Нет повести печальнее на свете (F.E.A.R.). (1/1)
-?Нам грустный мир приносит дня светило -
Лик прячет с горя в облаках густых.Идем, рассудим обо всем, что было.Одних - прощенье, кара ждёт других.Но нет печальней повести на свете,Чем повесть о Ромео и Джульетте?.Она закрывает книгу с хлопком, удобнее расположившись в кресле; нет, всё неправда. Шекспир врал своим читателям: повесть ?Ромео и Джульетта? не самая печальная на свете, а вот её история – вполне. Морран с каждым разом было труднее вспоминать прошлое; она смахнула тонкими пальчиками слезу со щеки. Интересно, это она заплакала из-за последних строк его любимой пьесы или из-за того, что в голову острыми иглами впиваются те неприятные эпизоды, которые хотелось бы забыть? Или, в лучшем случае, перемотать, как старую видеокассету, и спасти того, кто сейчас находится в двух мирах: и неживой, и немёртвый… Неупокоеннаядуша, фантомом гуляющая рядом с ней, как проклятье.
Морне тяжело даже смотреть на него: Феттел призраком сидел на другом кресле, около камина, свесив голову, вслушиваясь в любимый голос девушки. Она прекрасно читает строфы, эмоционально окрашивает любой сонет, передаёт настроение каждого персонажа с особой точностью– идеальный рассказчик. Призрак Пакстона горит алым пламенем – точно так же, как огонь, пожирающий с хрустом дрова в камине. Он попросил её прочитать эту пьесу, но знал, как она её не любит: не потому что в ней плох сюжет или персонажи, а потому, что она переносит выдуманный мир, написанный известным драматургом, в реальный, сравнивая с теми злополучными событиями минувших месяцев. Ей больно это вспоминать, а он заставляет её это делать.Морна, укутавшись в плед, тихо всхлипнула, положив потрёпанный томик книги на журнальный столик; нет, это уже слишком. Если ему даже после смерти хочется её мучать и дальше, то пусть это делает, но только не таким способом. Она потеряла любимого человека, который призраком будто мстит ей за свою смерть, заставляя читать Шекспира, который стал в последнее время для девушки чем-то странным, отталкивающим, запрещённым: будто смотря в строки, написанные писателем, она видела не текст классической литературы, а некое заклинание, способное сделать что-то плохое. Может, не с ней, но с фантомом заблудшей души уж точно.
Ей больно, но отказать она ему не в силах даже после его смерти; столько времени зря потрачено, столько времени расследование стоит на месте, а с каждым пробитым часом настенных часов Морне кажется, что она постепенно умирает вместе с ним. И даже сейчас ей страшно смотреть на Феттела: не потому, что он призрак, а потому, что он в реальности мёртв. Морран передёргивает плечами, обнимает себя, чтобы согреться, постоянно переводит взгляд с настенных часов на закрытую книгу Шекспира, лежащую на столе, потом на камин,– и обратно в точно таком же порядке. Но смотреть в голубые глаза умершего и утонуть в них, как в какой-нибудь глубокой впадине, задохнуться от нехватки воздуха – она не в силах. Но желание горело в груди точно так же, как и призрак самого Феттела: теперь он смотрит на неё, чувствует её эмоции, переживания и, встав с кресла, направляется к ней. Преодолевает без того крошечное расстояние, присаживается на подлокотник, смотрит на неё – она тоже хочет, но боится. Боится видеть свой кошмар наяву, который одновременно всем сердцем и любит.-?Сам я скорее честен; и всё же я мог бы обвинить себя в таких вещах, что лучше бы моя мать не родила меня на свет; я очень горд, мстителен, честолюбив; к моим услугам столько прегрешений, что мне не хватает мыслей, чтобы о них подумать, воображения, чтобы придать им облик, и времени, чтобы их совершить?, - цитирует любимые строчки Феттел, дотрагиваясь до щеки Морны; так аккуратно, нежно, пальцами подхватывая жемчужную слезинку. Его прикосновения обжигали кожу – это невозможно, он ведь неживой. Морран больше не могла сопротивляться с чувствами и, повернувшись к нему, встретилась с его глазами: они пусты, но в них ещё горела жизнь. Как он весь – красным ореолом. Но всё это лишь иллюзия. Его нет в живых. Он – её собственная иллюзия. Быть может, она сошла с ума? Тогда почему он так реален одновременно?
Пакстон тихо продолжает:-?Так я молчу, не зная, что сказать,
Не оттого, что сердце охладело.
Нет, на мои уста кладет печать
Моя любовь, которой нет предела?.
Он улыбается, а она уже на грани истерики: ей хочется рыдать навзрыд, кричать, бросаться к нему с объятиями, бить кулаками его грудь, но её что-то сдерживает. Морна понимает, что всё, что ей хочется сейчас сделать, останется нереализованным – почти в мечтах. Феттел мертв, его душа преследует её, а она не может никак с этим смириться. Поэтому приходится молча слушать, глотать собственные слёзы… И ощущать его ментальные лёгкие, еле тёплые прикосновения: на щеке, на виске, ладонях… Ей так его не хватает.
Не хватает живого.- ?В своем несчастье одному я рад,Что ты — мой грех, и ты — мой вечный ад?.Морна хочет дотронуться до него, но как только тонкие пальцы касаются его горящей алым пламенем ладони… Они проходят сквозь него. Она не может до него дотронуться, когда он в таком состоянии, – это её личный ад, наказание, с которым слишком тяжело смириться. Феттел целует её в висок, а потом тихо-тихо шепчет на ухо:-?Что нет невзгод, а есть одна беда —Твоей любви лишиться навсегда?.
Эти строки стали добивающими. Морна плачет, вся трясётся, а Феттел греет её своими объятиями, собирает в пальцах кристаллики её слёз; он не хочет видеть её такой сломленной, но по-другому сейчас не может её успокоить. Был бы он жив… Он будет. Ради Морны. Ради любви к ней. Ради неё самой. Феттел крепко-крепко обнимает её, шепчет на ухо уже не цитаты – просто слова, которые должны вызвать на её милом личике улыбку. Помогает. Даже тогда, когда он нарочно переделывает цитату любимого автора:-?Одна судьба у наших двух сердец:
Замрет твоё — и моему конец!?Она не допустит этого. Не допустит. Пусть он призрак, но она будет свято верить в то, что он живой. Она поможет ему во всём, лишь бы, в конце этого трудного пути, они были вместе. Живы. И счастливы. Как и прежде. Морран улыбается в призрачных объятиях Феттела и отвечает ему:-?Всякое препятствие любви лишь усиливает её и приумножает?.Феттел целует любимую в висок; на сегодня урок чтения окончен. Теперь можно насладиться тишиной, друг другом. Так было всегда. Так будет всегда. И ничто не сможет разлучить их. Никогда.Они будут вместе. Пусть ради этого долгожданного момента в будущем придётся пройти немало трудных испытаний.