Часть четвертая (1/1)

* * *— Значит, Шимано всё-таки позвонил отцу Мацумото.— Но Ания ведь ничего не расскажет!— Конечно, нет.— Но вдруг они его заставят!— Как? Не пытать же они его будут!— Я знал, что эта история плохо кончится.— Микосиба, не ной!— Этот человек делал такие ужасные вещи, а наказать хотят Анию. Разве это справедливо, ня!— Да кому какое дело до справедливости! — они уже не таились, говорили шумно, перекрикивая друг друга, не обращая внимание на Маюми-сенсей, всё ещё растерянно стоявшую у доски. Впрочем, она не очень и пыталась унять их.— Объясните, во что вы ввязались? — у их парты появилась Токо, она выглядела одновременно испуганной и очень решительной.— Яги, тебе лучше этого не знать!— Послушайте, хоть вы не нойте! Мы не можем бросить Анию!— Мы все должны пойти… пойти и сказать…— Что сказать, придурок?— Тихо! — голос Синдзе перекрыл их спор, все повернулись к нему. — Мы все знаем, зачем позвали Анию. И все знаем, что взрослые умеют добиваться своего, если им это очень надо. А им сейчас это очень надо.— И что же теперь? Сделать вид, что мы тут не при чём? — возмущённо воскликнул Вакана.— Нет, дурак. Это значит, что надо бороться с ними их же оружием.— Чего?— Звони своей матери.* * *Они с Сакамото-сенсей молча шли по пустому коридору. И Ания был даже немного удивлен, что она ничего не говорит. Интересно, как много она знает?— Это правда? — о, недолго пребывала в безмолвии.— Что?— Ты помог этому мальчику сбежать? — они остановились посреди коридора.— Какому мальчику? Вы вообще о чём? — интересно, насколько достоверно это звучит? Сакамото-сенсей с её недоверчивостью отлично подходит для тренировки.— Ания-кун, послушай, — немалая тревога Кеичи стала ещё сильнее. С ним говорили как-то… по-дружески? Словно бы и самой учительнице всё это было очень неприятно, но неприятно не потому, что он создаёт проблемы, а неприятно потому... — Я понимаю, иногда взрослые совершают плохие поступки, иногда взрослые бывают плохими. Но это не значит, что нет тех, к кому можно было бы обратиться за помощью. Попросить о помощи — это не показатель слабости, иногда это показатель мудрости. Ания-кун умный и взрослый молодой человек, он же понимает? — она смотрела на него так, как будто была не его классной, а его... бабушкой, что ли. Как будто она не была на той враждебной стороне взрослых, как будто она хотела… помочь ему?— Почему вы думаете, что мы не просили о помощи? — в упор глядя на неё, спросил Ания, и Сакамото-сенсей отвела глаза. Остаток пути они проделали молча, но уже у самой двери в учительскую, пропуская его вперед, она едва слышно сказала ему в спину:— Ничего не бойся, — Кеичи показалось, что он ослышался. Но может быть, он нашёл неожиданного союзника там, где не ждал.Кабинет директора встретил его напряжённым молчанием, три пары глаз: директора, звуча и отца Мацумото — буквально впились в него.— Это он? — отец Мацумото, до того сидевший в кресле, вскочил.— Да, это Ания, — начал было завуч, но Мацумото-старший его перебил его.— Это ты? Я тебя узнал, ты разговаривал с ним пару недель назад. — ?Ну и память!? — невольно поразился Ания. Ведь он видел его мельком, буквально несколько секунд. — Тогда и сговорились!— Это когда вы вышвырнули его на улицу раздетого и продержали под дверью полдня? — Ания сам удивился тому, как спокойно звучал его голос. Впервые за всё время он мог как следует разглядеть того, кто принес им столько проблем. Мацумото-старший был довольно высоким, на голову или даже две выше самого Ании, но очень худым. Он показался Кеичи ещё не старым, может быть, даже моложе его собственного отца. Но у него был какой-то очень холодный и как будто колючий взгляд. Под этим взглядом становилось неуютно, сразу хотелось вспомнить, не натворил ли ты чего в последнее время. Ания внутренне поёжился и вновь посочувствовал Мацумото: тяжело, наверное, жить, когда на тебя всё время смотрят так, как будто ты в чём-то виноват. Потом он невольно посмотрел на руки Мацумото-старшего. Они были совершенно обычные: аккуратно подстриженные ногти, длинные пальцы. Он представил, как эта ладонь сжимается в кулак, остаётся красным пятном на щеке, как держит ремень. ?Ладонь ведёт прямо к сердцу?, — говорил Кавато, разжимая кулак Синдзе. Однажды Синдзе сам раскрыл свой кулак, и тот стал просто ладонью. Он хотел открыть друзьям свое сердце. Но было ли сердце у господина Мацумото?— Говори, где он!— Понятия не имею! — упрямо задрав подбородок, ответил Ания.— Ты врёшь! Ты сговорился с ним, но ничего, я заставляю тебя отвечать.— Попробуйте, — Ания усмехнулся уголком рта.Он вдруг почему-то перестал бояться. Несколько недель отец Ямато был каким-то почти мифическим существом, злым демоном, от которого были одни проблемы. Но сейчас перед Кеичи стоял пусть и разозлённый, но совершенно обычный человек. И главное, он попытался ему, Кеичи, угрожать. А угрожать Кеичи — значило только раззадоривать его упрямство. А когда Кеичи начинал упрямиться, ему море становилось по колено. Да и что этот дохляк может ему сделать? — Только я ведь не ваш сын, я сдачи дам.— Ания! — придушенно прошипел завуч, — что ты говоришь! — но Кеичи и бровью не повёл.— Безмозглый сопляк, — издевательская улыбка исказила и без того не слишком приятное лицо Мацумото-старшего, — ты даже не представляешь, с кем ты связался. — Мацумото-сан, — вмешался директор, кажется, тоже слегка поражённый напором горюющего родителя, — давайте успокоимся.— Я не успокоюсь, пока здесь не появится мой сын. И я заставлю его сказать, где Ямато.— Отвяжитесь от меня! Я не знаю, где он.— Послушай меня, — Мацумото-старший понизил голос и чуть прищурился. — Ты просто глупый самонадеянный мальчишка, который вздумал тягаться со взрослыми людьми. Но ты даже не знаешь, на что я способен. Поэтому не играй со мной, а то сильно пожалеешь.— Мацумото-сан, — раздался решительный голос Сакамото-сенсей, — прекратите, пожалуйста. Мы все здесь очень обеспокоены судьбой вашего сына, но я настоятельно прошу вас воздержаться от угроз. Ания не сделал ничего плохого. Кеичи с удивлением обернулся к учительнице. Она его защищает? Сакамото-сенсей ободряюще посмотрела на него.— Он знает, где Ямато, — Мацумото-старший тоже повернулся к ней, — и если он не скажет — я вызову полицию. Я устрою такой скандал, что мало вам не покажется. Может быть, вы все в этом замешаны? — у Ании перехватило дыхание. Худшего и придумать было нельзя. Все боятся скандалов и сделают всё, чтобы его избежать. И действительно…— Мацумото-сан, — заговорил директор Фуджимира, — давайте не будем торопиться. Мы все очень переживаем за вашего сына, но полиция — не слишком ли это? Я уверен, Ания осознает всю ответственность и скажет нам, где Ямато-кун, — он повернулся к Кеичи. — Послушай меня, Ания, — нахмурившись, начал он. — Это не игра, не шутки. Если ты знаешь, где мальчик, ты должен сказать. Чего ты хочешь? Скандала? Он ударит не только по репутации школы, подумай, что ты сам пострадаешь в первую очередь. Ты и твои друзья...— Директор! — воскликнул завуч, но Фуджимира его словно не слышал, голос его становился всё суровей. — Вспомни о том, что люди видят в тебе хулигана, нарушителя спокойствия. Что скажет бейсбольная лига, если узнает, в чём ты замешан? Разрешат ли они тебе и твоим друзьям участвовать в играх?— Директор! — снова обратился к нему Икеба.— Что вы такое говорите, это уже слишком! — вторила завучу Сакамото-сенсей. — Как вы можете угрожать подобным? Ания скрипнул зубами. Нет, он всё-таки идиот. Думал: ну что ему сделает этот полоумный папаша? Поорёт, побрызгает слюной, тронуть-то его всё равно не посмеет, а попробует — костей не соберет. А он не дурак оказался. Понял, что Ания не Мацумото, его так просто не испугаешь. Нашел, чем прижать. Стоит упомянуть скандал, полицию — так директор и учителя так расстараются, ещё и получше, чем он сам. Уж они-то отлично знают, чем можно припугнуть так, что не только про Мацумото, про то, чего и не было, расскажешь.И Ания вновь почувствовал себя испуганным, беспомощным мальчишкой. Он мог сколько угодно сопротивляться угрозам отца Мацумото, но что он мог сделать против слов директора? Поставить на карту свою мечту, принести в жертву чужим семейным дрязгам свою собственную жизнь? Всё то, к чему он стремился? Все жертвы, все его усилия должны были оказаться напрасными? ?Есть вершины, которые нельзя покорить?, — сколько времени он успокаивал себя этой мыслью. Кавато заставил его снова поверить в то, что нет ничего невозможного, что нужно стараться — и у тебя все получится. Когда Кавато был рядом, в это верилось. Но теперь Кавато, полного оптимизма, уверенности в удачном исходе, готового помогать им, защищать их даже ценой собственного благополучия, больше не было. И Кеичи оказался перед выбором, сделать который было слишком трудно. Защитить ли того, кто ему поверил, пусть даже ценой своей мечты, или идти к ней вперёд, невзирая на препятствия.Здравый смысл говорил, что он и так сделал достаточно, что он помогал Мацумото столько, сколько мог, но жертвовать ради него своей собственной мечтой просто глупо. В конце концов, есть взрослые люди, которым по долгу службы положено решать такие проблемы. А сам Мацумото уже сделал первый шаг и пусть дальше справляется сам, а если у него не хватит твердости — то это уже его проблема. И ему даже нравилась эта мысль, потому что в ней всё было так стройно и логично. Но в то же время внутри всё сильнее разрасталось какое-то брезгливое чувство.?Ты просто жалок, — сказал он самому себе. — Ты хочешь прикрыть свою задницу, предать того, кто тебе поверил, ищешь оправдание своей трусости. А ещё говорил Мацумото, что это он трус. Но у него хватило смелости изменить свою жизнь. Хотя ему-то было куда трудней, чем тебе. Ты упрекал его в том, что он не хочет бороться, защитить себя, а сам бежишь, поджав хвост, при первой же угрозе. Разве так поступал Кавато? Разве он хоть раз обманул вас, разве не защищал, даже во вред себе, разве предавал тех, кто ему поверил? Ты говоришь, что это всё ради Кошиена, но ты сам знаешь, что это только отговорки. Тренировки, игры — это всё ерунда по сравнению с тем решением, которое ты должен сейчас принять. Сейчас ты должен решить, чего ты стоишь не на поле, а в жизни?, — Ания глубоко вздохнул и открыл было рот, чтобы ответить, но тут раздался громкий шум, крики и топот. Дверь отъехала в сторону, и в кабинет гурьбой ввалилась бейсбольная команда Никогаку в полном составе.— Это ещё что такое! — закричал Фуджимира.— Мы пришли сказать...— Оставьте Анию в покое!— Он ни в чём не виноват! — кричали они— Это кто такие, директор? — обвёл взглядом набившихся в кабинет ребят Мацумото-старший.— Ребята, сейчас не лучшее время, пожалуйста, идите в класс, — попыталась урезонить их Сакамото-сенсей.— Мы никуда не пойдём!— Без Ании мы не уйдём!— Кто вообще дал вам право!— Уйдите отсюда, Вакана! Микосиба, ну хоть ты, как разумный человек! — воскликнул завуч. — Позвольте нам во всём спокойно разобраться! — но они его словно не слышали.— Ания, всё в порядке?— О! А это и есть папаша Мацумото? — Ну и рожа! Я бы тоже от такого чудища сбежал!— Парни, послушайте, — Ания повернулся к ним. Он был жутко благодарен за то, что они пришли сюда поддержать его, но втягивать их в эту историю ещё больше... Даже если ему придётся плохо, то ребят это коснуться не должно. Они не должны пострадать из-за того, что помогли ему. — Вам и правда лучше уйти.— И бросить тебя? — Синдзе строго посмотрел на него. — За кого ты нас принимаешь? — Да, Ания, так не годится, — твёрдо сказал Микосиба, — ведь мы же друзья.— Так-так-так, — оглядел их отец Мацумото. — Очень интересно. Это похоже на заговор, господин директор. Боюсь, что без полиции не обойтись.— Чего?— Какая полиция, ты, сушёный стручок!— В чём ты нас хочешь обвинить?— Мацумото-сан, — кое-как прорвался через их крики директор, — я вас прошу, давайте не будем доводить дело до крайности. Полиция, обвинения в похищении. Это всё слишком серьезно...— Погодите, — как всегда уловил самое главное Синдзе, — какое обвинение, в каком похищении?— Ни в каком, — торопливо ответил Ания, — парни, идите.— Погоди, — Синдзе не так-то просто было сбить с толку. — Ты что, хочешь сказать, что этот урод грозит тебе полицией, чтобы ты сказал, что Мацумото... — Это моё дело, — глухо сказал Кеичи, — я не хочу, чтобы у вас были проблемы. — Первая умная мысль, которую высказал ваш дружок, — усмехнулся Мацумото-отец. — Идите отсюда, учите уроки и играйте в ваш бейсбол, пока можете.— Значит, бейсбол, — нехорошо улыбнулся Синдзе.— Если вы хотите обвинить Анию в похищении вашего сына, то обвиняйте и меня, — раздался тихий, но твёрдый голос Имаоки. — Он живёт у меня.— Что? — Ания во все глаза уставился на товарища. — Имаока, придурок, что ты несёшь?— Мы же друзья, — как ни в чём не бывало, ответит тот, — а друзей не бросают в беде.— И меня, — шагнул вперед Секикава. — Я каждый день ношу ему еду из нашего ресторанчика.— Секикава...— А ко мне он ходит мыться.— Окада…— Я принёс ему обогреватель, чтобы не замёрз.— Хияма…— А я — футон и постельное бельё.— Юфуне…— А я — книг, чтобы он не свихнулся со скуки.— Синдзе...— Или обвиняйте всех нас, или оставьте Анию в покое!— Вакана...— Мы команда. Мы не бросаем друзей в беде, это был наш выбор.— Микосиба… Парни, — Ании было тяжело говорить: какой-то ком стоял у него в горле. Он с шумом втянул воздух и повернулся к Мацумото-старшему. — Хотите вызвать полицию и обвинить в похищении Ямато? — он и так решил, что ни за что не расскажет, где Мацумото, но появление друзей придало ему сил. ?Не нужно бояться сделать шаг. Оглянись — и ты увидишь, что не один?. — Давайте, зовите, но имейте в виду: вам придётся рассказать, как всё было на самом деле. Что тогда два дня назад Мацумото вернулся из школы домой, и вы избили его за то, что он пошёл посмотреть на нашу игру. Избили так сильно, что даже он не выдержал. Мы ходили в консультационный центр после этого, там есть его заявление, там видели его синяки. Вызывайте вашу полицию. Я знаю, они не хотят вмешиваться в такие дела, но, думаю, им будет интересно узнать, почему Ямато сбежал из дома.В кабинете повисло молчание.— Мацумото-сан, — раздался неуверенный голос директора, — это правда? То, что говорит Ания — это правда? — Нашли, кого слушать! — сбросив оцепенение, перешёл в атаку Мацумото.— Это правда!— Мы все свидетели!— Мы подтвердим! — тут же наперебой загалдели ребята.— Мальчики, успокойтесь! Ведь дело серьёзное, — громко и твёрдо остановила их Сакамото-сенсей. — Послушайте, Мацумото-сан, давайте всё же...— Ты думаешь, ты такой умный! — Мацумото-старший, прищурившись, посмотрел на Анию. — Это моё дело, как я воспитываю сына, и я никому не позволю в это вмешиваться, ни полиции, ни какой-то там службе. Директор прав, никому не нужны лишние скандалы, но ведь не все об этом знают, — он вытащил из кармана телефон и набрал номер. — Так-так, не берёт. Боится, глупышка.— Что вы делаете? — нехорошее предчувствие шевельнулось в груди Кеичи.— О, ничего особенного, — губы Мацумото-старшего растянулись в улыбке, напоминающей оскал гиены. — Так, оставьте голосовое сообщение. Ямато, это я. Ты можешь и дальше прятаться, но если ты не хочешь, чтобы твой дружок и его компания отправились в тюрьму за твоё похищение, я даю тебе полчаса дойти до школы.— Ах ты тварь! — Ания рванулся к мужчине. — Я прибью тебя сам!— Ания, стой, Ания, — поразительно, сколько силы было в маленьком Икебе.— Отпустите меня! Кому говорю, я придушу эту сволочь!— Уймись, прекрати! Все! Хватит! Этот скандал, эта драка — вы думаете, это то, что нужно вашему товарищу? Это поможет ему, защитит? — команда беспомощно молчала, поражённая поступком отца Мацумото.— Это подло, — тихо сказала Сакамото-сенсей. — То, что вы сделали Мацумото-сан, это подло и безнравственно. Вы взрослый человек, вы должны подавать пример, а то, что сделали вы...— Да заткнитесь вы, старая дура! — оборвал её Мацумото-старший.— Ну, знаете ли!.. — возмущённо начал директор.— Эй, ты, козёл безрогий, — шагнул вперёд Секикава. — Не смей оскорблять нашего учителя! В конце концов, она действительно была их учителем, и только они имели право грубить ей, а уж точно не какой-то мерзкий мужик.— Да мы сами тебя сейчас прибьём!— Вы все слышали, они мне угрожали! Господин директор, у вас тут школа или бандитский притон? Уймите ваших учеников, иначе, клянусь, я...— Давайте обойдёмся без угроз! Ведь мы же цивилизованные люди! — все обернулись: на пороге стояла женщина средних лет в тёмном деловом костюме.— А вы кто? — устало спросил Фуджимира.— Мама, ну наконец-то! — бросился к ней Вакана. — Ты что, не могла побыстрее? Тут такое творится!— Тише, Томотика, — она положила руку на плечо сына, — я приехала так быстро, как смогла. — Вакана-сан, — улыбнулась ей Сакамото-сенсей, — я очень рада вас видеть. Мы тут, видите ли, зашли в тупик, и нам нужен взгляд со стороны.— Кто бы вы ни были, убирайтесь отсюда! — обернулся к ней Мацумото-старший.— Слушай, ты, — шагнул вперёд Вакана, — если ты ещё откроешь свою пасть и скажешь хоть слово моей матери, то до могилы на дантиста работать будешь!— Успокойся! — мать сжала его плечо и обернулась к Ании. — Это он? — тот кивнул.— Меня зовут Вакана Наруми. Я адвокат, вот моя визитка, — она едва заметно поклонилась и протянула Мацумото визитную карточку, но тот стоял, сложив на груди руки, и не шевельнулся. Мать Ваканы пожала плечами и убрала её в карман. — Мой сын позвонил мне и попросил приехать. Так получилось, — она ободряюще улыбнулась Ании, — что я немного в курсе этой истории.— Так это, значит, ваших рук дело? Это заявление, которой сделал мой безмозглый сын. Вы его надоумили!— Вы ошибаетесь, я никогда не встречалась с вашим сыном. Но вы правы: я посоветовала Ании предложить Мацумото-куну пойти в консультационный центр.— Ну, знаете ли, — казалось, всё бешенство Мацумото-отца куда-то испарилось, — я ещё могу понять, когда так безответственно и глупо ведут себя подростки, им это простительно, но вы... Вы взрослый человек, вы адвокат. Да вы же мать, в конце концов! Вы же сами должны понимать, что значит воспитывать детей. Зачем вы вмешиваетесь в семейное дело, о котором понятия не имеете? Кому вы вообще поверили? Мальчишке, для которого любой авторитет пустой звук!— Вы правы, Мацумото-сан, я сама мать и знаю, как трудно воспитать ребёнка так, чтобы он вырос хорошим человеком. Но воспитание не должно переходить в жестокость, это запрещает не только закон нравственности, но и закон юридический. — Перестаньте, я не нуждаюсь в ваших поучениях. Займитесь собственным сыном, а я займусь своим.— Нужно предупредить Мацумото, — вспомнил о главное Синдзе, — чтобы не приходил. Ания, у тебя же есть его телефон, позвони ему. — Он оставил Мацумото голосовое сообщение, чтобы тот пришёл, иначе он вызовет полицию и обвинит Анию в похищении, — наябедничал матери Вакана.— Не отвечает, — Ания захлопнул телефон и злобно посмотрел на отца Мацумото.— Мой сын жалкий трус, — пожал плечами Мацумото-старший, — ты и сам сможешь убедиться в этом. Вы все убедитесь, ради кого вы так рисковали.— Они увидят, что тот, ради кого они рисковали, не будет больше отсиживаться за чужими спинами, — дверь в очередной раз отъехала в сторону, и на пороге появился сам Ямато. Он выглядел значительно лучше, чем в ту ночь, когда пришёл в дом к Ании. Разбитая губа зажила, синяки были уже не так заметны. — Дурак! — кинулся к нему Ания. — Зачем ты пришёл, твой папаша блефует! Уходи.— Это неважно, — покачал головой Мацумото-младший, — я не могу больше прятаться.— Ты совсем спятил! — Послушайся Анию, уходи — почти одновременно воскликнули Хияма и Секикава, остальные сдвинулись вокруг Ямато тесным полукругом, словно готовясь защитить.— Нет, я не могу бегать всю жизнь.— Что?— А вот это правильно, — спокойно сказал Мацумото-отец. Буквально за несколько секунд в нем произошла удивительная перемена: ещё несколько минут назад он рвал и метал, грозя окружающим всеми возможными карами, а сейчас просто источал благодушие. — Хватит, сынок, наигрался. Пошли домой, там и поговорим. Ты поступил очень плохо, заставил нас с твоей матерью волноваться. Но я понимаю, в последнее время тебе было трудно. Старшая школа, новые знакомства, — он окинул взглядом бейсбольный клуб, который напоминал телохранителей, готовых, если надо, собственными телами защищать подопечного. — Новые впечатления. Неудивительно, что ты запутался и наделал глупостей. Я всё понимаю, и я обещаю тебе, что всё будет хорошо, всё будет, как раньше.— Какое лицемерие, — едва слышно проговорила Сакамото-сенсей, остальные просто стояли и смотрели, не в силах произнести ни слова.— Нет, — твёрдо сказал Мацумото, — больше не будет, как раньше. Я знаю, ребята, — сказал он, обращаясь к бейсбольной команде, — что вы все очень рисковали, хотели защитить меня. Но я должен был прийти. Потому что я не могу больше прятаться и всего бояться. Пришло время сказать ?хватит?. Ты был прав, Ания, когда говорил, что я должен сопротивляться, что я должен защитить себя, должен бороться.— Что? С кем бороться? С родным отцом, который желает тебе добра?— Ни ?с кем?, а ?за кого?. Бороться за себя, отец. Может быть, ты и правда веришь, что стараешься для меня. Может быть, ты действительно считаешь, что чем больше будешь меня бить, чем сильнее унижать, тем лучше для меня будет. Я ведь и сам тоже так считал. Очень долго считал. Но теперь я знаю, что это не так. И я пришёл, чтобы сказать тебе это.— Ах ты, щенок, как осмелел! Но я напомню тебе, где твоё место, — Мацумото замахнулся, и Ания непроизвольно дёрнулся вперед, но сразу две руки легли ему на плечи: Сакамото-сенсей и мать Ваканы удерживали его.— Не надо, — тихо сказала Вакана-сан. — Ты должен позволить ему разобраться самому. Это его шанс, — Кеичи хотел было ответить, что сейчас тут у них будет настоящий труп, уже безо всяких шансов, но замер с открытым ртом, потому что Ямато держал отца за руку.— Нет, — твёрдо сказал он, — ты мой отец, но больше ты меня не ударишь. Никогда. — В кабинете в эту секунду было так тихо, что если бы на ковер упала иголка, её звук показался бы всем колокольным звоном. Время словно остановилось. Ании казалось, что он перестал дышать, наблюдая за молчаливой дуэлью отца и сына, зато он чувствовал, как две женщины изо всех сил сжимают его плечи. Их прерывистое взволнованное дыхание обжигало его шею. Ямато и Мацумото-старший стояли, неотрывно глядя друг на друга, и не оставалось сомнения, что от того, кто первым дрогнет, будет зависеть их будущее. Наконец Мацумото-отец отвёл глаза. Ания почувствовал, как с губ Сакамото-сенсей сорвался вздох облегчения, сам же он поймал себя на мысли, что ловит ртом воздух.— Какой ты смелый стал, — заговорил между тем Мацумото-сан и выдернул руку. — Посмотрим, надолго ли тебя хватит. Ты ни на что не способный слабак. Я пытался сделать из тебя человека, но теперь вижу, что зря старался, — было видно, что он пытается говорить грозно, но в самом тоне его не было уверенности: скорее, в нём сквозило беспомощное бахвальство. — Нет, — глядя ему прямо в глаза, твердо сказал Ямато. — Ты внушал мне, что я ничтожество, что я заслуживаю того, как со мной обращаются. Я верил тебе, верил, что ты делаешь это ради меня. Но теперь я знаю, что это не так и что я не заслужил ничего подобного.— И кто же тебе помог понять это? Твои новые друзья? Эти хулиганы? — Мацумото-сан ткнул рукой в сгрудившихся бейсболистов. — Нечего сказать, хороша компания! Все как на подбор!— Эй-эй, — тут же ринулся вперед Вакана, — на себя-то посмотри! — Вакана!— Не лезь в это, Томотика! — одновременно воскликнули Микосиба и Вакана-сан.— Может быть, все и считают их хулиганами, — мотнул головой Ямато, — но они оказались единственными, кто помог мне. Они не знали меня, я был для них никто, какой-то там жалкий первоклашка, но они старались ради меня. Помогли, даже зная, что для них это может плохо кончиться. Да, отец, благодаря им, я понял, чего я стою, понял, что я не пустое место.— Посмотрим, как долго ты будешь им нужен. Хоть кому-то нужен.— Я не знаю, но это и неважно. Они помогли мне понять себя, помогли сделать первый шаг. И теперь я знаю, что всё зависит только от меня и что найдутся люди, готовые помочь.— Что ж, пусть они тебе теперь и помогают. Посмотрим, как быстро они сбегут, когда поймут, как ты жалок.— Прекратите его оскорблять, — Ания скинул с плеча руку Сакамото-сенсей.— Ания!— Отстаньте! Послушайте, вы, папаша: я мало встречал таких сильных и мужественных людей, как Ямато. И вы злитесь, потому что знаете, что неправы!— Поучи ещё меня! Думаешь, если так легко отделался, можешь рот раскрывать?— Злитесь сколько влезет, мне всё равно! Только если бы у вас была хоть капля мозгов, вы бы гордились им, а не унижали. Он никогда не будет один. А вот вы останетесь.— Ания! — губы Ямато дрогнули.— Нет, вы посмотрите! Посмотрите, — Мацумото-сан обернулся к стоящим за его спиной директору и завучу. — Эти школьники оскорбляют меня, взрослого человека, на что это похоже! Так вот, чему вы их учите? Ничего не скажешь.— Я был бы очень счастлив, — медленно проговорил директор, — если бы всему тому, что сделали эти ребята, научили мы. Но это заслуга другого человека, и в эту минуту мне искренне жаль, что его нет здесь. Он бы гордился тем, что научил их быть честными и справедливыми, отличать правду от лжи, не закрывать глаза на жестокость и протягивать руку помощи тому, кто в ней нуждается!— Директор!— Господин директор, — шептали поражённые бейсболисты, впервые услышавшие не только похвалы в свой собственный адрес, но и признание заслуг Кавато.— Вы все здесь спятили! Но я этого так не оставлю. — Мне кажется, — раздался ледяной и властный голос матери Ваканы, — что вы уже сделали достаточно. Я предлагаю вам, Мацумото-сан, остановиться сейчас, пока не стало поздно.— Вы… вы угрожаете мне?— Нет, я предупреждаю. Как мать, как адвокат. Ваше положение не так уж выигрышно, как вам кажется. Вы сделали достаточно, чтобы отвратить от себя всех, кто мог бы встать на вашу сторону. Можете искать кажущейся вам справедливости, но я уверяю вас: вы потеряете даже то немногое, что у вас осталось. Я верю, Мацумото-сан, в глубине души вы не такой плохой человек. Остановитесь и подумайте. Сегодня эти ребята преподали нам важный урок. Оглянитесь вокруг, и вы увидите, что есть те, кто протянет вам руку, чтобы помочь подняться.— Вы сумасшедшая!— Не смей оскорблять мою мать, — ринулся вперёд Вакана, но на нём повисли Хияма и Микосиба.— Тогда я говорю вам, как адвокат, — как ни в чём не бывало, продолжила Вакаса-сан. — Вы здесь в присутствии совершеннолетних, дееспособных свидетелей оскорбляли и пытались применить физическое насилие к вашему сыну. Следы на его теле ясно говорят о том, что методы вашего воспитания давно перешли грань необходимой дисциплины, которую разрешает закон. Более того, вы оскорбляли и унижали других учеников, которые не делали ничего предосудительного. Уверена, что их родители также захотят получить от вас объяснения. Как адвокат, Мацумото-сан, я спрашиваю вас: вы уверены, что вы хотите продолжать? — сильная внутренняя борьба отразилась на лице Мацумото, казалось, он пытается справиться с нахлынувшей яростью. Потом его лицо как будто осунулось, уголки губ поползли вниз.— Делай, что хочешь, Ямато, — буркнул он. Все расступились перед ним, словно боясь, что он случайно прикоснётся к кому-нибудь, и Мацумото-старший покинул кабинет директора в полной тишине.* * *— И что было потом? — спросила Яги. Они шли домой вдоль опустевших бейсбольных площадок, под ногами поскрипывали подмёрзшие лужи.— Потом? — Ания повесил сумку на плечо и сунул руки в карманы. — Потом мать Ваканы позвонила этой Нагамицу из консультационного центра, и она снова приехала в школу. Они решали, что делать, вызвали мать Мацумото.— Зачем? — удивилась Яги. — Ведь если ей столько времени было всё равно, что делал его отец…— Не знаю, — пожал плечами Ания, — нас там уже не было. Мацумото потом сказал, что она боялась вмешиваться, так как этот придурок угрожал, что иначе выгонит её и не даст никогда увидеться с сыном.— Какой ужас, разве так можно!— Понятия не имею, может и врёт.— И что они решили? — Мать Ваканы и Нагамицу позвонили его тётке в Киото, и та сказала, что приедет и заберёт Мацумото на время. Пока вся эта история не уляжется.— А почему он не может остаться со своей матерью, раз ей больше нечего бояться? Вряд ли после всего, что было, его отец снова решится...— Мацумото сказал, что сейчас им всем лучше побыть отдельно. И Нагамицу, как ни странно, согласилась. — А его отец, он тоже согласился?— Думаю, его никто не спрашивал. Мать Ваканы ясно дала понять, что надеяться ему не на что. Она здорово его прижала! Железная тётка, странно, что Вакана такой балбес.Токо издала что-то среднее между смешком и фырканьем. Ания остановился и посмотрел на неё с подозрением.— Ты чего?— Нет, ничего, — с невинным видом ответила та. — Значит, отец Мацумото просто ушёл — и всё? — Ну да, не знаю уж, куда он делся. Надеюсь, пошёл и утопился.— Разве можно так говорить?— А разве можно так делать? — отрезал Кеичи. — И Ямато дурак, сказал, что хочет забрать свое заявление. — Но почему?— Говорит, что ему это не нужно, — Ания снова зашагал по дороге. — Что он не хочет отцу зла, и для него самое главное то, что он смог противостоять ему, смог поверить в самого себя. — Он очень изменился, Мацумото-кун.— Да, кто бы мог подумать, что этот хлюпик способен на серьёзные поступки. Чего ты смеёшься?— Кей-чан только делает вид, что ему всё равно, но на самом деле он очень переживает, — лукаво поглядывая на него, ответила Токо.— Вот ещё, — фыркнул Ания. — Я рад, что теперь мне не надо тратить своё время на этого балбеса, — но Токо смотрела на него с улыбкой, и Кеичи тоже улыбнулся, открыто и искренне.— Это правда, что директор сказал? Про Кавато-сенсея и что это он научил вас бороться с несправедливостью и помогать попавшим в беду?— Да, — кивнул Ания, — это правда. Я сначала подумал, что спятил и мне чудится, но остальные тоже слышали, а коллективные глюки бывают только в фильмах ужасов.— Интересно, где он, Кавато-сенсей, — задумчиво проговорила Токо. — Вспоминает ли он о нас, увидим ли мы его когда-нибудь?— Какой смысл задаваться вопросами, на которые нет ответов? — резко ответил Кеичи и зашагал быстрее. — У нас есть цель, и мы должны добиться её. С ним или без него, — но Токо не стала осуждать своего друга. Она слишком хорошо его знала и знала, что под напускной резкостью и грубостью он скрывает настоящие чувства. Он был совсем не сентиментален, Кей-чан, но Токо знала, что его чувства и привязанности сильны и глубоки. Просто он не считает нужным демонстрировать их всем на свете. ?Те, кто мне близок, и так всё знают, а до остальных и дела нет?, — так считал Кей-чан. Поэтому она догнала его и улыбнулась, и он улыбнулся ей в ответ.* * *Солнце уже скатилось к горизонту, и всё вокруг было окрашено розоватым светом. Если бы Ания был девчонкой, он бы сказал, что это время отлично подходит для того, чтобы сидеть, держась за руку и склонившись головами друг к другу. Но, во-первых, Ания не был девчонкой, а во-вторых, дело было отнюдь не романтическое, а скорее, грустное. Ведь прощаться с теми, кто оставил след в твоем сердце, всегда непросто, даже если ты делаешь вид, что всякая ерунда вроде душевных страданий тебе незнакома. Они сидели с Мацумото на скамейке перед бейсбольным полем. Когда-то давным-давно на этом стадионе маленький Кеичи учился держать биту, кидать и ловить мяч. — Значит, завтра ты уезжаешь?— Да. Утром.— Надолго?— Пока не знаю. Скоро зимние каникулы, дальше посмотрим.— Надеюсь, у тётки всё будет по-другому.— Мне кажется, она хорошая. Очень переживала, что не знала об этом раньше. Говорит, потому с отцом старалась не общаться, что с ним всегда было трудно, и ей в голову не могло прийти, что он так со мной обращается.— Очень удобно. Делать вид, что ничего не происходит.— Не надо так говорить.— Ладно, ты прав, я всегда ворчу и никогда не верю в хороших людей. Кстати, о плохих: что твой отец?— Ничего, — пожал плечами Мацумото, — он делает вид, что его это всё не волнует, но я чувствую, что ему очень трудно.— Ты просто придурок, зачем ты забрал заявление? От него, конечно, проку мало, но так хоть какая-то управа была бы на него.— Я уже говорил: мне это совсем не нужно. Я больше не боюсь его.— Неужели ты вот так легко простил ему всё? Я бы никогда не смог.— Дело не в прощении, — ответил Мацумото, чуть подумав. — Я не знаю, как это правильно объяснить, но я чувствую, что мне нужно покончить с этим, чтобы жить дальше. И я верю, что однажды он захочет измениться.— Ты такой наивный.— Разве люди не меняются? — В дурацких книжках и дорамах для девчонок.— Это неправда, и ты сам отлично это знаешь. Люди меняются, если этого хотят, если верить в них. Каждому нужен шанс, — Мацумото помолчал. — Я должен тебе сказать, знаю, ты это ненавидишь, но… Ания, я тебе очень благодарен. Ты так мне помог... — Не начинай опять, — поморщился Кеичи. Помимо того, что он терпеть не мог все эти душевные излияния, он чувствовал некоторую вину за те мысли, что не раз посещали его. За то, что считал Мацумото нытиком, проклинал за то, что тот навязался на его шею. Он не был уверен, что Мацумото благодарил бы его, узнай хоть половину всего того, что Кеичи передумал за эти недели. Хотя, кто его, малохольного, знает.— Нет, послушай! Я никогда не забуду того, что ты для меня сделал. Ты и твои друзья.— Перестань. В любом случае нашёлся кто-нибудь, у кого хватило бы мозгов подать заявление.— Нет в этом дело, — Мацумото повернулся к Кеичи. — Я сейчас не только о том, что ты помог мне остановить отца, но ты... Ты помог мне понять кое-что про самого себя. Кое-что очень важное.— Вот как?— Да! Ты не жалел меня, наоборот, ты был груб, злился, что тебе приходится со мной нянчиться. Я видел, как тебя это раздражает.Ания почувствовал, что краснеет.— Да, кого-то мне это напоминает, — притворно хохотнул он.— Нет, это совсем другое, — покачал головой Мацумото. — Отец убежал меня, что я жалкий неудачник, что я должен делать то, что он говорит. Не спорить, не иметь своего мнения, молчать, подчиняться, терпеть, и, может быть, тогда я стану человеком, который будет заслуживать другого отношения. — Мацумото, прищурившись, смотрел на закат. — А ты научил меня защищаться. Не размахивать кулаками, а понять, что моё спасение в моих собственных руках. Заставил поверить в то, что я не заслужил такой жизни и что если я хочу изменить её, я должен бороться. Никто не сделает это за меня, но если я решусь, то окажется, что рядом со мной есть люди, которые готовы помочь и поддержать. Нужно просто не бояться, нужно решиться сделать первый шаг.— Сколько пафоса, — кашлянув, чтобы скрыть смущение, проговорил Ания.— Тогда, у тебя дома, в то утро, когда мы ходили в консультационный центр, ты говорил, что когда-то у тебя были проблемы, но ты смог заставить себя взглянуть им в лицо, решился сделать шаг. Что нашлся тот, кто протянул тебе руку. Ты говорил о... — Мацумото запнулся, — о Кавато? Вашем учителе? — он всё ещё был не уверен в некоторых реакциях Ании. История с бейсбольным клубом, с отстранением от игр, с уходом Кавато обрастала разнообразными подробностями, и ходившие по школе сплетни были одна необычней другой. Но за то короткое время, что Мацумото общался с Анией и остальными игроками, он увидел, что под внешней грубостью и резкостью в них было куда больше искренности и доброты, чем во многих из тех, кого ставили им в пример. Они помогли совершенно постороннему для них человеку, помогли, в том числе рискуя собственным будущим. Помогли так, как будто это было чем-то таким же естественным, как чистить зубы или снимать обувь при входе в помещение. Ания молчал. Он смотрел вперёд, на залитую закатным солнцем бейсбольную площадку. Мацумото подумал, что никогда прежде он не видел у него такого выражения лица: не упрямство, не раздражение, не высокомерие, не глубокая внутренняя сосредоточенность и даже не непреклонная решимость. Нет, в эти мгновения Ания, казалось, смотрел куда-то внутрь самого себя. Его лицо было совершенно открыто и даже как будто беззащитно.— Да, — наконец, сказал Кеичи, — да, это правда. Я говорил о Кавато. Он помог мне поверить в себя. Вновь. Научил не опускать рук и идти вперёд. Он научил бороться за себя, свои мечты. Я знаю, что я только в начале этой дороги и что никто не обещает мне лёгкого пути, но я уже никогда не сойду с него, ради Кавато, ради самого себя. — Вы обязательно попадете в Кошиен, — тихо сказала Мацумото, — если в жизни есть хоть капля справедливости. А она есть, теперь я это знаю. Вы обязательно туда попадёте. И я обещаю тебе, Ания, я приду туда поболеть за тебя, за вас всех.— Да...*Caprichosa (исп.) — взбалмошная.