Глава 13. Переплетения (1/2)

?Я помню вечера. Свечи на полу и на столе, вино в бокалах. Разговоры, иногда на трёх языках одновременно, смех и поцелуи... Тихая музыка из колонок и яркие звёзды над террасой...

Я знаю, что смогу жить одна, и жить хорошо. У меня хватит сил воспитать Мишу. И мне не нужен никто, кроме меня самой.

Но вопрос –буду ли я счастлива, как тогда? – остаётся открытым. Я не знаю ответа...?Убедившись, что время в Париже ещё приличное для телефонного звонка, Фабьен нашла в записной книжке мобильника номер учителя, а затем набрала с городского. После второго гудка в трубке раздалось резкое, с ворчливой ноткой: ?Аll?!..?- Дядя Бальтус, это Фабьен.Её разум естественным образом перешёл с английского языка на французский; она даже не задумалась об этом. А голос в телефонной трубке заметно потеплел.- Девочка моя! Как поживаешь?- У меня всё хорошо. А у Вас?- Норма-а-ально, – протянул Бальтус чуть скрипучим голосом, – не считая того, что достали разные идиоты. Они, видите ли, собираются написать обо мне книгу. Как будто что-то знают, чего я о себе не знаю.Фабьен рассмеялась, и Бальтус на другом конце провода присоединился к её веселью. Смех у него был такой же скрипучий, как и голос.- Дядя Бальтус, я хотела прояснить одну вещь, – Фабьен перешла к делу, – тот фотопортрет, который Вы мне прислали...-Ты его получила? – перебил он.- Не совсем. Я ещё в Нью-Йорке, но мама по телефону мне всё описала. Дядя Бальтус, кто была та девушка на портрете? Почему она так похожа на меня?Бальтус расхохотался.- А сама ты как думаешь?-Хочу сначала послушать Вашу версию, –с улыбкой ответила Фабьен.

Разговаривая сейчас с учителем, она отчётливо видела его морщинистое лицо, седые брови, быстрые голубые глаза и сильные, натренированные пальцы, все в мозолях от работы – видела всё, как будто Бальтус стоял перед ней.

- Ах ты, хитрюга, –снова засмеялся он, – хотел я тебя подразнить немного, чтобы отгадывала... ну да ладно. Скажи хотя бы, ты сильно удивилась?- Не то слово! Мама говорит, у нашей семьи не могло быть никакого родства с Висконти...Бальтус хмыкнул.- Значит, разобрали подпись на фото? Ладно, расскажу, что знаю, а потом и ты мне кое-что расскажешь. Договорились?И Бальтус начал свой, довольно краткий, рассказ.- Симонетта Висконти была женой одного из двоюродных братьев моей матери. Их семья носила графский титул, но сейчас уже почти никого не осталось. А фамилия у семьи была – Лектер...Хитрый старик нарочно сделал паузу в этом месте, давая Фабьен возможность осмыслить услышанное. Когда на том конце провода раздался шумный выдох, Бальтус снова расхохотался своим чуть скрипучим смехом.- Ну что, девочка, удивил я тебя? А теперь ты мне расскажи, как уродилась настолько похожей на покойную мать моего кузена Ганнибала?Фабьен наконец полностью осознала всё, что сказал учитель. Мысли в её голове автоматически звучали на французском, как будто она отвечает Бальтусу, но не произносит этого вслух.?Наверное, Ваш кузен задавался в своё время тем же вопросом... Жаль, что я не смогу у него спросить, в какой момент он всё понял. Но... если Выс Ганнибалом –кузены, значит, мы с Вами... родственники!..?- Дядя Бальтус... –проговорила Фабьен, не зная, с чего начать.- Ты не представляешь, насколько близка к истине, моя девочка. Все эти годы ты называла меня дядей, и я не возражал. Ты была моей лучшей ученицей, моим ангелом, и я всегда любил тебя – однако даже не догадывался, что мы действительно родственники. Впрочем, кровное родство – это такая чушь, куда важнее родство духовное, но изредка случается, что они совпадают... – и старый художник начал бормотать что-то, явно разговаривая сам с собой.- А как Вы наткнулись на этот портрет, дядя Бальтус? – спросила Фабьен, теперь вкладывая новый смысл в то, как с детства привыкла называть учителя.- Наткнулся? – переспросил он. – Ну, в действительности, я потратил несколько дней, чтобы найти это фото в семейных архивах... даже пришлось позвонить кое-кому особенно мерзкому... Но любопытство моё было сильнее.- Любопытство?- После письма Ганнибала. Обычно он присылает мне журналы или каталоги выставок, но никогда ни о чём не просит. А тут написал, в такой вежливой манере, изящным почерком на дорогущей бумаге – любит чёрт пыль в глаза пустить. Написал, значит, и спрашивает, не буду ли я так любезен оказать ему небольшую услугу. Найти портрет его матери – до замужества, в возрасте примерно двадцати лет – найти и отослать своей ученице Фабьен Дю Берри. Дескать, в качестве благодарности за её творчество. Будто я ему поверил!.. Тут же бросился, как чумной, на поиски портрета, а когда нашёл, так и сел... Всё это неожиданно, правда? – усмехнулся Бальтус.- Да...- Кстати, а где ты умудрилась познакомиться с моим кузеном Ганнибалом?- Вы с ним переписываетесь, дядя Бальтус, – удивлённо заметила Фабьен, –неужели не знаете, где он живёт?- А я не переписываюсь. Это он мне иногда присылает что-то через почтовую службу в Лондоне, чтобы скрыть настоящее место пребывания. Не доверяет, как будто я побегу на него в ФБР ?стучать?. Хотя, может, это и правильно. В наше время никому нельзя верить, – добавил Бальтус и засмеялся.- Я встретила его в Буэнос-Айресе, но где он сейчас – не знаю. Дядя Бальтус, Вы разве газет не читаете?- Нет. А чего там читать – враньё одно...- Это верно, – согласилась Фабьен.- Не волнуйся, девочка моя, если ты ему понадобишься, он тебя сам найдёт, - сказал Бальтус и тут же, без паузы, продолжил: – Расскажи лучше, что ты сейчас рисуешь.Фабьен вздохнула.- Работаю над одной картиной... Притащила её даже с собой в Нью-Йорк... Честно говоря, я не могу её закончить, – наконец призналась девушка, – мне кажется, в последнее время я рисую что-то мрачное.- Мне понравилась твоя работа ?Восприятие?, – заметил учитель. – Ясно, чётко, сочетание тёплого и холодного. Или ты хочешь всё время стоять на месте, рисуя акварельные цветы?- Нет, – ответила Фабьен. – Я хочу выражать то, что чувствую в момент рисования, и чтобы каждая картина рассказывала свою историю.- Тогда у тебя уже есть всё, что нужно. Осталось только сделать то, что хочешь. Уверенность, Фабьен. Уверенность в каждом мазке, ты помнишь, чемуя тебя учил?- Да.- Ну?- И к чёрту их всех!.. – громко повторила она знакомую мантру и рассмеялась вместе с учителем.Разговор с Бальтусом вернул ей прежнее вдохновлённое настроение. Прежде казалось, оно исчезло вместе с запахом синильной кислоты, который она ощутила в гостиничном номере Джоша. Но нет. Теперь Фабьен снова могла рисовать. Кончик кисти быстро бегал по холсту, в колонках музыкального центра звучала песня Эммы Шаплин “Mai Più Serena”, а Фабьен была снова в своём мире, окружённая образами, которые подпитывались её воображением и рвались на бумагу.

Она даже не сразу поняла, что из другой комнаты доносится телефонный звонок. А взяв наконец трубку, услышала голос раздираемой любопытством Рашель. В своём танце с вдохновением Фабьен и забыла, что до сих пор не сообщила матери последние новости.- Какой ужас! – отреагировала та. – Никогда бы не подумала, что этот грубиян может быть кузеном твоего отца. Они совсем не похожи... У твоего отца были безупречные манеры... Все мужчины, которых я встречала, ему и в подмётки не годились...По её голосу Фабьен поняла, что мать немного выпила. Она живо представила себе: Рашель, одна в гостиной их большого дома, сидит в кресле; в одной руке телефонная трубка, в другой бокал вина; тлеющая сигарета лежит в пепельнице на журнальном столике. Ссорясь с супругами, многие люди склонны погружаться в воспоминания о прошлом, которые в тот момент кажутся им совершенно прекрасными. Фабьен подумала, что сейчас ей предоставляется отличная возможность разговорить мать и выудить из её памяти всё, что можно, об отце. Но ей стало слишком совестно от собственной расчётливости, да к тому же, Фабьен и без того знала главное. А ещё она подумала, что Рашель теперь известно почти так же много, как и ей самой.- Фабьен, –в голосе матери появились встревоженные нотки, –но я помню, как ты рассказывала полиции и мистеру Грэму, что... доктор Лектер угрожал тебе ножом!.. Это правда или нет?..- Мам, ну что я должна была им всем рассказать? Что, зная, кто он, сама села к нему в машину?

Голос Рашель стал ещё более встревоженным и испуганным:- Фабьен, девочка... Надеюсь, твои слова не означают, что ты собираешься его искать и как-то общаться?- Мама, я...- Фабьен, пообещай мне сейчас, вот прямо сейчас, – миссис Розенкранц едва не плакала, – пообещай, что ты никогда не будешь пытаться связаться со своим отцом.

Фабьен вспомнила, как очнулась в больнице чуть больше месяца назад. Как мать дежурила у её постели. Как она зарыдала, стоя на коленях.Фабьен тяжело вздохнула.- Ладно, мама. Я обещаю.?... в конце концов, дядя Бальтус ведь сказал: он и сам сможет меня найти, если захочет...?***Когда Старлинг открыла глаза утром в гостинице, её первой мыслью было, что зря она всё-таки не повидалась вчера с Мэпп. Но ещё не поздно сделать это сегодня. Решив так, Клариса быстро встала и собралась.

Ей посчастливилось попасть в число тех женщин, которые почти не ощущают признаков беременности, вроде тошноты по утрам и тяжести в ногах. Хотя, может, у неё ещё будет какая-нибудь другая дрянь. К стыду своему, Клариса очень мало зналаоб особенностях своего нынешнего положения, и поэтому клятвенно пообещала себе – по возвращении домой запастись книжками о беременности, родах и раннем развитии детей. Представив себя в таком окружении, Старлинг едва не расхохоталась. Однако не могла не признать, что все эти новые вещи в её жизни –очень приятны. Скоро их станет двое, она и Миша. Продолжая думать о будущей дочери, Клариса сдала ключи от комнаты и спустилась на улицу.

Время – около семи утра, а город уже полон спешащими людьми. А ей вот некуда торопиться. Она купила сэндвич и минералку в закрывающемся баре, мысленно поругав себя за неправильное питание.

?Миша, не вздумай брать пример с мамы, когда подрастёшь?.Жуя на ходу, Клариса Старлинг неторопливо шла по улице туда, где стояла её машина. Вчера не было места поблизости, и она поставила ?мустанг? довольно далеко от гостиницы. Погружённая в собственные мечты и думы, Старлинг не замечала мужчину, неустанно следившего за ней.***Фабьен рисовала до глубокой ночи и закончила, наконец, картину, задуманнуюи начатую ещё в Буэнос-Айресе.Ей самой понравилось то, что получилось.

Клавишный инструмент, на котором двое играют в четыре руки; собственно, только руки и видны; одни принадлежат мужчине, другие женщине или девушке. Клавиатура инструмента книзу превращается в дерево с могучими разветвлёнными корнями, в которых отчётливо видны прожилки, представлявшие собой ничто иное как кровеносные сосуды, наполненные яркой, свежей кровью. Могучая корневая система дерева-инструмента уходит далеко за пределы холста, и создаётся впечатление, будто она бесконечна.

Именно такое название и получила новая работа. ?Корни?. Закончив её, Фабьен легла на пол, ощущая полный упадок сил, и вместе с ним – полнейшее блаженство. Вдохновение схлынуло, как волна, осушая песчаный берег её души и, как всегда, оставляя неуловимое чувство пустоты. Теперь Фабьен какое-то время будет ощущать как будто отсутствие смысла жизни, тусклость всего вокруг. Это было обычным делом. Но теперь примешивалась странная,незнакомая тоска. Может, это всё дух противоречия из-за обещания, данного матери. Она не хотела обещать, но пришлось.Значительную часть своего детства Фабьен прожила вне семьи. И с Рашель у неё сейчас отношения, скорее, дружеские, чем по модели ?мать-дочь?. А что касается отца, Фабьен давно свыклась с мыслью: таковой человек ей не нужен.Потому что образ отца, который мог быть, для неё заключается сразу в нескольких мужчинах. Что-то от учителя рисования Бальтуса, с которым она познакомилась очень давно, и который, как теперь ясно, действительно её дядя. Что-то от флоридского бармена Чэда, доброго друга и почти родственника. Что-то от Уилла Грэма, пусть он отец Джоша, а не её.

Но странно, образы всех этих людей, их влияние на неё – померкло, когда Фабьен встретила своего настоящего отца. И она знала, отчего теперь ощущает эту непонятную тоску. Ей хочется увидеть его. Несмотря на то, что знает о его преступлениях. Увидеться с ним. Хотя бы ещё раз.

***Завернув за угол, Клариса прищурилась, глядя на видневшееся впереди огромное здание. Оно было ей очень знакомо... Что же это? А, точно. Больница ?Мизерикордия?.

Вид лечебного учреждения напомнил ей о Фабьен. Насколько Старлинг знала из новостей, с девушкой всё в порядке и повода для беспокойства нет. Но беспощадный внутренний голос, давший о себе знать в свете последних событий, снова зазвучал в голове. Странно, но сейчас этот голос весьма напоминал Арделию Мэпп:

?Это же просто охренеть можно, Старлинг. Двенадцать лет назад ты рисковала задницей ради спасения дочки грёбаной сенаторши, а теперь без раздумий стреляешь в безоружную девчонку. Докатилась, подруга?.?Неужели я правда ненавижу Фабьен? – теперь в голове зазвучал собственный голос, неуверенный и как будто испуганный. – Ненавижу, потому что она могла забрать у меня...?В этот момент Клариса почувствовала, как чья-то рука крепко схватила её повыше локтя и с силой потянула в переулок. Здесь, между двумя близко стоящими домами, было прохладно, сыро и сумрачно. Внезапное нападение лишь на пару мгновений лишило Старлинг возможности ориентироваться; вот она уже напряглась всем телом, вырвалась – инстинктивно прикрывая живот – а спустя ещё секунду уже смотрела на нападавшего через прицел пистолета. Увидела зелёную форменную рубаху под тёмной курткой и зелёные форменные штаны. Чернокожий здоровяк слегка поднял руки, открывая свои большие пустые ладони.- Тише, Старлинг. Я пока что хочу жить.Она медленно опустила пистолет, всё ещё не веря своим глазам. Перед ней стоял Барни.- Объяснять долго, – сказал он, – лучше поверь на слово. Тебе отсюда нужно срочно уходить, пойдём!Клариса быстро прикинула в уме ситуацию. С одной стороны, у неё не было особых причин, чтобы безоговорочно верить Барни. А с другой, не было и повода ему не доверять. Вдруг он знает что-то такое, что неизвестно ей?