Часть 2. (1/1)

Джон сидит в темноте гостиной, в старом кресле и держит в руках череп. Чуткие пальцы обводят глазные впадины, незаметную трещину в затылочной части, челюсть с выемками отсутствующих зубов. Тихо шелестят секундами часы на каминной полке.

Шерлок жив уже неделю. Он вернулся в их старую квартиру 221В по Бейкер-стрит, где Уотсон до некоторого времени проживал с женой. Бог знает, почему он так и не съехал отсюда. Воспоминания, тоска, надежда? Наверное, все вместе. Мэри пыталась что-то изменить, обновить обстановку, выбросить лишние вещи, но он не хотел. В конце концов, она смирилась, с тихой нежной улыбкой позволила ему тонуть в прошлом и держаться за ее руку, когда тоска накрывала с головой.

Только целуя ее податливые губы, он успокаивался. Эти стены хранили слишком много всего, к тому же здоровье миссис Хадсон в последнее время ухудшилось и Джон не мог ее оставить – так он себя оправдывал месяц за месяцем. Правда же звучала просто, в одно слово, которое так приятно катать на языке.Шерлок.Миссис Хадсон упала в обморок, едва его увидела, а потом, когда возымел действие нашатырь, еще долго хваталась за руки Холмса, лепетала что-то срывающимся голосом. Тот кивал и улыбался, но улыбка выходила на удивление холодной. Тогда Джон впервые ясно осознал, что что-то не так. Он прекрасно помнил, как улыбался его друг раньше, не всем, самым близким. Тогда на его чуть вытянутом лице прорисовывались ямочки, у краешков глаз разбегались тонкие морщинки, а надменный взгляд теплел. Сейчас Шерлок растягивал губы будто по привычке, часто смеялся высоким гортанным смехом, от которого по спине Джона пробегали мурашки.Он не притрагивался к своей скрипке.Он не доставал всех вокруг язвительными комментариями.Он не лежал на диване с отсутствующим видом.Иногда Уотсон замечал на его лице странное дергающееся выражение, которое видел ранее лишь у одного человека - Мориарти. И тогда его окутывал холод и иррациональный страх.Он до дрожи в коленях боялся этого нового Шерлока. В то же время от мысли, что он может его потерять – снова – не хотелось жить.

Тишину разорвал надрывный звук скрипки.

Может, Джон просто сходит с ума от горя и радости в одном флаконе и напридумывал себе ужасов? Сравнивать Шерлока с кровожадным психом и ублюдком, это же надо!Джон устало трет переносицу, встает и возвращает череп на привычное место над камином. Звуки скрипки рвут душу, взлетают и бьют острым молотом под дых. Нет, так нельзя, Шерлок перебудит весь квартал своим дьявольским музицированием.

?Ну, хоть что-то не меняется? - Уотсон усмехается и поднимается по скрипучей лестнице в спальню издевающегося над его слухом гения.Холмс стоит напротив окна и быстро водит смычком по хрипящим струнам. Джон не помнит, чтобы тот играл нечто столь быстрое и яростное раньше, обычно из-под длинных бледных пальцев выходили более медленные и плавные исполнения. Городская иллюминация и яркая луна обрисовывает голубым светом длинную фигуру Холмса, напряженную спину, взлетающие в танце со скрипкой и смычком руки. Это могло бы выглядеть прекрасно, настоящим произведением искусства, если бы не ужасающая какофония звуков, что извлекает Холмс.

- Шерлок! – Джону приходится зажимать уши руками, чтобы не оглохнуть, - Шерлок, мать твою!Звук оборвался и умер.Шерлок Холмс медленно опускает скрипку и оборачивается. Подсвеченная иллюминацией, на лице его расползлась жуткая ухмылка, а глаза обратились в дыры во тьму. Из-под закатанного рукава темной рубашки издевательски высунулся жгут.Вдох.- Господи, Шерлок, зачем?- Зачем, зачем…. Зачем, Джонни-бой?Джон отступает на шаг и сглатывает.

Глазами Шерлока его пожирает Мориарти.