Глава 12. НОСтальгия (2/2)
Сегодня филифьонка проснулась в шесть утра с твердым решением начать новую жизнь, бросить курение и вегетарианство – кто только их выдумал? Первым делом Трикси прошла в ванную и встала под контрастный душ, напевая свою любимую песню. Кажется, она называлась ?Five Nights at Freddy`s?, хотя какое дело? Разве будет Трикси теперь, в новой жизни, погрязать в этой суицидальной брехне? Филифьонка докрасна растерла спину грубым ярко-бирюзовым полотенцем и отправилась на новую, не менее важную миссию, достойную лишь лучшей Мэри Сью – сортировку книг. Не жалея, филифьонка отправила в мусорный пакет ?50 оттенков серого?, ?Бриду? и другие экспонаты богатой сокровищницы никчемной литературы. На их место встали автобиографические книги прадеда – не отца ведь, прогресс! - Веруки, ?Мои счастливые лапы!?, ?Белый клык? и множество других, не менее читаемых рукописей, уважение к котором из поколения в поколение передаётся, передавалось и будет передаваться сквозь века. Ведь очень часто бывает, что яркая обложка скрывает поистине глупый, пошлый и неинтересный сюжет, до которого мало кому есть дело, как, например, ?Mystery remains in me?. Нет, книга на все века – ?Эксперименты Ру?, ибо ей еще Винсент зачитывался. Или, например, Бальмонт. Истинный гений, достигший в своих творениях совершенства, претендовал на первое место в сердце Новой Трикси.Расправившись с работой, филифьонка улеглась на ковер, закрыв глаза и представляя себя пушинкой, которой суждено вот-вот погрузиться в пучину небесного океана вдали от всех забот и тревог. Вот и не хочется больше ни курить, ни плакать – ничего не хочется, лишь лежать, наслаждаясь собственным покоем и одиночеством, и размышлять, как чертовски прекрасна эта жизнь! В этот момент в дверь постучали, однако куда размечтавшейся филифьонке до таких вещей, как обещание Маей! Нетушки. Пусть сама заходит. Филифьонка не стала ждать и исполнила вышеуказанную прихоть судьбы.
- Не лежи на полу, это вредно для… - Маей запнулась, - Трикси, почему ты открыла окно и лежишь здесь, обдуваемая сквозняком? На улице холодно! Немедленно вставай! И кстати, ты чего, книги собираешься выкидывать? Мне б дала, а я пожалую их в местную библиотеку. Вставай-поднимайся, рабочий народ! – тетка торжественно рванула племянницу за бледную лапу. – Сегодня мы отправляемся на новую работу в кафе ?ВкусНЯША?! Ну, давай же!
?Идиотское название, - подумала Трикси, - никому в здравом уме в голову бы не пришло так называть кафе! Да и кафе, чувствую, не сильно отличается?.
Чисто-голубые лакированные сапожки с золотыми деталями отлично сидели на Трикси, отражая первые позолоченные листья. Локоны, ослабшие во время болезни, безвольно поддавались ветру, в то время как душа Трикси пела и вообще – была на полном подъеме.
- Солнечная ты сегодня какая-то, - заметила Маей, подводя племянницу к красивому зданию.
Сверкали на нежных солнечных лучах миллионы цветных витражей преимущественно разнообразных оттенков голубого.
Дверь скрывалась под мраморной площадкой, поддерживаемой колоннами, сделанными так, что будто бы стояли две филифьонки чистейше-белого камня, возложив её на лапы. Сквозь одежду просвечивали рельефы их стройных тел, а талии, перетянутые узкими поясками, овевали виноградные лозы, мраморной гирляндой тянущиеся к площадке и там струящиеся из корзины плодородия. Над корзиной обозначалась на цветном стекле филифьонка, протянувшая к ней лапы – и продолжались они уж каменные, охватывая корзину. То была толстая, добрая филифьонина с шерстью лубяного цвета, отбрасывающей солнечные поцелуи бликами, словно бронза. Красные её волосы спускались вниз, словно кровь бурной юности. А бирюзистая вода рассыпавшегося мириадами огней эфира вкруг неё вне стеклянной панели расходилась листьями на фоне рисованного перламутровой краской неба цвета вод Лазурного Грота. К его сапфировому шатру протягивали тонкие руки изящные башенки сказочного города, выходящего к золотистому берегу, купающемуся в сахарно-голубом море. Толстая его лента спускалась ниже и ниже по фасаду, касаясь затем иного берега, поросшего травой – и рисунок переходил в клумбу. Цветущий остров тянулся, проходя и под окном, через которое было видно, как заправляются внутри под транслирующийся по плазменному телевизору репортаж про деятельность Билла Сайфера пришлые хемули.
- Сброд, бестолковый сброд, - цинично прокомментировала Трикси, ибо при первом же взгляде на ЭТО у неё испортилось настроение. Хорошие филифьонки тут не заправляются, это она знала наверняка. – И, да, что за чёрт с Биллом? Кто позволял им транслировать здесь про моего отца?
Здесь же располагалось и открытое кафе, все столики которого были пусты, и один из них заканчивала протирать молодая филифьонка. Завидев Трикси, она улыбнулась лучисто и радостно. Странно, когда Трикси убирается, она так не улыбается.
Над головой же добротной красновласой фьеги с корзиной серебрилась мощная платиновая доска с золочёной надписью:
Кафе ?ВкусНЯША?Добро пожаловать!