XVI. Прощай (1/1)

***На первую нашу с ним встречу я, разбитый, изголодавшийся, уставший от собственной боли, почти что приполз. Сделал это я с твёрдым решением получить у него работу. Мне было абсолютно поебать, будут ли мне платить, сколько будет длиться моя смена, будет ли время на сон и еду. Будут ли они вообще, ха-ха. Уже потом у меня появились лишние деньги на выпивку. И продолжились запои. На нынешнюю же встречу я шёл так, как приговорённые идут на казнь: оттягивал время, зная, что всё равно не поможет. За пару дней до свидания заглянул наконец в парикмахерскую, этим утром — в душ, чтобы банально побриться. Вместо привычных рубашек и водолазок я отрыл у себя какой-то теплый чёрный свитер и оставил куртку дома, распихав мелочь из неё по карманам штанов. Я смотрел на себя в зеркало, и вот честно: я в душе не ебал, зачем мне это всё. Седина, синяки под глазами, почерневшие, уже не от помады, но от укусов, губы — всё это всё равно выдавало меня прошлого с лихвой. Да и Аларих Реаль был далеко не тем человеком, который хоть как-то может отметить изменение внешнего вида. Если это не касалось шуршащих распущенных волос, разумеется. Минуты шли, а я всё стоял и смотрел на себя, держа в руке ключи от квартиры. Стоял до тех пор, пока не понял, что ужасно опаздываю, и тогда уже пулей выскочил за дверь.***Бесконечные годы заключения в стенах белого дома оказались лишь одной-единственной зимой. После этого случая время продолжило надо мною измываться. Очень скоро я обнаружил, что моё ?ужасное опоздание? даже и опозданием-то не было: вынырнув с Паршивой в весенний город, я, к собственному разочарованию осознал, что вышел даже раньше нужного. Почти что на час. Ебучий, сука, случай. Нужно было идти, но мириться со сложившимся положением дел я не очень хотел, и слоняться час, а то и больше, без дела и в ожидании — тоже. Потому прислушался к привычкам себя же, но мелкого (раз уж воспоминания о нём вернулись в столь подходящий момент, хе-хе-хе). Воздаяние пришло весьма быстро; на моём пути мне встретилась целая свора собак. Новые знакомые были несказанно рады купленному корму, уплетая ?дары? раньше, чем я успевал моргнуть. Дворовая свора счастливо облаяла меня, потыкав носами в ладони, и унеслась куда-то за серые панели домов. А мне большего от этих ребят и не надо было. Пусть хоть у них сегодняшний день будет хорошим. Поезд со станции ?Пёсья? отправился на следующую. Что странно: как бы я не пытался попасть на Цветочную улицу старыми путями, ни к чему меня это не привело. Похоже, пока я отбывал свой срок, городские власти занялись переименованием старых улочек и сносом зданий подчистую, потому что старая дорога всё никак не желала находиться. Жаль. Жаль, что это Паршивую так и не снесли к херам. Я даже не против остаться на улице, лишь бы не возвращаться в эту сраную помойку. Почему оттуда не свалю? Ответ, между прочим, поражает своей прозаичностью. Ещё бы кому нужна была квартира в этом гнилье. Хотя моя, пожалуй, самая чистая из всех там имеющихся. Что довольно смешно. Но вот я упёрся в очередной тупик, что смешным уже не было. Голые холодные стены, кое-где — следы клея от объявлений. Что-то липкое под ногами. Чёрт побери, я едва узнал это местечко: центр города. Слышно, как поют уличные музыканты. Неплохо так поют, надо сказать, но сегодня у меня нет для них мелочи. Так что мне пришлось разворачиваться и держать путь обратно. Тем более, что время этими бесполезными поисками не пойми чего я немного скоротал. Весна делала окружные парки какими-то ожившими изображениями с открыток. Цветущие кустики, всюду зелень, листики там всякие, прочая красота. Небо ясное, дороги сухие. Никакой вам серой блевотни и пурги в лицо. Вот так и должно выглядеть счастье. Комфортное счастье в черном свитере посреди всего этого цветущего содома. Я пробирался сквозь этот зелёный лабиринт, пока мой нос наконец не сдался. И я не начал чихать. Сраная аллергия на цветы. Видимо, местные садовники не поленились высадить на каждую клумбу по целой кипе орхидей.— Будь здоров, Эр-чи. Он сидел на лавочке позади меня. Неудивительно, что я его не заметил: таким умиротворенным его редко когда можно было застать. Закрытые глаза, полная безмятежность, трость аккуратно поставлена рядом. Только ногой слегка покачивает. — Ну здравствуй, Аларих. Рад видеть тебя, — тихо пробормотал я, — живым, по крайней мере.На эти слова он лишь хмыкнул. Для Реаля я не изменился. Он взял трость в руки и поднялся на ноги, жестом предлагая мне пройтись. Прежде, чем я успел ему кивнуть (зачем я это вообще, блять, сделал?), он бодро зашагал по дорожке. Всё вокруг заполонил уже привычный уху стук его тросточки, более тихий, чем раньше. Хотя, может статься, он громким-то никогда не был. — Почему они не тронули тебя? Аларих не терпел бесполезных молчаний, и потому, едва догнав его, я начал расспрашивать обо всём, что действительно интересовало меня. — Тебе действительно это интересно? Задавай вопросы правильно, Эр-чи. Тебя ведь этому учили в Академии? — Хорошо... — я закусил губу стыдливым жестом. Его отношение ко мне тоже не переменилось ни на каплю, пускай это и было более чем ожидаемо. — Сколько убито? — Почти все девочки, добрая половина мальчиков. Из самых ярких прежде звёзд упомянуть могу главного по кальянной части, как ты можешь помнить, главную по комнатам, наших музыкантов и, пожалуй, ещё несколько тех, о ком ты вряд ли знаешь. Ты первый, кто пришёл в себя. Остальные пока ещё отходят. Этот твой Повешенный... мгм. Тяжелая ситуация. Необходимы ли тебе подробности?— Да ну их к чертям.Я выдохнул. К этому товарищу стоит заглянуть позже. Если, конечно, он не поделит вину между мной и Любовником, и не швыранет в меня какой-нибудь медсестрой со злости.— Разумеется, твоя вина в произошедшем тоже есть. Стоило также ожидать, что тот, кто вылечится первым, необязательно вылечится полностью. — Да брось ты. Мы не на работе, чтобы проворачивать нашие обыкновенные баталии.— Тоже верно. Я слышал, как он усмехнулся. Действительно слышал, и кажется, мои слова смягчили его нрав. Какое-то время мы просто молчали. Я позадавал ещё несколько вопросов, но получил в ответ на оные лишь то, что уже знал сам. И понимал, почему за моими показаниями была такая охота. Наверняка Реаль тоже это понимал, но не спрашивал меня ни о чем. Только отвечал. Скорее, направлял меня на определённые ответы, вёл диалог столь легко и непринуждённо, что казалось, что он готовился к нему целую вечность.— ...в конечном счёте, рано или поздно все мы умрём. — На этом моменте я уже было набрал в легкие воздух, чтобы синхронно с Реалем произнести ?memento mori?, когда он, на удивление, решил не вплетать латынь в свою речь. — Но... я предпочитаю сделать это позже. И потому благодарен тебе за правильный выбор. — Ты? Благодарен? Не смеши. — Благодарности принимают не так. Никакого этикета, Ричард.Аларих, чёрт побери, улыбнулся. И от его хорошего настроения мне стало стыдно. У него... действительно не было ко мне никакой ненависти, ни одного ебучего грамма. Это был просто человек, который делал свою работу. А я его чуть за это не пристрелил. Долгие годы я взращивал в себе ненависть к нему, хотя причины на то, оказывается, особой-то и не было. Мой стыд, видимо, можно было потрогать рукой, настолько он был ощутим, и Реаль будто бы это заметил: — Ты же понимаешь, что с тобой иначе никак? — Теперь понимаю. Мы сделали ещё один поворот и ярко-красное солнце ударило мне в глаза. Закатные лучи всегда казались мне слишком яркими, но тут, в буйстве цвета и красок, это было каким-то безумием. Таким же безумием был столько быстро наступивший поздний час. Чёрт меня дери, а ведь только что был день! За это время мы с ним почти не поговорили. И странный страх того, что привычное мне настоящее вот-вот закончился, сжал мне горло, заставив поперхнуться воздухом. — Знаешь, О’Нэй... — сдерживая смех, начал Реаль, — если собираешься искать работу, обрати лучше внимание на то, с чего начинал. Я не про месячные попытки раздобыть хоть какие-то деньги. С такой фамилией тебя... должны будут взять. Эти слова заставили меня закашляться ещё сильнее. Мой недоумевающий взгляд он, слава Многоликому, заметить не мог, а даже если и ощутил, то явно делал вид, что нет. И всё так же невозмутимо продолжал:— Нужны будут характеристики — пусть запрашивают. Это я устрою, — с этими словами Аларих пошевелил в воздухе пальцами, — но только, если ты пообещаешь мне, что будешь тем самым ?кем-нибудь, кто из всей этой трясины выбрался?. Ты ведь толковый юноша. Когда... пьёшь меньше. — Это какой-то очень сомнительный юмор, Реаль. — А кто сказал, что я шучу? Он остановился. В закатных лучах он выглядел тем самым красивым мужчиной из старинных фильмов, снятых на прожектор. Невозмутим, как статуя, не столь эмоционален; глаза прикрыты, волосы едва трогает весенний ветер. Сейчас зашуршит закончившаяся пленка, и перед моими глазами появится табличка ?конец?. Так странно: стоя я, вроде как выше, но сейчас мне казалось, что это он, Аларих Реаль, возвышался надо мною. — Хорошо. Обещаю. — Pacta sunt servanda.По его губам скользнула улыбка. Такая мягкая и тёплая, какая бывает только у отцов из всё тех же пресловутых фильмов. Он выудил из кармана плаща какой-то старый свёрток и протянул его мне. — Это на случай, если решишь покопаться в прошлом. Если посчитаешь, что нынешняя жизнь тебе дороже, то лучше выкинь эту штуку. А то знаю я тебя, Эр. Я принял его ?подарок?, но думать о том, что это, совершенно не мог. Я жил этим моментом, хотя оставалось ему не больше десятка секунд. — И что же... — я неуверенно произнёс, стараясь не глядеть на статную фигуру. — Неужели пора сказать ?пока??— Прощай. Трость застучала прочь. Вместе с ней удалялся и человек, столь жестоко не дававший мне спиться в подворотне, заставляя жить, пока я не нашёл в себе силы делать это самостоятельно. Я едва мог оттолкнуть это тяжкое осознание, но, всё-таки опомнившись, успел крикнуть ему в спину: — Удачи, Реаль!Он не обернулся. Только поднял руку и помахал мне, после чего ушёл. Настоящее ушло вместе с ним, угаснув последними закатными лучами на его высокой и прямой спине.***