Часть 1 (1/1)

– САНС! ГНИЛЫЕ КОСТИ, ХВАТИТ ДРЕМАТЬ НА ПОСТУ! ПОКА ТЫ СПАЛ, ВЕЛИКИЙ ПАПИРУС ПРИВЁЛ СЮДА УПАВШЕГО ЧЕЛОВЕКА! НЬЯ-ХА! ЧЕЛОВЕК! ЗНАКОМЬСЯ, ЭТО МОЙ БРАТ САНС!САНС! ХВАТИТ ХРАПЕТЬ, ПОКА Я С ТОБОЙ РАЗГОВАРИВАЮ! ЗНАКОМЬСЯ, ЭТО ЧЕЛОВЕК АЛИСТЕР! МОЙ ДРУГ! ЕМУ ПОНРАВИЛИСЬ МОИ СПАГЕТТИ! ВАУШКИ, ОН СЪЕЛ ЦЕЛУЮ ТАРЕЛКУ, ПОКА Я ПЕРЕТИРАЛ С НИМ КОСТИ! НЬЯ-ХА-ХА! Признаться, я никогда раньше не пробовал человеческое мясо. Наверное, как и большинство остальных людей, так что это довольно сомнительное признание. Однако же, когда ты в одной лишь тонкой футболке, длинных шортах и на босу ногу выходишь на заснеженную поверхность, а двери Руин за твоей спиной наглухо захлопываются;когда ты осознаёшь, что пытаться окончить жизнь самоубийством, прыгая в дыру меж горных хребтов, нужно было хотя бы в толстовке;когда, с трудом пройдя несколько метров против северного ветра, ты встречаешь гигантского монстра (с окровавленными и прогнившими зубами, вдвое выше твоего роста, со скрипящим и похрустывающим телом), что дружелюбно протягивает тебе горячую тарелку мясного спагетти, так быстро согревающую твой желудок...Ну, о моральной стороне подобного действия ты задумываешься в последнюю очередь, начиная интенсивно уминать тёплое блюдо, в тщетных попытках убедить свой разум, что"нет, ты не видел только что в тарелке человеческий волос", "нет, это был вовсе не глаз", "да ты всё равно уже всё сожрал, какая теперь разница".Вкус оказался, к слову, довольно любопытным: чем-то напоминающим тухлую курицу. – САНС! Я ДОЛЖЕН ПОДГОТОВИТЬ ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА ГОЛОВОЛОМКИ! ЧЕЛОВЕК, ТЫ НЕ ДОЛЖЕН ВИДЕТЬ, КАК ОНИ ПОДГОТАВЛИВАЮТСЯ, ЧТОБЫ НЕ ИСПОРТИТЬ СЕБЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ! МОЖЕТ, ТЕБЕ ПОКА НЕМНОГО ПОБОЛТАТЬ С САНСОМ? ОН КРУТОЙ ПАРЕНЬ! –что? не, избавь меня от этого, папс. – САНС! НЕ БУДЬ ТАКИМ ГРУБИЯНОМ! СТУПАЙ, ЧЕЛОВЕК! Я ПОЗОВУ ТЕБЯ, КОГДА ВСЁ БУДЕТ ГОТОВО. Чувствую солидарность с его братом, мне тоже эта идея кажется весьма сомнительной. По крайней мере, монстр (с продырявленной черепушкой, левой глазницей, светящейся алым цветом, и выглядывающим из-за спины лезвием топора), застывший возле ели с чёрными ветвями, вызывает своим видом лишь ощущение зудящей тревоги.Но, я так понимаю, выбора у меня особо нет.Поворачиваюсь спиной к Папирусу, который активно начинает раскапывать что-то в земле, и медленно приближаюсь к обочине леса, редеющей с каждым шагом. Стараясь не обращать особого внимания на жуткого скелета, стоящего с левой стороны от меня, опускаюсь прямо на снег (колючий, острый; от его прикосновения к оголённым коленям даже слегка начинает проясняться рассудок), опираюсь спиной о прогнившее дерево, разгибаю ноги и в каком-то странном ступоре приковываю взгляд к сереющей полоске неба. Даже отсюда его видно. Бескрайняя простыня, своим видом вызывающая и трепет, и успокоение одновременно. Мне всегда было любопытно, как чувствуется мир там, за далёкой прослойкой облаков. Свободный мир. Широкий. Безмятежный.Если всё сложится удачно, я смогу отправиться к нему безболезненно. Шансов выбраться наружу у меня практически нет, я всегда стараюсь быть честным с собой. По крайней мере, глядя на этих двух монстров, особой надежды на это не возникает. Мне вряд ли суждено оставаться в живых дольше... десяти минут? получаса? целого дня? Одним словом, недолго. Тогда к чему напрягаться лишний раз?Довольно весело бывает бросать вызов судьбе, когда тебе есть, за что бороться. Но, жаль, это не распространяется на неудачливых самоубийц, что давным давно собирались покончить со своим существованием, а когда, наконец, решились, то вместо уютных объятий смерти оказались в охапке жёлтых цветов. Что ж, у жизни есть своё чувство юмора, должен это признать. Тишина, едва прерываемая лёгким поскрипыванием ржавых механизмов, всё же начинает вызывать во мне небольшое напряжение.Странно. Вот же я, безоружный, сижу прямо у ног нависшего надо мной скелета, прячущего за спиной топор. Почему ничего не происходит? Неужели мне правда придётся решать головоломки перед своей смертью? Самое последнее, чем бы мне хотелось заняться перед ней...– Слушай, разве у вас не заведены какие-нибудь правила? Что-то вроде "сожри или будь сожранным", я слышал нечто в таком духе, – всё же решаюсь заговорить первым, не в силах больше выносить звенящее молчание.– где это ты такое услышал, чудик? – в голосе послышались заинтересованные нотки. Надо же, мне казалось, его скучающему виду должны соответствовать такие же равнодушные интонации.– Да так, один цветок в Руинах просветил. Одноглазый, разговорчивый и пугливый. Так что, это неправда?– хех. а будь это правдой, разве тебе не стоит сейчас сотрясаться костями от страха вместо того, чтоб сидеть на снегу? – глазницы монстра пристально уставились на меня – два чернеющих омута, заглядывающих в душу. Чёрт, а становится жутко. Опускаю глаза вниз, нервно потирая ладонями колени, постепенно принимающие голубовато-синюю окраску. Ещё немного, и будет обморожение. Возможно, необратимое. Возможно, я лишусь обеих ног. Но разве это должно меня беспокоить, если с минуты на минуту я собираюсь покинуть телесную оболочку? – Ну, кости у меня в любом случае сейчас сотрясаются; на снегу сидеть довольно прохладно.Мысленно делаю ставку: одна тарелка спагетти с волосами на то, что от холода я сдохну раньше, чем от удара по голове топором.– и поэтому ты продолжаешь здесь сидеть?– Типа того. Внезапно я чувствую, как на мои окоченевшие лодыжки падает что-то большое, мягкое и тёплое. Оставшийся в одной толстовке скелет с ухмылкой скрещивает ноги и, прислоняясь плечом к стволу дерева, внимательно глядит на меня. Так, ясно; ставка не сыграла, ставок больше нет. – Ты поступаешь нелогично, знаешь, – бурчу я, укутываясь в огромную для моего размера куртку с меховым капюшоном.– неужели? – с весёлыми искрами в глазах усмехается монстр... Санс! Я, наконец, вспоминаю его имя, что так неразборчиво проскрипел Папирус, увидев довольно потрёпанную вышивку с торчащими синими нитками на правом рукаве.– Нет, ты не подумай, я тебе бесконечно благодарен, просто до мозга костей, но...Он что сейчас, засмеялся? Удивлённо поднимаю голову, пытаясь разглядеть выражение лица скелета из-под белого меха, падающего на глаза. Всё ещё улыбаясь, то ли зловеще, то ли с долей лукавства, Санс приземляется рядом со мной и сгибает одну ногу в колене – левую; ту, что находится дальше от меня. Топор падает туда же. Интересно, это намёк на то, что убивать меня пока не собираются, или я слишком наивен? – и как же, согласно твоей логике, мне следует с тобой поступить?Что ж, надеюсь, после моего ответа, он всё же найдёт применение своему оружию, и сделает это быстро.– Я же не слепой – у вас тут полная разруха. Я, конечно, незнаком со всей вашей историей, но что-то мне подсказывает, что подземелье раньше знало лучшие времена. Цветок из Руин говорил мне о критической нехватки пищи, а в спагетти твоего брата я явно видел человеческий волос. И, ну... Я не понимаю, почему я до сих пор жив. Будь я на вашем месте – оголодавшим существом, навечно запертым в этой дыре и вынужденным ежедневно бороться за выживание – я бы не стал упускать такого удачного шанса. Я просто мгновенно бы запустил в случайно потерявшегося здесь человека что-нибудь... убивающее. И был бы спокоен, что, как минимум, ещё несколько суток я смогу продержаться, не отбросив кости... А тебе действительно нравятся настолько плохие каламбуры? После моей последней реплики звук злобного смешка резко заглушил хлопок вырвавшейся из-под земли шеренги костей разных форм и размеров, что целиком окружила моё раскинутое у дерева туловище. – Ой, – потрясённо смотрю на получившуюся вокруг инсталляцию с замершим от неожиданности сердцем. Переведя дыхание, ради интереса слегка дотрагиваюсь до небольшой косточки, выпирающей из-под снега прямо у моей руки. Шершавая. Ледяная. Острая. В какой-то прострации, изучая ладонью её форму, ловлю себя на мысли, что мне хочется надавить на неё сильнее; просто так, я никогда раньше не дырявил себе тело чьими-то костями.Кровь полилась сразу же, кость оказалась заточенной действительно добротно. Вот только я ничего не почувствовал. Должно быть, из-за холода.Через минуту, придя в себя и отлипнув от созерцания медленно стекающего алого ручья по руке, я вспоминаю о Сансе, видимо, всё это время наблюдавшим за моими действиями, потому что, повернув голову, я застал очень странное выражение на его лице. – Если ты хотел пересчитать мне кости, – примирительно решаю начать я, – то целиться нужно было получше.– зато тебе выпала редкостная возможность пересчитать мои, – несколько погодя, медленно растянувшись в безумной улыбке, отвечает Санс, поднимаясь на ноги и снова пряча топор за пояс. – давненько я не практиковался в шутках. папирус не любитель, а подземелье заметно опустело за последнее время, тут ты оказался прав, малыш...собираешься вставать, или планируешь торчать под этим деревом до окостенения? Смотрю, как внушительный силуэт скелета возвышается над моей тушкой и, кажется, собирается помочь мне подняться. – неа, другую.– А почему не правую? – интересуюсь я, хватаясь за протянутую руку и поднимаясь на ноги.– потому что в ней у меня заготовлен сюрприз, – с хитрым прищуром отвечает Санс, раскрывая правую кисть, обмотанную чёрной кожаной полоской с металлическим кружком посередине; секунда, щелчок – и из железной заклёпки резко вздымается острый, изогнутый шип, – но не для мазохистов вроде тебя, – добавляет с подмигиванием. Ого, довольно жестокая шутка получилась бы для кого-то. Недоумённо смотрю на левую руку Санса, всё ещё зачем-то сжимающую мою (которую я не успел покалечить костями; а жаль, вышла бы ровная симметрия), а Санс тем временем устремил размытый взгляд куда-то вглубь леса – к раздающемуся скрежету железа. – эх. неизвестно ещё, сколько мой брат провозится с головоломками, держись-ка за меня.не возражаешь ведь, если при отгадывании смертельно опасных загадок ты подохнешь чуть позже? Скелет делает шаг, я механически следую за ним, и внезапно примятая под ногами перина снега сменяется твёрдым ковролином, рваными кусками застилающим дощатый пол. Ух ты, мне бы такую способность. Оглядываясь по сторонам, понимаю, что я оказался в каком-то довольно разрушенном на первый взгляд, но, по крайней мере, тёплом помещении. Красные кирпичные стены, соскобленные местами до крошки, очень сильно протёкший потолок; пространство залито дневным светом, белой дымкой струящимся из оконных стёкол, сплошь испещрённых трещинами.У длинной стены прямоугольной комнаты замечаю растопленный камин, от которого по разные стороны расходятся ковровые дорожки к двум параллельно расположенным дверям. Мебели здесь я успел разглядеть по минимуму (две тумбочки, потёртый книжный шкаф, странная лампа моего роста) прежде, чем Санс усадил мою продрогшую тушку на диван перед огнём, и откуда-то достал бинт, чтобы перевязать открытую на руке рану. – И всё же, можешь назвать меня психом, но твои действия до сих пор лишены рациональности. Прикосновения скелета ощущаются до странности мягко, жар, исходящий от камина, заставляет тело расслабиться, и я обессиленно откидываюсь на подушки. Сам же монстр выглядит глубоко сосредоточенным, задумчивым, пока возится с бинтом и моей покалеченной конечностью. Наконец, он отпускает мою ладонь и обеспокоенным взглядом смотрит как будто сквозь меня. – папс сказал, тебя звать алистером?– Ага. Дурацкое имя, согласись.– знаешь, ал, я всё же подкину тебе загадку. к сожалению, пока не смертельную... хех. но это упущение вскоре исправит мой брат. Взгляд скелета будто бы размылся за какой-то туманной пеленой, видимо, далёкого прошлого. – представь, что ты человек, который впервые за долгое время оказывается в подземелье. не в таком, как теперь. в процветающем. наполненном тысячами жителей – заточённых без свободы и солнца, но не утративших надежду вернуть в свои жизни свет.конечно же, многие из них относятся к тебе недружелюбно. кто-то осмеливается на тебя напасть. кто-то решительно настроен тебя убить. но ты знаешь, что с душой сильного монстра, дойдя до конца барьера, ты окажешься в силах его разрушить.и отправиться домой.скажи мне, ал, рационально ли будет в таком случае устранить со своего пути нападающих монстров, а затем, забрав душу короля, вернуться на поверхность? Размышления занимают у меня не дольше секунды. – Конечно же. Это единственный разумный выход. Либо так, либо я сам бы тогда рисковал своей шкурой, и неизвестно ещё, выжил бы или нет. Решаю при этом не уточнять, что совершил бы подобный выбор лишь при условии самозабвенного стремления к жизни, которое, честно говоря, уже давно перестал ощущать в пределах реальности. Если вообще когда-нибудь его ощущал.Я услышал тяжёлый вздох. Санс прикрыл глаза. – верно. тот человек подумал так же. и он поступил так же. фриск, попавший сюда ещё очень задолго до тебя, убил короля асгора. убил многих жителей подземелья. освободил души людей – столько лет оберегаемые правителем, чтобы однажды с помощью их силы разрушить клетку, в которой все мы заточены – и вместе с ними вернулся на поверхность.по-твоему, он поступил разумно. логично. рационально. возможно.но посмотри, во что превратилась наша жизнь после такого выбора. восстания. озлобленность. войны. голод. утрата всех надежд. абсолютное разрушение и безумие, царящее снаружи и внутри каждого. Затуманенный взгляд Санса концентрируется на моих глазах, и я чувствую, как к забинтованной руке на пару мгновений вновь прикасаются чужие фаланги пальцев. – быть может, мои действия и нельзя объяснить при помощи логики, но, поверь, малыш, они вовсе не лишены смысла, как тебе это может показаться. Скелет снова тихо вздыхает, выпрямляется, и, оставляя топор лежать возле основания камина, засовывает руки в карманы и на секунду застывает напротив меня. – надеюсь, ты не вскроешься им до моего прихода. хех. отдыхай, я пойду гляну, как там мой братец. и, небольшой совет. когда будешь решать его головоломки. как только цветные плитки загорятся синим. не двигайся. Санс подмигивает мне напоследок и выходит в одну из дверей, по правую сторону от пляшущего огня. Оставшись в одиночестве, я плотнее закутываюсь в куртку и, изнурённо закрывая глаза, начинаю ощущать, что в моей жизни, кажется, появляется что-то, из-за чего мне больше не захочется совершать экстремальные прыжки в бездонные высокогорные ямы.