Часть 7 (1/1)

Марвин проспал где-то пару часов. Физически он все еще был вымотан, но апатия решила дать заднюю. Проблема с мышью из-за этого, конечно, не становилась разрешимой. Зато Марвин нашел в себе силы принять душ и все-таки приняться за работу.Мышь больше не появлялась, а присланное задание неожиданно увлекло. Марвин оторвался от ноутбука, только когда почувствовал сильную жажду. Он посмотрел на часы — было за полночь.Марвин потянулся, встал и отправился на кухню. На столе стояла чашка с недопитым чаем, и он сделал несколько больших глотков. Холодный чай был почти безвкусным. Эх, вот бы сейчас кофе — крепкого, свежего и, желательно, приготовленного Эдди!Он так и не сходил в ?Золотое Сердце?. Марвин печально вздохнул и бросил взгляд в окно — кофейня располагалась как раз напротив. Сейчас ее фасад был мрачным и неприветливым, едва подсвеченным тусклым фонарем.Марвин уже собирался было нагреть себе немного молока, а затем попытаться заснуть, как заметил на тротуаре у кофейни фигуру человека. Не сказать, что зрелище было необычным — по ночам в этом районе кто только не шлялся. Но что-то в этой фигуре казалось знакомым. Человек пошевелился, кажется, доставая что-то из кармана, и попал под свет фонаря. Даже близорукий Марвин отчетливо разглядел яркую желтую рубашку, галстук на шее и отливающие медью волосы.Это был Эдди — с вероятностью более 97%. Марвин нахмурился. Разумеется, если бы кому-нибудь захотелось проводить время, торча ночью у закрытой кофейни, он бы не стал осуждать. Но человек — по предположениям, Эдди — казался поникшим. Марвина кольнуло беспокойство. В таком состоянии он точно не заснет.Выход оставался один — сунуть босые ноги в расхлябанные домашние тапочки Артура и выйти на улицу.— Эдди? — Марвин позвал не для того, чтобы подтвердить личность сидящего на тротуаре человека, а просто затем, чтобы привлечь к себе внимание. Едва он перешел дорогу, стало совершенно очевидно, что это именно Эдди торчит у кофейни. В руке у него дымилась сигарета, на скуле красовалась ссадина, а его галстук украшал принт… галстуков. С ума сойти.— Марвин! — радостно воскликнул Эдди, подняв голову.— Почему ты посреди ночи сидишь на улице?— Почему ты в пижаме?— Что у тебя с лицом?— Почему ты в пижаме?— Ты что, куришь?— Почему ты в пижаме?Марвин открыл было рот, чтобы задать следующий вопрос, но понял, что Эдди ему не переиграть. Он раздраженно выдохнул и ответил:— Я в пижаме, потому что из окна увидел тебя, посреди ночи сидящего на улице. Вышел в чем был. Прости, что не вырядился в смокинг.Эдди кивнул, кажется, удовлетворенный объяснением:— Отвечая в обратной последовательности: да, я курю, у меня с лицом случился кулак, а почему я на улице… знаешь, на самом деле это презабавная история.Марвин сел рядом с ним на тротуар и всем своим видом дал понять, что готов слушать. Эдди сделал неторопливую затяжку, выдохнул тугой дым, остро пахнущий гвоздикой, и начал рассказывать:— Я уже закрывался, когда пришел наш арендодатель Дориан. Потребовал ренту. По-моему, он был накуренный. Я ему сказал, что я просто бариста и пусть звонит Зафоду или Библброксу. А он такой: ?А, ты, значит, бариста? В кофеях разбираешься? Ну давай, порекомендуй мне что-нибудь, бариста?.— И?— Я порекомендовал ему поймать такси, — тихонько хмыкнул Эдди. — В общем, сначала он мне вмазал, потом достал пушку, а дальше кто-то вызвал копов. Дориан смылся, а я ждал полицию и Зафода. Я дал показания, Зафод приехал, наорал на меня, закрыл кофейню и уехал.Ничего себе, такую заварушку — и пропустить! Марвин мог оправдаться лишь тем, что окна его спальни выходят совсем на другую сторону. Он осторожно спросил:— А за что наорал-то?— Да разве разберешь? Это ж Зафод, — вздохнул Эдди. — С арендой точно что-то темнит, копы ему там ни к чему. Короче, вот он я, победитель по жизни. Внутри осталась моя сумка. Проездной, кошелек, ключи — все там. У меня есть только… — Эдди сунул руку в карман. — Жвачка, огрызок карандаша, сигареты, зажигалка, десять пенсов, чайный пакетик и электронный калькулятор.— Электронный калькулятор? — заторможено переспросил Марвин. Ладно все остальное, но как в карман таких узких брюк поместился калькулятор?— Ага! — радостно кивнул Эдди. — Он безупречно работает, если результат подсчетов не превышает цифру 4.— А если превышает?— Тогда калькулятор выдает в качестве ответа ?Наплыв желтого?.Марвин так и не понял, хочется ему закатить глаза или немедленно изучить явно двинутый калькулятор из кармана Эдди. Но вслух он сказал другое:— Понятно. И ты здесь торчишь только потому, что лишился проездного и денег? Я могу дать тебе на ночной автобус или такси.— А домой я как попаду? — криво усмехнулся Эдди и снова затянулся. — Сказал же, что ключи в сумке остались. Нет, я вообще-то не раз попадал в различные помещения через окна, но в моей новой квартире такой фокус не провернуть.— Ты живешь без соседа?— Угу, — подтвердил Эдди. — И домовладельцу я посреди ночи не дозвонился бы, даже если бы помнил номер его телефона наизусть. Но это ничего! Все равно ночью сейчас тепло, а с утра на работу… Мне и больше времени доводилось проводить на улице.Удивительно, но Марвину вовсе не показалось, что Эдди жалуется. Так — рассказывает, потому что его спросили. Потому что ему скучно, а не потому, что страшно сидеть ночью на улице в не очень благополучном районе.— Туши свою вонючку и пойдем, — сказал Марвин, вставая с тротуара.— А? — Эдди поднял на него недоуменный взгляд.— О, да ладно, можно подумать, ты не в курсе, что я живу на втором этаже вот этого дома. — Марвин ткнул пальцем в окна своей квартиры. — Нет, если ты предпочитаешь ночевать на тротуаре…— Всем сердцем ненавижу тротуары, — горячо заверил Эдди, метко швырнул окурок в щель водосточной решетки, широко улыбнулся и подскочил, явно выражая готовность следовать за Марвином хоть на край света.Марвин бросил на Эдди хмурый взгляд и жестом указал следовать за ним. Ничем хорошим это точно не кончится.— Ух ты, сколько у тебя крутых научных… штук! — восхитился Эдди, окидывая взглядом крохотную гостиную. Квартира и правда немного напоминала жилище безумного ученого. Артура не сильно заботил интерьер, и Марвин невозбранно захламлял его самыми разными вещами. Стены украшали постеры с портретами Эйнштейна, Теслы, Эверетта, Хокинга, Тьюринга. Под потолком висела модель Солнечной системы. У окна стоял телескоп. На тумбе расположился миниатюрный адронный коллайдер — прототип, разработанный Марвином лично. Что уж говорить о типично гиковских штуковинах вроде сотен комиксов и коллекционных фигурок персонажей ?Звездных Войн?, ?Звездного пути? и ?Доктора Кто??— Если увидишь мышь, буду благодарен, если ты ее прикончишь, — сказал Марвин, проигнорировав комплимент в сторону интерьера квартиры.— Я вряд ли на такое способен, — чуть сконфуженно ответил Эдди.— Отстой. Я поищу аптечку, — бросил Марвин и отправился в спальню Артура. Тот имел обыкновение постоянно получать бытовые травмы, поэтому всегда имел под рукой все, что могло пригодиться при порезах, ожогах, обморожениях, укусах насекомых и змей, ушибах, вывихах, переломах и, разумеется, похмелье. Это факт прозрачно намекал, что быт у Артура был тот еще.Аптечка нашлась под кроватью. Марвин захватил ее, а заодно и комплект свежего постельного белья — собственное он точно переводить не собирался.— Топай давай, — буркнул Марвин и подтолкнул Эдди в сторону своей спальни.— Если это флирт, то очень агрессивный, — слегка возмущенно заметил Эдди, но сопротивляться и не подумал.— Заткнись, — велел Марвин, усадил его на диван, сложил туда же стопку постельного белья и открыл аптечку.Эдди оказался довольно терпеливым пациентом. Он принимал медицинскую помощь с таким видом, будто делает это каждый день. Лишь когда Марвин достал пластыри, Эдди чуть разочарованно спросил:— Почему они обязательно должны быть розовыми?— Спроси у Артура, я взял аптечку из его спальни, — ответил Марвин. — Не крутись!Эдди послушно присмирел. Когда с обработкой ссадины было покончено, он сложил руки на коленях и проникновенно сказал:— Спасибо, Марвин. Ты отличный друг.— Не стоит притворяться, что я тебя интересую, — бросил Марвин.— И не думал притворяться! — с обидой воскликнул Эдди. — Марвин, ты хороший человек.— Давай проясним. — Марвин сделал усилие и посмотрел ему в глаза. Обычно он не особенно любил смотреть людям в глаза, потому что чувствовал себя слишком уязвимым. — Мы не друзья. Если так рассудить, мы вообще едва знакомы. То, что ты сегодня спишь в моей квартире, — результат цепочки дурацких совпадений.— Все взаимо… — Эдди прервался на середине слова. — Ладно, считай как хочешь. Я постоянно обнаруживаю себя в гуще странных и пугающих событий — даже если по мне так сразу и не скажешь. И из-за этого я довольно одинок, знаешь ли. Осознаешь ты это или нет, наши с тобой отношения самые близкие к тому, что я мог бы назвать дружбой.Марвин усилием воли подавил желание вздрогнуть. Он всегда считал себя одиноким человеком. Но… ну, у него был Артур. Он всегда был искренне рад видеть Форда, когда тот заглядывал в гости. Вел вдумчивую переписку с удивительно умной Тришей МакМиллан, которая занималась астрофизикой. Не раз был гостем в доме Сьюзен Уэй — даже после того, как прекратил работать с ее братом, Гордоном. Она играла ему на виолончели и угощала маринованной селедкой (почему-то вприкуску с джемом). На самом деле, Марвин был окружен людьми, которые его ценили и принимали. А Эдди… Эдди с ходу готов записать в друзья обычного гостя ?Золотого Сердца?, буквально чужого ему человека, первого встречного.Эдди тем временем продолжал:— У меня, к сожалению, совсем нет друзей. Работа отнимает все свободное время.— Зачем столько работать, если тебе просто хочется заводить друзей и все такое?— Я хочу закончить обучение, — вздохнул Эдди и признался: — Меня выперли из Кембриджа. Я был на полной стипендии. Мой тьютор, профессор Хронотис, сказал, что сможет замолвить за меня словечко, но стипендию я уже не получу.— И ты планируешь заработать на учебу в Кембридже в сраной кофейне?— Это временно… — неуверенно протянул Эдди. — Я на самом деле даже не люблю кофе, — он немного помолчал, а затем воодушевился: — И вообще, Кембридж — не единственный вариант. Я могу… открыть свое сыскное агентство! Или стать фермером в Канзасе.— Отличный план, — меланхолично похвалил Марвин. — Надеюсь, ты не собираешься заниматься этим прямо сейчас. Спишь сегодня на диване. Я принес тебе постельное белье. Уборная — синяя дверь прямо по коридору. Если ты решишь воспользоваться оранжевой зубной щеткой, я не обижусь.— Ты разрешаешь мне пользоваться своей зубной щеткой? — недоверчиво переспросил Эдди.— Нет, я разрешаю тебе пользоваться зубной щеткой Артура.Эдди слегка оторопело моргнул и удалился в уборную. А Марвин выключил свет в гостиной, оставив гореть лишь стоящий в спальне торшер в виде ракеты ?Сатурн-5?, и забрался в кровать. Он не мог припомнить, когда в последний раз ночевал с кем-то в одной комнате. Это заставляло его нервничать.Когда Эдди вернулся, Марвин стал не просто нервничать, но и малодушно жалеть о своем акте добродетели. Дело в том, что у Эдди не оказалось чувства стыда — он преспокойненько начал раздеваться в присутствии Марвина. Вот не мог хотя бы сначала постель расстелить, прежде чем снимать с себя все, кроме трусов? Которые, к слову, как и его галстуки — с принтом.Марвин вздохнул. Как он докатился до такой жизни? Полвторого ночи, а он разглядывает чью-то тощую задницу в голубых трусах с пурпурными кактусами.— Мне выключить свет? — спросил Эдди.— Да! — поспешно выпалил Марвин. Точно! Темнота! Темнота — то, что нужно.Темнота, конечно же, не почтила спальню своим присутствием, даже когда Эдди дернул шнур на торшере. Все равно из-за света уличного фонаря в комнате царил полумрак, делавший обстановку довольно интимной. Вот отстой.Древний диван, возможно, оказавшийся в комнате вопреки законам физики, поскрипывал от каждого движения Эдди. Тот поворочался, устроился на боку, по-детски подложил под щеку ладонь и посмотрел на Марвина:— Ты же не уступил мне диван? Он кажется куда более удобным, чем твоя кровать. На ней же даже матраса нет.— У меня сложные отношения с матрасами, — безучастно сказал Марвин.— Возможно, стоит строить отношения с людьми, а не с матрасами? — робко предположил Эдди.— Ты даже вообразить себе не можешь, насколько глубоко заблуждаешься, предполагая, что люди намного дружелюбнее матрасов.— Что ж, я действительно знаком с ограниченным числом матрасов, — было видно, как Эдди под одеялом пожал плечами. — Их количества явно недостаточно, чтобы экстраполировать мой опыт на все матрасы и решить, насколько они дружелюбные. Но люди… с людьми я общаюсь постоянно. Они дружелюбные.— Когда бьют тебя по лицу?— Ну… — Эдди замялся. — Ладно, в большинстве своем люди дружелюбные. И если ты полагаешь, что их степень дружелюбия не особо отличается от степени дружелюбия матрасов, на самом деле, мы можем легко прийти к выводу, что матрасы…— Эдди, ты планируешь затыкаться? — грубовато поинтересовался Марвин. Внезапный постоялец перестал его нервировать, но вместо этого стал бесить.Где-то десять секунд царила благодатная тишина.— Знаешь, — робко начал Эдди. — Я как-то сначала постеснялся тебе сказать, а потом уже было неловко, но…Марвин напрягся. Вот оно. Сейчас ему снисходительно посоветуют какую-то антинаучную хуйню от альбинизма. С полной уверенностью, что совершают хороший поступок. Ему даже захотелось заплакать от разочарования — казалось, Эдди вовсе не способен оказаться из категории людей, стремившихся насильственно причинить ему добро.— …В общем, — продолжил Эдди, кашлянув. — Меня на самом деле Дирк зовут.Оу.— Оу, — сказал Марвин. — Ладно. Дирк.Звучало довольно приятно. Точно лучше, чем ?Эдди?.— Я тогда просто забыл дома свой бейджик и взял в подсобке тот, что оставил бариста, пару дней проработавший в кофейне до меня. Его потом уволили.— И ты что, носил этот чертов бейджик с чужим именем несколько месяцев? — с легким недоумением уточнил Марвин.— Нет, приятель, я носил бейджик со своим именем. Просто ты, похоже, не особенно меня разглядывал. А мне, в общем-то, не впервой примерять на себя новое имя.Ну да. Совсем не разглядывал. Особенно его галстуки. Вот ни капли не бросаются в глаза.Марвин понял, что испытывает кое-что довольно необычное — чувство вины. Он сталкивался с ним редко. Он чувствовал злость и страх, скуку и разочарование, тревогу и усталость, но исключительно редко винил в чем-то себя, а не обстоятельства или окружающих. И теперь Марвин испытывал сильные угрызения совести из-за того, что подумал об Эдд… Дирке хуже, чем он есть на самом деле.О глубине проблемы с восприятием собственной внешности и реакции на нее окружающих не знал даже психотерапевт Марвина. Поэтому то, что он сделал дальше, можно было считать чем-то невероятным. Вроде единорогов или не приторно сладкого карамельного латте.Марвин повернулся на бок, посмотрел на Дирка и произнес:— Когда ты сказал, что стесняешься кое-что мне сказать, я подумал…— Что я тебе в любви признаюсь или что-то в этом роде? — игриво приподнял брови Дирк.— Нет, я подумал, что ты собираешься поделиться своим ценным мнением о моей внешности и о том, как мне ее исправить. Люди постоянно так поступают. Особенно когда считают обстановку в достаточной степени приватной. Извини, что я подумал о тебе плохо.— Кто-то способен спятить настолько, чтобы найти тебя непривлекательным? — изумился Дирк. — Да ты же выглядишь как кинозвезда! Особенно когда не забываешь принять душ и переодеть эту футболку с кошкой Шредингера.Такая восторженная непосредственность внезапно смутила Марвина. Не то чтобы еще не встречалось людей, делавших комплименты его внешности, но у него всегда находился повод сомневаться в их искренности. Чтобы скрыть чувство неловкости, он попытался сменить тему:— Почему ты сказал ?кошкой?, а не ?котом??— Ну, потому что в том эксперименте участвовала кошка, — ответил Дирк. — Ее звали Бернис.— Ты же в курсе, что это мысленный эксперимент? — помолчав, спросил Марвин.— Конечно! — чуть обиженно воскликнул Дирк. И добавил, уже тише: — Я же не неуч какой-нибудь… Меня вовсе не за неуспеваемость вытурили из колледжа. На самом деле, это была очень таинственная — но, попрошу заметить, никоим образом не мистическая — история, которая…— Я хотел бы узнать ответ на свой вопрос относительно того, планируешь ли ты заткнуться, — оборвал его Марвин. Чувство вины сошло на нет, и Дирк снова его бесил. — У меня и так бессонница, а твоя болтовня лишь усугубляет ситуацию.— Ладно, — осторожно произнес Дирк. — А что ее не усугубляет? Что ты делаешь, чтобы уснуть?— Пытаюсь разобраться с открытыми математическими проблемами. Гипотеза Ходжа, уравнение Навье-Стокса и все такое…— И как это помогает? — поразился Дирк. — Если я начинаю думать о всех этих… вселенских штуках, у меня мозг распухает. Какой уж тут сон.— Мой интеллект столь безграничен, что его всерьез не способна занять ни одна задача, — печально поделился Марвин.— Если ты любишь математику, почему бы просто… не посчитать овец? — скорчил недоуменную рожу Дирк. — Раз уж для тебя все в равной степени элементарно. Это ж классика.— Не люблю овец, — скривился Марвин. — У меня сильная аллергия на их эпителий.Дирк скосил на него глаза:— Ты же в курсе, что можешь нафантазировать овец, на которых у тебя нет аллергии? Каменных овец. Или металлических. О, или электрических!— Считаешь меня андроидом? — спросил Марвин, перевернулся на спину и уставился в потолок.— Думаю, тест Войта-Кампфа1 ты прошел, когда впустил меня переночевать, — ответил Дирк, и по голосу Марвин понял, что тот улыбается. — Хочешь, попробуем вместе? Раз.Марвин закрыл глаза и представил электрическую овцу — большую, пушистую, охваченную синеватыми молниями.— Два, — сказал Дирк.Через овцу перепрыгнула другая — поменьше и с черным пятнышком на лбу.— Ну же, помоги мне посчитать гребаных овец.— Три, — послушно произнес Марвин, представив смешную овечку на тонких ножках, и не удержался от язвительной ремарки: — Подсчет воображаемых парнокопытных — вряд ли научно доказанный способ погрузиться в сон.— Просто считай овец, Марвин, — вздохнул Дирк.На сорок второй электрической овце Марвин уснул. Ему снилась кофейня ?Золотое Сердце?, которая была космическим кораблем, разумные мыши и Эдд… Дирк, который все-таки сподобился приготовить действительно вкусный чай.