Часть 1 (1/1)
?Глория? вот-вот должна была перейти под командование советской стороны. В каком-то темном углу, между узким трапом и дверью в жилой отсек, столкнулись Мещеряков и Овечкин. В первый миг они не узнали друг друга в ненадежном свете иллюминатора, но потом Валерка на вдохе воскликнул:—?Вы?! —?и Овечкин раскинул руки в стороны. В одной у него был револьвер, в другой?— саквояж.Они стремительно обнялись, Валерка прижался лицом к плечу Петра Сергеевича, а Овечкин почувствовал лопатками наган в валеркином кулаке. Они стояли, вжавшись друг в друга, глубоко дыша и запоминая каждую мелочь этого мгновения: как пахнет нагретым на солнце металлом, машинным маслом и чужой кожей, как шершавые губы касаются виска в почти отеческом поцелуе, как колется ткань затертого, пропитанного солью пиджака, который комкает Валерка на спине Петра Сергеевича, как не слышно ничего, кроме стука собственного сердца, а видно только красные всполохи перед закрытыми веками. И судя по боли в грудине, это?— их последняя встреча.Мысль, что любая революция пожирает своих детей, заставила Овечкина говорить:—?Париж, бульвар Дю Тампль семнадцать. В кафе-шантане спросите меня. Что бы ни случилось… —?он оборвал себя на полуслове, чтобы не взять с Валерия обещания. Мещеряков и так за все их знакомство больше сказал ему неправды, чем правды, так зачем же множить… К тому же Овечкин был совершенно уверен, что Валерий сначала не захочет сбегать от своих, а потом и не сможет. И все, что остается,?— запомнить запах его волос, золотистые блики в ресницах и ускользающее касание губ.Валерка знает наверняка, что Петру Сергеевичу не выбраться с ?Глории?, но он продолжает просчитывать возможные варианты, отбрасывая их один за другим. Как ни крути, Овечкин погиб сегодня. Теперь надо только поцеловать его покрепче, зафиксировать эту горчайшую минуту, и, наверное, умереть где-то внутри, потому что простить себе Валерка не сможет.И вдруг он оттолкнул Овечкина, кляня себя за недогадливость и промедление.—?Скорее, сюда!—?Куда? —?мягко и лукаво улыбнулся Овечкин.—?Ну же!Валерка был везучим: палубой выше кто-то топал и кричал, но им на пути никто не попался. Они спустились по висящей на металлических тросах лестнице, и Валерка облегченно выдохнул: про этот вельбот действительно забыли.—?Забирайтесь, я спущу.Овечкин иронически дернул щекой и прищурился не то от удовольствия, не то от восхищения. Он задумчиво пожевал ус и отдал Валерке неожиданно очень тяжелый саквояж.—?Это она? Овечкин кивнул. Валерка до того не видел его в таком смятении. Овечкин залез в вельбот и, вопреки ожиданиям, не протянул руку за саквояжем, а только как-то страдальчески хмурился, глядя, как Валерка управляется с лебедкой.—?Вы увозите что-то более ценное, чем корона? —?вскинулся Валерка.Лицо Овечкина приняло свое обычное ласково-насмешливое выражение, и он тепло ответил:—?Конечно, Валерий Михайлович. Гораздо более ценное,?— и налег на весла.А Валерка остался стоять на палубе, гадая, шла ли речь о ценностях покомпактнее Большой императорской короны?— или все же о чем-то другом.