Шепот цикад. (2/2)

Внезапно послышалось пронзительное и многочисленное стрекотание, отчего я тут же вздрогнула и резко села. Везде вдруг стало так оживленно, и в темноте мелькнул первый огонек — первый светлячок.

— Начинается! — я радостно и восторженно заерзала и принялась настраивать камеру, которую также взяла с собой. — Итак. Начнем, пожалуй…

Я включила камеру, в ночной тиши послышался гомон стрекочущих звуков, сопровождаемых светом их собратьев-насекомых — светлячков, коих стало уже с добрую дюжину. Везде вдруг стало оживленно, и на минуту я впала в оцепенение, просто глядя на представшую передо мной красоту. Я просто смотрела на эту великолепную картину — танцующих в воздухе светлячков и стрекочущих в траве цикад.

Тихая ночь, наполненная звуками природы и изредка прорывающимся уханьем сов.

— Я не думал, что это настолько захватывающе… — невольно послышалось от Оза, и, видя его взгляд, я радостно улыбнулась. — Неужели это все — царь леса?— Я не знаю, но зрелище великолепное. Я впервые вижу его вживую. Я уж думала, что никогда не доживу до него…Из-за свинцовых тяжелых туч выглянула полная луна, и именно тогда ночь по-настоящему ожила во всем своем великолепии.

Серебряные бледные лучи играли и переливались. Сквозь листья могучих деревьев, служивших этому местом крепким укрытием, проникали нити ночного светила.

Светлячки летали повсюду, стрекот цикад становился все сильнее. Скользя объективом по каждому уголку этого места, я просто не могла сосредоточиться на чем-то отдельном.— Это божественно… — в ушах у меня стоял ритм моего встревоженного сердца, которое просто полнилось умиленными чувствами к этому зрелищу, невольно я вглядывалась в свет луны и некоторое время не могла поверить в то, где нахожусь. Это было за гранью моего понимания. Похоже, я провалилась в себя.На плече я почувствовала горячее дыхание и, обернувшись, прыснула смехом, разрушив глубоко в себе все сомнение и тревогу — только завидев Оза.

Он нацепил себе на голову две ветки, как будто делая себе рога, но потом, как выяснилось, это были антенны:— Я похож на цикаду?

— Ты похож на дурачка… — давясь беззвучным смехом, я еле могла себя контролировать. — Если ты самец цикады, то должен стрекотать.

— Стрик-стрик!— Дурак! — я навалилась на него сверху и, внезапно осознав свой поступок, покраснела, а вокруг нас поднялся новый гомон насекомых, и светлячки, казалось, заинтересовались нами, потихоньку летая вокруг нас.

Его руки опустились на мои плечи, а сам он приподнялся, неумолимо потянув меня на себя. Его горячее дыхание опалило мне шею, и я тут же почувствовала горячую волну мурашек, прошедших по всему телу. На некоторое время между нами возникло мерное молчание, и только частое прерывистое дыхание нарушало тишину. Даже стрекочущие доселе цикады поутихли. Вдруг показалось, что мы и вовсе находимся сейчас не тут.

Яркий огонек блуждающего светляка проплыл в воздухе рядом с нами, и на минутку при тусклом свете можно было разглядеть наши лица. То, что я увидела, заставило меня податься ближе — его взгляд был так ласков, а объятия так крепки и нежны, что я, не удержавшись, просто полностью поддалась этому нежнейшему моменту.В ушах стоял тот гул, который издавали цикады, а веточки на его голове, так смешно запутавшиеся в волосах, меня веселили, но я, сняв их, внезапно заметила, что он все это время что-то держит в ладонях.

— Что там? — я положила свои ладони на его, и он, не отрывая от меня взгляда, поднес сложенные вместе ладони к нашим лицам.Из раскрывшейся ладони вырвался маленький, но яркий огонек светлячка. Этот мне показался ярче и намного милей тех, что летали на свободе. Насекомое село мне на нос, его свет немного слепил глаза, но я аккуратно сняла его и посадила на ладонь, которую тут же сжали руки Оза.

— Оз…— Т-ш-ш-ш… — его шепот прошелся волной тепла по телу, а пальцы незатейливо зарылись в копну волос. — Алиса… Ты помнишь, что было написано на кромке того камня, перед входом?Я кивнула.На его лице появилась улыбка. Глаза зажглись теплым светом.

— Похоже, нам быть вместе… — засмеялась я, но тут же замолчала, стоило Озу обхватить мое лицо ладонями и приблизить к себе. — Я тебя люблю…

Признание из его уст звучало как самое первое признание для неопытного сердца, но я такой и являлась. Сердце подскочило к горлу. Голова закружилась, а внутри все потеплело лишь от этих слов. У меня на глазах блеснули слезы, и почти непроизвольно я заплакала.— А-Алиса? Что с тобой? Я тебя обидел? — растерянность на его лице была еще прекрасней, и я лишь прижалась к его груди и зарылась носом в его рубашку.— Раньше я думала, что эти слова не имеют смысла — после того, как я осознала, чем являлось на самом деле отношение Джека ко мне. Но от твоих слов… мне стало так приятно, и на сердце вдруг так легко и счастливо, что слезы наворачиваются. Спасибо…— Ты любишь меня? — с некой тревогой и надеждой спросил он, словно боясь услышать мой ответ.— Я люблю тебя… — я не поднимала взгляд, зная, что если посмотрю ему в глаза, смущусь еще больше. Но его руки лишь притянули меня к себе, и он зарылся носом в мои волосы. — Ты сдержал свое обещание…— Обещание?— Ты сказал, что с тем закатом уйдет все плохое… Ты не соврал.Спиной я почувствовала мягкую траву, а сверху — тяжесть его тела. Ладонями я гладила его волосы и с настоящим восторгом отдавалась ощущениям, которые давным-давно таила в себе.Поцелуй за поцелуй, объятия все крепчают. Шепот и клятвы в любви не угасают, а луна становится свидетелем нашего общего безумия — нашей любви. Он безостановочно шепчет, что любит, а я целую в ответ, шепчу чуть тише, что я люблю его тоже — и снова поцелуй.

Нет ничего пошлого — нет страсти, как во все остальные разы, лишь искренние чувства и любовь. В каждом слове, в каждом жесте.

Крепкие ладони прижимают меня к себе, и горячие губы спускаются чуть ниже. Холодная ночь, наполненная стрекотанием цикад и светом светлячков, уходит на задний план, а бледные лучи луны играют на коже. Внутри все заходится от всепоглощающего огня, разливающегося по каждой клеточке тела, скапливаясь внизу живота.Мы давно лежим на траве и прижимаемся друг к другу, скорее инстинктивно, чем из-за холодной погоды, ипо телу прокатывается дрожь удовольствия, из-за чего я, прикусив губу, пытаюсь оставаться на краю разума, но опьяняющий плен поцелуев и его объятий все говорят за меня, и я прижимаюсь ближе.В один момент я усмехнулась и, резко перевернувшись, села на него сверху, глядя в его помутненные желанием глаза и на искреннюю улыбку, царившую на его лице.Отблески бледных лучей играли на его лице, и я, лишь прикрыв глаза, наклонилась к нему. У меня внутри творился беспорядок. Даже не так. В моей душе словно разыгрался ураган, и не осталось ничего, кроме его улыбки и глаз, так искренне смотрящих на меня, что сердце невольно замирает.

Тьма окутала нас той ночью своими холодными объятиями, но нас это только раззадорило, и мы грелись друг о друга бесконечное множество раз, целуясь, словно никак не могли насытиться друг другом. Все слова пропали, но любые слова читались во взгляде.

Ночь стала по-настоящему приятной, и я только сейчас поняла, что готова была отдать все, что угодно, лишь бы чувствовать такие объятия вечно.Наши слова превращались в мерный шепот, потухающий в свинцовом отблеске рассвета, мы почти засыпали, но, отчаянно приоткрывая глаза, натыкались взглядом друг на друга и снова шептали слова любви. Только через несколько часов мы смогли заснуть.

Всю ночь и все утро мы молча обнимались и шептали друг другу в тишине, как любим друг друга — как глупо и наивно — все похоже на сюжет очередного романчика но... это была правда, и я... Я и Оз теперь были вместе. Только он и я. И никого. Никого вокруг.— Может, стоит вернуться? — неуверенно тяну охрипшим от долгого молчания голосом.— Я так боюсь, что если отпущу тебя, ты тут же убежишь от меня, и всего, что сейчас было, не станет.— Этого не случится... — с улыбкой уткнувшись ему в шею, прошептала я и, встав на немного затекшие ноги, потянула его на себя.Мы шли по узкой тропинке в обнимку, изредка спотыкаясь из-за невнимательности. Но, все-таки добравшись до домика, мы, не разжигая печи, легли в чуть прохладную постель и укрылись одним одеялом, так и не сняв верхней одежды.Хотелось спать, но, едва поняв, что в верхней одежде уснуть будет сложно, я тут же почувствовала горячие прикосновения и то, как медленно моя футболка сползает с плеч, оголяя спину. Холодок чужого дыхания заставил меня вздрогнуть, но точные и уверенные движения пальцев вверх по позвоночнику словно усыпили меня, и я, поддаваясь, повернулась к Озу лицом и сама начала снимать с него рубашку.Во мне разворачивалась настоящая буря. Этот вечер заставил меня полностью затеряться в своих чувствах и отдаться умиротворению. Что-то поистине теплое и жаркое поселилось в груди, постепенно заставляя отогреться от всех холодных и мрачных мыслей.

О, эта сквозящая в его жестах забота! Никогда меня еще так не радовало что-то подобное.Сердце пело, а душа ликовала. Мысли путались, да они и не нужны были вовсе. Сейчас меня интересовали только его объятия и поцелуи, которыми он осыпал мое лицо, шею, оголенные плечи. Румянец ярко играл на щеках, а в груди у меня как будто стучали большие барабаны.Мы спали, обнявшись, и тесно прижимались друг к другу, отчаянно смущаясь того, что соприкасались оголенными участками кожи. Его грудь, в которую я утыкалась, стала для меня словно огромной опорной стеной, и, почти засыпая, я безнадежно понимала, что не только люблю его, но теперь и отчаянно завишу от него.

Я самозабвенно отдалась в это рабство, получив взамен — тепло, ласку и безграничную искренность его изумрудных глаз. Я обезумела — и в то же время будто обрела здравый смысл.

Оз стал для меня всем. Я все больше и больше убеждалась в том, что я не смогу без него прожить и дня.

Засыпая, я молча изучала его лицо, в надежде увидеть в нем хоть какой-то изъян, дабы искусить себя мыслью, что он не идеален. Но как бы я ни всматривалась, я не могла ничего найти. С груди будто подняли тяжелую плиту, которая назойливо давила на меня, а теперь, когда ее не стало, я чувствовала, как жизнь наполняет мое тело — подобно тому, как свежий воздух наполняет легкие утопленника.

В мыслях у меня покой, а в ушах — мерный стук сердца. Объятия вокруг меня крепкие, и, зарываясь руками в его волосы, я вдыхаю аромат его тела и прижимаюсь ближе, смущаясь и закусывая губу, думая, что именно этого мне и не хватало все время.В последний раз коснувшись его губ, я с настоящей и самой искренней любовью, на которую способна, прижалась к нему и, закрыв глаза, представила картинки из нашего будущего.

Я видела, как мы сидели под тенью раскидистого дерева. Его голова у меня на коленях, а на лице улыбка. Я перебираю его пряди, губы встречаются с губами этого блондина, и, словно в продолжение видения, я чувствую, как моих губ также касаются чуть холодные губы любимого.

Я заснула, подобно спящей красавице, и готова была заснуть навсегда — если на то нашлась бы причина.***Солнце палило прямо в глаза. Я еле-еле смог приоткрыть их и тут же восторженно и вместе с тем желанно уткнулся в черные шелковистые кудри. Изумленно я вспомнил вчерашнее, и сердце начало содрогаться в сладкой истоме.

Я провожу кончиками пальцев по ее чуть бледной коже и утыкаюсь носом в ее шею, словно верный пес, ждущий, когда его хозяин проснется. Я чувствую, как она чуть ворочается и что-то мычит. Вот она перевернулась на другой бок и уткнулась мне в грудь.Я вздохнул, мысленно понимая, что сейчас она не проснется — мы слишком долго вчера валяли дурака.

Я поцеловал ее пряди и вдохнул аромат ее тела. Ощущение полета и безграничной нежности к этому существу делало меня уязвимым перед ней. Я полностью открыл для нее свое сердце и с блаженной эйфорией понимал, что она тоже уязвима передо мной.Во взгляде цвета томного аметиста я видел то, чего не видел во взгляде Шерон. Верность, ревность, глубокую горячую любовь, делимую пополам со страстью, не покрытую чем-то пошлым.Страсть, бушующая в моей душе, странно мирилась с негой нежных чувств. Я отдался. Отдался без остатка, как можно отдаваться в полной мере чему-либо прекрасному.— Алиса... — против воли прошептал я в мерной тишине, рушимой лишь нашим дыханием.Ее ресницы чуть подрагивали от неровно падающих лучей. Видя, как она жмурится, я тут же целую ее в лоб, намереваясь вернуть лицу то блаженное выражение, какое было раньше, и, видя, как на губах вырисовывается улыбка, чувствую, что сердце мое подскакивает к горлу.Во мне просыпается детское и искреннее желание, я аккуратно встаю с постели.

Стоило мне ступить на улицу, как меня обдало волной жара. Стоял жаркий полдень, а в доме было намного прохладней, и я приоткрыл двери, впуская тепло.Я снимаю летние сланцы и с упоением ступаю на мягкую траву. Вдруг чувствую себя ребенком. Тем самым, которым меня называет Алиса.Я вышел на опушку, заприметив небольшую полянку, полную цветов, и тут же устремился в ту сторону.Небольшой букетик из маргариток и фиалок казался мне милым, да и все, что меня окружает, казалось мне до ропота в груди чудесным и прекрасным. Глаза были застелены любовью, отчего мое сердце принималось чуть нетерпеливо стучать.До сумасшествия и нежнейшего безумия. Это было ненормально, но во всех смыслах правильно.Я помню, как стоял возле плиты и заваривал травяной чай. Потом налил воды в вазу, где стоял собранный мной букет, и с умилением думал о том, как подарю его ей. Я чувствовал себя безумно счастливым, а внутри все трепетало и возвышалось, словно сносящая все со своего пути буря.В ранце Алисы я нашел камеру и, подгоняемый любопытством, включил то самое видео, что было снято вчера.

Камера отвечала своему качеству, на видео виднелась каждая деталь. Съемка получилась превосходной, и стоило мне не торопясь все просмотреть, как внезапно...— Я люблю тебя... — прошептал мой голос, затем последовали фразы ее голосом, а потом другие, но вот что заставило мое сердце на минуту замереть:— Я люблю тебя... — шептал в ответ ее голос, и я, переполняемый диким восторгом, перематывал этот момент, чувствуя внутри себя невозможную сладость. В эйфории перематывая одно и то же несколько раз, я словно не мог насытиться.

— Я люблю тебя, — слышится голос позади меня, и я, чуть вздрагивая, чувствую нежные объятия вокруг своей талии и горячее дыхание возле затылка. Я смущенно улыбаюсь, накрываю ее руки своими ладонями, наслаждаясь ее близостью и тем, как согревается когда-то холодное и брошенное сердце. Улыбка неумолимо лезет на лицо.Я поворачиваюсь и требовательно, с жадностью притягиваю ее к себе, приникаю к ее приоткрытым губам и, словно не насытившийся зверь, испиваю каждый миг, проведенный с ней. Внутри все ревет от страсти и тут же полнится жаром нежности.Она изумленно выдыхает, но так же порывисто отвечает, почти яростнокусаясь, словно говоря, что она тоже слишком долго сдерживалась. Прошлой ночи будто и не было, будто мы только разгорячались, и от этого объятия крепчают, а поцелуи становятся смелее. Я чувствовал, что забываюсь — на мне больше не лежал этот груз опустошения, а сердце теплилось в поцелуях и объятиях.

— Оз... Оз, — шепчет она, изредка отрываясь, и я, отпрянув на миг, беру ее лицо в свои ладони и снова приникаю к ее губам, как вчера при признании — нежно, легко, лишь пробуя и словно прося разрешения, в ответ на что она легонько привстает на носочки и обнимает меня за шею.

— Все так романтично и сопливо.— Сопливо?— Да. Как будто мы с тобой — герои очередного романчика... — она накручивает на палец одну из моих прядок и позже целует в щеку, проводя ладонью по груди. — Я никогда не думала, что смогу сказать кому-то эти слова без опаски и тяжкого груза. Я тебя люблю... Люблю...— И я тебя... — я накрываю ее губы своими и наслаждаюсь ей сполна. — Люблю, как никогда раньше никого не любил. Да, очередные фразы как из романов, но я искренен. Раз уж такой извращенец, как я, смог тебе приглянуться.— Оз. Заткнись и просто поцелуй меня... — приподнимая одну бровь, потребовала она, сжимая мое плечо.Я усмехнулся и тут же наклонился, приникая к желанным устам.

Тот Шепот Цикад сблизил нас в ту тихую ночь.

Уже навсегда.