Солнце на западе (чангюн/минхек) (2/2)

Им слушает внимательно. Он подбирает ноги, подставляя колено под руку. Есть что-то в этом Минхеке. Правильная грусть, как называет это Вонхо - напарник Има. Когда уже немало повидал в жизни и знаешь ценность вещам. И все это оседает золотистой пылью: на дне души, по краю зрачков.

- Спи у меня, - отвечает Чангюн. Он не может сделать для Минхека ничего больше. Тот и не просит, и не примет. Им вспоминает индейскую легенду, - знаешь о ловце снов?- Все плохое пробирается по паутине ниток, но уходит через центр. Идеальный круг.

Минхек болтает остатками виски в бокале. Допивает и протягивает его Чангюну:

- А ты только раз в перестрелке был?

Им хмыкает и подливает.

На следующее утро, прямо после завтрака, Ли крадет ключи у матроса, чтобы все-таки пробраться на палубу. И счастливо размахивает ими перед носом Чангюна.- Одним глазом взглянем, Чангюн, и я сразу все верну! – сообщает Минхек, - я даже оборудование у тебя оставил. Еще вчера, там так качается, фотографировать не смогу! А к себе не стал нести. Вдруг корабль затопит, а у меня-то каюта из дешевых.Чангюн считает себя очень благоразумным человеком. По своей воле он бы даже не влезал в перестрелки, но долг обязывал. А отсутствие выхода из комнаты – тем более. Статья получилась красочной и фактологической. Им тогда думал, что выберется с десятком пуль по всему телу и точно не своим ходом. Но отделался ранением в колено и царапиной в плечо. Он считает себя удачливым, потому что смерть упертая и капризная, цепко схватив за лодыжки, тащила за собой.

Он не полез бы на палубу, но как чувствовал, что без него Минхек не вернется.

Что делать со штормом, Чангюн не знает. Он не волшебник, чтобы усмирить стихию. Тут не позовешь полицию, не выбьешь у противника из рук пистолет и не сможешь убежать. Вода бьет по лицу, царапает кожу.Чангюн распахивает глаза шире. Он держится одной рукой за стенку и хотел бы проклясть этот лайнер и хитрого Ли Минхека, с которым знаком всего сутки, а кажется уже целый год.

Пол на палубе скользкий, и проще лечь и ползти к выходу. К нему осталось всего-то пару шагов. Чангюн преодолел бы их быстро, если бы не Минхек. Тот из последних сил вцепился в его руку цепкими острыми пальцами, да и сам Им что есть силы держит парня.

Сама сущность океана ревет. Она кричит как раненая. Чангюн готов согласиться с Минхеком: это дух океана говорит с людьми. Воды темнеют, собираются в единой точке, а после расходятся и предупреждают: спасайтесь. Дух океана не зол и не добр. Он справедлив, он несет очищение.

Волны тащат на дно, повинуясь великому духу. Океан открывает свои объятия, щедро расступаются волны и также смиренно поглощают то, что больше не будет найдено.А шум, достигающий человеческого уха – это грудной тяжелый крик океана о тех, кто не смог выбраться из его вод. Он плачет о тех, чья синева глаз смешалась с волнами, у кого вода застыла между ресниц и пробралась в легкие.

А после воды тоскуют по утраченному. Дух океана скорбит и дарит оглушающую тишину людям.Чангюн заходит в свою каюту и мечтает только лечь спать. Минхека он пропускает первым. Оставлять его одного не советует медик. Им не знает, какой с него будет толк, ведь он отключится от реального мира, едва ляжет на подушку.

Он истощен, потому что едва успел поймать Минхека, подхваченного океаном на палубе, едва дотащил их двоих обратно к выходу. Чангюн слабо отдает себе отчет, каким только чудом ему это удалось, ведь физически сильным никогда себя не считал.

- У индейцев есть красная и черная дорога, - сообщает Минхек, - я в книге прочитал.

Им кидает в парня его пижамную рубашку и молча слушает.

Раненное в перестрелке колено ноет, и Чангюн садится на кровать. В голове туман и обрывки разговора с капитаном. Им чувствует себя нашкодившим котом, которого прилюдно тыкнули мордой в песок. Он прекрасно понимает, что был не прав, поднявшись на палубу. И что нельзя было пускать туда Минхека. Минхека, которого чуть не забрали волны, который испугался шторма так сильно, что когда их промокших застали за закрыванием двери, Чангюну пришлось взять дело в свои руки.

Единственное, что спасает их от огласки, так это собственная наглость. А что еще Чангюн мог сделать, как не пригрозить написать о халатности экипажа, так беспечно хранящего ключи?!

Минхека, постепенно отходящего от шока, живого и не захлебнувшегося, Чангюну вручили «под особую ответственность». Ли приходит в себя и его болтливость возвращается. И Чангюн начинает побаиваться, что инстинкт приключений в его знакомом гораздо выше, чем здравомыслие. Его хорошо бы использовать как секретное оружие против врагов, но в самостоятельной выживаемости Ли журналист сомневается.

- Ну, ты слушаешь-то? - Минхек требует к себе внимания. Сонному Чангюну игнорировать чужую речь не дают и приходится кивнуть. - Красная дорога — счастливая, а черная — плохой путь.Но он легкий.- И обе они часть жизненного цикла, - дополняет Чангюн.

Минхек втягивает длинные ноги в пижаму. Просовывает руки в длинные, до самых пальцев, рукава кофты. Забирается с ногами на койку. Ли радуется, что у Чангюна билет недешевого класса и он может остаться в его каюте.

- На Красной дороге ты будешь страдать. Это то, что позволит тебе узнать себя лучше, а значит, и стать лучше. Мудрее, добрее, - Минхек пропускает слова Чангюна. Он смотрит на свои колени, обводит круглое пятно на пижаме. – Лакота говорят: ты открываешься Тайне, впускаешь в себя правду и можешь общаться с духами.

- Идя по Красной дороге, ты имеешь право думать, учиться и исправлять ошибки. Ты можешь быть счастлив или горевать. Жизнь – это непрерывный круг,- Чангюн кивает. – Верования индейцев меня не слишком интересуют. Но я знаком с ними.

- Ты будешь писать об этом? – Минхек моргает, выходя из собственной задумчивости.

- Я буду писать о том, что американцы сделали с этим народом. О том, какова реальность в индейских резервациях, - признается Им. Он вздыхает, что приходится раскрыться перед фотографом, но вряд ли это как-то помешает ему в дальнейшем. – Мне нравится все, что они говорят о своих верованиях, но писать я буду о теперешней реальности. Слишком несправедливо американцы обошлись с индейцами, чтобы молчать об этом.

Минхек кивает.

- Да. Плывем в город, в котором нет надежд.

Он накрывается одеялом и ложится, упираясь коленями в стену. Чангюну почему-то кажется, что Минхек не собирается засыпать. А сам он уже не справляется с накатившей сонливостью.

- Чангюн? – Минхек дожидается сонного возгласа. – Спасибо.

- Спи, - Им трогает плечо Минхека. Он вроде бы должен присматривать за ним, как говорил врач, но усталость сильнее него.В Америку они прибывают днем. Остаток пути проходит спокойно, а нью-йоркский порт встречает солнцем и теплом. Минхек не отстает ни на минуту, и за несколько дней дороги Чангюн настолько привыкает к нему, что даже жаль разъезжаться по своим гостиницам.

- Чангюнааа, - хитро улыбаясь, тянет Минхек, - так, может, обменяемся телефонами?

Им пожимает плечами: почему нет. Он будет в городе еще несколько дней. Перед тем, как заняться историей индейцев сиу, с него требуют другой материал.

- А ты когда в резервацию едешь? – Чангюн набирает номер на телефоне Минхека.

- Послезавтра… меня должны встретить. А пока нужно с круизными фото разобраться. Но если я тебе буду нужен, ты только скажи! – Минхек так горячо прощается с Чангюном, будто он его любимый и единственный родственник. – Я так привык быть с тобой, что делать-то буду сам?

Чангюн хлопает его по плечу: Минхек не переносит одиночество. Он с грустью отмечает, как сильно привязался к непоседливому парню.

Журналист быстро находит свою гостиницу и сразу принимается за работу. Из-за шторма они опоздали, и времени отдыхать теперь нет. Чангюн делает несколько звонков. Встречается с американским коллегой и забирает у него пакет с фотографиями и распечатками, которые удалось собрать о его новом деле. Им откладывает их изучение до утра, решив выспаться.

Следующий день проходит так же - в работе. Чангюн надиктовывает пробный вариант будущей статьи и отправляет Вонхо, чтобы уточнил детали.

- Я сейчас ухожу, проверю нужных нам людей, а потом сделаем вторую часть, - говорит он, просматривая материалы, – но вряд ли я ошибся в своих выводах.

- Чангюн, этим парням пора за решетку, - Вонхо работает с Чангюном не первый раз, он и сам любитель опасных историй. И прекрасно знает, что когда азарт берет верх, Има не остановить. – Ты снова влезешь в пекло. А я на другом континенте, если ты вдруг забыл!

Журналист смеется.

- Ты забавный, Вонхо.

«Но не такой, как Минхек». Это Им не говорит вслух. Просто с Минхеком хочется говорить и смеяться.

Им проверяет адрес, переодевается в удобную одежду и уходит. Когда шанс один из сотни, Чангюн не станет робеть. Какого же оказывается его удивление, когда выходит просчет. Ему удается пробраться на склад и проверить все ящики. Он записывает на диктофон разговор своих «подозреваемых». Но никак не ожидает, что останется там, как мышь в клетке. Через час Им понимает: Вонхо был прав. И если он не выберется к утру, то отделаться простреленным коленом не выйдет. Ему разнесут голову. Им выдыхает, набирается спокойствия. Найдя удачное место, набирает сообщение Минхеку, отправляя свои координаты: «Свернул на Черную дорогу. Что советуют индейцы в таких случаях?»Ответ приходит через 30 секунд: «Познать смирение и исправить ошибки. Или ждать помощи духов, Чангюна». Минхек добавляет милый смайлик в конце. А это пугает Има больше всего. Вряд ли случай на лайнере повлиял на Ли так, чтобы вбить в его голову хоть какие-то зачатки инстинкта самосохранения.

Надо было писать Вонхо, думает Чангюн, ожидая помощи. Но тот бы долго рефлексировал ситуацию. У Има каждая минута на счету. Минхек проще, у него голова работает быстрее, и он не задает лишних вопросов не к месту.

Чангюн опасается, что Ли побежит спасать его лично, взяв в свои хрупкие руки слишком многое. Им сидит, привалившись спиной к ящикам, и вспоминает Минхека в ту ночь, когда он чуть не упал с палубы. Вспоминает его худую фигуру, бледную кожу из-за холода и каютных ламп, задумчиво водящего пальцем по пижаме. Минхек беззащитен против зла, он чист и открыт миру. Искренен и любопытен. Без крепкой поддержки его любым штормом затянет. Чангюн сжимает мобильный в руке. Как-то поздно он понимает всю ценность Минхека.

Тяжелые двери склада скрипят и открываются. Все надежды на то, что Ли благоразумно свяжется с коллегами, с властями, может быть с какими-то влиятельными знакомыми - Им предполагает, что связи у Минхека все-таки есть, без этого в их мире никак - рушатся, когда звонкий голос разносится по помещению. Им мысленно избивает себя: каким чертом только он втянул во все Минхека. Случись с ним что, он себе не простит.

Чангюн понимает, тогда в шторм жизнь Минхека была в его руках буквально. Он несет ответственность за все, что с ним теперь будет. Ли всего лишь хотел познакомиться, узнать, какой Им человек. А он: недосмотрел, подверг опасности. А ведь обещал так много: оберегать его сон.Чангюн чувствует себя виноватым, слушая обрывки разговора. Он слишком далеко, чтобы видеть и слышать все целиком. Раздаются шаги, и Чангюн пересаживается удобнее, готовясь защищаться, если нужно будет. Но над ним склоняется улыбающееся лицо Минхека.

- Ты...., - тут же начинает Им.- Бегом-бегом, Чангюна, - Минхек хватает под локоть, - у нас всего минутка.

Им поражается тому, как Ли умеет находить выходы из ситуаций. Они выбираются из переделки и возвращаются к Минхеку в дешевый отель, сопровождаемые бандой байкеров. Без наставлений и советов парней, он не влез бы на склад и не вытащил Чангюна. Но в Америке свои законы, как поясняет Ли.А его новые друзья нашлись как обычно: со скуки фотограф влез в разговор с незнакомцами.

Чангюн хочет и сам прокатиться на мотоцикле, но колено еще не позволяет. Приходится сесть с каким-то парнем. Им ревниво отмечает, как Минхек липнет к другому мотоциклисту, и надеется, что это все показалось и не более.

В баре их встречают громко и воодушевленно. Минхека обнимают как родного, но и Чангюна также тепло принимают.

Ли по-секрету сообщает:- Вижу почти всех первый раз! - Минхек орет Чангюну в ухо, потому что в баре слишком шумно, - никого не помню по имени! Но это ничего, все свои!- Как ты их уговорил? Что мы должны за помощь? - Чангюн наклоняется, потому что сидит на высоком барном стуле, а Минхек стоит рядом. Чтобы не упасть, приходится упереться в чужие плечи, и хорошо бы оставить все как есть.

- Ничего, - отмахивается фотограф, - я все уладил.

Ли поднимает бокал с местным пивом. Вдалеке тот самый парень, что подвозил Минхека. Ли чокается с ним по воздуху. Чангюну становится тошно, потому что подозрения оправдываются. Глупо, что его спасение стоило Минхеку такого. Впрочем, может Ли и сам не против, а он, Чангюн, позволяет себе лишнего даже в мыслях. Он заметно напрягается - сжимает пальцами плечо - и фотограф замечает это:

- Ты чего?! Чангюна?! - Минхек поворачивается к Иму. В глазах такая неподдельная детская обида, что Чангюну еще более стыдно.

Лицо Минхека первый раз так близко, и наклониться бы еще, развернуть в своих руках. Но место не то, и момент неудачный. Шумный бар с грузными потными мужчинами разных возрастов никак не располагает к романтике, но Им ни о чем, кроме тонких губ думать не может. Чангюн молчит, но Минхек его взгляд прослеживает и улыбается понимающе. А потом удивленно распахивает глаза.

- Ты, что, серьезно?! Со мной?!

Если бы Им не держал Минхека, то вложил бы лицо в ладонь. Никто, кроме Ли, не стал бы задавать таких откровенных вопросов, удивляться, что кто-то хочет его поцеловать.- Я не первый, кто хочет, - Чангюн хочет знать все, раз уж начался этот разговор.Звонкий смех Минхека раздается в помещении. Так звенят колокольчики, так разносится музыка ветра — амулета, который вешают на входе.

- Мне нужно уехать завтра утром, - сообщает Ли. - В штате Дакота резервации народа сиу.... а меня конкретно лакота ждут.

Чангюн трогает Минхека за шею кончиками пальцев. Чувствует позвонки, впадинку, когда Ли наклоняет голову. Касается отросших волос. Хочется больше, но нельзя.

- Не первый, кто хочет, -Минхек решает ответить на вопрос, приняв решение. Он опирается на Чангюна, позволяя и дальше гладить свою шею. - Но первый, кому можно.

Им давится воздухом. О чем он только думал? Ли такой откровенно чистый, что не стал бы спать с каким-то парнем ради его — Чангюна - спасения.

- Я, если честно, ужасно спал сегодня, ты же не поедешь к себе?

Им смеется в волосы Минхека. Наивный ребенок, спать без него не может. Привязался всего-то за неделю, как найденыш с улицы. Чангюн думает, как фотограф без него жил? Но расспросить решает потом: у них в дороге будет еще много дней для разговоров.