что дорого (1/1)

В лагерь они возвращаются пешком. Спереди – Верадун, Венемал и Элина. Сзади – нестройные отряды пехоты и чёткие ряды дроидов. Вряд ли на них нападут ещё раз. Напасть собирались на лагерь, но разведка успела предупредить. Верадун вывел отряды на упреждающий удар. Они победили. Это было долго, кроваво, тяжело и опасно, но они победили. На Элине нет и царапины. Это очень хороший результат, однако Элина не ощущает себя хорошо. Она не ситх, чтобы бегать по полю боя, как по танцполу, и заряжаться от боёв энергией. Она держалась на чистом адреналине. Она устала. Она не хочет считать, скольких убила сегодня.Верадун обсуждает со вторым ситхом что-то про осаду местной столицы.Элина всё ещё пытается отдышаться.–… они отвергнут предложение о сдаче, но… – Верадун смотрит за ограду лагеря, и сквозь его маску доносится вздох. – Чёрт.Элина тоже вздыхает. Чуть тише. Она видит острый корабль, отполированный до блеска. Раньше его на этом холме не стояло. И она видит шатёр, огромный, тёмно-красный, раскинувшийся посреди серых солдатских палаток.– Что ж, его стоило здесь ожидать, – усмехается Венемал. Татуировки, которые покрывают его шею, двигаются с каждым примиряющим словом. – Малгус, ты здесь командуешь. Адраас нам не помешает.Прежде, чем Верадун что-то отвечает, бледного вида офицерка выходит к ним из-под силового поля. Она пристраивается к ситхам сбоку и чеканит:– С возвращением, повелители. Повелитель Адраас прибыл час назад с подкреплением в виде полутора тысяч дроидов. Также… – женщина прокашливается. – Также вынуждена сообщить, что он перенёс командный центр к себе. Мы не имели права отказать, повелитель Малгус. Мы уже готовы перенести штаб обратно к вам.Верадун только кивает в ответ на отчёт. Элина ощущает раздражение, от него исходящее. Она знает, что это плохо. Очень, очень плохо, потому что, когда раздражение достигнет пика, отдача может ударить именно по ней. Элина прикрывает глаза, повторяя про себя, что всё будет хорошо. Даже если Адраас прилетел, чтобы всё испортить, Верадун с этим разберётся. Как всегда. И с ней всё будет хорошо. То время, когда было плохо, прошло. Давным-давно. Элина повторяет себе это, пока они проходят между ворот. Они заходят в лагерь, и Элина заставляет себя выше поднять подбородок.Солдаты расходятся по палаткам. Элина чувствует на себе десятки взглядов, и она привычно их игнорирует. Хотя это… неприятно. Она знает, что имперцы думают о ней. И она старательно держит подбородок вздёрнутым, а взгляд – твёрдым. Они могут считать её последней шлюхой и тварью, но они никогда не посмеют посмотреть ей в глаза и сказать об этом. Потому что её хозяин – их повелитель. Он убьёт их за неё. В каком-то смысле, она даже выше их всех по своему положению. По близости к повелителю. Пусть даже эта близость – не самая… достойная, как считают некоторые. Верадун придерживает перед ней полог шатра.Элина заходит внутрь. В нос ударяет аромат благовоний. Изнутри ткань стен покрывает изящная вышивка. Элине понравилось бы здесь, если бы не Адраас, стоящий у круглого металлического стола. Над столом мигает голограмма местности. Холмы, горы, куча каких-то отметок. – С прибытием, лорд… – произносит Венемал, но Верадун обрывает его:– Там был бой, – он шагает прямо к столу. – Бой, Адраас. Пока ты здесь… дай угадаю, расставлял картины?Адраас подносит ладонь, одетую в тонкую перчатку, к лицу. Он снимает с него резную маску и смотрит на Верадуна собственными глазами. Ярко-жёлтыми. Усмехающимися.– Я калибровал дроидов-разведчиков, – отвечает он. – И ты здравствуй, Малгус. Венемал.Адраас кивает им обоим. Мимо Элины его взгляд проходит, как мимо пустого места. Тем не менее, та тоже подходит к столу. Она смотрит на карту, усыпанную разноцветными точками.– Эта система предупредит нас о подобных атаках впредь, – обещает Адраас, поглаживая ухоженную бородку. – Раз уж вы вернулись из боя, то, полагаю, мы его выиграли? Поздравляю нас. Может, вина?– Я бы лучше упился смертями республиканцев, – цедит Малгус, явно намекая на то, что Адраас этого не сделал.В ответ на укол тот только усмехается чуть шире.– И как я мог забыть, что ты кроме пафоса ничего не пьёшь, Малгус.– Я буду, – вставляет Элина. – Вино. На миг в шатре повисает тишина.Элина очень хочет закатить глаза, но она добавляет:– С вашего позволения, повелитель Малгус.Называть его так – неприятно. Это не его имя. Однако Элина делает это, потому что иначе ситхи слабо её поймут. И, несмотря на то, сколько лет они уже знакомы, Элина всё ещё должна обращаться к ним на ?вы?. Должна стоять, опустив голову, молчать, пока не задали вопрос, и изображать из себя самую покорную слугу. Иногда ей даже хватает на это выдержки, но прямо сейчас она вернулась из боя. Её чуть не убили раз пятнадцать. Она убила… гораздо больше. У неё никак не выходит проглотить тошнотворно-холодный ком, засевший в горле, а вино ей в этом поможет.Адраас смотрит на неё, выгнув бровь с тщательно отмеренным презрением.– Налей ей, – приказывает Верадун.Адраас переводит взгляд на его угрюмое лицо. Добавив к презрению немой вопрос. Мол, это приказ? Ты приказываешь мне побыть виночерпием для своей ручной мрази? Элина буквально слышит и мразь, и тварь, и полукровку, и ещё десяток расистских оскорблений, пока смотрит на усмешечку Адрааса. Но Элина не жалеет о том, что подала голос. Она слишком устала прямо сейчас, чтобы о чём-то жалеть, и слишком хочет выпить хотя бы вина. У Малгуса в шатре она не найдёт вообще никакого алкоголя. Он не пьёт. А здесь – можно. Молчание становится тяжелее с каждой новой секундой.Венемал прокашливается, прикрывая лицо кулаком.– Лорды, прошу, давайте… сосредоточимся на операции, – произносит он слегка натянуто. – Адраас, я тоже попрошу бокал. Этот бой стоит того, чтобы за него выпить.Пока ситхи сражаются взглядами, Элина опускает глаза к карте. Она видит, как целая группа зелёных точек на краю голограммы становится жёлтой. Спустя секунду – красной. Элина не оканчивала военных университетов, и никакие высокие лорды не учили её стратегии, но она не первый год на войне.– Повелители, – зовёт она. – Кажется, на нас нападают.Адраас взглядывает на карту невозмутимо. Он выглядит больше сосредоточенным на вине и бокалах, которые расставляет по столику неподалёку. Верадун, в отличие от него, включается в дело мгновенно. Его глаза сужаются зло, пока он рассматривает мерцающие голубым холмы.– Они надеются, что мы выдохлись после первой атаки, – констатирует Венемал.– Они пожертвовали первым отрядом, чтобы второй внезапно нас добил, – тяжело отвечает ему Верадун. – Не ожидал такого от джедаев. Венемал усмехается:– Кажется, они уже отчаялись.– Долго это не продлится, – качает головой Верадун. – Идём.Элина с сожалением взглядывает на тёмно-зелёную бутылку. Но она поправляет бластеры в креплениях и делает шаг вслед за Верадуном. Который вдруг кладёт ладонь ей на плечо.– Ты останешься здесь, – приказывает он. Элина прикусывает язык, чтобы не спросить, какого чёрта. Она догадывается. И она не хочет слышать, что следующий бой будет тяжелее предыдущего, что ситхи должны действовать быстро, а она уже выдохлась. Потому что это так. Потому что Элина – не ровня этим воинам, и это она тоже знает.– Я докалибрую систему, – Адраас повышает голос, чтобы лорды, выходящие из шатра, его услышали. – Сами видите, как она оказалась полезна.Верадун даже не оборачивается на его слова. Он не пытается заставить Адрааса тоже идти в атаку. Тот ужасно этого не любит, а времени на то, чтобы продираться сквозь все его извороты и аргументы, у ситхов нет. Полог шатра закрывается, отрезая поток солнечного света.Элина вдруг осознаёт, что осталась один на один с Адраасом. Дискомфорт холодом проходится по коже. Когда Верадун сказал ?оставаться здесь?, он точно не имел в виду шатёр Адрааса. Он имел в виду лагерь и их с Элиной шатёр. Элина хочет уйти. Так что она кивает Адраасу. Не глядя на него.– Останься, – вдруг произносит Адраас. Обманчиво-мягко. Так, как очень Элине не нравится. – Я приказываю.Элина заставляет себя посмотреть на ситха. Прямо. Не выказывая ни ненависти, ни страха. – Вы мне не хозяин, повелитель Адраас.Она хвалит себя мысленно. За выдержку. Однако на ситха она не производит особого впечатления.– Но я – лорд ситхов, а ты – рилотская… – он осекается картинно. – Даже не знаю. Рабыня, шлюха, девушка? Как Малгус тебя называет??Жена?. Пару раз за десять лет, когда Верадуна пробивало на сентиментальность, он называл её женой. Элина хранит эти моменты у самого сердца, бережно, греясь от них, когда всё становится… плохо. И Верадун убьёт её, если она расскажет кому-то об этих моментах. Неподобающих. Позорящих его. – В любом случае, – завершает Адраас, откупоривая бутылку, – этого достаточно. Сядь. Он разливает вино по двум бокалам. У Элины всё ещё сухо в горле, однако к алкоголю она не притронется. Не наедине с этим змеем. С ним и без того опасно. Элина следит напряжённо за тем, как он ставит бутылку на столик и двигает бокалы к его краям. – Разве вам не нужно заниматься системой разведки? – напоминает она. – Вы даже пропускаете бой ради этого. Повелитель. Сложно уважительно обращаться к тому, кого Элина ни капли не уважает. Она слишком часто видела, как Верадун бывал на грани смерти. Она слишком долго выхаживала его после Альдераана. Она слишком много раз боялась его потерять. В то время как Адраас сидел в тылу и присваивал себе чужие лавры. Элина смотрит на него, холёного до блеска, и ощущает одно сплошное презрение. Смешанное с личным. С гневом за каждый чёртов раз, когда Адраас оскорблял её, а Элина не имела права ответить.– Не советую мне указывать, – произносит ситх, опускаясь в кресло. – Сядь, или я разобью тебе лицо.Адраас произносит это также мягко и плавно, как предложение вина. Словно он обсуждает с ней театр, а не угрожает избить. И Элина не уверена в том, что он пошёл бы на это. Порча чужой собственности – это плохо. Однако от его взгляда, пристального, изучающего, в кровь приливает холод. Интуиция подсказывает: Адраас не врёт. И Элина, сжав губы, опускается во второе кресло. Она облокачивается о мягкую спинку и закидывает ногу на ногу. Элина вздёргивает бровь. Она ждёт. Потому что у происходящего должна быть цель, у Адрааса всегда есть цель, и единственная задача Элины – не попасться на его уловки. Не сказать и не сделать ничего, что ситх использовал бы против Верадуна. В идеале, самой при этом оставшись в порядке.Адраас берётся за бокал с вином. Он перекатывает хрустальную ножку между пальцев и наклоняет голову к плечу. Он продолжает изучать Элину. Кажется, испытывая её на прочность.Элина прочная. Она лишь вскидывает бровь чуть выше. Она кладёт руки на подлокотники кресла и постукивает по ним пальцами. Медленно. Не выдавая собственной нервозности.– Честно, никак не могу понять, что такого Малгус в тебе нашёл, – наконец произносит Адраас. – Подумать только, столько лет таскать за собой одну и ту же рабыню. Ты смазливая, не спорю, но… Ни Силы, ни образования, ничего… выдающегося. Как ты ему не надоела?Элина улыбается елейно.– Так вам нужны советы, чтобы удачно его соблазнить? Глаза Адрааса сужаются недобро. Но он не угрожал разбить ей лицо за шутки. И, при всех своих недостатках, он непохож на человека, подверженного вспышкам гнева. Нет, Адраас продумывает всё на десять шагов вперёд. Элина даже не надеется, что они подойдут к истинной теме разговора быстрее, чем за час. – Боюсь, это твоя специализация, – парирует Адраас. – Ну, знаешь… Жить благодаря тому, что кому-то нравится тебя иметь. Он делает паузу. Выжидательную.Если Элина начнёт отрицать, и спорить, и говорить, что она кто-то больше, чем просто любовница, то это будет выглядеть смешно. В лучшем случае. Она рабыня, и Адраас знает это. Верадун спит с ней, и об этом знают все в армии. Элина может стрелять лучше всех в этой чёртовой армии, но Верадун держит её рядом с собой вовсе не из-за пользы в боях. И он может ценить её волю, её ум и боевые навыки. Он может обсуждать с ней бои и политику, может слушать её, может спрашивать у неё совета. Может даже любить. Но никто, кроме самой Элины, ни за что не поверит в это. Верадун и сам вряд ли когда-нибудь признает это. Так что Элина лишь пожимает плечи с деланным равнодушием.– Знаю. Так с вами поделиться опытом?– Не стоит, – качает головой Адраас. – Ты не такая особенная. Думается мне, Малгус таскает тебя за собой, потому что никто другой уже не соглашается с ним спать. Ни за деньги, ни за угрозы, ну… ты понимаешь, о чём я. Уверен, ты видела его без маски.Элина прищуривается. Да, она видела. Она видела глаза Верадуна, в которых плещется тёплое золото. Видела шрамы от боёв, которые тысячу раз убили бы Адрааса – но на Верадуне остались, как свидетельства его силы. Элина видела покрытые рубцами губы, которые улыбались ей. Так, как никто больше не улыбается. Адраас идиот, если пытается зацепить её чужими рубцами и шрамами. Элина сама обрабатывала эти раны. Её в Верадуне пугает многое, но точно не они. И ей не нравится этот разговор. Она уже хочет его закончить.– Так вы оставили меня здесь, чтобы поговорить об эстетике? – И правда, – ухмыляется Адраас. – Прошу прощения. Не подумал, что тебе может быть непривычно, когда тебя держат рядом всего лишь чтобы поразговаривать. Очередной укол Элина пропускает мимо ушей. Привычно. Действительно равнодушно. Если бы её до сих пор цепляли сальные шуточки, то она бы и недели на фронте не вынесла.– Кажется, в последний раз, когда мы виделись, Малгус влепил тебе пощёчину.Хочется вздрогнуть, но Элина усилием воли оставляет тело застывшим. Адраас прав. Был военный совет. Она тогда заговорила без спроса. Не рассчитав. Она обратилась к Дарту Ангралу, который выше Малгуса с Адраасом, вместе взятых, и сказала ему, что у него в расчётах ошибка. Мол, он рассчитывает, что планета сдастся из-за блокады, но любой толковый контрабандист минует её за две минуты. Так что нужно либо менять тактику, либо обносить всю планету силовым полем, а вот этот план – он вообще ни о чём. Элина была права. Элина была контрабандисткой. Но ситхи услышали не стремление помочь им в их блокаде. Ситхи услышали, как какая-то презренная рабыня посмела сказать высокопчтенному Дарту, что его план – дерьмо банты. Не такими формулировками, разумеется. Будь формулировки такими, её бы убили на месте. Так – Верадун лишь показал, что не позволяет ей подобных вольностей. Он должен был показать это. Он не может позволить себе терять чужое уважение из-за неё.Элина заставляет себя понимать подобные вещи.Ей было больно, но… но проще считать, что это её вина.– Должно быть, это сложно, – подводит Адраас к чему-то, чего Элина всё ещё не понимает. – Быть настолько слабее Малгуса.Ситх отпивает вина. Медленно, с наслаждением смакуя вкус на языке. Элине тоже хочется. Однако она к бокалу даже не притрагивается.– Вам ли не знать, – замечает она, поведя плечом. Глаза ситха недобро вспыхивают жёлтым. Но он сдерживается. Должно быть, он считает ниже своего достоинства саму мысль о том, что его способны задеть слова рабыни. – Ошибаешься, – произносит он, понизив голос. Он что, угрожает Верадуну? Он? Это смешно. Элина прищуривается, сдерживая раздражение. Почти сдерживая.– Вы поэтому сейчас сидите здесь, а не сражаетесь? – уточняет она, изгибая губу в усмешке. – А эта маска вам нужна, чтобы кожа лица от ветра не сохла?Она кивает на маску – самую вычурную, черт возьми, маску, какую только можно было сделать – и она знает, что перегибает палку. Но вряд ли она за это огребёт. Как минимум, не физически. А даже если огребёт – оно точно того стоило.– Она нужна мне, чтобы защищать лицо от гранат и осколков, – отвечает ситх, не поведя и бровью. – Знаешь, я ведь был на Альдераане. Думаю, Малгусу бы там пригодилась такая. Так каково с ним спать, когда он так изуродован? Он вообще часто тебя принуждает?Интерес Адрааса к тому, как они спят, начинает напоминать нездоровый. Элина всё ещё игнорирует его. Она выплёвывает:– Вы были на Альдераане, но с той джедайской ведьмой мой повелитель почему-то дрался один. Так что не вам говорить, что пригодилось бы ему, а что…Горло вдруг пережимает. Удавкой. До боли. Элина кашляет, ощущая, как злость перебивает страхом. Из-за того, как спокойно Адраас сводит пару пальцев. Душа её. Силой. Элина знает, что это такое. Слишком хорошо знает. И она усилием воли заставляет себя не пучить глаза и не царапать пальцами по горлу. Не унижаться. Она терпит огонь, разгорающийся в лёгких от недостатка кислорода, и сжимает край стола руками.– Я уже рекомендовал тебе обойтись без указаний, – с истинно садистским терпением напоминает Адраас. – Я сам решу, что мне говорить. Ты же будешь слушать это так долго, как я того захочу. Странно, я думал, Малгус неплохо справляется с дрессировкой. Или до тебя не доходит даже через удары? Ты такая упрямая, Элина?За то, как он произносит её имя, она хочет дать ему пощёчину. Она хочет свалить на него стол, ударить по рёбрам и бить кулаком по лицу так долго, чтобы от него осталось одно кровавое месиво. Но Элина этого не может. От несправедливости слёзы поднимаются к глазам, но… но она умеет глотать несправедливость. Ей пришлось научиться. И сейчас Элина только мотает головой, потому что лучше так, чем потерять сознание из-за асфиксии.– Умничка, – хмыкает Адраас, отпуская её. Элина закашливается. Она глотает воздух губами, силясь отдышаться. Постепенно. Осторожно. Чтобы лёгкие не продрало новым приступом боли. Ситх тем временем продолжает гнуть свою малопонятную линию:– Не надоело столько лет находиться среди нас? – спрашивает он, доливая вино в бокал. – Тебя душат, бьют, Малгус тебя насилует. Ты ходишь тут и знаешь, что, если бы не Малгус, тебе каждый первый плевал бы в лицо при встрече. Хочешь, придушу тебя ещё раз? Мне ведь ничего за это не будет. Ты просто кусок мяса, который пока ещё достаточно молод, чтобы выживать за счёт… определённых анатомических преимуществ. Но ты не будешь вечно такой красивой. Лет пять-десять, и Малгус выбросит тебя. Он найдёт себе ещё одну твилечку, которой сможет сломать психику достаточно, чтобы она раздвигала перед ним ноги и не плакала при этом от ужаса. Ты часто об этом думала? О том, как это всё для тебя закончится?Элина поднимает лицо. Покрасневшее, она это чувствует. Она устала. Она ещё кучу лет назад устала смотреть на Адрааса и быть не в силах его ударить. И она хочет выплюнуть, что всё не так. Верадун относится к ней гораздо лучше, чем Адраас способен себе представить. Верадун уважает её. Что бы ни случилось, он не бросит её. Элина едва сдерживает позыв расцарапать чужое ухмыляющееся лицо. – Да почему вас так волнует моё самочувствие? – спрашивает она, надеясь, что прямой вопрос хоть как-то приблизит развязку вечера.Адраас не упускает случая вставить издёвку:– Непривычно, что кто-то им интересуется? – он поднимается с кресла. – Я ведь про то же, Элина. Я могу тебя задушить. Могу тебя ударить. Я могу раздеть тебя, или отдать тебя солдатам, или сам узнать… что же такого Малгус в тебе нашёл. Я могу сделать с тобой что угодно, и всей Галактике будет на это плевать.По идее, угрозы должны были напугать. На практике они только злят. Адраас давит на больное, он напоминает о прошлом, о рабстве, обо всём, что было до Верадуна, и Элина шипит:– Не всей.– Да ну? – Адраас останавливается у её кресла и треплет её по щеке ладонью. Элина хочет ударить его по запястью. Но в реальности – только отворачивается. – Ты думаешь, Малгус пошёл бы на конфликт со мной ради какой-то рабыни? Я могу убить тебя и возместить ему твою цену в кредитках. Не уверен, сколько… Сотню? Две? За сколько он тебя взял?За убийство её прошлого хозяина. За страх, из-за которого никто больше не посмел встать в у него на пути. – У вас не вышло бы, – убеждённо отвечает Элина.Адраас усмехается жёстко:– Думаешь, он такой хороший? Раз он бьёт тебя, только если у него плохое настроение, а не постоянно, как твои предыдущие хозяева? – Адраас обводит пальцем обод бокала, обитый золотом. Он изображает задумчивость. – Скажи, ты не знакома с его отцом?На мгновение Элина теряется. Потому что нет. Она даже не в курсе, как его зовут. Она знает, что он учёный, что он нашёл Верадуна ещё ребёнком где-то в Диком космосе, и что он воспитал его. Она знает, что Верадун иногда видится с ним. Но он не брал её с собой. И ей бывало любопытно, но она не в том положении, чтобы напрашиваться.– Вижу, что нет, – констатирует Адраас. – Я вот знаком. Замечательный человек, очень интеллигентный. Даже не знаю, как его дом в итоге мог покинуть Малгус. А знаешь, как именно он его покинул? Что он сделал, чтобы понять, что ему дорога в Орден?Элина прикрывает глаза, чтобы сдержать злость. В данный конкретный момент – на Верадуна тоже. Он не говорил ей. И сейчас Адраас использует это против неё. Каким-то образом. Он ждёт её ответа, и Элина заставляет себя качнуть головой. Лекку в ответ на это движение скользят по спине. Напоминают о том, чтобы Элина держала её ровной.– Он убил девушку, – небрежно роняет Адраас. – Твилечку. Рабыню, совсем как ты. Она была одной из слуг в его доме, и она даже не провинилась ни в чём. Малгус просто хотел понять, сможет ли он убить разумное существо. Достаточно ли он жесток, чтобы учиться на ситха. Он когда-нибудь угрожал убить тебя?Нервную систему продирает воспоминаниями. Болезненными. И шоком. Адраас может врать, он часто врёт, но… что-то подсказывает Элине, что сейчас ему вовсе это не нужно. Он рассказывает ей правду. Ужасную. Часть Элины просто отказывается в неё верить. Верадун убивает просто, без сантиментов, но он убивает, когда это необходимо. Он убивает врагов.Адраас вздыхает с деланным сочувствием.– Кажется, угрожал, – цокает он языком. – За что же? За то, что возражала ему? Или за то, что отсасывала плохо? Или просто так?Элина морщится, из последних сил сдерживая любые глупые возражения. Адраасу плевать на неё, и на то, что Малгус ей приказывает делать, а что нет, и, тем более, на то, как она это делает. Он просто издевается. Элина не даст ему той реакции, которую он так хочет увидеть. Она молчит, крепче сжимая подлокотники кресла.– Ну же, расскажи мне, – Адраас хлопает её по плечу, словно бы подбадривая. – За что он в итоге тебя убьёт? Или выбросит… смотря какое будет настроение, наверное. Не молчи, Элина. Уверен, ты не хочешь превращать наш разговор в допрос.Не хочет. Элина видела ситхские допросы. Она цедит, поднимая взгляд на острое лицо:– Вы так уверены в том, что он это сделает?– Ну а как ещё может быть? – Адраас разводит руками и издаёт смешок. – Думаешь, ты, рабыня, много для него значишь? Думаешь, он любит тебя? Если Элина скажет ?да?, то она покажется очень, очень, невыносимо глупой. Она не любит быть глупой. Она помнит, что Адраас – мастер во всяких ментальных трюках. Для него считать её ощущения – в том числе насчёт Малгуса – всё равно что открытую книгу. Это тоже злит.– Слабо вести диалог, не залезая собеседнику в голову? – бросает она. Адраас издаёт ещё один смешок. Он гладит её по голове, как какую-то милую зверушку, и Элина тратит все свои запасы воли на то, чтобы не сбросить его ладонь. Не ударить. Не дать ему повода ответить тем же.– Мне вовсе не нужно пачкаться о твоё сознание, чтобы увидеть это, – заявляет Адраас. – Достаточно того, как ты на него смотришь. Но это ведь иллюзия. Ты думаешь, что он любит тебя, чтобы тебе было проще терпеть всё, что он с тобой делает. Я совсем немного сказал о том, кем ты являешься в реальности, и ты уже разозлилась. Ты же не хочешь так жить, Элина. Никто не захотел бы.Он неправ. В смысле… Да, никто не захотел бы, но он неправ. Элина любит. Давно и безнадёжно, и она не собирается объяснять Адраасу причины. – Для меня ты такой же кусок мяса, как и для Малгуса, – продолжает он. – Не вижу смысла тебе врать. Да и не получилось бы, мы с тобой слишком давно знакомы. Но я, в отличие от Малгуса, понимаю, что тобой движет. Я ведь помню, откуда он забрал тебя. Я тоже там был. Не скучаешь по Джеонозису?По борделю, в который её продали. По сцене, на которую её выталкивали, чтобы она танцевала. Элина не помнит точно. Но да, вполне возможно, что Адраас тоже был в зале. Там была целая компания лордов. Адраас не продолжит, пока она не ответит. Пока не признает и без того очевидное. – Не скучаю, – сжимает губы Элина.– Неудивительно, – Адраас ставит опустевший бокал на стол обманчиво-плавным движением. – Там ты была дешёвой шлюхой, а с Малгусом стала дорогой. Ты живёшь за его счёт, катаешься по Галактике, спишь всего с одним человеком, и тебя даже оскорблять никто не смеет. Точнее… не прямо в лицо. О, Элина, слышала бы ты, что о вас говорят, когда вы с Малгусом выходите из помещения.Элина слышала. Точно не всё, но достаточно. И она никогда не спала с кем-то за деньги. Она вообще никогда… Элина жмурится. Никогда – до Верадуна. Она могла сопротивляться предыдущему хозяину, но сопротивление ситху получилось жалким. Совсем не получилось. Адраас специально напоминает ей об этом. Он стоит над ней, как падальщик над добычей, и упивается болью, которую вызывают в ней его слова. И он всё ещё ведёт к чему-то. Элина старательно абстрагируется от собственных эмоций. Она сосредотачивается на разговоре. На том, чтобы не проиграть в нём.– Так вы не пошли в бой, потому что хотели со мной посплетничать?Адраас вдруг ведёт по её шее парой пальцев. Прямо по длинному глубокому шраму.– Я не придушу тебя ещё раз, потому что мной сейчас движет вовсе не злость, – говорит он. – Я ведь не Малгус, чтобы быть постоянно слепым от гнева. Бедная, бедная Элина. Давай предположим, что ты уже прошла все стадии отрицания и признала, что я прав. Насчёт твоего положения. Давай предположим, что на мгновение меня накрыло сочувствием, и… что я мог бы помочь тебе освободиться. От его театральной паузы у Элины внутренности сжимает спазмом. Она хмурится, поднимая взгляд на ситха. Она… она не уверена, что верно сейчас расслышала.– Я мог бы помочь тебе, – роняет он, и в тишине палатки словно лопается струна. – Помочь. Сбежать. Неожиданно, правда? Не бойся, я объясню.Элина отвечает хриплым после удушения голосом:– Вы думаете, я не смогла бы сбежать, если бы хотела? – Разве ты не пыталась? – улыбается Адраас. – В жизни не поверю.Здесь он прав. Элина пыталась Верадуна убить. Она пыталась сбежать. Она не жалеет об этих попытках, потому что иначе… иначе вряд ли Верадун вообще её бы уважал. Но это было давно. Чудовищно давно. И она не хочет больше. Ни бросать его, ни предавать его, ни расставаться с ним.– Но сбегать тебе было некуда, – продолжает тем временем Адраас. – Бедная рабыня, которая не хочет снова продаваться за кусок хлеба. Которая терпит рядом с собой тупого урода, потому что он бьёт её чуть реже, чем бил бы кто-то другой. Но у тебя есть одно преимущество, Элина. Ты была с ним достаточно долго, чтобы быть для меня полезной. Считай, что это твой шанс. Я дам тебе корабль, который Малгус не выследит, я дам тебе кучу денег и клятву, что я никогда больше не стану тебя искать. Поверь, мне незачем. Я не ненавижу тебя, мне, в общем-то, на тебя плевать. Мне нужна лишь… информация.– Нет.Элина сначала отвечает и уже после осознаёт, что сказала правильно. Нет. Что бы Адраас ни хотел бы узнать о её повелителе – она не предаст его. – Успокойся, – мягко советует Адраас. – Я понимаю, ты его боишься. Но я ведь его противник. Считай, что я на твоей стороне. Он не узнает об этом разговоре, так что…– Нет, – упрямо повторяет Элина. – Вы ничего от меня не узнаете, повелитель. Вы можете как угодно описывать моё положение. Я его знаю. Вы зря тратите время. Адраас смеряет её оценивающим взглядом. Вся мягкость вмиг из него пропадает. Сейчас – Элина ощущает это каким-то шестым чувством – он точно использует на её разуме свои ситхские фокусы. Он проверяет, как хорошо сумел взбаламутить её эмоции. Действительно ли она считает, что находится в настолько униженном положении, как он сейчас объяснил и продемонстрировал. Он пытается понять, почему она не соглашается. Элина глядит на него, усиленно не думая о Верадуне. Она не хочет делиться с Адраасом личным. Ситх всё равно приходит к выводу, что она не врёт.– Я предложил по-хорошему, – пожимает плечами Адраас. – Можем устроить по-плохому. У меня достаточно денег, чтобы оплатить твою смерть.Элина сглатывает ком, встающий у горла. Она произносит, не отводя взгляда: – Мой повелитель возьмёт плату не деньгами.– Ты так в этом уверена? – Адраас усмехается. Одними глазами. Его спокойствие выглядит жутковато, но Элина по-прежнему не выказывает страха. Она с детства выучила: страх показывать нельзя. Только не перед такими тварями, как этот. Которые питаются им, которые используют его и никогда не забывают. Элина чеканит:– Предлагаю проверить.От напряжения в воздухе кожу покалывает мурашками. Элине страшно. Страшнее, чем час назад, среди выстрелов и взрывов. Там она могла делать хотя бы что-то. Здесь, один на один с лордом ситхов, она может только надеяться. Не на себя. На своего хозяина. На его силу. На то, что эта сила защитит, потому что… Потому что Верадун любит её. Он не простил бы, если бы Адраас её пытал. Он не простил бы её смерть. Он отомстил бы так, что эта тварь навсегда прекратила бы усмехаться. Ему стало бы нечем. И пусть среди ситхов такая реакция не нашла бы понимания, Верадун вряд ли бы об этом задумался. Как бы Адраас сейчас ни очернял всё, что есть между ними.Верадун любит её, и это защитит её.Должно защитить.Обязательно.– Жаль, – бросает Адраас, отворачиваясь. – Впервые попытался с тобой поговорить, но… Было очевидно, что такие, как ты, предназначены не для разговоров. Уверен, ты вспомнишь о моих словах, когда Малгус в следующий раз будет тебя пользовать. Предложение останется в силе.Элина только сейчас осознаёт, что последнюю минуту не дышала. И она делает вдох. Улыбаясь. Победно. Верадун защитил бы её. Она права, и это признаёт даже Адраас. Который подходит к столу и, кажется, действительно начинает что-то настраивать среди точек и линий.Элина не прощается с ним. Она ни единой лишней ноты вежливости просто не вынесет.Адраас может считать, что её жизнь жалкая, но он на самом деле понятия о ней не имеет. Ни о том, как дорого она Элине далась, ни о том кошмаре, который был прежде, ни о том, что ей в этой жизни по-настоящему дорого.Элина выходит из шатра, высоко подняв голову.