Глава первая (1/1)

Комната растаяла, дверь закрылась за спиной и тут же выцвела до пустоты, и все вокруг заполнил ослепительный белый свет. Жан-Люк поборол искушение вернуться к Дейте, поговорить еще, но это было бы бессмысленно; оба сказали все, что хотели. Вместо этого он решительно шагнул в бесконечную пустоту, ожидая, что она сменится привычной повседневностью, что сейчас он очнется в синтетическом теле, про которое рассказывал Дейта. Этого не произошло. Ослепительное сияние и не думало пропадать; Жан-Люк просто двигался теперь по высветленному до идеально белого пустому пространству, и больше ничего не происходило. Он остановился и оглянулся назад: и там тоже только ровный свет, точно такой же; от двери и следа не осталось. И что теперь? По словам Дейты, сознание Жан-Люка должны были сразу же переместить в новое тело, но по какой-то причине он не мог найти в него дорогу. Значит, что-то пошло не так? Обычная задержка или серьезные проблемы? И если возвращение в реальный мир отложили, почему Жан-Люк не вернулся к Дейте, а остался здесь, в этом пустынном межмирье? Он еще раз огляделся, раздумывая, что делать дальше. Сердце беспокойно стучало, и Жан-Люк приложил руку к груди, чтобы ощутить неровный ритм. Снова чувствовать неидеальное биение было странно, непривычно. Искусственное сердце никогда не сбоило, оно просто не могло биться так, как делало сейчас. К тому же пропал едва-уловимый шум, к которому Жан-Люк так привык, что вспомнил о нем только сейчас, после исчезновения. Это значило, что во время разговора с Дейтой шум был, иначе Жан-Люк обратил бы внимание раньше. Но здесь, в бесцветном синтетическом лимбо, Жан-Люк вернулся к иллюзии настоящего сердца. Почему? В реальном мире он не часто о нем вспоминал. Жан-Люк не задал этот вопрос вслух, но все равно получил ответ. — Возможно, потому, что ты умер? Слышал, после смерти люди любят возвращать утраченное. Он резко обернулся и уставился в белесую пустоту, посреди которой на его глазах начала вырисовываться едва различимая в слепящем ореоле фигура. Ситуация казалась очень знакомой, даже чересчур. Жан-Люк уже стоял однажды посреди ничто и слушал голос мнимого бога. — Кью? — произнес он не вполне уверенно. — А ты ждал кого-то еще? — фигура шагнула вперед, обретая материальность. Жан-Люк уставился в проступившее сквозь свет лицо. Это и правда был Кью. За прошедшие десятилетия он совершенно не изменился: та же насмешка во взгляде, те же высокомерно поджатые губы, та же поза, полная самоуверенности. Даже наряд его повторял тот, в котором Жан-Люк видел его после смерти на операционном столе: белый халат с поясом, белые сандалии. Сколько же они не виделись? Последний раз они встретились на борту ?Энтерпрайза?; тогда Кью пообещал навещать Жан-Люка, но больше так и не появлялся. Почему? И на этот вопрос у Жан-Люка не было ответа. Он видел отчеты адмирала Джэйнвей, в которых она рассказывала о встречах с Кью в дельта-квадранте, знал о революции, войне, о первом ребенке в континууме. Эти события вполне могли послужить причиной долгого отсутствия, а может, Кью просто надоели люди. — Что происходит? Кью сделал еще шаг вперед, обретя стопроцентную телесность и встав к Жан-Люку вплотную. — Не догадываешься? Странно. Неужели на старости лет у тебя стало совсем плохо с памятью? Ты умер, Жан-Люк. А если ты не забыл, у нас договор. В прошлое твое посещение этого прекрасного места, — Кью обвел рукой вокруг себя, — я пообещал, что мы проведем вечность вместе. — Но ты вернул меня к жизни, разве не так? Выполнил свое обещание. — Нет, я вернул тебя к жизни, хотя и не обещал, — Кью выделил интонацией отрицание. — Я говорил, что подарю второй шанс, если ты сможешь исправить ошибки прошлого. Но смог ли ты? Жан-Люк покачал головой. Он до сих пор не был уверен в реальности той встречи, но если она и правда произошла, то Кью был прав. Тогда он пообещал, что вернет Жан-Люка к жизни, если тот сможет исправить часть прошлого, о которой до сих пор сожалеет. Жан-Люк смог, но то, как повернулась его жизнь после вмешательства в события юности, его совсем не устроило. Однако Кью не стал придираться: он все равно восстановил сердце Жан-Люка, а от изменений избавился. Еще тогда Жан-Люк понимал двойственность ситуации — Кью мог бы при желании счесть, что условие не выполнено, однако не сделал этого. Вернее, как стало понятно теперь, отложил требование вернуть долг на несколько десятилетий. — Но я не умер, Кью! Я только что говорил с Дейтой. Он объяснил, что мое сознание удалось сохранить, и теперь его переместят в синтетическое тело… — Дейта объяснил тебе? Да-да, конечно, Дейта понимает в жизни и смерти гораздо больше меня! Что ж, если так, не смею задерживать. Иди дальше… куда ты там шел? Не уверен, что тут есть направление. Кью закатил глаза и исчез во вспышке света. Жан-Люк вздохнул. Кью и его игры! Крайне сомнительным казалось, что он просто ушел, оставив без исполнения свой план, в чем бы тот ни заключался. Кью еще появится, чтобы ткнуть носом в ошибки, в этом сомнений не было. Жан-Люк вздохнул и, выбрав наугад направление, пошел. Шагать пришлось долго. Сколько именно, Жан-Люк не представлял: монотонный пейзаж состоял только из белого сияния, и это сильно сбивало с толка. Прошел час? Пять минут? Он не знал. Давно уже стало очевидно, что идти бессмысленно, но движение хотя бы успокаивало. Жан-Люк продолжил шагать. Где же Кью? Ему полагалось возникнуть сейчас и продолжить насмешки, а потом объяснить, что же в конце концов происходит на самом деле. Глаза слезились от пронзительного света, от которого было некуда деться: тот шел отовсюду, даже из-под ног. Был ли свет таким ярким с самого начала или глаза просто устали? Сейчас этого было уже не определить. Кью выдержал длинную паузу перед тем, как появиться снова. Второй раз он возник тогда, когда Жан-Люк сдался и опустился на пустоту посреди бесконечного сияния. Сидеть на ничем оказалось удобно, еще бы только убрать навязчивое свечение! — Знаешь, в чем твоя проблема? Помимо того, что ты умер? — полыхнуло электричеством, и Кью опустился на корточки рядом с Жан-Люком. — Уверен, ты мне объяснишь! Жан-Люк начинал злиться. Что за навязчивое желание убедить его в собственной смерти! Нет, Жан-Люк определенно не считал себя мертвым. Напротив, он давно уже не чувствовал себя настолько живым (пусть и не вполне материальным). Только теперь, покинув физическое тело, Жан-Люк в полной мере осознал, насколько оно его тяготило, каким стало старым, хрупким и неуклюжим. Сейчас он снова ощущал давно забытую свободу движений, и она наполняла его счастьем, которого почти хватало, чтобы перебить раздражение. Почти. Жан-Люк задумчиво согнул и разогнул колено. Даже ноги больше не болели. Когда такое последний раз случалось в реальном мире? Лет десять назад, больше? — Знаешь, Жан-Люк, ты можешь бродить здесь сколь угодно долго, но это ничего не даст. — Тон у Кью был заговорщицкий. — Пока не признаешь, что умер. Поверь мне, это работает именно так. — Но я не умер! — Жан-Люк чуть не сорвался на крик, но тут же взял себя в руки. — Почему ты хочешь убедить меня в собственной смерти? Чтобы я пошел с тобой? Отправился странствовать по галактике и исследовать новые миры? Этого ты добиваешься? — А разве это такая плохая перспектива? Нет, если подумать, перспектива не была такой уж плохой. Жан-Люк мог отмахнуться от нее, будучи капитаном ?Энтерпрайза?: тогда у него и так хватало приключений. Но сейчас, после долгих лет на Земле, в добровольном отшельничестве? Сейчас такое предложение было поводом серьезно задуматься. Плоха была не перспектива, а то, что Кью пытался ее навязать (если, конечно, именно в этом состояла его цель). — Знаешь, я не хотел быть грубым, но ты вынуждаешь меня, — Кью не дождался ответа и продолжил. — Если не веришь моим словам, может, поверишь вещественным доказательствам? Свет у ног Жан-Люка погас, выявив черный силуэт. Постепенно в темноте возникло изображение: пожилой мужчина, лежащий на спине, с руками, аккуратно сложенными вдоль тела. Бледная, сухая как пергамент кожа, синяки под глазами, глубокие морщины, пигментные пятна на голом черепе. Жан-Люк узнал собственное лицо. Оно казалось гораздо сильнее разъеденным возрастом, будто принадлежало дряхлому старику. Кью состарил его, для наглядности? Или же Жан-Люк так привык к собственной внешности, что не вполне осознавал масштаб изменений, пока был жив? Неужели окружающие видели его таким? Сам себя он ощущал пожилым, но никак не древней развалиной. Разглядывать собственное тело было не очень-то приятно. Жан-Люк отвернулся: — Кью! Хватит трюков! И убери… труп! — Какие трюки, о чем ты? Я просто хотел большей наглядности. Посмотри на себя, Жан-Люк. Ну разве ты не мертв? Можешь потрогать, если не веришь! — Я прекрасно знаю, что мое тело умерло! — Жан-Люк вскочил на ноги одним плавным движением, поразившись собственной ловкости. Интересно, в синтетическом теле будет так же хорошо? Хотелось бы, Жан-Люк соскучился по молодости, по энергии и жизненной силе. Взглянув на покрытое морщинами лицо трупа, он осознал это в полной мере. — Дейта мне все объяснил! Тело умерло, но сознание живо. — Жан-Люк, твое упрямство, с одной стороны, восхищает, с другой — раздражает своей полной бессмысленностью! — Ты волен уйти в любой момент! — Поверь мне, если я уйду, всем станет только хуже, — процедил сквозь зубы Кью. — В особенности тебе. Рано или поздно ты осознаешь, где находишься, но если меня не будет рядом, выход у тебя останется только один. Вот так и делай одолжение низшим существам — не поймут и не оценят! Хотя чего я ждал? Сам виноват, искать понимания у человека — та еще нелепица! — Кью вычурно вздохнул, смерил Жан-Люка взглядом и продолжил с таким видом, будто делал ему огромное одолжение: — Знаешь, мое время бесконечно, а вот твое — нет, даже несмотря на то, что ты мертв. Так что я порекомендовал бы тебе вести себя чуть менее упрямо, чем земной осел. Ты умер, потому что человек — не программа, которую можно переписать с тела на другой носитель. — Но доктору Сунгу это удалось! — Удалось! Переписать сознание! — Кью всплеснул руками. — До сих пор поражаюсь, как люди еще не вымерли, ведь вы слепо ползаете на четвереньках и тычетесь носами во все, что найдете, ничего не понимая в происходящем! Неудовольствие Кью выглядело искренним, так что на миг Жан-Люк усомнился — а что, если встреча с Дейтой была лишь предсмертным видением? Что, если Кью говорит правду? Что, если сейчас перед Жан-Люком возникнет лестница на небеса и раскроются врата рая? Но нет, верить в такое он просто отказывался! — Если ты пришел, чтобы меня оскорблять… Жан-Люк не договорил, потому что краем глаза уловил движение и обернулся. Примерно на той же высоте, где находился он сам, свет будто разошелся по шву, высвобождая место для белых ступеней. Движение продолжилось вверх: казалось, что невидимая рука обрывает завесу, обнажая скрытый до сих пор слой действительности. Лестница все росла, росла и росла, ступеньки убегали вверх, в немыслимую высоту, закручиваясь неровной спиралью. Жан-Люк задрал голову. Конец лестницы казался крошечным и был едва различим из-за света. Зато золотые ворота, стоявшие за последней ступенькой, видно было прекрасно. Они были из ажурной решетки, но что находилось за ними Жан-Люк рассмотреть не мог: там будто стоял туман, чуть менее сияющий, чем остальное пространство, и оттого казавшийся тусклым. — Ага, вижу, ты наконец-то начал мне верить! Удивлен, что у тебя настоящая лестница, я ждал чего-то более абстрактного! Но, как бы то ни было, твое время подходит к концу! Тебе придется сделать выбор, и очень быстро. Голос Кью стал серьезным. Жан-Люк обернулся, пытаясь прочесть в его глазах ответ на вопрос. — Я не понимаю! — Но это не освобождает тебя от необходимости выбирать. — Ну хорошо, допустим, ты прав. Допустим, я и правда умер. Тогда может ты наконец объяснишь, какие у меня варианты? — Про один я уже сказал — пойти со мной и провести вечность вместе. Тебе понравится! Я многое могу тебе показать, — Кью сделал жест, будто обводя рукой вселенную, и на краткий миг Жан-Люк ее действительно увидел: за ладонью Кью закручивались галактики, раскрывались туманности, проносились звездные системы и астероидные пояса. Они так быстро сменяли друг друга, что Жан-Люк не мог толком ничего разобрать, но все равно ощущал гигантский масштаб. Он почувствовал головокружение и сделал неуверенный шаг назад. Кью опустил руку, и мельтешение тут же прекратилось. — А второй? — Второй тебе понравится гораздо меньше, уверяю тебя, — Кью кивнул в сторону ворот. — Тебе придется подняться туда и остаться, почти навсегда. Во всяком случае, ты проведешь там не одно тысячелетие. Так уж заведено, Жан-Люк, хорошие мальчики после смерти попадают в рай, даже если этого не хотят. — В рай? — спросил Жан-Люк недоверчиво. — В христианский рай? С ангелами, всемогущим богом, душами праведников? — Примерно так! Жан-Люк коротко хохотнул: — Но это же просто смешно! Нет, смехотворно! — Да, да, нелепо, странно и полностью противоречит прогрессивным убеждениям человечества, которое давно переросло веру в бога. Впрочем, вы, люди, так и не смогли предложить ничего взамен. — А это ?взамен? обязательно? — Как видишь, нет. Зачем выдвигать новые теории, если ты убедился на собственном опыте, что старая верна? Жан-Люк все еще совсем не был уверен, что убедился. Кью не привел ни единого доказательства его смерти. Происходящее могло быть просто иллюзией, ведь так? Он как раз хотел сказать об этом, когда отвлекся на новый звук: звон, как от упавшей на пол чашки. — Не разбей! — Говорил кто-то невидимый. — Успокойся, она цела. — Ты просто сделал новую! — И какая разница? Странные звуки доносились из-за ворот. Там будто бы ангелы накрывали на стол: позвякивала посуда, булькал чайник. Жан-Люк снова задрал голову, силясь разобрать, что происходит за туманом. — Кью, ты серьезно думаешь, что я поверю вот в это… в это все, — теперь уже Жан-Люк обвел рукой действительность. Его жест та проигнорировала, предпочтя остаться прежней. — В то, что мы сейчас и правда у входа в рай? В то, что люди попадают в него после смерти? — Ну ты же не думаешь, что мифы зародились просто так? Нет дыма без огня! Этот разговор был совершенно невозможен, раздражающе невыносим! Жан-Люк резко повернулся, но вдруг наткнулся лицом на мягкую ткань. Он открыл глаза (а когда он вообще успел их закрыть?) и понял, что упирается носом в подушку.