часть 2 (1/1)
Она боялась, и боялась не зря.Первый раз это случилось, когда ее срочно вызвали на работу, а он остался посидеть с Марком. Несколько раз за вечер она звонила, они беседовали – все было как обычно.Вернувшись утром домой, Анна не застала ни мужа, ни ребенка. Лишь после настойчивых звонков на мобильник она обнаружила их спящими в подвале на каких-то старых ящиках. Дверь была забаррикадирована изнутри, одеялом им служило пальто Анны, а рядом с Сеймуром лежал заряженный пистолет.У нее тряслись руки и колени, пока она собирала ничего не понимающего Марка к ее родителям. Муж спокойно наблюдал за ее метаниями, засунув пистолет за пояс джинсов как ни в чем не бывало и подсасывая виски из маленькой фляжки.У Анны сердце колотилось в горле, она не могла говорить. Дикий, панический страх за сына был сильнее всех прочих чувств.Но она честно попыталась понять и простить. Поставила условие: не пить. Сеймур согласился и даже держался какое-то время, но быстро сорвался и ад начался заново.Анна боялась покидать дом, не отпускала о себя Марка ни на шаг. Ее родители дали понять, что особой помощи от них ждать не придется, и Анне ничего не оставалось, кроме как бороться самой. Разумеется, долго это продолжаться не могло.Все разрешилось само собой.Однажды утром Сеймур просто исчез. Вместе с небольшой дорожной сумкой, своей кредиткой и пистолетом, и кое-какой одеждой. Ни записки, ни СМС, ничего. Мобильник он оставил дома.Анна долго раздумывала, сообщать ли о его исчезновении куда-либо. Поначалу ей просто не верилось, что муж ушел. Она вздрагивала от каждого шороха и скрипа. Но спустя месяц от Сеймура по-прежнему не было ни слуху, ни духу, - и ей стало ощутимо легче. На расспросы родителей, соседей, коллег по работе она отвечала правду – да, разошлись, да, пил, уехал неизвестно куда, и слава Богу.Марк подрастал, начинал лепетать первые слова, и Анна предусмотрительно убрала все фотографии и не произносила при нем слово ?папа?.Теперь ты знал, сколько стоит любовь. Две тысячи восемьсот сорок два евро в месяц. Таких денег не было ни у Полицейского Управления, ни у Фонда инвалидов. Эта сумма окупала все – пребывание, лечение, дополнительные занятия по социализации. Эта сумма была, по твоим понятиям международного банковского афериста, смехотворна, и не решала самого главного.- Мы не можем сказать точно, сколько времени потребуется на полное восстановление, - мягко, как будто извиняясь, говорил лечащий врач. – И скорее всего, оно невозможно. Ваш друг – тяжелый больной. Приступы непредсказуемы. Он изолирован от травмирующих факторов, получает адекватное лечение, но приступы все равно идут. Я не могу установить их цикличность, он не метеозависим, на МРТ головного мозга и энцефалограмме все абсолютно в пределах нормы. Здесь дело исключительно в психике…Ты слушал и кивал головой с подходящим к разговору строгим видом, а в голове билось одно – ?забрать отсюда как можно скорее, увезти подальше, в Альпы, там дом, снег, воздух, там все пойдет на лад.?- Скажите… - начал ты, тщательно обдумывая услышанное, - он когда-нибудь сможет… вернуться в общество?- Об этом пока рано думать, - довольно резко ответил врач. – Социализация проходит плохо. Стоит только ему увидеть даже картинку с детской игрушкой, это сразу провоцирует срыв.- Понятно, - сказал ты машинально, хотя тебе ничего не было понятно. И как бы невзначай задал главный вопрос. – А я могу… иногда видеться с ним?..Врач вздохнул.- Поймите, господин Штерн…- ..просто Джейсон, пожалуйста.- Поймите, Джейсон… я не знаю, чем может закончиться эта встреча. И не имею права… - в голосе врача слышалось сомнение, и ты уцепился за него.- Разве больным запрещены свидания?- Некоторым – да, до особого разрешения.- Поймите, доктор. Я знал его задолго до того, как с ним произошла эта… история. Я вряд ли буду ассоциироваться с чем-то плохим… мы просто дружили… - ты лгал, честно глядя в глаза. Все висело на волоске.- Ну хорошо, - сдался наконец врач. – Сейчас Сеймур… вполне адекватен. Приступов не было уже с месяц. Я поговорю с главным врачом, возможно, он разрешит вам встретиться.Ты ликовал, но опустил взгляд, чтобы не выдать себя. Ты уже знал, что главный врач не будет против – деньги по-прежнему открывали любые двери. Щедрый благотворительный взнос на счет клиники, в условиях всеобщего кризиса еле сводившей концы с концами, был решающим аргументом.А ты не мог отделаться от ощущения, что просто купил чужую жизнь…