Глава 3. Иллюзорное (Сказки братьев Гримм) (1/1)

34—?Зайдёшь на чай… или кофе? —?предложила Дэниэль, как только работа с дверью была выполнена.—?Это искренние намерения или банальная вежливость? —?в весьма резкой форме спросил Штэфан.Растерявшись от столь неожиданной грубости, Дэни застыла на месте, ловя губами воздух в поисках подходящих слов. Вопреки законам физики, молния ударила только после грозового раската его вопроса, пронзив оцепеневшее сердце. Неловкую паузу нарушил телефонный звонок. Звонил Майер, звонил узнать, где находится приятель.—?Бегаю. Дождь на улице, а я в зале. В одиннадцать. Хорошо,?— последовала череда лаконичных ответов. —?Спасибо, но мне пора,?— повесив трубку, обратился Штэфан уже к Дэниэль. —?Позвоню вечером, узнать о твоём самочувствии. —?И, громко топая, побежал по ступенькам вниз к выходу.Последняя фраза повисла в спёртом воздухе лестничной клетки едкой копотью, словно теперь его слова стали ?шаблонной любезностью?. Но сознание уцепилось совсем за другое?— за ложь. Сознание пыталось найти объяснение, только что произошедшему. ?Плевать. Плевать, кому и что он говорит?,?— жалкая попытка сознания обмануть подсознание. И мысль-истина уже победоносно скалится. Захлопнув за собой дверь, в надежде, что с громким хлопком лопнут вернувшиеся страхи, Дэниэль снова просчиталась. Свет в прихожей, так и оставшийся включенным до утра, осветил картины памяти прошлого вечера. Очевидно, они ещё не скоро рассеются туманом воспоминаний. Куда ни глянь?— сплошные отголоски: на теле куртка Штэфана, в руке пакетик с лекарствами, который он вручил ей со словами: ?Тебе повезло, для горла у меня целый арсенал пилюль?. Ещё и зеркало, словно выждав подходящего момента, предательски подчеркнуло все уродства больного тела: раздувшиеся лимфоузлы превратили тонкую шею в отвратительный змеиный капюшон.—?Идиотка. —?Больше не сдерживая слёз, опустилась она на колени перед собственным отражением.35Десять тридцать девять, а машина Майера уже стоит у дома, дверь в студию?— нараспашку. Снизу доносятся голоса и смех. Скрипучий дедовский смех Ксавьера.—?Хей,?— поздоровался я, спустившись к парням.—?Ну, нам пора,?— похлопав Тони по плечу, Ксавьер кивком указал на выход.Пока я собирал вещи в дорогу, Майер, откинув лестницу, ведущую на чердак, точно коршун, усевшись на верхней ступеньке, наблюдал за моими перемещениями из комнаты в комнату и попутно пересказывал пропущенные мной события.—?… Всё прошло хорошо,?— подытожив рассказ, оценил он вчерашний вечер.—?Это главное,?— ответил я и выкатил из спальни чемодан, набитый костюмами для предстоящей фотосессии. —?Можем идти.—?Тони я лично отвёз обратно. Ты уж прости, но живёте вы на одной улице, поэтому объехать окна твоего дома не получилось. —?Нарисовавшаяся на его лице загадочная ухмылка, закончила мысль за него сама.Три часа в дороге до Бохума обещают быть интересными. И это вербальная ирония.36—?Неужели я настолько зациклен на себе и работе, что не смог бы понять всей ситуации? —?Повернув ключ зажигания, задумался Ксавьер над собственными словами, отчего его глаза вмиг сузились. Подобный скептический взгляд означал только одно?— вопрос Майера вот-вот разобьётся вдребезги; да он и сам это отчетливо видел. —?Простого объяснения было бы вполне достаточно. —?Вновь прищуренный взгляд, сосредоточенный на дороге выдаёт истинные помыслы. —?Если бы ты сразу сказал, что у вас всё серьёзно… —?Его мобильный разразился пронзительной мелодией, оборвав мысль, и я отвернулся к окну.Что вообще означает это ?серьёзно?? И что это ?всё?? Оба слова вместе звучат уж как-то угрожающе. Но я не ощущал надвигающейся опасности. А стоило ли?—?Штэф! —?Ксавьер щёлкнул пальцами перед моим лицом, пытаясь привлечь внимание, и принялся выуживать информацию.Я рассказывал с неохотой, расставляя акценты только на хронологической последовательности событий, так как понимал?— в действительности Майера это мало интересовало. К тому же моё повествование прерывал его то и дело ?просыпающийся? телефон. Предложение?— и звонок. Ещё пара предложений?— снова режущая слух мелодия, и вот мы уже направляемся в офис. Ксавьер извинялся и, задавая какой-нибудь встречный вопрос, вроде ?и что потом??, продолжал слушать. Казалось, мой пересказ был адресован не ему, а мне самому. Благодаря чему, удалось посмотреть на ситуацию и себя со стороны объективного зрителя?— я превратился в восторженного школьника.В памяти тут же разыгралась сцена недавнего эпизода: трамвай стучит колесами, огибая парк. Золотые кроны берёз залиты оранжевым светом только зажегшихся фонарей, отчего листва кажется каплями чистого янтаря. А мы разгорячённо спорим о Шекспире, в биографии которого довольно много белых пятен. Дэниэль пытается переубедить меня, но доводы звучат неубедительно, впрочем, как и мои аргументы. Не знаю, почему это так важно для неё, чтобы дата рождения поэта не совпадала с датой его смерти?— двадцать третьим апреля. Я настаивал на справедливости заключений большинства историков. Если уж он и крещён двадцать шестого апреля, значит?— двадцать третьего появился на свет. Во времена Елизаветы I младенцев было принято крестить на третьи сутки после рождения. Да, возможно, кто-то отступал от правил. Но я верил, хотел верить, что не в случае с гениальным драматургом. И дело вовсе не во власти незыблемых церковных законов, а в силе куда более могущественной?— в суевериях. Дэни считала, что я во всём отчаянно стараюсь углядеть иронию. Наш спор был прерван колким замечанием какой-то недовольной фрау, сидящей напротив. ?Молодые люди, в общественном транспорте следует вести себя подобающим образом?,?— сказала она, оскорблённо скривив лицо. Однако мне запомнился не упрек, а её обращение. В тот момент я подумал, что не будь рядом Дэниэль, мне не выпала бы честь оказаться записанным в ряды ?молодых?.—?Разговоры, ?Титаник?, четыре часа сна?— отличный у тебя выдался вечер,?— Ксавьер подвёл черту под моим монологом. —?И что потом?—?Потом я сделал блинчики, а она разрыдалась, ничего не объяснив. Ни черта не понимаю.—?Может, блинчики дрянь? —?серьёзно спросил он и, извинившись, вновь отвлёкся на звонок; а я не успел ответить, что она их даже не попробовала.—?Где твой телефон? —?оглушил меня его вопрос, вдребезги разбивший зеркала моей памяти, а с ними и образ Дэни. —?Да он со мной. Как и планировали,?— продолжил Майер говорить с трубкой, а я принялся шарить по карманам?— пусто, расстегнул рюкзак?— и там пусто. Неужто в багажнике? Повернув за угол, мы припарковались перед зданием Gun Records. Ксавьер молниеносно скрылся за входной дверью, а я, открыв багажник, начал рыться в чемодане.—?Нашёл? —?Минуты погодя так же стремительно выбежал он из студии с папкой в руке.—?Вероятно, забыл его дома. —?Очередные поиски не увенчались успехом.—?Назад я не поеду,?— в шутку сказал Ксавьер, хоть его желание полностью совпадало с моим. Терять время на дорогу обратно вовсе не хотелось. Но меня пугало не потраченное время, а собственное суеверие. Немного поразмыслив, я пришёл к выводу, что пару дней смогу обойтись без связи. —?Кстати, твои ребята просили передать, что снимают тебя с должности солиста группы из-за систематического не соблюдения обязательств. Нет,?— засмеявшись, продолжил он, вновь заводя машину,?— вообще-то так поступил бы я. Ты можешь коротать ночи с кем и как угодно, вот только…—?Брось, Сави. Это всего лишь телефон.—?Угу. —?Недоверчивый прищуренный взгляд выпустил мириады стрел скептицизма, острия которых вонзились в мои глаза жгучей правдой, а затем последовал длинный монолог о грамотном разделении личной жизни и профессиональной деятельности. —?Так что это всего лишь верхушка айсберга,?— добавил он, свернув с первого автобана на двадцать восьмой.—?Тебе не кажется, что Бохум южнее?—?Заскочим в Дельменхорст? —?прозвучал вопрос-утверждение. —?Обещал бабуле,?— пояснил он, хоть в этом уже и не было необходимости. Знаю, бывали.—?Не спорю, твоя бабка милая старушка, но вот дед…—?А-а… дедуля,?— он мечтательно закатил глаза, расплывшись в блаженной улыбке. —?Дед и вправду мало кому нравится. —?Кроме Ксавьера, разумеется, который, как мне однажды показалось, мог бы стать прекрасной копией своего деда, пойди он по его стопам.Майер-старший посвятил жизнь военному делу. Во времена Вармахта он был морпехом и входил в младший офицерский состав. А после окончания войны и роспуска Кригсмарине, продолжил службу в Бундесмарине, уйдя из морской пехоты во флот, где в середине семидесятых получил высшее воинское звание?— адмирала. Мне довелось пообщаться с ним лично несколько раз, но каждая встреча мало чем отличалась от предыдущей.Герр Майер всегда точно знал, в котором часу прибывает его внук, поэтому, как правило, ожидал того у парадных ворот вместе со своим псом. Приём был своеобразный. Перед тем как переступить порог дома Майеров, каждый гость обязан был пройти проверку на полиграфе деда, коим являлись его сурово прищуренные глаза. Признаться, ощущение не из приятных. Вроде провинностей у тебя нет, но его пронзительный взгляд, неторопливо сканирующий твоё лицо, заставлял усомниться в чистоте собственной совести. По окончанию проверки, также?— не проронив ни слова, дед кивком указывал на то, чтобы гости следовали за ним. На аккуратно выстриженном газоне перед домом стоял металлический турник. ?Подтянуться десять раз?,?— командным тоном отдавал он приказ, будто и все гражданские находились в его подчинении. Попробуй ослушайся тут. Приходилось выполнять.В первую нашу встречу я не понял смысла подобного действа. Ксавьер позже пояснил, что если задание оказывалось тебе не по силам, ты безоговорочно попадал в ряды ?женщин?, исключался из общества гостей-мужчин адмирала и отправлялся в кухню помогать его жене. Нормы этикета его не волновали. Думаю, это одна из ряда причин, по которой многие недолюбливали Майера-старшего. Несмотря на почтенный возраст, старик излучал неимоверную бодрость духа и сам мог показать на турнике несколько таких штук, от вида на которые в голове с трудом укладывалось, что ему девяносто.А вот память, в отличие от тела, по словам Ксавьера, стала предавать деда намного раньше, отчего сегодня он опять погрузился в воспоминания о своей службе на броненосце Шлезвиг-Гольштейн, выстрелы которого утром первого сентября тридцать девятого по польским позициям в Вестерплатте, ознаменовали начало Второй мировой. Меня всегда поражала способность герра Майера говорить о войне, собственно саму войну упоминая лишь вскользь. Всё сводилось к политике. Двухчасовой курс истории сперва запутанной нитью связывал наиболее значимые события в становлении страны, а затем стягивался в тугой узел канцлерской демократии. ?Конец истории?,?— прицокнув, заключил он.Дверь в гостиную осторожно открылась, и в комнату тотчас же ворвался аромат свежей выпечки. Супруга герра Майера молча поставила на журнальный столик тарелку с пирожками и, взяв один, уселась рядом с внуком, слушая, о чём толкует её муж. ?Всё дело в любви?,?— посмотрев на неё, продолжил тот. —??Политики влюблены в торговлю, настоящий же правитель, как и солдат, влюблён в свою страну. А что сейчас???— махнул он рукой, брезгливо фыркнул и раскашлялся, подавившись пирожком.Стрелки часов подползали к двум, а на восемь был запланирован сейшн на радио. С нарастающим в комнате напряжением, начинал нервничать и я.—?Думаю, нам пора,?— Ксавьер поднялся с дивана, явно прочитав мою мысль.37Только мы съехали на главный автобан, наконец направляясь к Бохуму, как в боковых зеркалах замаячила машина Тома, уверен, неспроста оказавшаяся здесь так вовремя. Он поприветствовал нас, моргнув дальним светом, и пристроился хвостом.Томас, человек далёкий от спорта, побывал в стенах дома Майера-старшего всего раз. И после той встречи и общения с женской половиной семейства не горел желанием оказаться там вновь. Наверняка утром Том пытался дозвониться до меня именно для того, чтобы узнать с кем я поеду: с Ксавьером или со своими ребятами, но Майер всё за всех решил наперёд. Впрочем, общество его деда никогда не вызывало во мне неприязнь, лишь окутывало разум тягостными думами. Поэтому сейчас мы ехали в тишине. Каждый размышлял о своём.К пяти часам мы добрались до пункта назначения. Признаться, хоть за рулём был и не я, дорога меня порядком вымотала. Майер снимал квартиру напротив здания Gun Records. Поэтому закинув вещи к нему и, перекусив в кафе внизу, мы сразу же направились в студию.И пока Ксавьер разгребал какие-то бумаги в своём кабинете, мы с парнями засели в репетиционной комнате. Я распевался. Лео отстраивал барабаны, Том и Рене?— гитары, Хаген, как обычно, наигрывал партии RHCP, ожидая всеобщей готовности. Но стоило нам приступить к репетиции собственных песен, завертевшийся привычный водоворот дел открыл во мне второе дыхание. Рождая мелодии, звуки музыки срывались со струн, заполняя собой пространство. Рвались на волю, но, не находя выхода наружу, лишь бились о стены, кружились, сгущаясь вокруг нас. Всё пошло своим размеренным ходом, утаскивая следом за меняющимися картинами реальности. И вот уже семь часов?— мы едем на радио. Город зажёг огни, пытаясь обогреть промозглые улицы.Восемь. Двое парней ди-джеев приветствуют слушателей и представляют сегодняшних гостей?— нас. А дальше?— стандартная схема. Интервью. Песня. Реклама. Ответы на вопросы слушателей. Песня. Реклама. Ответы на вопросы слушателей. Песня.Десять. Ужинаем у Ксавьера, попутно обсуждая расписание на завтра: интервью для журнала в полдень, после?— фотосессия, вечер?— то же радио, то же время, вторая часть программы.—?Демо, что ты скинул,?— отхлебнув из кружки, шлёпнул ладонью по столу Ксавьер, сменив тему,?— нужно довести до ума. Сделаем его первым синглом, пары-тройки недель хватит? —?спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил:?— Если всё пойдёт по плану, песня станет саундтреком для одного фантастического хоррора.—?Как называется? —?заинтересованно посмотрел на него Лео, оторвавшись от разделывания стэйка.Кликая по новомодному сенсорному экрану первого Айфона, Майер принялся показывать парням трейлер фильма. А мой взгляд сосредоточился на его телефоне; мгновение?— и сознание невольно рисует образ Дэниэль. Пожалуй, стоило поступить наперекор примете и вернуться за мобильным.38Пасмурная погода севера верными шагами прокладывает себе маршрут и к югу. Семь часов. Хмуро и сыро, как дома. Рене, Ксавьер и я вернулись с пробежки по Кортум парку, так удобно расположившемуся под боком. Однако местечко это весьма специфичное. На территории парка находится старейшее кладбище города. Окутанные утренним туманом гробницы, каменные статуи ангелов, шуршащие мокрой листвой деревья, надрывно каркающие вороны?— да уж, повсюду так и витают заряды позитивной энергии, столь необходимой для нового рабочего дня.—?Штэф, ты со мной или с парнями? —?обратился Ксавьер, остановившись у двери в ванную и, вновь не видя необходимости в ответе, продолжил:?— Я выхожу через час. На самом деле, я планировал скоротать время до обеда провалявшись в постели. Ребята же?— прокатиться до Дортмунда за новой футбольной атрибутикой Боруссии для друга Рене.—?Думаю, я останусь здесь.Остаться не удалось. Сави всё же утянул вместе с собой, аргументировав своё желание ?необходимостью в моральной поддержке?. Чушь конечно, но я согласился послушать его речь, речь нового исполнительного директора лейбла. Засев с чашкой кофе в углу комнаты, дабы не мешаться, я принялся наблюдать за нервозно врывающимися в комнату людьми?— подчинёнными Майера. Ксавьер попросил парней убрать стол, несколько тумб и расставить стулья кругом. Те послушно вынесли лишнюю мебель в соседний кабинет.—?Вроде бы все тут,?— окинул он взглядом присутствующих, а затем, посмотрев на часы?— девять,?— закрыл дверь конференц-зала. Вводный курс о слиянии двух подразделений затянулся на сорок минут. Затем последовала часть знакомства новых и старых сотрудников и краткое устное резюме каждого?— ещё час. Мне кажется, я даже вздремнуть успел, так как голоса собравшихся то и дело начинали звучать в моей голове приглушённо.—?…Ещё несколько важных моментов, которые стоит подчеркнуть,?— бразды ораторства вернулись к Майеру. —?Если вам требуется совет, непосредственно касающейся работы,?— двери моего кабинета всегда открыты. Во всех остальных случаях?— увольте, это не ко мне. Второй пункт. Доверие, как часть командной работы. Постараюсь быть максимально кратким. Штэф, не поможешь? —?очевидно, вопрос был адресован мне, потому как головы присутствующих повернулись в мою сторону, подтвердив догадку.Скептически наблюдая за происходящим, я нехотя поднялся с кресла. Засучив рукава рубашки, Ксавьер притащил спортивный мат, который расстелил в центре комнаты. Почему-то я нисколько не удивлён, но от участия воздержался бы.—?Многие из вас наверняка знакомы с подобным психологическим экспериментом. Однако я хотел бы продемонстрировать те случаи, когда доверие играет против вас.Шагнув ко мне, Ксавьер развязал свой галстук, повязав его мне на глаза. Что-то подсказывает, что сюрприз за подобной интригой окажется не коробкой, перевязанной подарочной лентой.—?Просто доверься мне,?— лукавым шепотом коснулись уха его слова, заставив меня нервно засмеяться. После чего руки Ксавьера опустились на мои плечи, повернув тело в нужное ему направление. —?Падай! —?скомандовал он. Помешкав долю секунды, я откинулся назад и, к своему удивлению, приземлился вовсе не на мат. Майер поблагодарил меня и продолжил эксперимент уже со своими сотрудниками. А я вернулся на место и, прихватив очередную кружку кофе, принялся увлечённо наблюдать за плюхающимися в руки друг друга людьми. Не уверен, что между ними царило всеобъемлющее доверие, скорее страх ослушаться новоиспеченного босса. Признаться, я счёл, что на этом всё и завершится, но ошибся?— у эксперимента была вторая часть. На этот раз в центре зала стояла хрупкая девушка, в руки которой должен был упасть высокий здоровяк, никак иначе служащий отдела безопасности. Естественно, верзила приземлился на матрас. Следующими в центр вышли два человека, которым в свою очередь нужно было упасть, слепо доверившись лишь одному опорному, стоящему за их спинами. И опять провал?— все они с громким смехом приземлились на мат. Апогеем сего шоу стал момент, когда сотрудники Gun Records, взявшись под руки, кучей тел свалились на Майера, пригвоздив того к полу. Помнится, останься я дома, я намеревался посмотреть ?300 спартанцев?, что ж, подобное представление выглядело не менее эпично, чем Фермопильское сражение. После столь наглядного эксперимента последовала речь Ксавьера, в которой он проводил похожую аналогию:—?…С одной проблемой, свалившейся вам на голову, вы, возможно, и справитесь, а что если их будет две? Три? Пять? Не нужно думать, что за плечами находится надёжная страховка. Доверие?— доверием, но только своевременные действия помогут сократить количество отсечённых голов. И моей в том числе, если на меня разом обрушатся все накопившиеся проблемы лейбла. В подобных случаях?— дверь моего кабинета также для вас открыта. Сообщайте заранее о назревающих трудностях,?— вновь подчеркнул он важность своего послания.Вполне себе достойное выступление: мотивирующая речь, зрелищность?— всё абсолютно в духе Майера. А улыбки на лицах подчинённых свидетельствовали о том, что Sony не ошиблись с выбором руководителя. Жаль, Рене и Том пропустили это представление, появившись только сейчас.Ну, а теперь к работе нужно приступать нам. К счастью, интервью, до которого оставалось минут двадцать, будет проходить в стенах студии. После часовой беседы с корреспондентом второсортного молодёжного журнала, мы направились на фотосессию в какой-то район промзон. Помещение для съёмки представляло собой обветшалый полуразрушенный завод. Там было холодно, а из канализации постоянно доносилось глухое бульканье. После четырёх часов нескончаемых вспышек и то и дело наносимых на лицо слоёв грима, мои глаза раскраснелись так, словно у меня тяжёлая стадия конъюнктивита. Но кого это волновало? Майер требовал новых фотографий для промо листовок, брошюр, постеров и обновления ассортимента мерчендайзинга. И пока все эти люди не закончат свою работу, нас отсюда никто не выпустит. Пара бургеров с чаем, в то время как команда фотографов перестраивает свет,?— вот и весь наш обед. После фотосессии?— возвращаемся в студию. Нужно захватить инструменты для выступления. Восемь. Радио.Несмотря на не меняющуюся годами рутину, не было и раза, чтобы я пожалел о выбранной профессии. Стандартные схемы, протоптанные маршруты, однотипные интервью, фальшивые улыбки ведущих?— безусловно, это угнетало, но положительная сторона работы всегда перевешивала чашу с неприглядной обыденностью. Спустя столько лет существования группы, мы впятером сохранили дружеские отношения, пройдя путь от придурковатых подростков гаражной группой, до музыкантов, гастролирующих по Европе. Спустя столько лет я всё ещё безумно влюблён в музыку.39Утро следующего дня встретило серыми облаками, куполом накрывшими спящий город, и моросящим дождём, не прекращавшимся всю дорогу до самого дома. Однако после небольшой встряски в Бохуме, расставаться с музыкой никто не спешил. Решив поработать над новым треком, мы засели с инструментами в студии. И только пришедший под вечер Тони вырвал нас из многочасового музыкального опьянения, сообщив, что все репетиционные комнаты будут заняты.Том и Рене отправились по своим делам, а я, просмотрев расписание работы студии на ближайшие несколько дней, взялся за планирование собственного графика репетиций и записи трека. После чего ещё с получаса провозился с интернет-заказами на поставку списанного оборудования, попутно размышляя, стоит ли поехать в библиотеку. Жалобно проурчавший пустой желудок заставил-таки выбраться в город, подтолкнув на нужный маршрут. К моему удивлению, Дэниэль на месте не оказалось, зато была Катя, рассказавшая о заболевшей подруге. Припарковавшись перед домом Дэни, я долго не мог заставить себя выйти из машины. Сидел и прокручивал в голове немой диалог. Свет в окнах не горел?— значит, она никого не ожидает и, возможно, даже спит. Однако лично я сегодня точно бы не заснул из-за гложущего чувства вины, в итоге взявшего верх над сомнениями. Поднялся наверх. Стою у двери c выцветшей надписью под звонком ?Lefèvre? (наверное, это единственная французская фамилия на весь дом). Держа в одной руке связку апельсинов, другой?— нажимаю на круглую горошину звонка и прислушиваюсь к звукам. Послышались шаркающие шаги, а затем хриплый голос негромко спросил: ?Кто там??. Встав в поле зрения, я улыбнулся в глазок. Замок тихонько щёлкнул, и дверь открылась. Казалось, передо мной предстала не Дэниэль, а её призрак: бледное лицо, впалые щёки, тёмные круги под глазами, взъерошенные волосы и непонятный белый вязаный свитер по самые колени или всё же платье? Слова нашлись не сразу. ?Прости?,?— одновременно произнесли мы, и я словно вывалился из реальности, оторопев от её болезненного вида.—?Позволь закончить первым. Прости, что не позвонил. По глупой случайности забыл телефон дома,?— виновато улыбнулся я.—?Это всё. —?Явно смутившись моего появления, она всё оттягивала рукав своего свитера-платья, пряча глаза. —?Просто ?прости?, не знаю, что ещё добавить,?— раскашлявшись, прикрыла рот ладошкой.Приглашение зайти так и не прозвучало, поэтому я взял инициативу в свои руки, тряхнув связкой фруктов. Горестно вздохнув, Дэни отступила назад, пропуская меня внутрь.—?Если я не вовремя, то могу уйти. Всё в порядке,?— предложил я, почувствовав её недовольство, для которого были все основания. Но Дэни отрицательно мотнула головой. —?Как ты себя чувствуешь? —?не придумав ничего лучше, спросил я.Внутри квартиры витал стойкий запах лекарств, и было душно, словно отсюда выкачали весь кислород. Какой ещё ответ я ожидал получить?—?Обессилено. Ты, хочешь, проходи,?— повела она рукой в сторону кухни. —?А я пока… —?ухватилась за ручку двери ванной, как за спасательный круг. —?Мне нужно… Я сейчас. Судя по её виду, рискну предположить, что, вероятно, последний раз душ она принимала у меня. Знаю не понаслышке, каково это?— болеть, когда живёшь один. Сразу приходит глубокое понимание выражения ?стакан воды подать некому?. Ещё одним доказательством моего предположения стал пустой холодильник, в который без зазрения совести я заглянул. Это произошло совершенно бессознательно, и жест больше походил на безусловный рефлекс. Удивительно, но только сейчас я обратил внимание на крошечное окошко над тарахтящей коробкой.Кажется, в аду кто-то заскучал. Но даже картина того, как черти выжигают мои глаза раскалённой лавой, не смогла ?избавить от лукавого?. Остановил меня то ли скрипнувший, то ли хрустнувший под моим весом стул, который я подтащил ближе, чтобы взобраться и заглянуть туда, откуда так заманчиво доносились всплески воды. О, вот и совесть проснулась, как всегда позже звонка будильника, заставив вернуть предмет мебели на прежнее место. Бесы взбесились от подобного самоуправства, вооружились красками и принялись забавляться с моим воображением. И если от меня не последует никаких контрдействий?— победа за рогатыми. Лучшего решения, чем покинуть на время квартиру, я не смог найти.—?Где ты был? —?открыв дверь во второй раз, Дэни изумлённо хлопнула ресницами.Всё то же приведение. Но теперь сияющие локоны обрамляли бледное лицо. Лгать не пришлось. К правильному ответу подтолкнул шарф на шее Дэни. И я тряхнул очередным пакетом с продуктами, держащим в руке. Когда ты сам здоров, в памяти часто стираются негативные стороны болезни (да, позитивные тоже встречаются, как бы цинично это ни звучало). Поэтому апельсины оказались определённо не лучшим выбором для воспалившегося горла, так чутко реагирующего на любые раздражители.40До оглушительного момента падения металлического чайника на дно раковины, я, надо полагать, недооценивал всей серьёзности проблемы. Ухватившись за холодильник, Дэни старалась сохранить равновесие и не свалиться на пол, лишившись последних сил. На вопрос ?ела ли она?, Дэни изнеможённо плюхнувшись на стул, прошептала: ?Мне говорить-то больно, а ты про еду?.—?Значит, я не зря прогулялся до магазина,?— попытался подбодрить её, достав из пакета продукты. —?Что-то не так? —?заметив её понуро опустившийся взгляд, тогда поинтересовался я.—?Зачем ты это делаешь? —?опять лишь только шёпот.Хороший вопрос. Размышляя над истинными мотивами собственных действий, я заговорил о понимании жизни в одиночку. Дэни слушала внимательно, частенько глубокомысленно кивая в знак согласия с каким-нибудь моим утверждением. Так, плавно беседа перетекла в рассказ о поездке в Бохум.—?…В общем, жуткий парк. Наш, несомненно, живописней,?— помешивая закипевший куриный бульон, вспоминал я горланящих там ворон.—?Давай я сяду на подоконник,?— вдруг предложила Дэни, уступив своё место. Хотя я чувствовал себя вполне комфортно, стоя рядом с окутанной жаром плитой. А вот от окна так и сквозило противным холодом.—?У меня есть идея получше. —?Решил я притащить сюда одно из кресел.И после этой незначительной перестановки кухня словно обрела иной облик, полный тёплого уюта, точно как у стариков Майера?— деревенский, домашний, душевный. Дэни, укутавшись в шерстяной плед, взобралась на кресло?— ни рук, ни ног не видно. Только контур головы освещён стоящим за спинкой кресла торшером.—?Нужно чтобы остыл,?— поставил я на стол тарелку дымящегося супа.—?А ты? —?отразившиеся от светильника лучистые огоньки, сверкнули в её глазах.—?А я, пожалуй, буду чай с пирогом и апельсинами.Однако картина того, как Дэни неспешно отправляла в рот одну ложку за другой, стараясь пересилить колющую боль, вызывала в моём горле не меньшую агонию. Куски пирога превратились в лезвия ножей, и я, отставив тарелку, стащил с подоконника кипу каких-то книг. Вероятно, то был список литературы, рекомендованный профессором Краусом для его лекций. Но Дэниэль опровергла моё предположение. Впрочем, от профессора вполне можно ожидать такой неожиданной рекомендации как сборник сказок братьев Гримм.На форзаце книги красовалось лаконичное посвящение: ?Моей отважной Эли?, ниже?— размашистая подпись и вклеенная чёрно-белая фотография миловидной девушки.—?Эли?— это твоя сестра? —?полюбопытствовал я, оценив схожесть в чертах лиц обеих.Дэни отрицательно покачала головой и, указав пальцем на себя, чуть слышно прошептала ?я?, тотчас же смущённо опустив глаза, будто за этим именем скрывалась эдакая неблагопристойная история.—?Эли, значит,?— усмехнувшись, повторил я, наблюдая за её розовеющими щеками. —?А кто эта девушка?—?Мама,?— улыбнулась она.—?Так, а почему она назвала тебя ?отважной?? —?пытался я найти в головоломке нить логики.—?Не она, а бабушка.—?Что-то я вконец запутался. —?Потянулся я за чаем, а Дэни хрипло рассмеялась, изрядно напугав меня своим прилично севшим голосом.—?Старая детская книжка, бабушка читала её мне на ночь, когда я приезжала погостить. ?Отважная?, потому что сказки страшные. А вот зачем здесь фотография мамы?— не знаю, не моих рук дело,?— пожала она плечами.—?Страшные? Заметь, у братьев-то Красная Шапочка остаётся в живых, в отличие от вашего дорогого Шарля, не пожалевшего маленький Красный Шаперон. —?Дэниэль вновь громко рассмеялась, чуть запрокинув голову и положив ладонь на лоб. —?А почему ?Эли??—?Потому что не знаю. Так меня только бабушка гордо величала.—?А я могу? —?Кокетливые ямочки, появившиеся на румяных щеках, по-видимому, стали утвердительным ответом. —?Я вовсе не претендую на роль бабушки,?— зачем-то добавил я.—?Значит на роль серого волка?—?Нет. Возможно… —?сияющая на её лице обворожительная улыбка совершенно спутывала мои мысли. —?Нет, точно нет. Разве что… Эли? —?неожиданно имя само сорвалось с губ, и мы оба замерли, глупо улыбаясь друг другу. —?Хочешь чаю?41?Много я по свету рыскал…?—?Зачем? —?отпив из кружки, Дэни подняла на меня глаза, и я похлопал по книжке, показав, что то были всего лишь строки сказки. —?Ой, продолжай,?— повела она ладошкой.—?Разрешаешь? —?засмеялся я, устроившись удобней и закинув ноги на подоконник.Дэни зябко поёжилась в своём кресле, показав, что готова слушать.?Много рыскал?,?— продолжил я,?— ?бывал везде да ещё за триста вёрст. Вот и попал я в сказочное царство, за тридевять земель, в заоблачное государство. Кто там не бывал, тот и чудес не видал?.—?Ой! —?вдруг вскрикнула Дэни. —?Дождь так хлестнул по стеклу, словно снегом осыпало,?— прошептала она, заметив моё замешательство. Я понимающе кивнул и вернулся к чтению сказки:?Иду я раз по полю широкому, по берегу реки высокому, гляжу?— стоит толпа народу, все смотрят в воду, а по воде стальная наковальня плывёт, а рядом с ней два жернова переплывают омут…?—?Два чего? —?уточнила Дэни.—?Жернова.—?Что это?—?Что-то типа портативной мельницы.—?А, поняла! Похоже на французское слово, но без ?штайн? на конце.—?Может быть. Продолжу?—?Угу,?— задорно улыбнулась. ?…плывут и не тонут.Пошёл я оттуда на погост…?—?Куда?—?Давай я принесу немецко-французский словарь, и мы упростим задачу.—?У тебя с собой? —?удивилась она.—?Нет. А у тебя?—?Зачем он мне? Это же явно какое-то старое словечко, которое я и со словарём не поняла бы. А ты в этом разбираешься.—?В старье?—?В словах,?— опять кокетливая улыбка.—?Эли,?— укоризненно качнул я головой, и снова вырвалось это имя, незаметно наполняющееся для меня новым смыслом. —?Погостом, как верно ты подметила, в старину называли кладбище, располагавшееся где-нибудь на отшибе деревеньки.—?Увидел наковальню с жерновами и пошёл на кладбище? Хм,?— брюзгливо фыркнув, свела она на переносице брови.?…Пошёл на церковное кладбище, значит… так, а случилось это летом, и вот иду я на погост и вижу?— сидят лягушки на льду и нюхают резеду…?—?Что нюхают? —?раскашлявшись, залилась она смехом.—?Траву, наверное, какую-нибудь,?— пожал я плечами, расхохотавшись вслед за ней.? …Сидят и нюхают. А тут к ним бабочка подсела, зуб от железной бороны съела. Не спрашивай, не знаю?,?— предвидя зародившийся в её глазах вопрос, ответил я. —?? …Съела и оттого так растолстела, что подняться не может, плачет да железо гложет.Пришлось мне ещё диковину видеть, как четыре брата-хвата… бойких брата?,?— уточнил я, поправив съехавшие на нос очки,?— ? …зайца они ловили, хоть и калеками были: один слепой, другой хромой, третий глухой, четвёртый безрукий. И поймали они косого, да ещё какого! Слепой подсматривал, глухой подслушивал, немой ?держи!? кричал, безногий в погоню бежал, а безрукий за уши держал.Видел я ещё, как ребятишки на челноке вздумали плыть по суше, не по реке. Вдруг, откуда ни возьмись, ветры подули, они все на горе и потонули.Диковинные там звери и птицы, не так как у нас, а крупнее во сто раз. Раки хоть и задом ходят, а всё-таки рысака легко обходят. Да то ли ещё там бывает?— жареные куры летают, сами в рот норовят попасть, кушай их всласть!Не хочешь ли сам в этой стране побывать? А мне пора сказку кончать?.—?Нет, спасибо,?— одновременно выпалили мы.—?Нужно позвонить маме,?— вдруг сказала Дэни, а её взгляд застыл на каком-то предмете над моей головой, заставив и меня обернуться.На стоявших на холодильнике электронных часах светились четыре зелёные цифры ?четырнадцать сорок семь?. ?Время Монреаля?,?— разъяснила она.—?Мне уйти или заварить ещё чаю? Но следующая сказка будет за тобой.42 Стоило включить в кухне свет, как всё царившее здесь волшебство вмиг исчезло. А донёсшийся с улицы звук взвизгнувших тормозов автомобиля окончательно прогнал сковавшую воздух таинственную тишину.Закрыв за собой дверь, Дэни вышла в соседнюю комнату, чтобы, как она выразилась, ?получить медицинскую консультацию?. Возможно, она просто хотела уединиться, а возможно, причиной было нежелание делать из меня непредумышленного подслушивающего. Впрочем, я всё равно вполне отчётливо слышал её речь, но французский язык для меня являлся лишь набором звуков. Поэтому конспирация здесь была явно неуместна.Поставив чайник на плиту, я стал рассматривать книги, разложенные повсюду: на подоконнике, холодильнике, на полке над столом. Раньше их здесь не было. Большинство?— учебники по медицине: фармакология, анатомия человека, гематология, клинические проблемы фибринолиза, клиническая генетика, методы генной терапии, аневризмы аорты, биохимия, клиническая ангиология. Я изучал причудливые картинки, надеясь понять, что скрывается за непонятными словами. Доселе невиданные названия цепляли своей непостижимостью. ?Андрена… адренглумеру… адреногломерулотропин. Чёрт язык сломит!??— Положил учебник обратно на холодильник. ?Как говорится, ?помяни лихого?. —?Последовал протяжный выдох, когда взгляд упал на какой-то блокнот, внутри которого была заложена ручка. ?Надеюсь это сборник кулинарных рецептов?. —?Скрестив пальцы, открыл его. Посмотрел в окно?— по стеклу неторопливо стекали дождевые капли, тукаясь друг о друга и образуя ручейки. ?Опять по мне заскучал?? Что ж, я уже смирился со своей слепотой по прибытии к вратам ада. Да, это определённо точно был новый дневник Дэниэль. Запись одна, датирована понедельником двадцать второго октября. Но речь в ней шла и о событиях предыдущего дня, свидетелем и участником которых мне посчастливилось оказаться. Раскрылась тайна ?блинчиков?. Раскрылась чрезмерно детально, обнажив эмоциональную часть души Дэни. Ни одна из моих выдвинутых ранее гипотез не обрела подтверждения на бумаге. Причиной её слёз были воспоминания. Вот так всё просто и по-женски логично.?…Осеннее утро встречает тусклым светом. Густой, поролоновый воздух комнаты, насквозь пропитан ночными сновидениями. За окном, рассевшись по ветвям, надрывая глотки, кричат чёрные вороны. Зачем? Отчего так рано? Почему всегда в шесть утра? …Нужно вставать. Босиком по холодному полу до ванной. Маленький пушистый коврик приветливо ласкает ступни своими ворсинками. И хочется убежать обратно под одеяло, туда, к манящему уюту хлопка. Но вот ледяная вода касается лица, а в стылый воздух врывается резкий мятный привкус зубной пасты. Утро обретает кристальную свежесть. Улица пуста и угрюма. Горят фонари. Погода по-прежнему нашёптывает колыбельную. Прощай коврик, опять тёмный коридор и холоднющий пол. Брр! Знать бы, как зажечь свет. Нет, не нужен. Глаза протестуют. Тело просится в постель, но аромат чего-то вкусного цепляет нос на крючок и тащит за собой. Синий сумеречный свет пугающе окутал столовую. Мебель скрылась в черноте теней. По крыше гулко стучит дождь. И только в кухне над плитой светятся два тусклых огонька. Единственный обетованный островок тепла во всём доме! Мама готовит завтрак. Нет, не мама. Штэфан. Вооружился лопаткой и стряпает блинчики, вон какая гора выросла на тарелке! Стоит, повернувшись спиной, не замечает, напевает под нос бессловесную мелодию. А на дворе новое тысячелетие, значит, не прозвучит привычное ?пятнадцать минут на завтрак?. Значит, не нужно будет впопыхах допивать горячий чай, и не нужно будет обувать ненавистные резиновые сапоги и шлёпать по лужам на занятия. Не будет этого парада нелепых прямоугольных рюкзачков, спешащих поскорее ворваться внутрь школы, чтобы укрыться от непогоды. И не нужно мучиться с непокладистым зонтиком, не желающим закрываться с первого раза. Не будет мокрого и грязного пола в огромном холле. Не будет месьё Бонне, прикрикивающего: ?Не бегать! Скользко!? И первого сонного урока не будет…?—?Non! —?прокричала Дэниэль на французском, явно с чем-то не соглашаясь, прокричала так неожиданно громко, что я выронил блокнот.Тот звучно шлёпнулся под ноги на пол, туда, где свернувшись калачиком, дремала совесть. Разбудил-таки. Значит, придётся явиться с повинной. Встал в дверной проём и, улыбнувшись, кивнул Дэни. В комнате было темно, и только над изголовью кровати горел ночник. Другой же конец кровати упирался в письменный стол с компьютером, над которым висел двустворчатый старенький шкаф, такие выпускали лет сорок назад, в нашем, например, хранились крупы.?Пять минут?,?— не снимая наушников, на пальцах показала Дэни, отстранившись от веб-камеры.43—?Извини, что так долго. —?Накинув на плечи плед, она вновь устроилась в кресле.—?Как прошла консультация? Какие были рекомендации?—?Хорошо. Велели потреблять больше жидкости, а все лекарства, что ты дал, успешно прошли тест на профпригодность, спасибо ещё раз,?— сдержанно улыбнулась она.—?Чьи это книги? —?подозревая, что сиё добро могло принадлежать её родителям, всё же спросил я.—?Отца. Хочу отнести их в библиотеку.—?Нужна будет помощь с транспортировкой?— дай знать. —?И, поставив чашки с чаем, я выключил свет, протянув Дэни книжку со сказками братьев Гримм.—?По-немецки читаю я плохо, но с большим энтузиазмом,?— внимательно изучая содержание, предупредила она. —?Пастушок.—?Не понял?—?Называется ?Пастушок?,?— и, хрипловато засмеявшись, передразнила меня:?— Продолжу?Закинув ноги на подоконник, я повелительно махнул рукой.?Прославился один пастушок мудростью своих ответов на все вопросы…?—?Так полагаю, сказка про меня,?— не удержался от ремарки.—?Штэ-эф,?— до неприличия долго прозвучала гласная,?— ты всегда уверен в своей правоте? —?укоризненно посмотрела исподлобья.—?Не всегда. Только в тех случаях, когда прав. Не отвлекайся и не забывай про чай.?Дошёл о нём слух до самого короля, а король приказал привести к себе пастушка и сказал ему:—?Если ты хорошо ответишь на три вопроса, которые я тебе задам, то я усыновлю тебя, и ты станешь жить со мною во дворце?.—?Как просто решались проблемы сотни веков тому назад. Должно статься, пастушок был сиротой-мальчишкой, иначе глупо как-то выходит.Дэни утвердительно кивнула и продолжила:?— А какие вопросы, господин король?—?Вот тебе первый: сколько капель воды в море???— остановилась она, очевидно, в ожидании моего ответа.—?Ну… смотря о каком море речь, чем измерять, и…—?Ясно,?— оборвала меня, опять продолжив: ?Отвечал королю пастушок:—?Прикажите, господин король, запрудить все большие и малые реки на земле так, чтобы ни одна капелька не протекла в море, пока я не кончу свой расчёт, тогда я наверно скажу, сколько капель в море?.—?Это не ответ!—?Ты тоже не ответил. А король просил не ?правильный? ответ, а ?хороший?,?— победоносно вздёрнула она нос: ?Ну, а вот второй вопрос: сколько звёзд на небе??—?Девятьсот девяносто девять миллионов, девятьсот девяносто девять тысяч, девятьсот девяносто девять. —?Полный подозрения взгляд пробежался по моему лицу и опустился назад к странице:?Пастух на то в ответ:—?Девятьсот девяносто девять миллионов, девятьсот девяносто девять тысяч, девятьсот девяносто одна звезда, господин король?.—?В моей армии Хаббл, оттого расчёты и точнее. —?Я познал средневековую логику!?Тогда король спросил:—?Да верно ли?—?Извольте сами пересчитать, господин король.Пришлось ему на слово поверить, потому что от счёта надо было отказаться.Задал король третий вопрос:—?Велики ли секунды вечности и сколько в вечности секунд??—?Ты ждёшь от меня ответа? —?Утвердительный кивок. —?Так-с, одна секунда?— это ровно столько, сколько длится жизнь звезды. А сколько их в вечности? Столько же, сколько капель в океане.?Отвечал пастушок:—?Господин король, там за ледяным морем стоит алмазная гора. В этой горе сто вёрст высоты, сто вёрст широты, сто вёрст глубины. Через каждые сто лет прилетает туда птица-гриф, поцарапает гору своим клювом и унесёт с собою искорку алмазную. Когда эта птица сцарапает так всю гору, тогда пройдёт первая секунда вечности?.—?Твой ответ менее развёрнутый, но он мне нравится больше,?— закусила она губу, не позволяя улыбке засиять вовсю ширь.—?Так чем там дело кончилось??И сказал на то король:—?На все мои вопросы ты отвечал, как мудрец. С этого времени живи со мною во дворце и будь мне сыном?.По комнате витала своя сказочная тёплая атмосфера, которую создавали две горящие синим пламенем конфорки, зелёные огоньки часов, старомодный торшер, армия теней, мерцающие капли дождя, осыпавшие стекло золотыми горошинами и мы, поочерёдно читающие друг другу сказки. Так прошёл час. Мирную идиллию нарушила подскочившая у Дэниэль температура. Приняв жаропонижающее, она отправилась в постель. Я сидел рядом в кресле и читал сказки, которыми сам увлёкся не на шутку. А больше ничего и не оставалось. Добрых полсотни страниц спустя Дэни наконец заснула, спихнув с кровати лежавший в ногах блокнот. Это было бы весьма комично, окажись он её очередным дневником. Нет, вот не знаю к счастью ли, но не дневник. Нечто, похожее на ежедневник. Все записи?— на французском. Хотя правильнее их было бы назвать списками: столбик фраз?— столбик цифр. Кажется, речь там шла о ежедневных схемах питания и тренировках. Я не стал вчитываться. Закрыв блокнот, положил его рядом с клавиатурой.Осторожно коснувшись плеча Дэни, я попытался разбудить её, чтобы попрощаться. Но она спала слишком крепко. Оттого я, как и в прошлый раз, ушёл, оставив на кухонном столе короткую записку ?Позвоню утром?.