Ночной разговор (1/2)
Господь судит нас по нашим мыслям и делам, а не по тому, что о нас говорят другие.*
***
Было уже совсем поздно, когда Элисон, приоткрыв дверь своей спальни, выглянула в коридор. Было ли что-то видно? Помещение большое, неосвещаемое, девушка не могла разглядеть даже конца коридора. В комнату проникал свет луны, хоть и слабый, но оставаться здесь Элисон больше не могла: чужие стены словно давили на неё, а из-за долгого пребывания в постели разболелась голова.
Девушка вышла из спальни, тихонько закрыв за собой дверь, и, касаясь рукой стены, пошла вперёд по коридору. Поначалу её сопровождал лишь стук каблуков её ботинок, в которых она приехала сюда. Темнота, сырость и едва ощутимый ночной холод, возможно, пробившийся внутрь с улицы через щели – Элисон поняла слова экономки, в это время здесь действительно было жутко. А уж проверять, что находится в правом крыле замка, она точно не собиралась. По крайней мере, в такие вечера.
Элисон медленно дошла до лестницы, ведущей на первый этаж, спустилась, вздрагивая при каждом скрипе какой-либо ступеньки, и вдруг услышала голоса, доносящиеся откуда-то справа. Насколько она могла припомнить, там, в конце коридора, находилась кухня. Девушка запахнула свой длинный халат и не спеша направилась к приоткрытой двери, откуда в коридор лился заметный свет огня.
– Холодно нынче, верно? – услышала Элисон незнакомый мягкий голос женщины, по-видимому, очень молодой.
– По ночам, – утвердительно отвечал на этот раз мужской голос, низкий и грубый. – Лето, как-никак, на дворе.
– Как надоели эти вечные туманы! Если б только была возможность, я бы уехала из этой чёртовой глуши в город! А вчера ночью я опять слышала какие-то звуки со стороны озера. Жуть!
– Как будто бы в городе туманов не бывает! Да и куда тебе в Лондон? Никому ты там не нужна, девчонка из деревни!
– Помолчал бы ты, старикашка. Сам-то, небось, спишь и грезишь, как убраться отсюда...
– Не чеши язычком, девушка! Я на Ривзов проработал шестьдесят лет, и никуда уходить не собираюсь. Всю жизнь здесь пробыл, и не жалуюсь.
– Вот когда ты совсем одряхлеешь, хозяин возьмёт и выкинет тебя к чертям!
– Тише, София, тише, – третий голос принадлежал миссис Уоллес, Элисон узнала его, подойдя ближе к двери. – Чертей всяких удумала вспомнить на ночь глядя. Недобрый знак.
– Эх, молодёжь невоспитанная нынче, – снова захрипел старик. – В моё время дамочки и рта боялись раскрыть без мужского слова.
– Так то в твоё время, Жан! Ещё и дамочки! Какая же я дамочка? Я в деревне родилась, да, кажется, всю жизнь там и проживу.
Элисон приоткрыла дверь кухни, в глаза ей тут же ударил свет пламени из камина, находящегося слева, позади огромного стола, где лежали различные корзинки, банки, столовые приборы, да тряпки. У стены с правой стороны стоял невысокий, но широкий столик, покрытый дырявой, старой скатертью; за столом сидели миссис Уоллес и уже известный Элисон старик-конюх Жан.
– А вот и наша маленькая виконтесса! – поприветствовала девушку экономка. Она поманила Элисон рукой, приглашая сесть с собой рядом, на скамью, и та скромно присела за стол. – Я подумала, вы уже давно спите...
– Просто не могла заснуть, захотелось пройтись, – Элисон улыбнулась и оглядела помещение.
Кухня была довольно большой и, как и положено для внушительных масштабов замка, заставлена медными и железными котелками, другой необходимой посудой и ящиками с фруктами и овощами. Пламя в огромном очаге, почерневшем от огня и сгоревших дров, освещало всё помещение, и Элисон видела практически каждую деревяшку и потрёпанную тряпицу, покрывавшую какую-нибудь недомытую кастрюлю.
– Там страшновато находиться совсем одной, – заметила экономка, положив руку на стол и оперевшись на локоть. – Умница, что пришла к нам.
– Вы правы, – Элисон, наконец, заметила симпатичную высокую девушку, одетую в простое платье; она суетилась у камина, крутясь то у стола, то у очага и перебирая продукты в корзинках. Когда девушка повернулась к свету, Элисон отметила, что она довольно хорошенькая: её длинные чёрные волосы были перевязаны серой лентой на затылке, в больших голубых глазах отражалось пламя очага, а приятная улыбка не сходила с её загорелого, округлого личика.
– Миледи, это София, – представила кухарку миссис Уоллес, и девушки обменялись приветливыми улыбками. – А это Жан, о нём я уже упоминала.
Элисон, улыбаясь, протянула через стол свою руку старику для рукопожатия, и он слегка сжал её пальчики в своих.
– Искренне надеюсь, – просипел француз, – что вам здесь понравится, мисс. Здесь неплохо жить, пока этот распутный мальчишка пропадает за городом и не мозолит нам глаза своим присутствием!
– Жан, прекрати! – прервала его экономка.
– А что такого? Не думаю, что маленькая мисс расстроится, если я назову её треклятого муженька...
– Жан! Держи себя в руках!
– Нет, ничего, не ругайтесь, пожалуйста, – Элисон опустила глаза, сложив руки на столе перед собой. – Вы меня извините, но я не настолько рада быть здесь... Мне просто пришлось. Я не знаю вашего хозяина, и желания узнавать его у меня нет. Если бы не некоторые обстоятельства, я бы не вышла за него.
На кухне воцарилось молчание, иногда прерываемое лишь треском огня в камине.
– Ох уж эта семейка! – прервал минутную тишину Жан, громко откашлявшись. – Я знал мистера Ривза человеком благородным, храбрым. Его подчинённые за ним по струнке ходили! А уж как он любил жену...
– Снова заворчал, старый пень, – пробубнила София, смывая грязь с тарелки в ведёрке с водой.
– ... так любил, что всё к её ногам складывал, и сам на колени падал! Я думал, что лучше наша жизнь не станет, когда она родила сына. Но однажды её не стало, и словно не стало мистера Ривза, такого, каким он был всегда.
– Я воспитывала Александра, пока наш хозяин годами пропадал на фронте, – глубоко вздохнув, с тоской в голосе произнесла миссис Уоллес. – Я как могла старалась окружить мальчика теплом и заботой, но, по-видимому, мать ему заменить не смогла. Алекс рос очень умным и ловким, всё схватывал на ходу, опережая сверстников, только...
– Только вот эта звериная жестокость в нём портила его не каждый день, а каждую минуту! – француз с отчаянием хлопнул ладонью по столу и пристально посмотрел на Элисон. – Этот паршивец убегал из дому, шлялся где и с кем попало. Я даже слышал, что он издевался над животными!
– Ну это уже слишком, Жан! – возмутилась молодая кухарка с другого конца кухни. – То были лишь слухи! А мальчишки есть мальчишки.
– Деточка, ты тогда ещё на четвереньках ползала да пелёнки пачкала, когда этот маленький монстр уже вытворял здесь такое! – старик многозначительно поднял морщинистую руку и вытянул указательный палец вверх. – Однажды он чуть не спалил правое крыло замка, только потому, что ему было запрещено уходить отсюда. Он был наказан за очередной проступок по совести, а потом разозлился так, что поджёг старую библиотеку! Слава Богу, я и мистер Ривз были поблизости. А уж как долго унимали мальчишку! Порой казалось, словно в него демон вселился. Водили его в церковь, молиться упрашивали, а он наотрез отказывался!
– Если человеку молиться не хочется, это ещё ничего не значит, – возразила София.
– То был ребёнок, во-первых! – прохрипел Жан, затем снова обратил взор к внимательно слушавшей его Элисон. – Во-вторых, кому вдруг не захочется произнести молитву? Ничего зазорного илисложного... Когда этот маленький бес подрос, его отправили учиться в Кембридж, но через два года мы вдруг узнаём, что паршивец сбежал в Индию на британском корабле!
– Он уплыл в Индию?! – Элисон с нескрываемым любопытством подалась чуть вперёд, навалившись на стол. – Ребёнок на корабле? Совсем один?
– Насколько я помню, туда он пошёл, потому что один из командиров был другом мистера Ривза...
– Который сам в это время находился чёрт знает где! – грубо перебила его экономка.
– Пытаясь заработать денег для всех нас, в том числе и для этого неблагодарного мальчишки! – старик откинулся к стене и прислонился к ней спиной; послышался скрип табурета под ним. Жан задумчиво почесал спутанную бороду и продолжил:
– Я никогда не обвинял хозяина в том, что это из-за него Александр вырос таким. Как отец, он давал ему всё, а подобным характером парень обзавёлся сам. Сам пошёл убивать, сам учился выживать в незнакомых местах. Да, что уж тут сказать...
– Вот от того, что он был сам по себе, он и стал таким! – вставила своё слово кухарка. Девушка вытерла руки о край своего передника и оперлась о стол. – Если бы мистер Ривз побольше уделял ему внимания...
Старик-француз недовольно закряхтел, поёрзав на табурете, затем посмотрел на миссис Уоллес, которая незаметно стёрла со щеки скатившуюся слезу.
– Им всем было тяжело, не спорю, – продолжал Жан. – Всё-таки парень умён, но вот не знает чувства меры, а порой бывает настолько агрессивен, что...
– Ты всегда недолюбливал мальчика, это мы прекрасно знаем! – проворчала миссис Уоллес.
– Да он пугает меня! И всегда пугал, дьявольский сынок! Эх, чёрт подери! Не дай Бог попасться ему под руку. Это он лишь на вид такой дохляк! А как начнёт драку, так...