Глава 14. (2/2)
— Сасори, хватит твоих глупых шуточек. Что я не так сделал? Решил бросить меня из-за того, что узнал, а? Ты сам этого хотел, я не виноват в своем…— Дей…— … прошлом. Прости меня за то, что я такая шлюха, прости, за то, что сказал тогда, это все неправда. Да, я шлюха, я гребаная шлюха, но, черт возьми, я ведь тебе никогда…— Послушай, Дей.— … ни с кем не изменял, я любил тебя, все остальное было в прошлом, как ты не…— Дейдара!Блондин умолк, поняв, что выдал себя с потрохами. О, да, эти мысли, непонимание, догадки, которые раздирали его столько долгих дней, наконец-то достигли ушей адресата. И вылились на него потоком истерики.
— … понимаешь.— Я знаю, Дей. Я знаю. Не называй себя так, ты ни в чем не виноват.
— Ты врешь, идиот! Если я ни в чем не виноват, тогда почему ты говоришь все это? Почему ты не хочешь встретиться? Хотя бы один раз, прошу тебя. Черт возьми, мне что, на коленях умолять тебя о встрече, кукольник недоделанный?— Дей, прекрати истерику. Если мы встретимся, то я уже… нет, неважно.— Что?— Ничего.
— Что значит «ничего»? Договаривай! Решил оставить меня и без себя, и без правды?
— Ничего, Дей.— Скажи, где ты, я приеду.
— Не надо, Дей.— Прекрати называть меня по имени и скажи что-нибудь вразумительное!— Дей… прости.
— Не прощу, если сейчас же не вернешься.— Я не могу.— Почему?— Через полчаса…— Что через полчаса?— У меня самолет через полчаса. Я улетаю, и мы больше не увидимся. Правда, прости, Дей. Ты не виноват, ни в чем. Просто так надо, я так решил, и… Дей, ты слушаешь?«Сердце… я слышал, как оно взорвалось… почему я еще жив?»Ноги, не выдержав, подкосились, а рука едва не выронила мобильник.
— Что значит «прости»… Что значит твое чертово «прости»… Куда ты улетаешь?— Де-ей... я не могу сказать, прости, не могу.— Не нужны мне твои прости… Вернись? Сасори, ты слышишь меня? Я не… нет. Нет, нет, нет. Нет, Сасори, ты врешь. Скажи, что это шутка, а?— Я не шучу таким, Дей, и ты это знаешь. Черт, Дей, прости, просто...«Просто? Просто... что, просто, что, что, что?!»— Просто оставляешь меня? И... все? Ты собирался свалить, не сказав мне ни слова? Ты что, больной?— Да, Дей, больной, очень, ты не представляешь насколько. Больной, потому что позвонил тебе, я не должен был...— Не должен? То есть, хотел вот так..? Нет, объясни, что происхо...—Дей, мне пора.
«Нет... нет, не оставляй меня, нет...»— Вали...«Пожалуйста, не оставляй, прошу тебя...»— Вали к чертовой матери, гребаный кукольник... я тебя ненавижу.«Ты нужен мне, идиот, нужен, вернись, не уходи, не надо, Сасори, прошу тебя, не надо, не надо, не надо...»— Дей, пожалуйста...— Вали, куда хочешь!«Голос сорвался, вот дрянь... не-ет, Дейдара, не рыдай, только не рыдай ему в трубку, будь мужчиной, в конце концов... черт, будь мужчиной, заставь его вернуться...»— Я тебя ненави...— Дей, я люблю тебя.«Что?»— Прости, мне пора. Прощай.— Подож...«Отключился?..»Все? И это все?— Не-е-ет, — стон вырвался из горла блондина помимо его воли. Ставший в миг бесполезным мобильник полетел в стену и разбился вдребезги, разлетевшись на части. Юноша уткнулся лбом в пол, долбя кулаком в пол до дикой боли так, чтобы костяшки были разбиты, а рука распухла и посинела. Кровь в теле словно бурлила, не давая остаться на месте. Дей свернулся калачиком прямо на полу, и с силой вцепился в волосы, боль была повсюду, она была невыносимой, она раздирала, не давала дышать, а в голове вместе с пульсацией крови словно долбилось чертово: «отчаяние, отчаяние, отчаяние». Его нет, он не вернется, они не увидятся, он ничего не сказал, не объяснил... он его любит... Это слишком много, слишком нестерпимо.
Разум отключился напрочь, в мире не осталось никого и ничего, только боль и едва шевелящиеся губы, словно мантру повторяющие два заветных слова: «не уходи».
Сасори приземлился на колени, кусая ладонь, чтобы не заорать от бессилия. Он все-таки сделал ему больно, из-за собственной слабости, просто из-за того, что захотел в последний раз услышать его голос, он сделал ему в сотни раз больнее. Не стоило ничего говорить, не нужно было звонить.«Дей».Это имя выжжено в его мыслях, в его памяти. То единственное дорогое, что у него было, и он сделал ему больно. Так, как никто никогда больше не делал, он, дурак, винил себя в его, Сасори, исчезновении.
«Ты же такой эгоист, Дей, почему ты не возненавидел меня, когда я задел твою гордость? Почему ты продолжал извиняться и умолять о встрече? Че-е-ерт».Равнодушный голос раздался над головой, объявляя о посадке.Юноша поднялся, игнорируя подозрительные взгляды прохожих, которые старались обходить его за несколько метров. Сжав телефон, он нажал на кнопку выключения, чтобы в последний раз взглянуть на заставку, и вытянул руку перед собой. Ладонь разжалась, а телефон с неприятным звуком ударился о землю. Экран, наверное, треснул, но это уже неважно. Это был последний раз.
Сасори закрыл глаза, запоминая их слегка нетрезвые улыбки и возбужденный блеск в глазах блондина, и двинулся вперед, на ходу доставая из кармана посадочный билет.***«Потом я много раз жалел о том моменте. Я думал, что так для нас будет лучше, для тебя лучше. Но я так ошибся, прости меня. Хотя вряд ли меня можно простить, да? Разве может быть правильным вариант, от которого всем только хуже? Думаю, я выбрал именно тот, худший путь. Я неудачник?
Знаешь, Дей? Я очень люблю то, как звучит твое имя. Мне нравится повторять его снова и снова. На выдохе... Не то, что мое, правда? Но у тебя так получается его произносить, что тело пробирает дрожь... Иногда когда я вздрагиваю, мне хочется думать, что где-то там, в нашем с тобой городе, ты в мыслях произнес мое имя.
В этом конверте ключ от моей мастерской. Я закончил то, над чем работал. Надеюсь, этот ключ попадет к тебе, я очень хочу, чтобы ты увидел это. И, да, теперь они твои, можешь делать с ними все, что вздумается. Оставил на замену себе только игрушки... прости, Дей, я жалок».