Глава 10. (2/2)

Портал открылся точно в срок, и Матиус взмахнул рукой, отдавая приказ к наступлению. Карлос, вооруженный тяжёлым топором, возглавил ход повстанцев, Матиус и Мара его замыкали. Сквозь вой магического вихря доносились крики, ржание лошадей и лязг оружия. Перекинув меч в левую руку, Матиус оттянул ворот сюртука и прижался к губами к маленькой броши из камней и перьев, когда-то сделанной почти что в шутку, но теперь воспринимаемой абсолютно всерьез.Он не верил в Богов, которым насрать на этот мир, и уж тем более – в кровавые культы, возведённые извращённым людьми в ранг религии. Он верил, что любовь Ранны защитит его даже после ее смерти. Краем глаза он заметил снисходительный взгляд Мары, но лишь усмехнулся. Старая ведьма не верила ни во что, что могло бы спасти ее душу, и давным-давно променяла ее на всепоглощающую пустоту в груди. Матиус презирал ее, но одновременно с этим – он понял это лишь сейчас – ему было жаль ее.В портал они шагнули вместе и – тут же очутились в эпицентре битвы. В нескольких сантиметрах от лица Матиуса просвистела стрела, другую он отбил мечом и взревел, выискивая среди мешанины тел свою первую жертву. Неподалеку от портала Карлос схлестнулся с двумя храмовниками. Он широко размахнулся топором, и один из посланников Творца отпрянул в сторону, оступился о камень и кубарем полетел в сторону Матиуса. Тот рванул вперед, целясь острием меча храмовнику в горло, но Мара опередила его. Признаться честно, Матиус никогда не подозревал, что ее искалеченное тело еще может быть таким ловким.А зря, понял он, глядя, как ведьма одним отточенным движением достает спрятанный в трости клинок и вонзает его в раззявленный рот храмовника. Матиус не должен был, но забыл, кем она являлась до того, как попасть в плен к посланникам Творца. Магом королевского двора Эрофина. Командиром целого подразделения.?Твою мать?, - подумал Матиус, когда кровь из раны храмовника, вместо того, чтобы смешаться с песком под его головой, крупными каплями поднялась в воздух, повинуясь движению руки Мары.

- Хорошо, - прошептала ведьма, прикрывая глаза и сжимая ладонь в кулак. Ее седые волосы, выбившись из узла черных лент, развевались на ветру белыми, длинными змеями. – Как же хорошо!Когда она разжала кулак, на ее ладони вспыхнул призрачно-голубой свет. Пахнуло озоном и гнильем, и кровь убитого храмовника, словно живая, потянулась к этому свету, закружила вокруг него, обволокла плотным, красным коконом. А потом мир вокруг Матиуса будто взорвался.Он ослеп и оглох от пронзительного, вибрирующего визга. Когда он, наконец, смог сориентироваться в пространстве, то увидел, как по полю боя скачет кровяной голем. Каждый миг он менял форму, вился вокруг обезумевших от ужаса храмовников и лошадей, валил их на землю, вцепляясь в их тела клыкастой пастью. Мара, наблюдая за своим творением, улыбалась, но ее качало, как молодое деревце на ветру. Создание этого монстра отняло у нее слишком много сил.- Избавь меня от своей жалости, - хмыкнула она, когда Матиус придержал ее за локоть. – Лучше иди и прикончи парочку-другую свиней. Командиру негоже прохлаждаться, когда его люди рискуют своими жизнями.И Матиус ринулся в бой. Кровь застучала в его висках, заглушая все звуки вокруг. В его груди пробудилось, заворочалось чудовище – то же самое, что жило в Рэйке и Маре, в каждом из повстанцев. ?Убей их всех, - рычало оно, выпуская когти. – За Ранну, за малышку Риззет, за каждого ребенка, мужчину и женщину, замученных на кострах, на дыбах, на колесах, забитых плетьми во имя Творца!?. Он рубил, резал и колол храмовников, кому посчастливилось спастись от ведьминого монстра. Они падали на землю бездыханными мешками с дерьмом, и Матиус наслаждался бы этим зрелищем, не видь он среди убитых и повстанцев.Чуть погодя, он заприметил Федора и Рэйку. Оба спешились и, спиной к спине, вели бой у выхода из ущелья. Федор без устали размахивал секирой, а Рэйка кастовала псионические удары, то и дело прикладываясь к склянке с магическим зельем. Ради этого боя она сняла с себя все иллюзии: каждую каплю магии, что текла по ее венам, девчонка хотела потратить на храмовников. Ее лицо побелело от напряжения, рыжие волосы на его фоне сделались еще ярче, но в глазах ее горел дикий, торжествующий огонь. Она упивалась каждой новой смертью, что видела вокруг себя.Когда Матиус бросился к ней на подмогу, она повернулась к Федору и что-то крикнула. Парень кивнул ей в ответ, и в следующую секунду они потеснились к стене ущелья. Рэйка, оказавшись за спиной напарника, опустошила целую склянку зелья и, сунув руку в карман куртки, достала охапку вороньих перьев.Отвлекшись на храмовника, кинувшегося к нему наперерез, Матиус пропустил момент сотворения, но смог сполна насладиться результатом ее трудов. В небо над ущельем взлетели, исходясь клочьями тьмы, крупные вороны. Заложив головокружительный вираж, они обрушились на головы храмовников. Острыми когтями они рвали их капюшоны, выклевывали им глаза. Голем Мары поприветствовал их оглушительным ревом.Через считанные минуты бой был окончен. Матиус осел на землю, сплевывая вязкую, кровавую слюну и зажимая неглубокую рану на боку. Воздух в ущелье смердел потом, кровью и распотрошенными кишками. Монстр Мары и вороны Рэйки с шипением рассыпались пеплом.

- Кажется, мы победили, - слабым голосом известил Карлос, опускаясь на камень рядом с Матиусом. – Вот же черт, с этими тварями у них не было и шанса на победу!- К такому никогда не будешь готов.- Жаль только, что с собой они утащили немало наших ребят, - поморщился друг.

Матиус кивнул. Да, они знали, на что шли, знали, что не все вернутся домой, но терять людей всегда тяжело. Их было пятнадцать повстанцев, когда открылся портал, двадцать – с группой переброса. В живых осталось лишь тринадцать человек. Успокаивало ли то, храмовники – с той же численностью – были перебиты? Нет.- А что Элкор?- Немного потрепан, но в целом – весьма неплохо. Как по мне, он с нетерпением ожидает начало допроса.- Тогда не будем его томить, - усмехнулся Матиус и тяжело поднялся на ноги. Украдкой он вновь оттянул воротник сюртука и поцеловал брошь. Спасибо, любовь моя.

Рэйка лежала на старой дороге с обращенным к молочно-белому небу лицом. Она тяжело дышала, приложив руку к вздымающейся груди, из ее носа текли тонкие струйки крови – то ли от удара, то ли от перенапряжения. Девчонка как будто прислушивалась к себе, и в глазах ее Матиус видел лишь растерянность. ?Что, милая, удивлена? – подумал он, проходя мимо нее. – Сколько ни убивай, легче не станет. Никогда?.Элкор, в окружении трёх повстанцев, обнаружился у левой стены ущелья. Он был повязан по рукам и ногам крепкой веревкой, к его шее были приставлены три клинка. Шлем слетел с его головы, и его рыжеватые волосы окровавленными клоками топорщились в разные стороны. Когда Матиус подошёл к нему, храмовник кинул на него угрюмый взгляд исподлобья.

Несколько секунд Матиус пристально рассматривал посланника Творца. Обычный мужик, наверняка его ровесник. В его внешности не было ничего отталкивающего, однако к горлу Матиуса подступил ком ядовитой тошноты. ?Какие мерзости ты творил с моей девочкой целых три месяца, ублюдок??, - подумал он и, не сдерживая себя, размахнулся и опустил ногу на лицо Элкора. Под тяжелой подошвой его сапога что-то хрустнуло, и храмовник пронзительно взвыл, завалившись на бок.Никогда раньше он не видел клиентов Рэйки так близко. И лучше бы им никогда не показываться ему на глаза, иначе ?Роза? крупно прогорит, оказавшись в не состоянии платить храмовый налог. Скорее всего, прогорит в буквальном смысле этого слова. И никакие родственные связи хозяйки не помогут ей.- Мэт! – крикнула Рэйка, и тогда-то Матиус понял, что заносит ногу для нового удара.Он оглянулся и увидел, что девчонка смогла подняться на ноги и теперь ковыляет к нему.

- Дай мне пять минут, - проговорила она, - и я поговорю с ним. В допросе нет нужды. Он и так расскажет мне все, что знает.Ну, конечно, вспомнил Матиус. Контроль над разумом, три ?убитых? месяца. И большая, большая удача встретиться со зверушкой во второй раз – уже по-настоящему.- Хорошо, - согласился он и в последний раз пнул храмовника под ребра.Вместо пяти минут Рэйке понадобился час. Ее сознание, изнуренное псионическими атаками и энтропией, отказывалось функционировать в обычном магическом режиме. Кажется, маги называли это состояние лимбом. Матиус не старался запомнить, о чем болтали Рэйка и Мара, когда углублялись в свои ведьмовские обсуждения.За это время повстанцы успели растащить тела убитых по двум кучам: одна – для храмовников, другая – для павших товарищей. Карлос всматривался в лица последних, запоминая, есть ли среди них семейные люди. Он взял на себя ответственность сообщить их родственникам и возлюбленным горестные вести.Элкора же отволокли в чудом уцелевшую башню старого форта, перед этим удостоверившись, что внутри него не засели песчаники или пустынные пауки. Храмовник бился в руках повстанцев, обещая им самую страшную кару Творца, но был слишком слаб. Пара ударов в живот и вовсе отбили у него всякое желание сопротивляться.Когда, наконец,к ним присоединилась Рэйка, повстанцы расступились, давая молодой магичке проход.

- Разве ей не нужно… не знаю, превратиться в розочку, для того чтобы этот подонок узнал ее? – шепотом спросил Карлос, наблюдая, как она присаживается на корточки рядом с храмовником.- В этом более нет нужды, - откликнулась Мара. Она спрятала свой клинок обратно в трость и устало навалилась на нее всем телом. Матиус слышал, что в плену ей переломали все кости рук и ног. Чтобы исцелиться – если это можно было назвать исцелением, - ей понадобилось несколько лет, да и Пестель, алхимик, работающий с повстанцами, потратил на нее немало восстанавливающих зелий. Бывали дни, когда ведьма и вовсе не могла встать с постели. Любые физические нагрузки превращали ее жизнь в кошмар наяву. – В его сознание накрепко вплетена вероятность, где лисичка… его лучший друг, если хотите. В каком бы облике она ни предстала перед ним, он узнает ее.Матиус зябко передёрнул плечами. Он не знал, откуда в Рэйке взялись подобные таланты. Ее папаша не имел даже крохотной связи с Морем Возможностей, Ранна иногда улавливала его колебания… Разве этого достаточно? Матиус ни черта не понимал в этой магической чепухе, но способности Рэйки иногда по-настоящему пугали его.- Ну, здравствуй, сладкий, - проворковала Рэйка, и руины башни погрузились в звенящее молчание.Замолкли даже шепотки. Повстанцы с опасливым интересом уставились на развернувшуюся перед ними сцену.

Кокетливо улыбаясь, Рэйка огладила заросшую щетиной щеку Элкора кончиками пальцев. Матиуса передёрнуло от омерзения. Вздрогнул и храмовник, но в следующее мгновение его глаза подернуло пеленой. Пахнуло озоном.- Всемогущие Боги! - выдохнул Карлос. – Это… поразительно.?Это страшно?, - мысленно возразил Матиас, глядя, как заулыбался Элкор – словно малое дитя, увидевшее мать. Пересилив себя, он подошёл ближе, чтобы не пропустить ни слова.- Только посмотри на себя, - поцокала языком Рэйка. – Ты выглядишь ужасно, мой милый. Больно?- Очень, - плаксиво пожаловался Элкор.- Ну-ну, - магичка успокаивающе похлопала его по раненому плечу. Храмовник всхлипнул, сцепив зубы, но и не подумал увернуться от ее прикосновения. – Уверена, скоро тебе станет лучше.- Станет, обязательно станет, - согласился он. – Только не уходи!- Не уйду, - мягко улыбнулась Рэйка. – Знаешь, милый, мне нужна твоя помощь.- Все, что угодно! – подобострастно заверил ее Элкор, и Матиус поморщился.

Было в этом нечто абсолютно неправильное, противоестественное. Не зря псионику занесли в разряд запрещённой магии: храмовник или нет, никто не заслуживал подобной участи - стать безвольной марионеткой в чужих руках.Но без нее повстанцы беззащитны, как младенцы.Вновь пахнуло озоном, и Рэйка украдкой глотнула зелье, поддерживая силы.- Ты доблестно сражаешься с повстанцами, с этими мерзкими предателями Творца. И чтобы одержать над ними победу, любые методы хороши, не так ли?- Они порочат наши земли, - кивнул Элкор. – Я так рад, что ты понимаешь это!- Конечно. Уверена, не я одна. Скажи мне, сладкий, кто ещё помогает тебе очистить наше славное королевство от этой скверны? Сегодня ты одержал столь славную победу, отбив подземный ход…- П-победу? – зрачки храмовника дрогнули и расширились, заполняя радужку чернотой.- Конечно, милый, как ты мог забыть?

Элкор потерянно повесил голову, и губы Рэйки злобно скривились. Мара пристукнула тростью по земле.- Явный перебор в образах, - недовольно прошипела ведьма, и Карлос с испугом оглянулся на нее.- Она провалилась?

- Хрена с два! – рявкнула Рэйка, наградив повстанца бешеным взглядом. – Он у меня на крючке!Ее зашатало, когда она придвинулась ближе к храмовнику, и магичка опустилась на землю, опершись о его плечо. Голова Элкора откинулась назад, и Матиус увидел, как из его носа хлещет кровь.

И вдруг в его голове зазвучал голос Ранны. Закрыв глаза и затаив дыхание, Матиус вслушался в этот далёкий, едва слышный звук.…И вместе они извратили дух огня, заставили его позабыть о созидании в угоду разрушению. Он и сам не заметил, что начал сеять лишь смерть, ведь духи сильны, но наивны, и думал он, что продолжает протягивать избранному племени руку помощи…- Точно! – вдруг радостно воскликнул Элкор. Кровь капала с его подбородка, но он смотрел лишь на победно улыбающуюся Рэйку. – Это была славная битва!

- Я верю, милый, - кивнула та, - верю. Но кто помог тебе? Кто рассказал, где эти неверные запрятали свой подземный ход?- Я никогда не встречался с ней лично, - озадаченно признался Элкор, и по рядам повстанцев прошелестел возбуждённый гомон. – Но знаю, что ее муж помогает этим безбожным ублюдкам. Мы хотели казнить его за неверность, - добавил он, - но решили обождать, пока глупая баба приносит нам пользу.Противный холод окольцевал затылок Матиуса и спустился вниз по позвоночнику. Он вздрогнул и понял, что в глубине души мечтал ошибиться.Краем глаза он словил растерянный взгляд Рэйки, облизнул пересохшие губы и прохрипел:- Спроси: как долго эта женщина работает на них?- Вы… Вы поступили мудро, милый, - девчонка ободряюще сжала колено храмовника, и тот заулыбался, довольный ее похвалой. – Как вы нашли ее?- Это она нашла нас, - поправил ее Элкор. – Семь лет назад она сдала нам дикую ведьму… Ту самую, что мы сожгли. Ты наверняка слышала об этом. Это было громкое дело.Земля дрогнула под ногами Матиуса, и он накренился вбок. Но вместо того чтобы попытаться удержать равновесие, он вцепился в ворот сюртука и вслепую нащупал брошь Ранны. Побледневший Карлос едва успел подставить ему плечо.Не может быть. Этого не может быть.Он подозревал кого угодно, но не семью Октава.

Они были знакомы ещё с Южного пути. Октав побоялся вступить в ряды повстанцев, но никогда не отказывал им в поддержке. Его семье, как и семье Ранны, посчастливилось выжить в резне, что устроил Храм, выкашивая неверных, и перебраться на окраины Остиана, устроиться помощником в продуктовую лавку.

Все беженцы Южного пути жили по соседству, и именно Октав сообщил Матиусу, что Ублюдок окончательно свихнулся: запил, принялся поднимать руку на беременную жену и маленькую дочь. Матиус принял меры, но, на случай, если Ублюдок запамятует, попросил Октава следить за ним.Он помнил его жену, Тамину. Она казалась простоватой и безобидной: немного в теле, с темными волосами и милым, румяным лицом. Ранна частенько помогала ей с первенцем: показывала, как правильно пеленать и укачивать его, варила отвары из успокаивающих трав.

Рэйка тоже помнила ее. Конечно же она, блядь, ее помнила. И, уже вступив в ряды повстанцев, узнала про роль Октава в их деле.

Она поняла, о ком говорит Элкор.- Рэйка, - позвал ее Матиус. Ему не понравились ее остекленевшие глаза.Не отзываясь, она отползла от взволнованно завертевшегося Элкора и кое-как встала. Из ее груди вырвался то ли задушенный всхлип, то ли смех, и она зажала рот рукой.Рэйка понимала, что в ту ночь храмовники узнали о произошедшем в ее доме от кого-то из соседей. Иначе и быть не могло. Но имя доносчика не было известно. Матиус не стал ворошить это осиное гнездо, хотя в первое время не меньше Рэйки хотел отплатить кровью за кровь. Он вспомнил, как Ранна презирала жестокость.- Всем – прочь! – сипло прокаркала Мара. Она не отрывала настороженного взгляда от ученицы, и, когда ни один из повстанцев не двинулся с места, ведьма взмахнула тростью. – Я сказала – прочь!- Оставьте нас, - подтвердил Карлос, и только тогда люди поспешили наружу, под палящие лучи пустынного солнца.С силой растерев лицо ладонями, Матиус подошёл к Рэйке. Плечи девчонки крупно вздрагивали, воздух вокруг нее раскалился и проникал в лёгкие нестерпимым жаром.Рэйка боялась огня, пусть за годы и научилась справляться с необходимостью быть рядом с ним. Но огонь, как ни странно, ее любил. Именно его она неосознанно призвала из тысячи возможных вероятностей в ту ночь, и он без колебаний бросился на ее защиту. Вот и сейчас он окружил ее невидимым коконом и лишь ждал приказа явить себя.- Рэй, - вновь позвал ее Матиус, - не дури.- Он не мог не знать, что творит эта сука, - прошептала она. Ее лицо блестело от слез, губы дрожали, но в ее глазах плескалась тьма. – Он не остановил ее, когда она побежала к храмовникам. Он ничего не сказал в защиту…- Рэй, он…

- Не смей защищать его! – взвизгнула Рэйка. – Они сдали нас храмовникам, а потом пришли на казнь! Я видела их! Они стояли в первых рядах с печальными лицами и смотрели… - гнев пережал ее горло, заставив задыхаться. – Они просто стояли и смотрели, как горит моя семья!

Боль прострелила левую сторону груди Матиуса и колючим шаром сосредоточилась над солнечным сплетением. Его сердце колотилось, словно безумное. Что он мог сказать? Что он мог сделать? Рэйка повторяла все его темные мысли и придавала им новую форму. Больную. Страшную.Матиус оглянулся на Карлоса и Мару, но они не спешили ему на помощь. Друг проверял пульс потерявшего сознание Элкора, а ведьма, орудуя тростью, с независимым видом рисовала руны на песке. ?Защитные руны?, - узнал Матиус и скривился. Стоило ли удивляться, что чертова старуха пеклась лишь о своей безопасности?Ранна, помоги мне подобрать слова!- А потом? – голос Рэйки звенел, срывался и рычал. – Потом они зажили, как ни в чем не бывало! И в любой удобный момент нашептывали храмовникам новости!Совсем немного, но им было, что нашептать. Со временем Октав из помощника превратился в хозяина продуктовой лавки и частенько помогал сопротивлению с провизией – всего понемножку, чтобы Храм не заподозрил хищения. Обычно его повозку принимали на нейтральной территории, и оттого Октав не знал, где находится убежище повстанцев. Но с последней поставкой в серную шахту все пошло наперекосяк, и предатель прознал о ее местонахождении. Матиус не переживал на этот счёт. Он доверял Октаву в память о днях, когда тот присматривал за Ранной.Как глупо. Все лежало на поверхности, не так ли?- Рэй, - тихо проговорил Матиус. Колючий шар в его груди переместился выше, к горлу. Рана на боку нестерпимо жгла и заливала бедро теплой кровью. – Я понимаю…- Нет, Мэт, - прорычала сквозь злые слезы Рэйка, сунув руку в карман куртки, - не понимаешь. Ты ни хрена не понимаешь!

Вспышка телепортации ударила Матиуса по глазам. Он прыгнул вперёд, надеясь, что если не остановит девчонку, то хотя бы перенесется с ней – куда бы она ни направлялась. Но он не успел – лишь зачерпнул пустыми ладонями угасающий фиолетовый свет.… Ранна, устроившись на боку, выводила на его груди неведомые знаки, а Матиус, млея от ее ласки, любовался игрой лунного света в ее рыжих волосах.- Осознав, что произошло по его вине, дух огня обезумел, - шептала она, заканчивая свой рассказ. - Он вырвался из тела шаманки, обратился неукротимой стихией и погнал воинов по степям, выжигая все на своем пути. Тогда на помощь людям пришли другие духи. Они победили его, но – немалой ценой. Небеса разверзлись, проливаясь дождем, дрожала и вздымалась земля...

- Да уж, история не из весёлых, - покачал головой Матиус. – Знаешь, мне ужасно жаль этого духа.

- Мне тоже, - кивнула Ранна. – Он думал, что все люди похожи на его старую подругу, и не видел в них зла. Его обманули, воспользовавшись его наивностью.- Так что же с ним стало после того, как другие духи победили его?- Этого никому не известно. Но аразеальцы верят, что он до сих пор бродит по той выжженной пустыне, несчастный и оскверненный.

- И надеется, что появится кто-то, кто освободит его? – догадался Матиус.- Освободит и вернёт его к свету, по которому он так тоскует, - прикрыла глаза Ранна. – Но доселе пусты его надежды. Люди не рискуют заходить в его темницу, потому как считается, что более никакое человеческое тело не выдержит его боли и – сгорит дотла.

- Это ещё хуже, - проворчал Матиус. – Ни намека на спасение и счастливый конец. Никогда бы не подумал, что аразеальцы такие мрачные ребята!Ранна, громко фыркнув, щёлкнула его по носу ногтями.- Всегда остаётся надежда на чудо.- Чудес не бывает, глупая женщина.- Это ты дурак. Лишь на чудесах и держится этот мир.***Когда телепортационный кристалл отнес ее обратно в подвалы ?Розы?, туман над берегом развеялся, небо засверкало привычной синевой, и город раскалился от сухого жара. Люди прятались от солнца под тенью пальм и тканевыми навесами вдоль главных дорог.

Внутри Рэйки клокотала яростная злоба. Ей хотелось отправиться к дому мерзкой суки немедленно, но остатки здравого смысла диктовали ей дождаться вечера. Она знала, что должна сделать, но для этого ей не нужны ни лишние уши, ни лишние глаза.В обеденное время залы борделя были чарующе пусты: розочки и барды, вернувшись с проповеди, с чистой совестью отсыпались после бурной ночи. Никем не замеченная, Рэйка скользнула в свои комнаты и принялась стягивать с себя одежду, пропитавшуюся потом и кровью. Мир перед ее глазами дрожал и размывался. Она не знала, винить ли за это слезы или же безумный хоровод воспоминаний, мелькавший в ее сознании.В ванной комнате ее ждала бочка с холодной водой – для ежедневных умываний. Рэйка долго смотрела на нее, а потом – одним махом опрокинула ее в купальную бадью и окунула в нее руки по локоть. Озноб прошил ее тело, на лбу выступил холодный пот, когда вода, нагреваясь, забурлила вокруг ее ладоней, но она, зло поджав губы, лишь усилила напор.- Вот так, - прошипела Рэйка, когда ее лицо обдало теплым паром. – Это ты должен подчиняться мне, а не я – тебе.Маленькая победа, но она придала ей сил и решимости. Уж если она смогла победить эту слабость, то справится с чем угодно.

Ее губы дрожали, когда она погружалась в горячую воду, но Рэйка продолжала упрямо растягивать их в широкой улыбке.Она не помнила, сколько провела в этой чертовой бадье, рыдая в голос.Когда они жили в Южном пути, у папочки было свое хозяйство, местные продуктовые лавки считали его одним из лучших поставщиков. Но в Остиане ему пришлось устроиться туда, куда его определили храмовники - в каменный карьер неподалеку от города. Конечно же, папочке это было не по душе. Он начал пить, до поздней ночи пропадать где-то. Поднимать на маму руку – до тех пор, пока в одну из ночей к ним в дом не ворвался человек в черном плаще с капюшоном. Рэйка не видела, что он сделал, выставив Ранну из спальни и запершись там вместе с папочкой, – лишь слышала грохот и крики. И после его визита их жизнь стала напоминать ту, что была раньше – до каменного карьера.Но в тот вечер папочка пришел со смены в карьере пьяный, злой и голодный. Все, чего он хотел – кусок хрустящего, сочного мяса, но на ужин мама приготовила рыбу. Взревев от досады, папочка запустил тарелкой в голову Ранны, а потом догнал ее и принялся избивать: руками, ногами, не разбирая, куда попадает.Все произошло так быстро! Риззет жалась к сестре, подвывая от страха, а Рэйка чувствовала, как внутри нее что-то рвется и закипает. Она затолкнула Риз в детскую, заперла ее на ключ. Схватила кочергу у печи и, подбежав к папочке, изо всех сил опустила ее ему на спину. В тот момент она не была собой, и папочка растерялся. Он закрывал голову руками, а Рэйка била и била кочергой, крича, что хоть раз в своей жизни он мог быть чем-нибудь доволен и жрать рыбу вместо мяса. А когда он изловчился перехватить ее руки, и Рэйка увидела чистое, ничем не перекрытое бешенство в его глазах и поняла, что последует за этим, мир перед ее глазами взорвался пламенем. Оно гудело, выло, трещало, и в груди Рэйки никогда прежде не было так легко.Конечно же, столп пламени, вырвавшийся из окон их дома, стал достоянием чертовой общественности. Но из всех возможных людей к храмовникам бросилась именно Тамина.

Тамина, плакавшаяся Ранне о том, что не может выспаться из-за постоянных капризов малыша. Тамина, мило улыбавшаяся и благодарившая ее за травяной отвар от колик в животе. Тамина, радовавшаяся, что ее сын, Саввель, и Риззет подружились и целыми днями развлекают друг друга играми, позволяя ей передохнуть.Почему? Чем мы провинились перед тобой?Тупая, отвратительная мразь.Заплаканная, абсолютно разбитая, Рэйка вылезла из бадьи лишь тогда, когда остыла вода, и ее тело покрылось гусиной кожей. Натянув на себя первое, что попалось под руку, она рухнула на кровать и возблагодарила прачек, ежедневно менявших постель в комнатах ?Розы?. Ее бы стошнило, будь это не так.Она провалилась в тяжкое забытье, наполненное горячечным бредом и воспоминаниями. Ей чудилось – а может, это было и правдой, - что дверь в ее комнату открывалась, запуская все новых и новых гостей. Духи Аладжи ударяли ей в нос, и кто-то накидывал одеяло ей на плечи. Звучал напевный голос Сириуса, и чья-то ласковая ладонь оглаживала ее по голове.

Они с соседскими детьми играли на центральной площади Остиана, у статуи Творца, когда деловитые служители Храма принялись таскать хворост и воздвигать столбы. Глашатай закричал, созывая народ Остиана на "торжество справедливости". Рэйка тогда застыла, не зная, что ей делать, пока ее друзья шустро выискивали своих родных в собиравшейся толпе, да так и стояла, неприкаянная, пока к ней не подбежала мать и не увела прочь. Всю дорогу ласковая ладонь Ранны оглаживала ее затылок и одновременно с этим – мешала обернуться, заставляла смотреть только вперед.Они спрятались в подвале своего дома: Ранна, Рэйка и ее младшая сестра, Риззет. Мать зажгла свечи, усадила дочерей себе на колени и долго-долго рассказывала сказки про вольных людей из степей и добрых духов, помогающих им в приключениях. А в какой-то момент она громко запела, и ее серебристый голос заполонил все пространство вокруг.Рэйка пришла в себя, когда Остиан окутала душная ночь. Не давая себе ни секунды для раздумий, она отбросила одеяло и засобиралась в путь. Лимб отступил, магия спокойным потоком лилась по ее венам, и Рэйка радовалась кристально ясному сознанию, как никогда прежде. Сегодня оно пригодится ей.Натянув на себя платье и плащ с капюшоном поверх него, она осторожно приоткрыла дверь и заглянула в образовавшуюся щёлку. Роза расцвела, заполнившись гостями и щедрыми клиентами. С нижних залов доносилась задорная музыка и хохот десятков голосов, из соседних комнат раздавались не менее задорные стоны. Уж если Аладжи не разбудила ее, напоминая о долге перед заведением, то наверняка пасла ее на пару с Сириусом, получив приказ от Матиуса.Да, Матиус ни хрена не понимал, Рэйка не ошиблась.Не беда, подумала она, затворила дверь и направилась к окну. Дверная рама открылась без единого скрипа. Рэйка уселась на подоконник, зашнуровав ботинки покрепче, перекинула ноги в пустоту и – прыгнула на крышу пристройки. Старая черепица хрустнула под ее весом, больно расцарапала ладони и колени, но Рэйка, приказав себе не обращать внимания на всякую ерунду, лишь отряхнула серые юбки, поправила капюшон на голове и прыгнула ещё раз – в узкое пространство между зданиями, где повара ?Розы? хранили ящики с нескоропортящейся провизией.Вот и все.Держась маленьких, плохо освещенных улочек, Рэйка продолжила свой путь. Ноги сами несли ее по знакомым дорогам к домам на окраине Остиана. Пусть Октав и поднялся до владельца лавки, но на лучшее жилье денег так и не насобирал.И не насобирает.Рэйка хорошо помнила этот полукруг двора из шести домишек. Покинув разрушенный – казненный - Южный путь, ее семья прожила здесь семь лет. Это было… хорошее время, по-своему счастливое. Они радовались, что выжили в той ужасной резне, и пытались наладить быт. Рэйка с нетерпением ожидала рождения сестры… Это потом она узнала, что папочка – Ублюдок– брал Ранну силой, и что та не избавилась от ребенка лишь потому, что Матиус отговорил ее от детоубийства.

Покончив с дикой ведьмой, ее выродком и непутёвый мужем, храмовники не успокоились и сожгли их дом. Так, на всякий случай. Они не могли быть такими тупыми, чтобы верить, будто скверная магия пропитала его стены и отравила почву – в конце концов, у них имелись маги, которые могли объяснить им, что к чему.Хотя, что там были за маги, раз они не способны отличить чувствительного к магии человека от своего настоящего собрата?Или, возможно, им было просто все равно, кого отправить на костер.Рэйка постояла немного на выцветшем от времени пепелище – обгорелые остовы их дома убрали. ?Чтобы не смущать богобоязненных соседей, - ехидно подумала она и сжала кулаки. – Как будто после этого им отшибло память?.Интересно, как жилось Тамине? Предпочла ли она забыть, что стала причиной смерти трёх человек? Хорошо ли она спала, пока Рэйка мучилась кошмарами каждую ночь?Стоит спросить ее об этом. Определенно стоит.Окно в ее доме горело теплым, золотистым светом. Рэйка скользнула к нему и заглянула внутрь. Она увидела небольшую кухоньку, точь-в-точь такую же, что была и у них. Посреди комнаты стоял простой деревянный стол, укрытый старой, потускневшей скатертью. На очаге кипел котелок. Тамина, все такая же полная, румяная и темноволосая, развешивала белье на веревке у дальней стены.

Октава видно не было. Возможно, он спал, уморенный жарким трудовым днём, но, возможно, он засел в таверне с другими мужиками. В любом случае, Рэйку это не взволновало. Она знала, что доберется и до него.Дверь оказалась до ужаса хлипкой. Хватило лишь одного выверенного удара коленом в замок, чтобы тот соскочил с места, и позволил Рэйке пройти в дом. При виде ее закутанной в плащ фигуры Тамина ахнула и выронила охапку белья.- Что вам нужно? – дрожащим голосом вскрикнула она.

Кровь загудела в ушах Рэйки, грудь сдавило стальными тисками, и она глубоко вздохнула, наполняя лёгкие живительным воздухом.

- Помнишь меня? – спросила она и откинула капюшон.Лицо Тамины вытянулось, посерело, ее глаза распахнулись так широко, что едва не вылезли из орбит. Она прижала руки к округленному в испуганном изумлении рту и попятилась. Она смотрела на нее как на призрака, как на мертвеца, восставшего из могилы в лунную ночь.

Кем, собственно, старшая дочь Ранны для нее и являлась.- Конечно, помнишь, - прошипела Рэйка и бросилась на Тамину.Та, завизжав, сорвалась к приоткрытой двери в спальни. Ее ладонь почти коснулась дверной ручки, когда Рэйка толкнула на нее стол. Он с силой врезался в бок Тамины, и женщина, оступившись, влетела в стену, ударилась об нее затылком и, плача, упала на пол.

Все существо Рэйки завопило в яростном восторге.Плач и крики Ранны, когда она смотрела, как Риззет привязывают к столбу, были куда громче.Горестный вой Матиуса из-за запертых дверей был куда страшнее.Тамина, силясь подняться, заскребла ногтями по полу, и Рэйка злобным вихрем налетела на нее, схватила за горло и придавила коленом обратно к деревянным, потертым доскам. Бешенство придавало ей столько сил, что женщина могла лишь хрипеть и молотить слабыми руками ей по спине и ногам. В этом хрипе запрятались слова, но Рэйка смогла различить лишь их обрывки.- Дети? – прорычала она. – О, у тебя есть дети? У моей матери, у повстанцев, что ты сдала, тоже были дети, но тебя это не остановило, не так ли? Так почему же это должно остановить меня, а, сука?Слезы затекали Тамине в уши, мочили пальцы Рэйки, вдавливаемые все глубже и глубже в беззащитное горло. Рэйка не видела этого.Она видела маму, прекрасную, светлую, полную жизни. Ее смеющиеся, лучистые глаза. Чувствовала ее ласковую руку в волосах и лёгкий поцелуй на ночь.Она видела Риззет, маленькую, игривую, бесконечно восторженную. Ее очаровательные ямочки на щеках. Слышала ее звонкий смех.Она видела повстанцев, убитых сегодняшних утром. Всех семерых. Вспоминала, как вместе с ними пела веселые, похабные песенки на кухне убежища и хохотала, на минуту-другую позабыв обо всех горестях.Ее отрезвил скрип открывающейся двери. Рэйка вздрогнула и подняла голову, оторвав пустой взгляд от посиневших губ Тамины.

На пороге кухни застыл Саввель – повзрослевший лицом, но такой же хилый телом, каким его запомнила Рэйка, - а за его спиной пряталась девочка лет пяти. Дети перепуганными глазами смотрели то на распростёртую на полу мать, то на незнакомку, вырывавшую из нее последние крохи жизни. И не знали, что делать.

Тамина бежала к спальням не для того, чтобы спрятаться самой, а для того чтобы спрятать детей.

В руках Саввель сжимал деревянный, игрушечный меч. Мальчик спешил на выручку матери, но предательский страх парализовал его, и теперь он мог лишь безмолвно шевелить губами. ?Пожалуйста, не надо?, - разобрала Рэйка, и что-то взорвалось в ее груди, пронзительным холодом проникло в голову.…- Я скучаю по маме, - всхлипывая, прошептала Рэйка.- Я знаю, малышка, - Матиус с неловкой нежностью потрепал ее по плечу и вздохнул. – Я тоже скучаю по ней. Каждую чертову минуту.В руках он сжимал опустевший пузырек с сонным зельем. Алхимик Пестель, узнав, что девочка мучается кошмарами и бессонницей, принялся варить их для нее – бесплатно. Благодаря им, Рэйка проваливалась в спасительную темноту и пустоту до самого утра.- Я даже не знаю их лиц, кроме того, черноволосого... – Вот и сейчас сон без сновидений затягивал ее в свои пучины, и мысли в ее голове путались, толкали друг друга в безобразной давке и в беспорядке срывались с ее языка. – Эти страшные маски всегда скрывают их лица…- Тебе совсем не нужно знать их, - нахмурился Матиус.- Они – чудовища, - возразила Рэйка. Ее глаза слипались, голос слабел, но ей так хотелось, чтобы Мэт понял ее. – Хочу узнавать их лица в толпе… Не хочу путать их с обычными людьми…- Пожалуйста, не надо! – наконец, прорезался голос Саввиля, и Рэйку затрясло. – Не трогай маму! Не трогай!Меч выпал из его рук, его сестра вторила его мольбам тоненьким, захлебывающимся плачем. Рэйка и сама чувствовала едкую соль на губах.Ее пальцы разжались на шее Тамины. Свирепый гнев оставил ее, и осознание того, что она творит, вывернуло ее наизнанку. В смятении она смотрела в бездонные голубые глаза мальчика, и в ее голове оглушительным набатом бился лишь один вопрос.А ты узнаешь мое лицо в толпе обычных людей, малыш?***

Эндерал. 8236 год, месяц Звездной летней ночи.На деревянных ногах Рэйка вышла из лазарета, плотно затворила за собой двери, да так и осталась стоять, упершись в нее обеими руками и низко повесив голову. Она не знала, сколько времени провела, разделяя горе старика Мирелла. По ощущениям, прошла целая вечность, наполненная страхом и неопределенностью. Ударокопытный сдерживал слезы из последних сил: Биа начинала нервничать каждый раз, когда чувствовала волнение отца. Рэйка и вовсе не смела показывать своих эмоций, и - это было пыткой. Настоящей, мать ее, пыткой.Рядом робко кашлянули.- Как он?

С головой ушедшая в мрачные мысли, Рэйка не заметила Лиджама, затаившегося на лавке у лестницы. "Ради всего святого, сейчас мне совсем не до тебя", - подумала она, но подавила недовольство и криво улыбнулась ученику магистра Йаэлы.Они встретились на утреннем собрании Ордена. Бледный, чем-то испуганный Лиджам сопровождал магистра Йаэлу – редкого гостя в Обители. Старик Арантэаль поставил на повестку дня решение множества вопросов, но Рэйка ушла, как только доложила о том, как продвигаются поиски Черных камней. Заслышав о случившемся на Фермерском побережье, она вызвалась сообщить Ударокопытному дурные вести. Это казалось правильным решением: уж если вести дело, то до конца, какие бы темные воспоминания оно ни тревожило.- А ты как думаешь? Вся его жизнь катится к чертям.- Да, - покачал головой хранитель и подвинулся, позволяя Сафран присесть рядом, - такого и врагу не пожелаешь. А сама-то ты как?Напротив, именно такое и желают врагу.- Мой дом цел, и у меня нет дочери, чтобы она могла заразиться красным безумием, - усмехнулась Рэйка. - Полагаю, мне не на что жаловаться.

Было что-то неправильное в том, чтобы видеть горькие слезы стариков. Со слов соседей, Мирелл Ударокопытный не заслужил и толики тех бед, что свалились на него за последнее время. Несмотря на преклонный возраст, он продолжал трудиться в поле, чтобы прокормить свою маленькую семью, состоявшую из него самого и дочери, Биа. За всю свою жизнь он не обидел и мухи, был честным и порядочным человеком. Единственным его недостатком была излишняя доверчивость, но разве это тот грех, за который может быть уготовлена столь жестокая кара?

Какая ирония, думалось Рэйке: те же люди, что с такой теплотой говорили о старике, лишили его крыши над головой и удвоили его страдания. Сколь силен страх, раз ему под силу превратить вчерашних друзей в злейших врагов?Тебе ли не знать?- Да, если смотреть с этой точки зрения, то все мы здесь - большие везунчики, - вздохнул Лиджам. - Это безумие, настоящее безумие.Орден наивно полагал, что может скрыть состояние Биа от поселенцев, но слухи расползлись быстро - как и всегда. Девчонку забирали под покровом глубокой ночи, и все соседи высыпали на улицу, чтобы поглазеть на хранителей - редчайшее зрелище - и на мирелловскую дочку, которую не видели несколько недель. Уже к утру каждый житель Фермерского побережья знал и про ее горящие красным огнем глаза, и про абсолютно невменяемое состояние. И, конечно же, от человека к человеку передавались ее страшные угрозы, выплевываемые в пустоту: "Вы сгорите! Вы все сгорите!".Немудрено, что ее дом решили сжечь первым.- Как же изменчиво отношение людей! – сказал вдруг, поморщившись, Лиджам. - Соседи знали Миррела всю жизнь, и вместо того, чтобы сопереживать его горю, они вонзили нож ему в спину. Это неправильно.- Они думали, что защищают свои семьи, - возразила Рэйка. – Ты слышал, о чем рассказывал гонец. Во всех своих бедах и неурядицах они винили проклятый дом. Никто не рассказал им, что красное безумие – не проклятье и не заразный сезонный кашель. Никто не обращал внимания на их жалобы, и тогда они решили действовать своими силами.- То, что они сделали – бесчеловечно, - воспротивился Лиджам.- Их это не волновало.Ученик Йаэлы осуждающе покачал головой и сказал:- Они сделали лишь хуже.

Не мне их судить.Рэйка привалилась спиной к стене и усмехнулась. Она закрыла глаза, и перед ее внутренним взором возник Матиус. Высокий, жилистый, с подвижным смуглым лицом, обрамленным темными, взлохмаченными волосами, он сидел за своим рабочим столом и, чуть улыбаясь, попивал свой любимый бренди – маленькими глотками, чтобы не испортить послевкусие.Мать когда-нибудь рассказывала тебе историю об обманутом духе огня?- У аразеальцев есть одна притча о стародавних временах, когда люди ещё только-только осознали себя в этом мире и начали свой путь к пониманию, как он устроен, - покусав губы, заговорила Рэйка и почувствовала, как рядом заинтересованно встряхнулся Лиджам. Неудивительно: его всегда вдохновляли новые знания. - Духи долго приглядывались к ним и, когда поняли, что те сделались достойными их внимания, открыли некоторым из них тайну своих настоящих имён. Это позволило избранным людям говорить с ними, учиться их мудрости и пользоваться их силами.

- Шаманы! – догадался Лиджам.

- Да, - подтвердила Рэйка и продолжила: - В ту пору на восточном побережье жило племя, шаман которого узнала имя одного из духов огня. На тот момент она была единственной, кому это удалось: эти духи славились своим нелюдимым, свободолюбивым нравом. Но она была мудрой, доброй женщиной, и духу огня понравилось нести свет ее руками.Было у нее два ученика, девочка и мальчик. К обоим тянулись духи, оба были одарены, но шаман видела своего приемника в девочке. Во-первых, то диктовали правила: на земле аразеальцев женщины считались и считаются до сих пор более предрасположенными к тайным знаниям. Во-вторых, шамана беспокоил характер мальчика – слишком взрывной, слишком непредсказуемый, слишком жестокий. Быть может, будь оно иначе, она бы сделала его исключением – такое случалось и случается сейчас. Но было так, как было.- Уверен, мальчишке это было не по душе, - проворчал Лиджам.- Конечно. Мальчику не нравилась мысль, что всю свою жизнь он проведет в тени. Рос он в обиде на учителя и ревности к девочке.

Шло время, шаман старела и, когда она поняла, что более не может выполнять своих обязанностей, передала их своей ученице. Та продолжила идти по пути созидания, несмотря на то, что на границе владения племени начались волнения - сильный сосед решил поглотить их территории и присвоить себе тайны духа огня. Вождь советовался с шаманами, новым и старым, и они убедили его не отвечать агрессией на агрессию.

Как ты можешь представить, ученик шамана, уже юноша, считал это решение ошибочным. Может, в каком-то смысле он был и прав. Пока вождь пытался договориться с соседом, его лазутчики нападали на часовых, убивали скот, его шаман насылала на людей изматывающие кошмары. Ситуация становилась критической.

И тогда юноша пошел на обман и хитрость. Выведал он имя духа огня у нового шамана и пришел к вождю, чтобы показать ему другой путь. Знал он, что дух двулик - созидание и разрушение, - и полагал, что они не в том положении, чтобы использовать лишь одно его лицо. Вождь, слишком измотанный бесплодными попытками миролюбиво приструнить соседа, согласился. И вместе они извратили дух огня, заставили его позабыть о созидании в угоду разрушению. Он и сам не заметил, что начал сеять лишь смерть, ведь духи сильны, но наивны, и думал он, что продолжает протягивать избранному племени руку помощи. Ведь юноша так ему и сказал – всё во благо.Но вместе с сущностью духа вождь и юноша извратили и себя. Покончив с вторжением, они ощутили себя достойными власти и почтения. Возомнили они, что могут стать великими властителями. Опьянённые первой победой, воины пошли за ними, и никто не слушал женщин-шаманов, пытавшихся образумить их и вернуть на путь мира.

Ты представляешь, что было дальше. Другие племена были беспомощны перед мощью огня. Старая шаман умирала и видела, как горят степные горизонты, слышала горестные крики невинных людей. И тогда она собрала последние силы, чтобы докричаться до оскверненного духа. И услышал он ее, и дрогнул. Понял дух, что все это время позволял обманывать себя в угоду человеческой гордыни.

К сожалению, старая шаман умерла - ее тело не выдержало последнего разговора с духом. И тогда дух обратился к ее ученице с мольбой остановить безумие, поразившее все племена. Девушка знала, что ей предстоит сделать, хоть ее доброе сердце и противилось одной мысли о предстоящем… Убийство претило ей. В одну из охваченных пламенем ночей вышла она в степь и воззвала ко всем духам, что населяли небо и землю. Просила она их благословения и – получила его. Сотни голосов откликнулись на ее зов и нашептали ей свои имена, даруя силы.Казалось бы, у этой истории должен быть счастливый конец, но это не так. Узнав, что внутри племени-захватчика произошел раскол, ещё не покоренные племена посчитали, что это – их единственный шанс раз и навсегда покончить с угрозой. Единым войском они напали первыми.Ослеплённые злостью и обидой, воины не щадили никого. Только позже они узнали, что к тому времени девушка уже победила и вождя, и его нового шамана-юношу. Она не смогла рассказать им об этом: она склонила перед надвигавшимся на нее войском голову, не желая быть причиной новых смертей, и была убита.

И тогда обезумел дух огня. Он вырвался из бездыханного, окровавленного тела девушки огненным смерчем и гнал воинов по степям долгие мили, выжигая все на своем пути. С трудом смогли другие духи остановить его яростный ход. Небо пролилось дождем, прибивая пламя к земле, а земля вздыбилась, поглощая его остатки.

- Аразеальцы считают, что эта трагедия осталась запечатленной не только в притче, которую они передают из поколения в поколение, - вздохнув, добавила Рэйка. - На востоке их степей протянулась безжизненная, каменистая пустыня. Сквозь черные камни не пробивается трава, не журчит самый малый ручеек. Ни одно из кочующих племен не разбивает свои лагеря поблизости. Аразеальцы верят, что эта пустыня – темница того духа огня, обманутого и оскверненного. Бродит он по ней в поисках того, кто освободит его, назвав его истинное имя, и покажет свет, по которому он так тоскует. В отчаянии бросается он к каждому, кто по глупости или незнанию забредает в эти проклятые земли, но тела людские не выдерживают его боли и – сгорают дотла.

Рэйка замолчала, и Лиджам облизнул пересохшие губы. Казалось, он ни разу не вздохнул за все то время, пока звучала притча.

- Кажется, я понял, - медленно проговорил хранитель. – Фермеры, что сожгли дом Ударокопытных – это объединенное войско аразеальских племен?- Ты необычайно догадлив, - ухмыльнулась Рэйка.

Матиус рассказал ей эту притчу в ночь перед тем, как скрупулезно отобранная группа повстанцев выдвинулась в сторону Морских врат. К тому времени в их рядах образовался нешуточный раскол, и он боялся, что в решающую минуту Рэйка оступится и выберет не ту сторону.

Мэт сравнивал ее с обманутым духом огня, и Рэйка смеялась над его патетичностью, хотя внутри нее все обмирало от страха. Уж она-то знала, кто есть на самом деле.- Что ж, в этом есть смысл, - признал Лиджам. В его голосе проклюнулись знакомые, въедливые нотки. На краю его сознания формировались научно-философские дебаты. - Они думали, что поступают правильно, что иного выхода нет, но стали еще большим злом чем то, против которого боролись. Подходит и для аразеальских племен, и для фермеров.

И для меня.Рэйка неопределенно повела плечами и опустила голову, разглядывая свои руки. Затих и Лиджам. Они помолчали немного, думая каждый о своем. Из-за закрытых дверей в лазарет доносился едва слышный разговор: это случалось редко, но порой Биа как будто прозревала – как говорил Мирелл, становилась похожей на себя прежнюю, - и лишь горящие огнем глаза напоминали окружающим, что красное безумие не отступило, а взяло короткую передышку.- Но еще хуже оказаться на месте той девушки-шамана, - сказал вдруг Лиджам, и Рэйка поняла, что все это время он продолжал думать над услышанным. - Переступить через себя, пожертвовать столь многим, чтобы в результате быть растерзанным теми, кого хотел спасти. Это… горько.

- Когда-то я думала так же, - с неохотой сказала Сафран. Она уже жалела, что и вовсе открыла рот. Ей и без того предстояло оправиться от этого дня: запечатать потревоженные воспоминания и вернуть себя из настоящего. Но с каждой секундой эта задача казалась ей все менее и менее осуществимой. И Лиджам, черт бы его побрал, лишь усугублял положение. – Однако потом я поняла, что нет ничего страшнее, чем оказаться частью озлобленной толпы. У девушки-шамана был выбор, и она осознанно выбрала смерть.- Но и у племен был выбор: напасть или выждать некоторое время, чтобы понять, чем закончится раскол в рядах захватчика, - возразил Лиджам.- Нет ничего сильнее человеческого сознания, но одновременно с этим – нет ничего слабее, - ответила Рэйка с грустной улыбкой. Как же она ненавидела эти слова! Но в них не было ничего, кроме правды. – Злоба слепит, порождает отчаяние, и ты не замечаешь, как вместе они начинают управлять тобой. Когда ты один, есть шанс найти того, кто встряхнет тебя и объяснит, что ты – распоследний дурак. Но когда ты – часть толпы из таких же дураков, докричаться до тебя сложнее… Уверена, среди фермеров были и те, кто не поддерживал идею сжечь дом, но те, кто сделал это, смотрели друг на друга, слышали лишь друг друга… И все произошло так, как произошло.С этими словами она порывисто вздохнула и поднялась с лавки, разминая ноги. Лиджаму осталось лишь потерянно кивнуть, соглашаясь с ней. Вот и славно.- Пожалуй, на сегодня философии мне хватит с лихвой, - проворчала Сафран. И не только ее. - Пошли-ка отсюда, друг мой, а по дороге ты расскажешь мне, отчего у тебя глаза на мокром месте. Бьюсь об заклад, виной тому не мои сказительские таланты. Совсем не они.