2. "Черный чай" (ACCA-13, Нино/Джин, преслеш и недофлафф) (1/1)
– Чего изволите, Ваше Высочество? – Нино ухмыляется, отвешивая легкий поклон, и на его лице – на доли секунды – проступают отблески боли.С момента покушения, а вместе с ним и несостоявшегося переворота, прошло всего ничего, и рана дает о себе знать, но если бы Джин не видел все своими глазами – вряд ли бы заметил эти перемены.– Я же просил…
– Да-да, Ваше Высочество, как пожелаете, –он бесшумно разворачивается на пятках, скрываясь в комнате, откуда доносится приглушенное, – Я бы предложил выпить, но доктора категорически запрещают мне алкоголь...– А я, если выпью, категорически не дойду до дома сам, так что…– …ограничимся чаем? – заканчивает за него Нино, давясь довольной улыбкой. Или, быть может, это нервное? Ведь он впервые на этой – принимающей – стороне. Джин никогда не напрашивался в гости, и это значительно упрощало ему жизнь. Эта потерянная в переплетениях улиц квартирка была его домом – и убежищем, – где не нужно играть ни одну из ролей. Но даже тогда Нино не мог сказать себе, кто же он на самом деле. Был ли он глазами Короля, тайной полиции или смотрел всегда лишь на Джина потому что...– И все же это не мешает тебе каждый раз меня спаивать, – пробился сквозь поток мыслей голос Отаса, продолжая их бессмысленное парирование под аккомпанемент закипающего чайника.– А тебе – напиваться, хоть ты совершенно не переносишь алкоголь, – Нино оборачивается на шорох пальто, которое Джин повесил на спинку стула, опускаясь следом. Он был таким же, как и всегда:в неизменной форменной одежде, весь бледный и будто выцветший, с этим то ли растерянным, то ли безразличным выражением лица и ароматом табака, въевшимся в пальцы…– Здесь не курят, – осаждает его Нино, лишь заслышав характерный щелчок портсигара, и тут же сменяет гнев на милость. – Только форточку открой.
И Джин застывает у окна с зажатой меж пальцев сигаретой, про которую забывает через пару затяжек, позволяя медленно тлеть, пока он смотрит на усеянные старыми фотографиями стены. Его фотографиями.
– Так что бы ты предпочел выпить… – Нино запинается, осматривая одинокую упаковку черного чая на полке. Да еще и в пакетиках–так по-королевски. – Что ж, думаю, ты не против? – он, обернувшись, трясет своим небогатым уловом, и в этот момент тугие линии бинтов под темной водолазкой проступают так отчетливо, что Джин не может отвести взгляда от худой спины Нино, в чьих движениях так явно видятся скованность и осторожность. Отас выдыхает горький воздух, выбрасывая истлевший фильтр в окно, и опьянено улыбается.
Еще час назад он был переполнен страхами и сомнениями, но сейчас все они рассеялись вместе с дымом, поддавшись порыву ветра. Какими бы чужими и незнакомыми не были стены вокруг, Нино оставался самим собой.
– Точно, Лотта ведь передала… – Джин запоздало вручает Нино бумажный пакет, и след за чашками на стол опускает упаковка шоколада.
– Заботлива, как и всегда, надо будет отблагодарить ее, – Нино кивает своим мыслям, ловко вскрывая упаковку, и тут же подхватывая крайний кусочек пальцами. Джин повторяет за ним, и шоколад приятно плавится на языке, растекаясь вязкой сладостью, перебивающей горечь дешевого чая.
Нино садится напротив, не скрывая улыбки. Две его главные слабости сейчас рядом. И даже если это больше не его работа, он хочет и дальше смотреть на Джина. Только на Джина.