зубрила заумные алхимические тексты, стерла пальцы о перья и пергаменты. И что же? В Арк она попала лишь потому, что Горикамышу, апотекарию Храма Солнца, был нужен хоть кто-нибудь для помощи в исследованиях, а осталась здесь на неопределенный срок и вовсе благодаря чуду. Чтобы получить новое распределение, ей нужно было вернуться в форт Лиги, но дорогу к нему замело из-за аномальных снегопадов, и мастер Тобиас разрешил ей остаться, поручив наблюдение за этой девчонкой, больной красным безумием, наравне с еще несколькими помощниками. Белинда молилась – вновь и вновь молилась, - чтобы непогода на Морозных утесах держалась как можно дольше, а Ударокопытная не убила ее и не померла сама.Вероятно, ее молитвы были услышаны и в этот раз. Форт был все так же недоступен, Биа не срывалась в бесконтрольное буйство, и у Белинды было время доказать Горикамышу свою профессиональную пригодность, а еще – отыскать в Ордене достойного кандидата в мужья. В совокупности, это гарантировало ей место в столице. Вот только ее поиски спутника жизни все никак не венчались успехом. И это злило Белинду. Все, кто проявлял к ней интерес, были или страшными, как зад ватира, или бедными, как храмовая мышь. Белинда не могла понять, почему той же Элии, которую она ни за что не назвала бы красавицей, везло больше.- Будешь так корячиться над свитками, и однажды на твоей спине вырастет горб, - брюзгливо заявила она, остановившись напротив послушницы.Вздрогнув и быстро-быстро заморгав, та подняла голову от своих записей.

- О, Бел, прости, пожалуйста, - неловко рассмеялась Элия и откинула с лица светло-рыжую прядь волос. На ее носу темнела чернильная клякса. – Я не слышала твоих шагов.- Ну, конечно, - фыркнула Белинда. – Ты как всегда - с головой в заботах и мелких неурядицах. Чем это ты занята?Элия кривовато улыбнулась и провела рукой по подсохшим чернилам на пергаменте. На самом деле, Белинде было абсолютно неинтересно, что она ей ответит. И иногда ей казалось, что Элия знает об этом, но – почему-то продолжает поддерживать эту дурацкую иллюзию дружбы.- Дописываю доклад к завтрашнему дню, - с тяжелым вздохом сказала послушница. Заглянув ей за плечо, Белинда выхватила из рукописного текста несколько слов и закатила глаза. Звездники, автоматоны, кристаллическое топливо… Скука. – Все кажется, что я что-то не учла, хотя Лиджам сказал, что все замечательно.- Он проверяет твои доклады? – расхохоталась Белинда, сложив руки на груди. – Ради всех Богов, Элия, вам давно пора заняться вместе чем-нибудь куда более полезным и плодотворным!Бледное лицо Элии вспыхнуло ярким румянцем, и она поджала губы, словно монашка, давшая обет целомудрия.

- Он только-только пригласил меня на свидание, Бел! Не кажется ли тебе, что в своих мыслях ты очень торопишь события?- Вовсе нет, - издевательски протянула Белинда. – Я лишь призываю тебя вкусить должное удовольствие…- Бел, - строго и резко оборвала ее Элия, и та удивленно подняла брови. Кажется, вчерашнее приключение с колокольным шпилем придало послушнице уверенности. Никогда прежде она не давала Белинде отпор. – Мы разберемся сами, здесь мне твои советы не нужны. Лучше расскажи мне, как прошла твоя смена? – уже миролюбивее добавила она. – Как себя чувствует Биа?Вспоминать лишний раз о больной красным безумием Белинде не хотелось. Милосердные Боги, она и без того находилась рядом с ней больше, чем хотелось. Поначалу Ударокопытная пугала ее до дрожи в коленях. Сейчас воспринимать ее стало проще, и все равно, то и дело Белинда просыпалась в ночи от кошмаров, где черные тени преследовали ее по пятам, сверкая горящими красным огнем глазами.

- Да что с ней может статься? – проворчала она, зябко передернув плечами. – Все так же кричит, когда эффект зелий спадает, и пророчествует нам всем скорую смерть.На дерево рядом с ними вдруг спикировал крупный, черный ворон. Белинде даже показалось, что он словил ее взгляд, и лишь после этого, изогнув шею, принялся чистить свое оперение. Красавец.- Бедняжка, - покачала головой Элия. – Не могу поверить, что за все то время, что мы знаем о красном безумии, апотекарии так и не продвинулись в его изучении ни на йоту.

- Мы никогда с подобным не сталкивались, - ощетинилась Белинда, тут же позабыв о вороне. – Нам не на что опереться, чтобы понять, чем лечить эту болезнь… Если это и вовсе болезнь.- Ты… Ты все так же уверена, что это – кара Богов? – запнувшись на мгновение, уточнила Элия, и Белинда была готова поклясться, что услышала в ее голосе снисходительность. И это разозлило ее еще больше.- Очень на это похоже, - процедила она, упрямо вскинув подбородок. – Уж не знаю, чем провинилась перед Семерыми Ударокопытная, но – вспомни о магистре Йеро. – Лицо Элии вытянулось и побелело. Обеими руками она вцепилась в писчее перо, пачкая ладони в чернилах, и Белинда самодовольно улыбнулась краем рта. Будешь знать, как зазнаваться, сучка. – Ходят слухи, что в последние годы перед смертью он стал мрачным, излишне замкнутым и проводил какие-то странные, беспутные эксперименты с Морем Возможностей. И, судя по всему, эти слухи правдивы, раз Боги наказали его и – всех нас за то, что позволили ему сбиться с Пути.- Ты не можешь знать наверняка, - прошептала Элия, облизнув пересохшие губы. – Это всего лишь слухи, доказательств им нет. А мрачным и замкнутым он стал со дня смерти своей жены, Бел. Когда теряешь кого-то столь важного, тебе не до улыбок и не до любезностей.- С каких пор ты защищаешь убийцу своей сестры? – удивилась Белинда, и Элия болезненно зажмурила глаза.

- Я не защищаю его, - тихо ответила она, сжав переносицу. – Я всего лишь не хочу приписывать ему еще больше преступлений. На мой вкус, их на его счету более чем предостаточно. Если ты забыла, то он убил не только мою сестру, но и еще с десяток чьих-то сестер и братьев, дочерей и сыновей… А это правда, что внешность Биа как-то поменялась? – поспешно сменила тему Элия. – Я слышала разговор двух апотекариев из другой смены в столовой.Раздраженно цокнув языком, Белинда покачала головой. Ну что за олухи? Горикамыш строго-настрого наказал им меньше болтать о больной в общественных местах – и что же?– Что бы это ни было, болезнь или кара Богов, оно забирает у нее все жизненные соки, - неохотно объяснила Белинда. – Она осунулась, кожа побледнела так, что кажется серой, и кое-где проступают вены. Полагаю, ты слышала именно об этом. Выглядит действительно неприятно и даже пугающе. Мы взяли у нее кровь и верхний слой кожи, чтобы понять, какие процессы протекают у нее в организме.- Надеюсь, ваши изыскания увенчаются успехом, - кивнула Элия и, тяжело сглотнув, уткнулась в свои записи.Белинда могла бы растормошить ее, втянуть в еще один ехидный разговор, но бессонная ночь с каждой секундой все больше напоминала о себе. Да и все эти разговоры о красном безумии поднимали внутри Белинды волну тошноты и паники. Наскоро распрощавшись с послушницей, она поспешила в свою комнату. Все, о чем могла мечтать Белинда, так это о мягкой кровати и тазике с водой для омовения. На бани у нее не хватит сил.Освежившись и поменяв пропахшую потом и приставучим запахом лекарственных трав робу апотекария на ночную рубашку, Белинда приоткрыла окно, чтобы свежий летний ветерок прогнал спертый воздух из комнаты, и с наслаждением вытянулась на кровати. Где-то там вдалеке хранители продолжали воевать со своенравным шпилем, под окнами общаги кто-то экспрессивно выяснял отношения, а у самого подоконника вдруг раздались частые хлопки крыльев, но то был лишь шум на краю ее усталого сознания. Благостный сон распахнул перед ней свои объятья, и Белинда с радостью рухнула в них.Никем не замеченный, ворон черным росчерком обогнул постройки Храма Солнца и направился к окнам второго этажа Святилища. Медленно пролетел рядом в поисках открытого окна и, обнаружив искомое, скользнул внутрь. Оперение его вдруг заклубилось тьмой, и на пол в коридоре лазарета опустилась уже человеческая фигура. На звук шагов из ближайшей двери выглянуло круглое, румяное лицо молодого апотекария.- Белинда? – удивленно воскликнул он. – Я думал, ты уже ушла.- Немного задержалась, - улыбнулась та, поправляя рукава робы.

- Ах, - понятливо закивал молодой человек, - девчонка проснулась?- Именно это и хочу проверить, - склонила голову набок Белинда. - Возможно, мне показалось, но ее активность повысилась около часа назад.- А вот мне кажется, что у нее идет привыкание к нашим зельям, - проворчал апотекарий. – Они начали слишком быстро терять эффект, не находишь? Быть может, тебе стоит поговорить об этом с Горикамышом?- Быть может, - согласилась Белинда. – Спасибо за совет.Просияв, юноша кивнул и скрылся в кабинете. Белинда же отправилась дальше, проверяя каждое помещение на своем пути. Удача улыбнулась ей лишь после четвертой двери, когда в углу квадратной комнаты она увидела стальные прутья решетки от пола до потолка, отделявшие койку больной от всего мира.- Как тривиально, - ухмыльнулась Белинда и плотно затворила за собой дверь.Он слышал, что Ударокопытный редко оставлял свою дочь – лишь для того, чтобы отлить или на скорую руку закинуть в рот что-то съестное. Апотекарии, сжалившись над горюющим отцом, позволяли тому оставаться в лазарете круглые сутки.Что ж, старику определенно повезло, что он разминулся с сегодняшним гостем.Обогнув пустующие койки, Белинда вплотную подошла к решетке и на пробу дернула за ручку ее двери. Та оказалась запертой, а сами прутья резонировали чарами.- Какое слабое плетение, - скучающе протянула девушка и пристально уставилась на замок.Спустя мгновение тот щелкнул, открываясь, и Белинда беспрепятственно проникла внутрь клетки.

Биа Ударокопытная лежала на боку, подтянув острые колени к груди. Глубокий сон, обеспеченный несчетным количеством зелий, влитых в бедняжку, разгладил ее лицо, но – апотекарии были правы. Ее внешность необратимо менялась, и не увидеть это мог лишь слепец.Некогда русые волосы потеряли свой цвет, превратились в жухлую паутину. Скулы и нос обтянуло кожей – такой бледной, что она казалось пепельно-серой. Губы потрескались и истончились. На висках и на шее чернели хитросплетения вен.Помедлив немного, Белинда протянула руку к лицу Биа и пальцами приподняла ей одно веко. Глаза Ударокопытной закатились, и все же - девушка смогла рассмотреть радужку, горящую красным огнем.Он уже видел подобное – давным-давно. Так давно, что, признаться честно, уверился: они сделали все возможное, чтобы ничего подобного в Вине не повторилось.

- А вот это уже интересно, - прошептала Белинда, проверяя и второй глаз Биа. – Воистину интересно.