глава пятая. "Дом в скале над обрывом" (2/2)

Гидо смотрел на обращённое к нему в профиль лицо, думая о том, что этого не может быть. Или, что этого не может не быть. Химель знал? Химель догадывался??Да имеет ли это значение??Его любимой женщиной была беглянка из Дома Бога. Уж что-то наверняка в божественном промысле Химель понимал, быть может, и получше неискушённого Гидо.– Вы всё ещё здесь! – громко окликнул их заглянувший в ангар Нар. – Извольте как-нибудь себя закрепить, чтобы нам потом не пришлось соскребать вас отовсюду. Земля прямо по курсу, начинаем снижение через десять минут. Чувствуешь, Химель? Уже почти дома.Корабль в очередной раз дёрнулся, вынудив Гидо ухватиться за какую-то свисающую с потолка цепь.Химель даже не шелохнулся.Он не ответил. Это было и не нужно.

* * *Меня беспокоило незнакомое чувство.

В груди было тесно. Это не было больно или неприятно. Это было странно. Прижимаясь к сестрёнке Магдалине, я слушал биение её сердца, пока не осознал, что моё собственное сердце начало биться с её в унисон. Возможно, чувство, что я испытывал, вовсе принадлежало не мне, а сестрёнке. В последнее время она всегда грустит, думает о чём-то, уходит в себя и тогда перестаёт замечать всё вокруг. Но сейчас её обнимает Цветочная Девушка, так что Магдалина выглядит чуточку лучше.Отец и Чёрный ушли куда-то. Мне было скучно. В иллюминаторе я видел лишь кусочек неба. Полёты на воздушных кораблях – тоска зелёная, вот что я понял. Никто и никогда на корабль меня больше не заманит. Другое дело – хоукзайли! Вот это полёт! Когда перед тобой раскрывается весь мир, без границ, без рамок, великолепный и свободный.

Я замечтался, воображая поля, реки и горы – прекрасные места, которые мы с отцом повидали вместе. Мне бы так хотелось, чтобы мама была с нами. Отец говорил, что она наблюдает за нами, присматривает и оберегает. Это были слова утешения. Они пробуждали из памяти лучшие воспоминания, в голове начинала звучать песня, которую так любила напевать мама. Я не разбирал слов, но представлял образы. Это была красивая песня.

Должно быть, у меня становится глупое лицо, когда я полностью ухожу в свои мысли. Я встрепенулся, почувствовав на себе взгляд Цветочной Девушки. Она была очень красивой, и её внимание смущало меня. Я насупился, вновь уставившись в иллюминатор.

– Лютнер, возьми Фрау, дай ему выглянуть наружу.Лютнером звали Красного. И он явно отчего-то меня побаивался. Состроив вовсе не приятную гримасу, он безропотно подчинился Цветочной Девушке, приблизился и опасливо поднял меня на руки.

?Давай, малыш, будь умницей и не ёрзай?.

Я уставился на Красного. Определённо, он не открывал рот, но я услышал его голос. Мне хотелось сказать ему, что я не малыш. Вместо этого, устраивая ноги поудобнее на сгибе его локтя, я пнул его коленкой в грудь. В ответ Красный с досадой на меня посмотрел.?Просил же?.Мне не показалось. Я точно повторно услышал его голос в своей голове. Красный вдруг нахмурился, попытался отстраниться, но я уцепился за что-то, словно за ускользающую нить. Сосредоточившись, я послал ему свою мысль:?Почему твой голос у меня в голове??Красный замер, я буквально ощутил, как он окаменел, напрягшись каждым мускулом своего тела, тяжело вздохнул.?Ты слышишь мои мысли?? – с безнадёжностью в воображаемом голосе спросил он.?Сейчас да, особенно громко?.Красный вздохнул снова, не менее горестно.?Эх… А я-то надеялся, что ты достаточно взрослый для того, чтобы не ощущать нас…?Я ничего не понял из того, что он сказал, кроме одного, решительно возразив:?Я взрослый?.?Конечно, – обманчиво легко согласился Красный, нахально усмехнувшись. – Так все дети говорят. Сколько там тебе? Два, три???Сколько надо?.?Здорово это знать?.Красный вновь попытался спрятать от меня все нити, облачившись в балахон, но я только крепче обхватил его за шею.?Так почему? Ты не ответил?.Красный покачал головой, но выражение его лица смазалось, обернувшись чем-то иным. Меня это не испугало, но всё-таки я отвернулся.?Наверное потому, – заговорил Красный искажённым голосом, – что в сердце каждого живёт любовь. Твой голос такой чёткий, потому что ты хорошо знаешь это чувство?.Глядя на проплывающие за окном облака, я подумал немного. Эти слова были похожи на правду. Хотя я точно не мог сказать, что такое любовь, но я вспомнил маму, отца, когда они были вместе, смеялись и обнимались, а вокруг цвели поля и безоблачному небу не было конца. Я хорошо знал это, помнил все детали, искрящийся от счастья мир вокруг моих родителей.А ещё – тихая скорбь в печальных глазах сестрёнки.?Если испытывать любовь означает слышать твой голос в голове, то лучше не влюбляться?.Я чувствовал изучающий пристальный взгляд Красного, но упрямо не смотрел в его сторону.?Определённо, ты милее, когда молчишь?.?Я бы хотел слышать мысли Чёрного?.?Чёрного? А, Гидо? Ты был бы разочарован, уверяю тебя. Сплошные удивлённые восклицания и нецензурщина?.Я ничего не возразил, хотя и не поверил. Чёрный казался очень сильным. Он был точно сгусток чего-то большого и тёмного, но вовсе не пугал.

?Скажи, Фрау… Ты, может, видишь что-нибудь в нас… странное??Голос Красного прозвучал неуверенно, он словно сомневался, но по его лицу ничего нельзя было сказать наверняка. Я понял, что он имеет в виду.?Иногда с вас слазит кожа и вы выглядите как скелеты, – сказал я, пожав плечами. Ничего особенного для незнакомцев. – И сейчас тоже, у тебя череп вместо лица?.Красный неслышно выругался. Тень, до сих пор окружавшая его плащом, растворилась, маска исчезла с лица, сменившись обычным смущённым выражением.?Прости…? – пробормотал Красный.?Да ничего…??Тебе разве не было страшно???Нет, не было. В твоём балахоне красные нити. Я ощущал что-то тёплое в них. А девушка вся увита цветами. Чёрный, правда, просто чёрный. Но вы не страшные. Я видел вещи страшнее?.Красный хотел сказать что-то, но одёрнул себя. Но я видел, что его снедает от любопытства и он всё же ему поддался.?Например??Все взрослые одинаково любопытные и легко поддаются на провокацию – Красный лишь подтвердил эту гипотезу.Я ответил:?Плачущего отца. А ещё… женщину с костяными крыльями?.Красный ничего не сказал, закрыл от меня свои мысли. Его хмурое лицо, искажённые морщинами странной формы, что появились на лбу, было забавным. Над ним было интересно подшучивать, но сейчас этого не хотелось.В иллюминаторе внизу проявился знакомый пейзаж.?Узнаёшь???Да. Это дом?.* * *В глубине своей души Гидо искал ответ на вопрос, несвоевременный, но здорово скрашивающий мучительные мгновения ожидания перед посадкой: почему он последовал за Химелем? Что послужило причиной вести себя столь неразумно – в своём более чем нестабильном физическом состоянии следовать за незнакомцем. Но в глубине души Гидо дремал кусок бога, который отказывался что-либо объяснять. Само его естество было значительно глубже любых праздных сомнений, свойственных людям. Гидо был не готов от них отказаться, хотя уж что, но смерть наверняка должна была определить его отношения с миром. Всё должно было быть проще. Невыносимая тяжесть бытия человеком должна была покинуть его, но этого не случилось. Словно неуспокоенный призрак, он остался бродить по свету в поисках смысла жизни после смерти. Если бы перед ним, погребенным под грудой оплавленных горящих осколков появился белобородый старец в рясе, представился Владыкой и зачитал ему его новые права и обязанности, всё было бы проще. Намного-намного проще. И хотя факты в лице безлицего скелета в отражении говорили о том, что сказки о семи призраках вовсе не сказки, никак иначе божественное провидение себя не проявляло. Отчего легко было увериться в том, что и не проявит впредь, а новообретённая сила – шутка сомнительного везения.Гидо предпочёл, чтобы так было.И, тем не менее, Химель привел его к месту, некую связь с которым Гидо ощущал с самое собой. Зехель, поднявшийся из глубины, словно темный хищный зверь жадно втягивал обрубком носа воздух, ощущая то, что Гидо не мог описать словами. Было правильно прийти сюда. Потому что здесь притаился враг.Пришвартованный корабль продолжал подёргиваться, словно страдающий от одышки старик. Их пёстрая компания вышла на палубу, дожидаясь когда ребята Нара отключат работающий вхолостую двигатель и спустят трап. За краем посадочной площадки их уже ждали, приветственно махая руками, группа людей, с широко улыбающейся женщиной в центре.Гидо уловил краем глаза, как Магдалина сжала поручни, на которые опиралась, настолько сильно, что побелели костяшки. Химель нахмурился, морщины на лице стали глубже, но он улыбнулся и махнул рукой в ответ.Нар вышел на свет, щурясь и широко улыбаясь.– Королева ждёт, бездари! Пошевеливайтесь, ну! – крикнул он.– Королева? – спросил Гидо. Никто ничего ни о каких королевах не говорил и Гидо как никогда остро ощущал пробел в знаниях, не приносящий удовольствия. Он готов был позволить раздражению проявить себя, выплеснув его на поджавшего губы Химеля, но Нар ответил:– Нашего острова, да. Без неё бы ничего не было. Прекрасная Лили – лилия нашего рая.– Королева пиратов! – восторженно воскликнул Лютнер, но Гидо уловил фальшь в его голосе. – Подумать только!Гидо рассудил, что они нарушали личные границы друг друга до неприличия часто, чтобы перестать о них переживать вовсе.?Это то, что я думаю?? – спросил он.?Боюсь, что да, – скорбно или с досадой отозвался Лютнер. – Химель ведь сказал тебе, что делать? Следуй плану?.?Откуда ты...??Твоя забота – уберечь Фрау, с остальным мы сами как-нибудь разберемся?.?Как-нибудь???Импровизируя?.Гидо не успел и чертыхнулся, как Химель наклонился к нему, тихо сказав и похлопав по плечу:– Сбегай-ка за хоуком, Гидо.Гидо кивнул, призывая себя к сдержанности. Прежде чем войти в темноту ангара, он заметил взгляд Магдалины. Та держала дремлющего Фрау на руках. В её глазах мешалась жгучая ненависть и боль. Всеми мыслями Гидо потянулся к ней, желая утешить, но её разум оставался закрытым. Но Марионетт и Лютнер приблизились к ней, укрыв от взгляда Гидо. Они будут рядом, это успокаивало. Хотя Гидо ни за что бы в этом не признался.Корабль сотрясся от сильного толчка, когда звук двигателей смолк, на мгновение оглушив Гидо. До него донеслись удалённые приветственные крики. Хоукзайль потянулся к нему, когда Гидо приблизился, уткнулся клювом в ладонь, издав глубокий гортанный звук.– Готов поработать, приятель? Или вернее сказать приятельница?В клёкоте хоука ему послышался смешок. Впрочем, то могло быть лишь его воображением.

Смешанный запах, в котором путались тёплый металл, свежий воздух и цветущее разнотравье, согретое солнцем, ударил в ноздри Гидо, когда он подошёл к трапу. Случайная птица, пролетевшая совсем рядом, мазнула крылом по его волосам. Гидо проводил её взглядом и увидел остальных.Химель, Магдалина и Фрау в сопровождении Лютнера и Марионетт медленно шли по траве навстречу приветливо улыбающейся Лили. Королева пиратов – высокая и тонкая женщина с очень прямой осанкой, изящная и неподвижная, точно статуэтка, и неуместная – в своём чёрном одеянии посреди океана искристой зелёной травы.Зехель припал на лапы, встопорщив шерсть.– Я рада приветствовать тебя, Химель. Так здорово, что ты вернулся! Магдалина, дитя моя, ты совсем не изменилась. Ох, Фрайхайд, какой славный мальчик из тебя вырос!– Не прикасайся к нему.Гидо не мог услышать, как Магдалина произнесла эти слова, прошептала угрожающим низким шёпотом. Но он знал, мог сказать об этом с уверенностью, судя лишь по реакции Лили. Её лицо омрачилось судорогой. Тонкая улыбка неестественно сломалась. Что-то тёмное начало сгущаться вокруг неё.?Оу…? – голос Лютнера прозвучал с неподходящим ситуации оживлением. Впрочем, Гидо не мог быть уверенным наверняка, что эта была не его мысль. Что-то в нём тянуло его вперёд, все семь чувств обострились, ведомые чернотой, что словно бездна разверзалась под ногами Лили, но не затягивала, пока ещё нет. Её никто больше не видел, кроме них.

– Вы вернулись, пришли прямо ко мне, в мои руки, для чего? Не затем ли, чтобы признать моё право? Глупцы…– Послушай, Лили, – выступил вперёд Химель, но Лютнер задержал его движением выброшенной в сторону руки. На губах Лили застыла желчная улыбка. Подняв подбородок, она опасно сузила глаза, пронизывая Лютнера своим безумным взглядом, из-за которого мог выглядывать сам дьявол.

?Сделай что-нибудь?, – прошипел-прорычал Гидо.?Он не может?, – ответила ему Марионетт. Придерживая Магдалину за плечи, она держалась позади остальных, не выглядя испуганной или растерянной. – Мы ничего не можем предпринять, пока она держит их всех…?Гидо чертыхнулся, глядя на непонимающие растерянные лица Химель и Магдалины, рванулся вперёд. Зехель хищно осматривался, пока Гидо напрягал зрение до тех пор, пока не увидел: коры крепко держались за сердца всех сторонников Лили, что собрались вокруг неё, с пустыми лицами, выжидая приказа. Нар и люди из его команды приблизились тоже, покорные, словно овцы. Между каждым кором едва мерцала некая связь, нить, Зехель не видел её так чётко, как видел Фест, но этого было достаточно, чтобы понять, что, действуя грубо, они рискуют жизнями людей без вины.

– Так-так-так, – проворковала Лили, – вот так сюрприз! Подумать только, кто почтил меня своим визитом!В следующий миг её лицо обернулось маской жгучей ненависти. Голос исказился, усиленный поднявшимся ветром.– Вы ничего не можете мне сделать, фальшивки! Вы ничтожны, слепы и глухи! Вам никогда не постичь великий замысел! Вам никогда не понять, кто в самом деле заслуживает поклонения! Кто страдал! Страдал за всех нас!Сколь-либо впечатлённым Лютнер не выглядел. Напряжённый, словно пружина, он ответил с жёсткой улыбкой:– Мне интересна ваша агитационная программа, с радостью ознакомлюсь. В обмен, позволь им уйти.

Лютнер лишь качнул головой в сторону Химеля и Магдалины, избегая их взгляда. Лили предсказуемо зашлась неприятным скрипучим смехом.– Глупец! Я не заключаю сделки с предателями!– Тем хуже для тебя. Они тебе не достанутся.– Ты ничего не сможешь мне сделать, ты ведь не хочешь навредить этим людям, – Лили обвела рукой собравшуюся вокруг себя толпу. Ликующая улыбка осветила её лицо. – Они подчиняются мне. И я приказываю! Схватить их!Гидо не успел опомниться – бесшумные марионетки все разом шагнули к Лютнеру и остальным, заключая их в кольцо, как вдруг между Химелем и Магдалиной с Фрау появилась маленькая фигурка в вихре белого и рыжего – Гидо не столько узнал Лихта, сколько Зехель почувствовал Рандкальта. В следующую секунду он исчез вместе с ними. Рассвирепевшая Лили бешено закричала, ей вторили слитые в один голоса толпы.

?Следуй за ними… – мелькнул в голове голос Лютнера. Шуршание крыльев прозвучало совсем рядом: давешняя птица, в которой Гидо узнал чучело филина с корабля Нара, мелькнула перед носом. Тяня за собой нить души Феста.– О нас не думай?.Зехель рычал и бесился, желая лишь броситься в бой, но Гидо крепко сжал зубы, вскочив на нетерпеливо ёрзающий хоукзайль.

?Да вы сами в голову лезете, и думать не приходится?.?Это судьба?.?Серьёзнее! – голос Марионетт, словно у рассерженной кошки, не дал Лютнеру продолжить. – Гидо, скорее!?Хоукзайль взмыл в воздух резким торопливым скачком. Гидо не успел и обернуться, внутренним взором, слепыми глазами Зехеля, лишь уловив, как чернота у ног Лили начала принимать форму.– Держите его! – донёсся до него её приказ. Но в ушах уже гудел ветер и словно бы злорадный вопль хоука оглушил его. Чернильные острые щупальца потянулись за ним, но вырвавшийся из тела Зехель рассёк их одним широким взмахом косы.

Сияющая белизна ослепила пришедшего в себя Гидо, не успевшего даже надеть очки. Щурясь, он ничего не видел и не различал, быстро-быстро набирая скорость и уносясь прочь, в бескрайнее небо, следуя за неясным силуэтом неживой птицы, движущейся много быстрее, чем могла лететь обычная сова. ?Это ведь делает Лютнера уязвимее?, – неясная мысль не оформилась во что-то сознательное, Гидо вдохнул в себя ветер и пропал в охвативших его ощущениях.

Он летел!Он был свободен!

?Они справятся, с ними ничего не произойдёт?, – уговаривал себя Гидо.?Верно?.Голос, подобный эху, прозвучал откуда-то из глубины. Он не принадлежал этому пространству, казался отзвуком из далёкой комнаты, запертой на ключ где-то в другом измерении.

Под небесами всех оттенков синего раздался женский смех.* * *Сестра и отец крепко спали, прислонившись друг к другу. Их лица были спокойными, умиротворёнными, но всё-таки я ощущал смутное волнение. Мне было не по себе. Возмутительно рыжий мальчишка, с улыбкой меня разглядывающий, не вызывал ни капли доверия. Хотя и предложил минутой ранее леденец. Я отказался, и он стал есть его сам.– И всё-таки я тебе не нравлюсь, да? – без грусти сказал он. – Ничего, глядишь, скоро и Зехель появится.Какой-то там Зехель мне был нисколько не интересен. Я прижался к ногам сестры и положил голову на её колени. Комнате перед моими глазами накренилась.

Я бывал здесь раньше. Я это точно знал, хотя и не помнил многих деталей. Я не сразу её узнал – лишённая привычного запаха свежей еды и деревянной стружки – она показалась мне чужой. И всё-таки, когда-то я был совсем ещё маленьким, когда-то я жил здесь. Вместе с отцом и матерью, в месте, из окна которого было видно небо. Дом в скале над обрывом.?Я дома, дорогая?, – в далёком прошлом эти слова всегда говорил отец, переступая порог. Мама держала меня на руках и шла к нему навстречу. Объятый их любовью, я запомнил это место.Я услышал гортанный крик хоука. Поднял голову, когда дверь со скрипом распахнулась, и на пороге появился Чёрный с большой птицей на плече. Я поднялся на ноги и бросился к нему. Он словил меня своими большими руками, поднял и прижал к себе так крепко, что стало тяжело дышать.И я расплакался.