3. (1/1)

У Илая есть плохая особенность- он умоляет. Некрасиво, унижаясь, протягивая руки, которые непременно в презренье отобьют. Он срывается на плачь, когда понимает, что его не слышат. -П...прошу, умоляю вас, только не здесь!Люди с юга здесь появились не так давно, но они хлынули сюда шумной крикливой толпой, с горящими углями глаз, с размашистыми вольными движениями. Им всегда везло, везло во всем, что вызывало сперва недоумение, затем и любую зависть у тех, кто жил здесь раньше. Они, эти голодные бледные люди с обветрившейся кожей на худых усталых лицах, они приходили к Илаю и спрашивали: неужели Бог любит их больше, чем нас?Илай горячо убеждал их что нет, что южане поклоняются огню, древнему демону, сжирающему их души, что все не то, чем кажется... А люди смотрели, как они добывают золото из их земли, ИХ золото! Но ничего сказать или сделать было нельзя- все бумаги, разрешения, инструменты- все было спонсировано сверху. Южане хохотали по вечерам, танцевали и пили вино. Строгие и голодные продержались недолго. Илай видел, как редеют прихожане, как на скамейках едва набирается двадцать человек. Когда нет ничего, терпеть не так тяжело, как когда все, что тебе нужно, лежит под носом...Девушки отдавались им, мужчины стали помогать и наниматься на работу. Илай чувствовал, как адский огонь все жарче распаляется вокруг, и все отчаяннее становились его проповеди, просящие остановиться и не уходить к Дьяволу...Когда же они ввалились в церковь, Илай ничего уже сделать не мог. Пятеро крепких мужчин, загорелых, сильных, только что закончивших тяжелую работу. Они заходят развязно, не прекращая оживленного разговора, заходят стуком сапогов и острым запахом алкоголя.Илай выходит им навстречу:-это дом Господа...сюда нельзя в таком виде... Голос его звучит негромко, смиренно, а взгляд светло-зеленых глаз ровный, строгий. Они останавливаются, переглянувшись, тут же взрываются хохотом..."В смысле нельзя?! Мы хозяева здесь".Вместо слов один из них хватает его за талию, тянет к себе, и Илай не успевает и опомниться, отчаянно вскрикивает, выставляя вперед руки, пытаясь вырваться.Они смеются, не обращая внимания на это жалкое сопротивление. И когда одни из рук резко хватают за одежду, а потом за тело, что тут же покрывается колкими испуганными мурашками, Илай понимает...-Прошу, только не здесь, умоляю!- он вскрикивает рвано, взяв высокую ноту, которая тут же срывается, делая голос ломанным и визгливым. -Так в целом куколка не против?- обладатель голоса с акцентом прижимает его к себе, и контраст слишком силен: Илай выглядит совсем хрупким ребенком в руках этих жеребцов-златоискателей, у которого никаких шансов. "Только не здесь, пожалуйста, только не в церкви..."- единственное, что он мог сформулировать даже для себя. Испуг, растерянность, внезапно нахлынувшая слабость и дрожь... Можно ли быть к такому готовым? Ответ потеряется в голых фактах....Священник, это так щекочет и будоражит желание! Как разгорается внутри навязчивая мысль разбить что-то хрупкое, разбить с наслаждением, сорвать печать непорочности, стать первым. Слишком сладок этот запретный плод. -Ну что ж, почему бы нам и не договориться?-ведь по сути согласие означает полное снятие ответственности, верно?Покров ночи скроет их, идущих в местный публичный дом, - пятерых и одного, крепко взятого за руку, как ведут куда-то ребенка, зная, что он может удрать, если не держать его крепко. "Бог не любит тебя,Илай, Бог не любит тебя, иначе бы Он защитил"- дьявол не упустит момента коснуться раненной души опаляющим шепотом, схватить сердце когтистой черной лапой.Пара звонких монет падает на стол сонного хозяина, и он бросает им ключ от комнаты.Потом двери закроются, и сознание Илая вытеснит все, что было потом. Хрупкое, неготовое к такому, распахнуто-детское, верящее в добро и справедливость. Высокая решетчатая кровать, со сплетением стальных прутьев в изголовье. Пальцы, зацепившиеся за них. Смех. Закрытое окно. Тусклый свет. Он метался от одного к другому взглядом, отчаянно пытаясь разыскать хоть проблеск надежды или человечности. Но только грязная похоть плескалась в их глазах, изливалась в язвительные улыбки, скалила зубы. Они не хотели насиловать, они развлекались. А развлечение подразумевает многое...-Пожалуйста, не надо...- шепчет Илай сквозь слезы, пытаясь отвернуть лицо от очередного члена, и дрожь бьет, и им кажется, извращенным вседозволенностью, что он это кокетничает, как дешевая шлюха, набивая себе цену. -Мне нравятся твои слезки. Это м...так заводит...- этот голос хочется вытравить из головы, забыть навсегда, но он словно осколок, что утоп в плоти, сколько не цепляй, -слишком глубоко. -Да тебе нравится!- другой замечает то болезненное возбуждение, что скорее как защитный механизм- ответ на этот сносящий поток насилия, и принимает его за ответную реакцию. - Поглядите-ка на нашего святошу!..Илай плачет, стонет сдавлено и глухо, умоляет остановится, зная, что не остановятся. Затихает, как сорвавшийся со скалы, когда они заставляют его кончить. Сжимается, пряча лицо в колени, ровно до той секунды, пока его не тянут к себе снова. Полночь медленно перетечет в рассвет, затем в восход неумолимого солнца, начинающего новый день. Они отпустят его как ни в чем не бывало, отпустят,безразлично и даже дружелюбно провожая взглядом его, уходящего из этой комнаты, держась за стену. Даже бросят вслед что то:" Захочешь еще, приходи"...Шаг...второй....тонкая черная рубашка и брюки, насквозь пропахшие чужими запахами алкоголя,спермы и дорого табака...до церкви не так далеко..пара сотен этих шагов...когда ему кажется, что мир смотрит на него, маленького, растерзанного, предавшего своего Бога. Он едва открывает двери, как силы покидают, ноги подламываются, и Илай опускается с горьким стоном на деревянный пол. -Все кончено,- шепчет он себе. Бог никогда меня не простит... Они ушли, оставив его одного, сидящего здесь, раздавленного, растерзанного, и на теле до сих пор пульсируют грубые прикосновения и оно горит в омерзительном остаточном огне. Илаю так хочется, чтобы это было сном, просто глупым кошмаром. Бог молчит и Смотрит на него. И Илай понимает, что навсегда лишился Его Милости. Это молчание Его в сердце...это ни с чем не спутать. Илай рыдает, закрыв руками лицо, и слез у него всегда очень много, ручьями текут по пылающим щекам.-а....а....ааа.....- бессильная истерика рвет грудь, он ложится на пол, замирает...и чувствует, что в кармане брюк что-то есть, и порывисто достает несколько крупных купюр и монет. Он и не заметил, как ему их положили ...или он сам взял?..И Дьявол сжимает его ладонь, заставляя оставить деньги у себя. Что-то там, трезвое и рассудительное, змеино шепчет: ты голоден. Лишним не будет. Возьми.Тебя будет рвать, обязательно...без этого никак....и ноги не держат, совсем ломаясь словно, отказываясь держать.... Сил плакать ...зачем?..какой в этом смысл..... Смирение, говорил он, приходит рано или поздно...и нет, оно приходит на место третьего перелома в одном и том же месте... Когда до тебя доходит...не сопротивляйся....не сопротивляйся......покорись.... Это внутреннее смирение приходит на смену неистовой борьбе , когда ты честно, искренне и без остатка боролся....боролся и проиграл.... Он опирается об одну из скамей....но руки подламываются, и Илай оседает на пол, закрыв руками лицо.... - Плохой день? - хриплым шепотом, едва слышным эхом, что проносится, касается кончиками пальцев стен. Он опускается на корточки рядом, опуская ладони на плечи.Илай мотает головой, пытась подавить рыдания, и только сдавленными всхлипами, что разрывают изнутри, пытаясь ответить: -вс....все хорошо....все хорошо.....