ничего и никогда (1/1)

– Ты знаешь, что я об этом думаю, – чеканит Элина в чужую спину. Эта спина – в кои-то веки – скрыта не доспехами, а простыми чёрными одеждами. Потому что Верадун собирается не в бой. По крайней мере, не с джедаями. Нет, сегодня у него встреча. Неофициальная встреча для обсуждения неофициальных вопросов государственной важности. С Дартом Ангралом и ещё какими-то ситхами. В одном из лучших мест для досуга на всём Дромунд-Каасе.Элина смотрит на костюм, который ей по такому случаю предстоит надеть. Элина смотрит в чужую спину с гневом.– Знаю, – пожимает плечами ситх. – Ты хочешь, чтобы я взял в этом клубе кого-то другого?Верадун оборачивается к ней через плечо. Он в маске, но Элина всё равно видит: он усмехается. Потому что сама мысль о том, как к нему будет клеиться какая-нибудь полуголая танцовщица, Элину, очевидно, злит. Очень. И Верадун прекрасно об этом знает.– Нет, – отвечает она, скрестив руки на груди. Вешалка, которую она сжимает в одной из ладоней, неприятно упирается в плечо.Ещё Элина знает, что в одиночестве Верадун сидеть всё равно не будет. Так не принято. Он же лорд ситхов, он сильный, он богатый и влиятельный, и такие просто обязаны иметь при себе одну-другую смазливую рабыню. Для статуса. – Значит, одевайся, – бросает Верадун, поворачиваясь обратно. К выходу из её комнаты. Он зашёл, объяснил ситуацию и выбрал из её шкафа нужную вешалку. Он оставляет её с ней в руках.– Оденусь, – Элина зло отвечает себе под нос. – Но мне это не нравится.Верадун тормозит на секунду, прежде чем выйти.– Мне тоже.Дверь за его спиной встаёт на место. Элина вытягивает вешалку перед собой и смеряет свой костюм скептическим взглядом. От одного этого взгляда в голову лезут неприятные ассоциации. Потому что костюм – это считанные сантиметры ткани и много-много цепочек, камней и прочих украшений. Всё – либо чёрное, либо красное. Либо серебро. Как кольца на лекку. Элина швыряет вешалку на кровать, встряхивает головой и расстёгивает домашнее платье. Она стягивает его через голову и оставляет валяться на полу. Вслед за платьем отправляется бельё. Взамен Элина надевает трусы – хитросплетение нитей – и юбку, которая едва достаёт ей до середины бедра. Мало что закрывая. Потому что скроена юбка из какой-то полупрозрачной сетки и всё тех же ненавистных цепочек. Пара чашечек, держащихся на таких же, по идее, должны закрывать грудь. И они закрывают – но всё остальное остаётся голым. Шею и плечи Элина кое-как прикрывает украшениями. На лекку надевает кольца. Она подходит к столику, вперемешку заваленному косметикой и запчастями от бластеров, и с сожалением сдвигает запчасти в сторону.Она не помнит, когда она в последний раз с такой злостью раскрашивала своё лицо. Но она это делает. Старательно. Красиво. Потому что рядом с Верадуном – её место, а не какой-нибудь посторонней девушки. Потому что он хочет видеть её подле себя, и куча других людей тоже её увидит, и раз это неизбежно – Элина хотя бы будет соответствовать чужому статусу. Она выходит из комнаты, ожидая увидеть Верадуна.Встречает её чей-то наглый восхищённый присвист.Элина поворачивает голову и улыбается сдержанно.– Венемал, – она чуть не говорит по привычке ?повелитель?, но эту привычку можно оставить. Они хорошо провели время по пути до столицы. Они болтали, шутили и играли в голоигры, и было на самом деле весело. Элина даже была уверена, что она теперь хорошо к нему относится. Присвист вызывает в ней сомнения.Притворный поклон, с которым ситх её приветствует, слабо помогает ему исправиться.Он выпрямляет спину, и Элина видит, какие усилия он прикладывает, чтобы не ухмыляться. Факт этих усилий всё же слегка сглаживает наглость. Элина кивает ему. Она сдерживает побуждение скрестить руки на груди. Она не пытается натянуть юбку ниже. Она стоит спокойно, с достоинством выпрямив спину, потому что иначе – априори жалко. И это сложно. Сложно, потому что именно с такими одеждами связан худший период в жизни.– Где мой повелитель? – уточняет Элина.Венемал, одетый в чёрно-золотой костюм и длинный узорчатый плащ, кивает в сторону коридора. – У себя. – Ты… тоже там будешь? – спрашивает Элина, делая шаг к коридору.– Я, – кивает Венемал, загибая пальцы, – Малгус и Адраас. Вряд ли кто-то ещё. Анграл позвал тех, кто участвует в Кампании Кольца, свободен прямо сейчас и способен вывезти какую-то его новую операцию, так что… Ну чего ты так морщишься. Думаешь, Адраас тебя такой не видел?Элина в ответ только морщится сильнее. Она не хочет видеть Адрааса. В любом виде. Но вечер изначально не обещал быть приятным, так что она вздыхает обречённо и уходит в комнату к Верадуну. – Мог предупредить, что мы едем не одни, – произносит она, заходя внутрь. Ситх накидывает капюшон на голову. Он отвечает шипящим из-за маски голосом:– Если бы Венемал предупредил меня, я бы именно так и сделал, – он оборачивается к Элине. Он смотрит на неё. Внимательно. Мягко. – Ты похожа на цветок.Краска ударяет в щёки с такой силой, словно Элине пятнадцать. Она улыбается. Так открыто, как почти никогда не получается. – Идём, – говорит Верадун, приобнимая её за талию.Из-за того, что кожа голая, её тут же стягивает мурашками. Однако Элина продолжает держать осанку и держаться ровно. Венемал уже ждёт их у двери. На глазах у Верадуна он умудряется даже ни разу не подшутить над ней. Элине представить сложно, каких запасов силы воли это Венемалу стоит, пока они спускаются в лифте, пока идут вдоль небоскрёба, а Верадун говорит что-то про Анграла.– … Адраас хочет стать его фаворитом, – завершает он с недобрым прищуром. – Так что…– … так что ты ему прислал такую же одежду, как Элине? – наконец не выдерживает Венемал. – Ну, в смысле, как намёк, чтобы выслужиться перед Ангралом. Я сейчас не имею в виду, что Элина выслуживается, я со всем уважением, просто…– Замолчи, – Элина произносит это синхронно с Верадуном. Только тот говорит это со смешком, а Элина – с раздражением. Блеклым. Усталым. Хотя она представляет себе Адрааса в одних цепочках, и это смешно. Она представляет, как он вытанцовывал бы перед Ангралом, и это вдвойне смешно.В реальности вытанцовывать будут девушки вроде неё.Элина очень надеется, что Верадун к этому времени уже решит уйти.Венемал ускоряет шаг, чтобы быстрее них подойти к тёмно-красному кару. И Элина разбирается в технике. Но этот кар обвешан таким количеством тюнинга и модификаций, что угадать его модель она не в состоянии даже приблизительно.– Так ты прилетел сюда, чтобы показать мне новый кар? – хмыкает Верадун.– Именно так, Малгус, – отвечает Венемал с широкой улыбкой. Он заставляет дверцы кара отлететь вверх, и что ж, техника действительно красивая. Элина оценивает. – И только попробуй сказать мне, что он того не стоил.Элина – одна – садится на заднее сиденье. Ситхи начинают обсуждать что-то про битву над Хотом, Внешнее Кольцо и военную кампанию.Элина слушает их голоса на фоне. Она смотрит на Цитадель. Она не уверена, что хочет на неё смотреть, но башня магнетически притягивает взгляд. Странно осознавать, что внутри находится знаменитый Император. Что он на самом деле, взаправду правит Империей не одну сотню лет. Элина видела многие вещи, которые другие посчитали бы магией. Но мощь такого масштаба – на грани её понимания.Верадун бывал в Цитадели.Элина так близка к имперской верхушке, и вместе с тем – так ничтожно мало значит, что думать об этом вряд ли стоит. Вечер и без того не будет лёгким. Потому что Венемал вскоре приземляет кар на крыше небоскрёба, горящего ярко-красными огнями. Их здесь встречают. Пара людей в строгих костюмах кланяются ситхам и провожают их через глухие двери к полутёмному залу. Элина идёт за ними. Она идёт в комплекте, и ей уже не впервой. Молчать. Держаться на шаг позади того, кого она обязана звать либо повелителем, либо хозяином. Не требовать к себе внимания. Быть спокойной в ответ на чужие взгляды. В общем-то, на Элину не так уж и много смотрят. В зале много девушек, одетых ещё более откровенно. Здесь мало огней и ещё меньше – столиков, огороженных плотными завесами. Внизу, под балконом, светятся яркими несколько сцен. Одна – с пилоном, другая – с какими-то гимнастическими кольцами, есть пустые, есть полные ступенек и изгибов. На каждой плавно двигаются танцовщицы. Все – экзотки, как Элина. Все – в тонких позолоченных ошейниках. Музыка басами тяжёлого изотопа расходится по телу. Здесь было бы красиво, если бы не ошейники. Ситхов проводят к отдельно огороженной ложе. Музыка в ней звучит приглушённо. На столе уже стоят бокалы. А за столом сидит Анграл. Высокий, бледный, с пшеничными волосами, собранными на затылке. Он одет примерно также строго, как Верадун. И кивают они друг другу со взаимным уважением.Элина позволяет себе сесть только после ситхов.Они приветствуют друг друга. Анграл спрашивает про последнюю операцию, Верадун отвечает, Венемал шутит. Он заказывает себе виски, а Анграл предупреждает, чтобы Венемал хоть немного выждал перед тем, как начать напиваться. – Мы здесь по поводу Орд-Радамы, – говорит Анграл низким басом.Верадун мрачнеет. Венемал усмехается. Элина ощущает себя декорацией, и ощущение так себе. Она переводит взгляд вниз, на ближайшую сцену. Там тогрута с терракотовой кожей раздевается в такт музыке. На её монтралах переливаются украшения, а тело покрыто блёстками. Это красиво. Очень крксиво, но у Элины ком подниматся к горлу.Она не знает, что в ней сильнее прямо сейчас – злость или жалость.Она уже никогда не будет по ту сторону сцены, но память о Джеонозисе в жизни не изгладится. Всё там было мерзко. Всех там заставляли. Болью, током, с особой жестокостью. Элина знает, какими методами живых существ превращают в вещи. И здесь всё красивее. С позолотой. Но вряд ли в механизме работы что-то принципиально отличается.От зрелища танца отвлекает другое. Худшее. Отвлекает Адраас, проходящий через шторку. Он пришёл со своим. Точнее, с двумя. По одну сторону от него шагает девушка с длинными чёрными волосами. Из-под волос проглядывают позолоченные рожки. По вторую руку Адрааса держится парень, на девушку очень похожий. Должно быть, брат с сестрой. Для забраков – удивительно изящные. Оба одеты… едва. Красиво, и дорого, но также открыто, как сама Элина. Только они не такие взрослые. Они вообще не похожи на взрослых. На пятнадцати- или шестнадцатилетних, максимум. И у обоих драгоценными камнями поблёскивают ошейники.Если кто-то, кроме Элины и обращает внимание на раздетых подростков, то по лицам этого незаметно. Анграл улыбается, приветствуя последнего из тех, кого ждали. Венемал двигается, освобождая диванчик для новоприбывшего и его имущества.Адраас тормозит зачем-то сбоку от Элины. Полы его плаща проходятся по её плечу. – Надеюсь, вы получили рапорт о вкладе моих дроидов в разведку и победу? – улыбается Адраас. – Я отправлял его вам, повелитель Анграл, но не получил ответа.– Хотел похвалить тебя лично, – усмехается тот. – Садись. Есть разговор ко всем вам.Прежде чем сделать шаг, Адраас скашивает взгляд на Верадуна. От него – на Элину. Он протягивает ладонь, затянутую в тонко выделанную перчатку, и треплет её по щеке.Элина ударила бы его по руке. Она дала бы ему пощёчину. Она наставила бы на него бластеры, но бластеров нет, и даже будь они – за такое её ударят. Если повезёт. Рабов убивают и за меньшее. Не Верадун, но… но он не одобрил бы неосмотрительного поведения. Так что Элина только отворачивается, зло сверкнув глазами. – Тебе разрешали трогать? – раздаётся голос Верадуна. С отчётливой угрозой в нём.Адраас в ответ только ухмыляется.– Прости, – насмешливо произносит он, садясь напротив. – Забыл о твоём… особом отношении. Элина сжимает губы, чтобы не ответить ничем едким. Особое отношение к рабыне – слабость, и об этой слабости её повелителя Адраас прекрасно знает. Он говорит об этом прямо перед Ангралом. Он пытается опозорить Верадуна. Ей. И Элина хочет застрелить Адрааса даже сильнее, чем ударить. Током из ошейников – вроде тех, которые красуются на его рабах. Это адски больно. Но лучше было бы, если бы он просто навсегда заткнулся.– К тебе? – Верадун лишь усмехается ровно. – Адраас, не забывай, к тебе у меня действительно особое отношение. Я бы не позволил тебе тронуть ничего, мне принадлежащего. К слову, военных планов это тоже касается.Последние слова Верадун произносит, глядя на Анграла. Тот наблюдает за их перепалкой с интересом. Холодным. Внимательным.Кого-то из них он однажды поднимет выше.Насколько Элина знает, перевес здесь на стороне Верадуна, но потому Адраас и пытается его унизить.– Ты – сюда, – тем временем приказывает он девушке. – Ты – садись здесь.Парень послушно усаживается рядом с ним. Рабыне, чтобы выполнить указание, приходится встать на четвереньки – довольно грациозно – и проползти сначала через колени брата, а затем – самого Адрааса. Тот совершенно игнорирует её тело перед своими глазами. Он смотрит Верадуну в глаза. Зло. По-прежнему насмешливо.– Не уверен, как их зовут, – притворно оправдывается он. – Знаешь, Малгус, это ведь веселее, если менять рабов. С каждым чужим словом воздух сгущается. Напряжением и злостью. Адраас тем временем приобнимает обоих забраков за талии. По-прежнему не глядя на них. Вряд ли вообще кто-то, кроме Элины, смотрит на них. – Так что я бы забрал из этого клуба всех, – вторгается в разговор Венемал. – Может, обсудим всё, что нужно, и я это сделаю? Его слова разряжают атмосферу, и у Элины получается вдохнуть. Она сидит, ровно выпрямив спину. К счастью, она не обязана улыбаться. В отличие от забраков, которые выдресированно растягивают губы. Они красивые, но это неестественно. Такому учат болью. Возможно, Адраас учил их этому лично. Вероятно, он получал от этого удовольствие.– Мы говорили об Орд-Радаме, – спокойно произносит Анграл. – Мандалорцы справились с установлением блокады, но Орд-Радама может стать для Республики опорной точкой в прорыве этой блокады. Мы должны лишить их этого шанса. Мне нужен кто-то, кто справится с этой задачей, при условии, что ресурсов сейчас… не так много, как действительно нужно. – Не так много? – спрашивает Верадун, сдвинув брови. – Насколько?Анграл пожимает плечами и подносит ко рту бокал.– Я не министр логистики. Но я бы советовал полагаться скорее на себя, чем на министерство.Верадун хмыкает. Из-под его маски доносится презрительный вздох. Презрение – не в сторону Анграла, разумеется. Насколько Элина знает чужие взгляды, речь идёт скорее о чиновниках. Верадун уверен, что они должны безоговорочно служить и подчиняться ситхам. Министры и их помощники почему-то зачастую считают иначе. И то, что для них – пара урезанных цифр в отчёте по снабжению, для фронта может быть форменной катастрофой. Пока они обсуждают поставки, Венемал скашивает взгляд в сторону сцен. Он смотрит на ту же тогруту, за которой наблюдала Элина. И Элине не особо нравится его взгляд. Заинтересованный. Верадун на Джеонозисе так смотрел на неё. После этого – на первых порах – не происходило ничего хорошего. Венемал усмехается и приподнимает ладонь. Он Силой дёргает за лямку костюма – то ли латексного, то ли кожаного – и тогрута, ощутив шлепок, оборачивается. Она смотрит в их ложу, и Венемал машет рукой. Привлекая к себе внимание. Стоит ему перехватить взгляд тогруты – как он улыбается ей шире. Он показывает пальцем на неё, а после – на диванчик рядом с собой.Тогрута кивает и возвращается к танцу.Элина передёргивает плечами и возвращает внимание к разговору.– Здесь многое стоит обговорить, – многозначительно роняет Анграл. – Многое из того, что не предназначено для чужих ушей.Взгляд Анграла выразительно останавливается по очереди на Элине, на забраках и на их хозяевах.– Она надёжна, – коротко отвечает Верадун.– Не могу сказать того же, – елейно улыбается Адраас. Он добавляет, понизив голос: – О твоей собственности, Малгус.Элина едва сдерживается, чтобы не ответить самостоятельно. Не слишком цензурно. Она контролирует себя, и она даже не закатывает глаза. Нельзя. Нужно только сидеть спокойно и давать говорить тому, кто имеет право здесь говорить. – Моя рабыня не… – начинает Верадун, но Адраас прерывает его:– Неконтролируема тобой, Малгус, – он поворачивается к Ангралу, по-прежнему невозмутимому. – На прошлой операции Малгус отдал этой инородке моё задание. Задание по поимке одного местного политика. Это было действительно важно, повелитель Анграл, без этого политика капитуляция планеты не была бы законной. И…– … и она выполнила это задание, – перебивает его Верадун. – Так что я не вижу никаких поводов к тому, чтобы обсуждать…Адраас снова не даёт ему договорить. Хотя он лучше всех знает, кому принадлежит верность Элины. Он же сам пытался толкнуть её на предательство. Адраас точно помнит, как её не проняли ни обещания свободы, ни угрозы смерти. И он вворачивает, не поведя и бровью:– Имперские солдаты вокруг заставили её выполнить задание. Или она не смогла найти себе выход с планеты. Факт в том, что доверять государственные тайны ушам, – он тормозит, взглянув на Элину, – или что там у неё вместо ушей… Короче говоря, инородке – это, как минимум, глупость. Знаешь, Малгус, что я сделаю, если кто-то из моих рабов станет слишком любопытен?Адраас достаёт из складок плаща маленький, размером с палец, пульт. Он жмёт на кнопку в его центре, и девушку справа от него бьёт током. Судя по крику. По тому, как она дёргается, вцепляясь в диван пальцами.Адраас не убирает пальца с кнопки.Насколько Элина помнит, в таком режиме ошейник ударяет электричеством раз в несколько секунд. Сильно, но не смертельно. Там всё отмерено. Настроено на максимальную боль, и вместе с тем – на невозможность от неё умереть. Адраас бьёт электричеством свою рабыню и смотрит при этом прямо на Элину.– Не вижу на ней ошейника, с которым ты смог бы сделать также, – с усмешкой чеканит Адраас.Адраас хочет, чтобы она разозлилась. Ему нужно, чтобы она вышла из себя, попыталась помешать ему и показала тем самым, какая она неконтролируемая. Ненадёжная. Чтобы Верадун не смог наказать её за это достаточно сильно, чтобы он не убил её на месте, и это выставило бы его в глазах Анграла слабаком.– Моё имущество – не твоё дело, – с отчётливой угрозой отвечает Верадун.Чужая рабыня продолжает вопить. Верадун накрывает колено Элины ладонью. Он сжимает его – предупреждающе – и Элина не дёргается. Она смотрит на Адрааса с ненавистью. Она чувствует, как бледнеет от злости. Она слышит высокие вопли девушки. Секунда за секундой.– Хватит, – приказывает Анграл, раздражённо прищурившись. – Вы оба. Прекратите. Здесь есть комната, более закрытая, чем эта ложа. Эй!Анграл жмёт на кнопку, стоящую на столе, и из-за шторок выходит местный управляющий.– Отведите нас за ложу, – требует он. – Только нас.Слово ?только? он выделяет особенно. Элина сторонится, позволяя Верадуну пройти мимо неё. Адраас перестаёт жать на чёртов пульт в своих руках. Забрачка наконец прекращает кричать. Она опускает голову и дышит тяжело. Элина хочет помочь ей.Элина хочет убить Адрааса тысячей разных способов, но у неё нет возможности даже пойти в ту же комнату, что и ситхи. Из-за шторок – не слишком вовремя – выходит тогрута со сцены. Она от стоп и до шеи перетянута ярко-фиолетовыми полосами. Под цвет её синих монтрал и лекку. Она замирает, но Венемал, проходя мимо, успевает ей усмехнуться. Он кивает на диванчик, и тогрута кивает в ответ. Адраас выходит из ложи последним. Он оборачивается, чтобы порезать Элину усмехающимся взглядом. Он всё ещё сжимает в пульт в руке, которую Элина хочет сломать через колено.– Полюбуйся на то, что однажды с тобой будет, – говорит Адраас и жмёт на пульт два раза подряд.Забрачка снова заходится криком. Адраас исчезает за шторами, но бить током его рабыню не перестаёт. Он поставил удары на постоянный режим. Это продлится чёрт знает сколько, пока они будут там обсуждать Орд-Радаму, и у Элины уже нет никаких сил на это смотреть. Она окидывает взглядом стол. Бутылки, закуски, бокалы. Нужно что-то, что сработает в качестве изолятора. Потому что отключить ошейник Элина не сможет. Она не настолько хороша в механике. Да и Адраас мог бы выставить это как нарушение высочайшей ситхской воли, за которое Верадун, если не слабак, должен свою рабыню немедленно свежевать живьём. Но Элина может проложить между ошейником и кожей девушки изолятор. И, когда ситхи вернутся – изолятор вынуть. Взгляд Элины тормозит на тогруте, которая стоит, сосредоточенно пытаясь понять, какого чёрта здесь происходит.– Ты, – Элина поднимается с дивана. – Твой костюм из резины? Тогрута прищуривается, кажется, понимая, о чём идёт речь. – А они долго не вернутся? – спрашивает она сомневающимся голосом.– Скорее всего, да, – Элина косится на девушку, которая всё сильнее трясёт от электричества. Её брат пытается держать её, сжимая за руки, но это забрачке ни капли не поможет. – Если проложить одну из этих полосок между ошейником и кожей, то…– Я понимаю, – кивает тогрута. Она младше Элины, но она взрослая. И она уже подходит к столу решительно. – Но, если что – я этого не делала.– Конечно, – кивает Элина. Тогрута берёт тёмно-зелёную бутылку и вдруг бьёт её о край стола. Достаточно сильно, чтобы в её руке осталось только горлышко, покрытое неровным стеклом. Элина не понимает, зачем. Она даже встаёт в защитную стойку – на рефлексах и на всякий случай – но тогрута начинает перепиливать лямку своего костюма острым краем. Видимо, он цельный. Или иначе отделить от него полосу просто не вышло бы достаточно быстро.Элина делает шаг вперёд и забирает горлышко из рук танцовщицы. Она оттягивает лямку; Элина тем временем режет резиновый материал. С одной стороны. Со второй. Она игнорирует крики боли. Отвлекаться на них – значит позволять им продолжаться дольше.Последний сантиметр того, что раньше было лямкой костюма, отрывается. В руках Элины остаётся широкая фиолетовая полоса. С ней она разворачивается к забракам, и – почему-то – она натыкается на испуганный взгляд парня. Он сильнее обнимает сестру. Которая продолжает биться в электрических судорогах. Парень произносит, побледнев от страха:– Хозяин, он… он накажет нас, если мы что-то сделаем… он…– Он не узнает, – обещает Элина, опускаясь перед подростками на корточки. – Помоги мне.Парень, одну секунду за другой, никак не может решиться. И Элина понимает, почему. Она знает, как растят рабов на Дромунд-Каасе, она догадывается, как с ними обращается Адраас, и она заставляет себя осознавать, почему парень так боится. Но факт в том, что он жалок. В том, что существ настолько бесхребетных Элина привыкла презирать. – Она твоя сестра? – спрашивает Элина, едва сдерживая злость.Парень кивает.– И ты позволишь ей мучиться ещё два часа подряд? – Элина сжимает ладони в кулаки. – Ты понимаешь, что у неё сердце может не выдержать? Что она может свихнуться? Что она здесь подохнет, если ты не дашь мне перекрыть ток, и что виноват в этом будешь ты?Она уже готовит для давления ещё пару фраз, про трусость и вину, но этого не требуется. Парень сжимает губы с чем-то, что можно считать бледной тенью решимости. Он наклоняет свою сестру так, чтобы волосы упали к полу. Так перед Элиной оказывается чужая шея. С чёртовым ошейником на ней. Элина окидывает взглядом металлическое устройство. Утолщённые пластины, от которых расходятся ток, располагаются на затылке. Элина матерится сквозь зубы. Она очень надеется не попасть на пластины, когда берётся за ошейник и оттягивает его. К счастью, Элину током не бьёт. Она выдыхает сквозь сжатые челюсти и аккуратно суёт полосу резины между ошейником и золотистой кожей. В воздухе повисает неприятный палёный запах. Элина напрягается. Но мощности тока не хватает, чтобы пережечь материал. Девушку прекращает колотить в судорогах. Теперь она трясётся только от всхлипов, но с утешениями ей поможет брат. Он уже прижимает её к своей груди и шепчет что-то на ухо. Элина поднимается на ноги и отряхивает ладони. Она оборачивается к тогруте, которая успела сесть, закинув ногу на ногу. Костюм без полосы, державшей его на плече, расплёлся до самой талии. Но танцовщицу явно слабо волнует нагота. Она окидывает забраков уставшим взглядом и наливает себе вина. – Спасибо, – кивает ей Элина. – Не за что, – отвечает та. – Тот мужчина, который меня подозвал… Он мне за эту помощь ничего не сделает?– Точно нет, – усмехается Элина. – Он… неплохой. – Но ты не с ним, – уточняет тогрута. – Нет.Танцовщица кивает сама себе. Она отпивает из бокала, и Элина с радостью бы к ней присоединилась. Но кому-то нужно стоять у входа и следить, когда Адраас вернётся обратно. Отрывать брата от сестры, обнимающей его, у Элины рука не поднимается. Да и в том, чтобы стоять на страже, у неё точно больше опыта чем у всех, здесь собравшихся.Она выходит за шторки и встаёт, оперевшись локтями о край балкона. Когда она на фронте, её тянет на Дромунд-Каас. Просто потому что здесь нет войны, нет грохота снарядов и засад за каждым холмом. Но условностей на фронте всё же меньше. Даже у Адрааса там не бывает времени на то, чтобы устраивать подобные показательные сцены.Наверняка он рассчитывал, что к их возвращению Элина окончательно выйдет из себя из-за криков его рабыни. И Адраас видел её в бою. Он знает, как слабо ей свойственна роль послушной декорации. Он ждал бы, что она устроит истерику или молча кинется на него с ударами, а дальше… Дальше для Верадуна в любом случае всё было бы плохо.Скорее всего, он смог бы её убить.Элина не уверена, что он смог бы жить с этим дальше. Она усмехается, представляя, как выбесится Адраас, увидев её спокойной. – Дарт Малгус? – вдруг раздаётся за плечом мелодичный голос тогруты.Элина кивает.– Так, значит, Элина Дару? – продолжает танцовщица, вставая рядом с ней. Она протягивает Элине бокал, и та благодарно его принимает.– Не знала, что я известна, – хмыкает она. – Не особо, – пожимает плечами тогрута. – Но в среде вроде нашей… Всегда интересно послушать про кого-то, кто умудрился выжить во владении у ситха. Дольше пары лет, я имею в виду. Элина хмыкает. – Это долгая история.Танцовщица понимает намёк. Она не спрашивает ничего больше. Она только перевешивается через край балкона и показывает на ярко-голубую твилекку, танцующую на центральной сцене:– Вот она вчера хвасталась тем, что какой-то лорд взял её на прогулку по Цитадели, – тогрута прищуривается недоверчиво. – Скажи, это могло быть правдой? – Точно нет, – со смешком отвечает Элина. – Цитадель, она… для лиц чином повыше. Вряд ли кого-то из нас туда бы пустили.– А тот, который подозвал меня, меня бы туда провёл? – спрашивает танцовщица. – Если бы я попросила?С одной стороны, даже Верадун ни разу не брал её туда. С другой – Венемал жить без хвастовства не может. – А вот он… как раз мог бы провести, – признаёт Элина. – Но ничего не обещаю. Танцовщица улыбается с таким видом, что Элина уверена: она попытается воспользоваться шансом. Если Венемал заберёт её с собой. И, вернувшись, она будет хвастаться этим перед всеми остальными, пока не выдохнется.Элина понимает, что в их жизнях вряд ли есть что-то интереснее.Элина точно знает, что она не смогла бы жить в клетке вроде этого клуба. Тогрута переводит палец на другую танцовщицу внизу. Говорит, что ту однажды забирала леди ситхов. А вон та знакома с самым министром войны. Танцовщица много говорит. Должно быть, чтобы занять время. Элина стучит своим бокалом о её и выпивает его до дна. Невдалеке стоит пара людей-охранников, но они не мешают им.Одна песня сменяется другой. Третьей. Пятой. Время здесь течёт быстро. Из-за музыки, или полумрака, или общей атмосферы. Всё здесь – блестящее и красивое. На всё хочется смотреть, и ни о чём не хочется задумываться.Возвращающихся ситхов Элина замечает заранее. Они шагают по балкону с другой стороны зала. – Пора идти, – говорит она, и тогрута кивает.Элина отодвигает рукой шторки и с сожалением взглядывает на подростков. Они сидят рядышком. Говорят о чём-то. Девушка успела успокоиться, но она понимает, что значит чужое возвращение. Черты красивого лица искажает страхом. Элина подходит ближе.– Пора, – говорит она извиняющимся голосом. – Позволишь, я?..Девочка всё понимает. Она склоняет голову покорно и сама откидывает волосы от ошейника.– Спасибо, – шепчет она. – Я… я надеюсь, что ваш хозяин не накажет вас за это. Элина морщится. Из-за обращения на ?вы? и из-за самого предположения.– Однажды мой хозяин убьёт вашего, – зло произносит она. – Обещаю. Если им повезёт, они к тому моменту даже будут живы. И они слишком запуганные, чтобы хоть как-то ответить на её слова. Но Элина уверена: они сами хотят того же. Хотят, и никогда не решатся. Элина попыталась бы, но она не вправе требовать того же от забитых с младенчества детей. – Иди сюда, – со вздохом произносит она, и забрачка наклоняет голову ниже.Элина берётся за её ошейник и выдёргивает из-под него фиолетовую полосу. По чужой коже тут же бежит электрический разряд. Девушка закусывает губу, но у неё не получается не вскрикнуть.Элина возвращает лямку от костюма его владелице. Та невозмутимо суёт его за полосу, выполняющую функцию пояса. Они садятся за стол. Пока на другом его конце парень обнимает свою сестру, трясущуюся от боли, и целует её в макушку. Элина отворачивается.Она видит, как в ложу возвращаются ситхи. Первым идёт Анграл. За ним – Адраас. Чрезвычайно чем-то довольный. Он выключает ошейник забрачки – вероятно, чтобы не раздражать Анграла её воплями – и кидает на Элину полный превосходства взгляд.Элина игнорирует его.Она смотрит на Верадуна, пытаясь понять, хорошие у него новости или плохие. Скорее всего, плохие. Анграл устроил неофициальную встречу в элитном клубе для того, чтобы обсудить какие-то тяжёлые вопросы в лёгкой и дружелюбной обстановке. Если им для этого пришлось, собственно, пространство клуба покинуть – то это уже плохое начало. И продолжение вряд ли получилось продуктивным. Когда Верадун с Адраасом в одном помещении, продуктивно просто не бывает.Верадун не садится за стол. Он останавливается около него и кивает Элине на выход.– Рад, что мы достигли взаимопонимания, – тем временем говорит Анграл. – Не буду больше тебя задерживать. Венемал хлопает Верадуна по плечу и проходит наконец к тогруте. На этот вечер – его тогруте. Элина прощается с ней лёгким кивком. Она пытается не смотреть на рабов Адрааса, потому что соблазн ударить его по лицу всё ещё слишком велик. Верадун выходит за шторки. Элина шагает за ним. Она чувствует злость, волнами исходящую от него. И она не решается спросить первой. Верадун всё равно говорит, едва они выходят на крышу:– Завтра я вылетаю на Орд-Радаму, – шторм в небе вторит ему громом. – Венемал со мной. Ты… Верадун останавливается. Он сжимает ладони в кулаки и вздыхает тяжело.– Адраас устроил там показательную истерику, – говорит он с сухой, концентрированной яростью. – Пытался убедить Анграла в том, что я из-за тебя способен чуть ли не предать Империю. Выдумывал прямо на ходу, как я якобы менял под тебя решения или отвлекался от военных целей ради… личных. Венемал возражал, но он не везде был, чтобы давать свидетельства. Так что я решил не давать Ангралу поводов считать, что Адраас может быть прав. Какое-то время ты будешь на Дромунд-Каасе.Элина кивает. Молча. Держа в себе гнев, который огнём разливается по венам. Верадун требует от какого-то охранника подать ему кар. Элина ненавидит сидеть и ждать его. Она усилием воли не думает о том одиночестве, через которое ей придётся пройти совсем скоро.До того, как Верадун оставит её, есть ещё целая ночь.Элина ничего и никогда не загадывает дальше.