Холод и голод (1/1)

—?А правда ли, что в Железном лесу растут разноцветные ледяные деревья?Эйк поднял мордочку и кивнул. Было забавно наблюдать, как лис, на груди которого была повязана белоснежная салфетка, осторожно слизывал с блюдечка кашу. И хотя Сигюн разговаривала за двоих, Эйк принимал живейшее участие в беседе, которое выражалось в покачиваниях головой и, иногда, взмахах передних лап. Многие, возможно, сочли бы общение со зверем, пусть и необычным, скучным, но Сигюн была альвой и не видела большой разницы в двуногих и четвероногих созданиях. Локи не мог бы угодить ей больше, даже если бы привел ей для компании кого-нибудь из асов.Заинтересованный пушистой шубкой лиса демон подлетел было к Эйку, но тот вдруг так свирепо зарычал и лязгнул острыми зубками, что огонек тут же рванул к потолку и больше не спускался.—?А ты не так прост,?— улыбнулась Сигюн. Эйк гордо выпятил грудь.Когда с завтраком было покончено, новые друзья отправились на увлекательную прогулку по дворцу. Как выяснила Сигюн, Эйк жил у Локи уже несколько лет и прекрасно ориентировался в его доме, что делало их путь безопасным и приятным. Время от времени лис подталкивал ее к какой-нибудь двери, за которой всегда обнаруживалось нечто занятное. За утро Сигюн успела побывать во влажных джунглях, населенных странными, словно сотканными из белых клубочков тумана существами, и прогуляться по огромному залу, заполненному разноцветными радугами, которые покалывали кожу при касании.Иногда Эйк возражал против посещения комнаты и тогда преграждал ей дорогу или даже оттягивал за подол ее платья. Однажды Сигюн не послушалась и открыла такую дверь. И?— переодевшись и повесив свое платье сушиться у камина?— была вынуждена признать, что лису виднее.Они вдвоем обедали в большом зале за огромным столом, уставленным золотой посудой. Эйк во время обеда вел себя, как настоящий высокородный господин, приглашенный на пир. Это было смешно и трогательно одновременно. Сигюн вдруг пришло на ум, что Локи ни разу не разделил с ней трапезу.Локи… С тех пор, как он ушел, Сигюн постоянно вспоминала о нем. Где он? Что делает? Думает ли о ней? Его было слишком много в ее голове. Память старательно сохраняла его нежность, словно мусор отбрасывая воспоминания о колкостях и грубости.Сигюн думала об отце, Варе, Аргносе и остальных. Что бы они сказали о ней, узнав, что она тоскует о том, кого в Альвхейме иначе, как убийцей и монстром не называли? Должна ли она быть замученной жертвой, чтобы остаться достойной в их глазах? От таких мыслей неизменно делалось противно. И от самой себя, и от того, что она так плохо думала о тех, кто ее любил.Снаружи глухо завыл Фенрир. Сигюн никогда не слышала, чтобы это жуткое чучело издавало какие-либо звуки, кроме рычания. Эйк презрительно фыркнул.—?Его вообще кормят? —?спросила Сигюн. Может быть дело в голоде?Эйк неопределенно дернул головой. Судя по всему, этот вопрос его мало занимал.Вторая половина дня прошла так же, как и первая. Сигюн с Эйком болтались по бесконечным коридорам и заглядывали в разные миры. В конце концов они забрели в слабо освещенный тупик с массивной дверью из темного дерева.—?Можно нам войти? —?спросила Сигюн у лиса.Эйк прижал уши. Вид у него сделался растерянный, словно он не был уверен, стоит ли открывать эту дверь.—?Так, ладно, давай по-другому. Там, за дверью нет водопада?Эйк помотал головой.—?Тогда посмотрим,?— Сигюн осторожно повернула ручку и потянула.Это была жилая комната. Первая, если не считать ее собственной, встреченная ей в доме. Было несложно догадаться, кому она принадлежала. Что ж, заходить в его спальню ей не воспрещалось. Только в лабораторию и кабинет.Огромная кровать под пологом была аккуратно застелена, должно быть, какой-нибудь исполнительной тенью. В остальном же спальня представляла собой образец идеального беспорядка. Все валялось где попало, но при этом выглядело, словно так и было задумано. На стенах висело разнообразное оружие, на прикроватных тумбах валялись огрызки бумаги и эти его авторучки, а к стоявшему в углу рабочему столу даже подойти было боязно из-за теснившихся на нем колб, пузырьков, реторт, бумажных свитков с изображениями странных геометрических фигур, каких-то камней и прочего невообразимого хлама. Подавив приступ любопытства, Сигюн отвернулась от стола. Лучше не прикасаться к вещам мага, а то недолго и в жабу превратиться.Сигюн подошла к постели. Было странно представлять Локи спящим. В какой позе он любит спать, укрывается ли одеялом, любит ли подушки… Сигюн не знала. При ней он всегда бодрствовал. В Альвхейме говорили, что Локи никогда не спит. Про Локи вообще много говорили, даже слишком. Сигюн задумалась о том, что Локи уже давно превратился на ее родине в персонажа скорее нарицательного. Его имя вставляли в поговорки, о нем на ходу выдумывались всевозможные, чаще всего оскорбительные, байки и страшные сказки для детей. А теперь сказки будут сочинять и о ней. О том, как монстр украл прекрасную принцессу и… что ж, дальнейшая судьба Сигюн будет описываться в зависимости от возраста слушателей.Погрузившись в свои мысли, она присела на краешек кровати. Бывали ли здесь другие женщины? Она подозревала, что с тех пор, как царевич Асгарда превратился в йотуна, надменные асиньи не баловали его своим вниманием. Но, может быть, раньше… Мысль о том, что ее муж брал на этой самой постели другую, ледяным копьем вонзилась в сердце. Она не станет ревновать. Это глупо.На противоположной стене, прямо на уровне ее глаз висел красивый тканый гобелен с изображением царской семьи. Который по совместительству служил мишенью для кинжалов. Очевидно, Локи метал их, лежа на кровати. От скуки либо в приступе черной меланхолии. Единственное изображение, не истыканное ножами, принадлежало Фригге.Эйк прыгнул ей на колени и лизнул в щеку. Вид у лиса был виноватый, словно он полагал, что шнырять по комнате в отсутствие хозяина нехорошо.—?Идем, малыш,?— Сигюн ласково почесала его под подбородком. —?Уже поздно.За ужином Сигюн посетила любопытная мысль.—?Эйк,?— обратилась она к лису, который весело хрустел мясной косточкой,?— а ведь у тебя, наверняка, тоже есть комната!Лис согласно закивал.—?И она похожа на Железный лес? —?повторный кивок привел Сигюн в восторг,?— ты покажешь мне ее завтра? Вот здорово!Эйк не захотел остаться с ней на ночь, жестами объяснив, что ему жарко спать в натопленной комнате. Распрощавшись с лисом, Сигюн улеглась в постель.Несмотря на усталость, сон к ней не шел. Сигюн вертелась с боку на бок, но никак не могла найти удобное положение. Ей не хватало Локи. Все ночи, проведенные в новом доме, она засыпала в кольце его рук. Таких сильных. И нежных только для нее. Думает ли он о ней так же часто, как она о нем? Или выбросил свою маленькую жену из головы, как только ступил на ленту Радужного моста? Сигюн хотелось верить, что это не так.Она уснула лишь под утро.*Комната Эйка располагалась рядом с большим залом. Лис нетерпеливо подгонял вялую от недосыпа Сигюн, горя желанием показать свой маленький мир.Отворив выкрашенную в голубой цвет дверь, Сигюн в изумлении и восторге замерла на пороге.Укутанные снегом полупрозрачные деревья наклонили к земле ветви. Серебряные снежинки, вспыхивая яркими искорками, падали сверху и исчезали в глубоких синеватых сугробах. Сигюн сделала шаг и провалилась в снег почти на всю высоту предусмотрительно надетого сапога.Ветви деревьев были покрыты мягкими зелеными иголками. Сигюн завороженно смотрела, как при касании с них белым облачком облетает снег. Эйк с наслаждением прыгал по снегу, зарывался носом в сугробы и даже?— Сигюн дала слово сохранить это в тайне?— гонялся за собственным хвостом.—?Как же красив твой мир! —?взволнованно сказала ему Сигюн. От восторга сердце билось часто-часто.Эйк вдруг как-то погрустнел. Опустив голову, он направился к выходу.—?Ты скучаешь, да? —?спросила Сигюн, когда они вдвоем уселись на длинном диване у огня в большом зале. —?Почему не живешь дома? Как ты вообще попал сюда?Сигюн надеялась, что лис не был трофеем Локи, который тот забавы ради притащил к себе домой. Еще одна занятная вещица в его коллекцию, как все здесь, включая саму Сигюн.Отодвинувшись от пламени как можно дальше, Эйк тряхнул ушами. Серьга с пером негромко и мелодично звякнула.О чем-то поразмыслив, лис, слегка прижав уши, склонил перед ней голову. Это был жест абсолютного доверия. И желание рассказать свою историю.Под быстрыми и сильными лапами мягко стелется снег. Он не проваливается в покрытые тонкой коркой льда сугробы и почти не оставляет следов. Он молод, силен и смел. Ему нравится бегать по льду, выдыхая маленькие облачка пара, нравится хватать острыми зубами мелких зверюшек, нравится выпивать их досуха. Ему нравятся блестящие камни. Голубые, зеленые, желтые. Он собрал много. Хейли будет приятно их получить.Он ищет ее уже несколько дней. Ее запах, такой густой и терпкий, совсем исчез. Как исчезли до этого запахи его братьев и сестер. Но с ней такого случиться не могло. Он найдет. Найдет.Левую переднюю простреливает боль. Острая, сильная, обидная. Из-под темно-серой острозубой челюсти, схватившей лапу, стекают бордовые капли. Он слизывает их, но они все текут и текут. Он дергается до тех пор, пока под распоротым мехом и мышцами не начинает белеть голая кость. Он молод, силен и смел. Этого не может случиться. Только не с ним. Он тихо воет от страха и отчаяния.Замолкает, услышав негромкий скрип снега. Так передвигаются только двуногие. Неуклюжие, громкосопящие. Страшные.К нему идет йотун. Это хорошо. Йотуны не едят таких, как он. Не едят, не убивают. Это хорошо. Но йотун нехороший. Неправильный. Откуда у него черный мех на голове? Почему такой маленький рост? Зачем он укутан до самой шеи в чью-то заемную то ли шкуру, то ли кожу? Уж не он ли поставил здесь эти зубы? И кто это ему на морде оставил такой уродливый шрам?—?Громко думаешь, лис,?— говорит ему йотун. Наклоняется, смотрит на лапу, цокает языком. Неприятный звук. Эйк предупредительно рычит. Не трогай мою лапу! —?Не мой капкан, если тебе интересно.На противоположной стороне хрустят ветки, громко, надрывно. Вот и они. Охотники. Светлогривые, громкие, вонючие. Замирают на мгновение. Оценивают обстановку. Эйк чует страх. Они боятся йотунов, но йотун один. И он слишком маленький.—?А ну отойди от моей лисы, синий ублюдок,?— взлаивает один из них.Йотун не двигается. Он не боится. Совсем. Глупый.—?Ребенок, наверное,?— говорит второй.—?Ну так и незачем ждать, пока он вырастет,?— вклинивается третий, доставая блестящий острый зуб.Йотун делает какой-то невообразимый для двуногого кувырок. И сразу пахнет теплой кровью, от которой подводит голодный живот. Три тяжелых тела глухо падают в мягкий снег, поднимая облако морозной пыли. Из трех надорванных глоток торчат ледяные зубы.Йотун возвращается к нему, разжимает смертельные челюсти. Эйк встает на три лапы. Нет сил бежать. Слишком слаб, слишком больно. Йотун берет его на руки и несет к своей добыче. Он утешающее холодный.—?Угощайся.Кровь теплая и сладкая. Эйку нравится. Он лакает, пока живот чуть не лопается. Йотун деловито обшаривает падаль, забирает себе острые зубы, палки и шкуры. Эйк подползает к нему, утыкается мордой в ногу. Просит о помощи.Его зовут Локи и он живет в холодной пещере, спит на шкурах и, в отличие от нормальных йотунов, все пытается призвать в свой дом горячего демона. Хочет готовить на нем еду. Но яркие демоны не любят ледяные леса, и Локи часто остается голодным. И тогда он, скрипя зубами, ест с Эйком сырое мясо. И сыпет проклятиями, поминая какие-то имена. Эйк не знает таких зверей. Но жалеет своего друга, который кормит его, лечит его лапу и позволяет спать у себя на груди.Эйк поправляется быстро. Ведь он молод, смел, силен. И живуч. Он хвастается перед Локи своими камнями. И рассказывает о Хейли.—?У охотников в сумке была шкура лисицы,?— говорит ему Локи. —?Я не стал ее забирать.Эйк не верит. Не понимает. Он ищет, зовет. Но Хейли больше никогда не приходит к нему.Эйк возвращается с охоты и несет в зубах жирного луго. Им хватит его на двоих. Он горд собой и невнимателен. У дома в нос бьет запах. Он закапывает луго в сугробе и на брюхе подползает к пещере.Их двое. Самка ему нравится, у нее кроткий взгляд и красивый длинный мех на голове. И много ярких камней на шее. Она заходит в дом.Самец его пугает. Он Охотник, сразу видно. У него страшный взгляд, светлый мех на голове, а за спиной вьется алая кровь, но на снег не падает. Он остается снаружи. Похож на скучающего хищника из тех, что Эйк всегда обходил в лесу десятой дорогой.Самка долго не показывается. Потом, наконец, выглядывает и зовет самца. Тот сжимает покрепче тяжелые челюсти, но послушно входит внутрь.Они о чем-то говорят там, внутри. Эйк чувствует напряжение, раздражение, гнев. Боль. Его другу больно. Но он никак не поможет. Только залижет потом его раны, если потребуется.Они выходят из пещеры. Охотник, самка и… откуда взялся третий? В такой же странной блестящей шкуре, с бледной кожей и зелеными глазами. Почему пахнет так знакомо? Направляется прямо к нему. Эйк прижимается к снегу. Он совсем запутался.Двуногий встает на одно колено, протягивает к нему руку.—?Это я,?— говорит. И правда. Он. —?Идем со мной. Тебе нечего здесь делать, ты остался совсем один. И я тоже один.Эйк идет за ним.Сигюн украдкой утерла навернувшиеся слезы. Чужая ледяная тоска тисками сжимала сердце. Эйк лизнул ее щеку. Не о чем, мол, грустить, дела минувшие.Она долго думала об увиденном. Как же вышло, что Локи оказался в Йотунхейме, в ненавистном ему облике и, судя по тому, что он даже огонь не мог толком разжечь, совсем без магии? Почему Тор и Фригга пришли за ним лишь спустя много месяцев? Причем Тор-то явно приходить не слишком хотел, его привела мать. Вопросов было множество, а ответов?— ни одного. Сигюн опять уснула поздно.Ночью ей приснился Локи. С его лица капала кровь.*Фенрир опять выл. Громко и горестно. Сигюн и Эйк смотрели на него с балкона.—?Да что с ним такое? —?спросила она у Эйка. Лис покачал головой. Весьма равнодушно.Тут Сигюн пришла в голову прекрасная идея.—?Принеси мне кусок мяса,?— приказала она первой подвернувшейся тени. —?Сырой.Эйк с ужасом уставился на нее. И всю дорогу до входных дверей громко ругался и даже прихватил ее за ногу разок. Сигюн приоткрыла дверь и бросила сидевшему на крыльце Фенриру кусок мяса. Волк некоторое время сверлил ее взглядом, а потом, недоверчиво обнюхав мясо, осторожно?подцепил его зубами.—?Вот видишь! —?торжествовала Сигюн,?— он просто голодный.Эйк спрятал морду в лапах.Локи не вернулся и на следующий день. И через день тоже.Кормежка Фенрира превратилась в ежедневный ритуал. Волк каждый раз нетерпеливо поджидал Сигюн на крыльце. Она открывала дверь все шире, а иной раз даже выходила на крыльцо, но Фенрир вел себя на удивление прилично. Словно хорошо выдрессированный пес.Чем больше Сигюн смелела, тем беспокойнее становился Эйк. В конце концов он дошел до того, что, в очередной раз преградив Сигюн дорогу, прыгнул ей на грудь и уперся мордой в висок.—?Глупая самка, опасно, не ходи,?— услышала она его мысли. —?Скорее бы вернулся хозяин!—?Ну знаешь ли! —?возмутилась Сигюн, стряхивая лиса на пол,?— сам-то три раза в день ешь. А если твой хозяин не считает нужным кормить своего сторожа, то это сделаю я.Она распахнула дверь. Фенрир лежал прямо на ступенях. Глаза его были закрыты, он тяжело и со свистом дышал.—?Фенрир! —?позвала Сигюн,?— что с тобой?Волк не шевелился. Сигюн вышла наружу, захлопнув перед завизжавшим дурным голосом Эйком створку двери. Подошла к Фенриру, присела рядом и дотронулась до широкого лба. Он был ледяной. Сигюн отдернула руку. И отшатнулась. Этот зверь был давно и бесповоротно мертв. Кому она давала мясо все это время?Фенрир открыл глаза, в которых горело единственное желание. Рвать на части. Эйк был прав. Она глупая, а он ее заманил.Челюсти лязгнули в щепке от правой руки. Оттолкнувшись ногами, Сигюн постаралась отползти от чудовища. Но это было бесполезно. Ему даже не понадобилось делать прыжок. Ледяное дыхание коснулось ее плеча…Раздался громкий возглас и ошейник Фенрира вдруг вспыхнул ярко-синим светом и, очень заметно сжав его шею, дернул монстра назад, словно к нему был присоединен невидимый поводок. Со страшным рычанием волк опрокинулся на спину и, пересчитав хребтом все ступени, бесформенной тушей замер внизу.У самых ног Локи, который, опустив светившуюся до этого руку, со всей силы пнул Фенрира сапогом по ребрам. Волк сделался похожим на пса, застигнутого за нехорошей проделкой, и даже не пытался огрызаться. Сигюн выдохнула.Бестолково улыбаясь, она встретилась взглядом с Локи. В тот же миг ей показалось, что лопнула какая-то невидимая и хрупкая пленка. Защита от его сути. Локи был бледен. Он не сердился, о нет. Он был в страшной ярости. Улыбка сползла с лица, Сигюн попятилась. Еще никогда ей не было так страшно.