ненавижу себя (1/1)

— Тебе ведь приятно? Зачем ты притворяешься, а, братишка?Он был словно под водой, медленно тонул, лёгкие горели от недостатка воздуха, он плохо различал слова, что говорили ему, как будто говорящий находился за стеной. Вокруг него размытое нечто, смешивающиеся друг с другом краски. Он чувствует, как в груди болит, давит и сильно-сильно режет. И он не знает почему. Сильно кружится голова, а ещё ноет всё тело. Почему? Парень, открыв глаза, попытался проморгаться, чтобы согнать нечёткую картинку перед глазами, и у него, конечно же, не сразу, но постепенно получилось сделать это. Только теперь к головокружению добавилась и тупая боль в затылке.Первое, что попалось в глаза, был белый потолок. И по закону жанра, в нос ударил резкий запах спирта и горький лекарств. Больница. Снова.Парень, слегка поворачивая голову, увидел собственную худую обмотанную бинтами руку и прищепку на втором пальце. Укрытый тёплым одеялом, он приметил светло-голубой рукав больничной сорочки. А после того, как аккуратно прошёлся пальцами другой руки по лицу, обнаружил пластырь на левой щеке и полоску тугой повязки под чёлкой – та опоясывала голову.— Прости, но ты был плохим мальчиком и ослушался меня, за ошибки принято платить...Он сглотнул вязкую слюну. В горле пересохло.Точно. Он был действительно плохим ребёнком... Внутри снова поселилось то отвратительное чувство. Даже под толстым одеялом ему холодно. Его кожа зудит и чешется, горит от старых прикосновений. Он хочет расчесать её до крови.Дверь в палату плавно и почти бесшумно открылась, впустив внутрь молодого мужчину, одетого в чёрный костюм. Тот устремил на него удивлённый взгляд, – мальчик судорожно скрёб бинты, но заметив вошедшего резко перестал, переводя пустой взгляд красных глаз. Мужчина решил толерантно промолчать об этом и, слегка улыбаясь, выглянул в коридор и позвал медсестру. Проходящая мимо палаты девушка в белом халате остановилась, взглянула на табличку возле белой двери и, кратко кивнув, направилась в другую сторону. Пока медсестра ходила за стаканом воды, мужчина успел сесть на стул возле кровати, раскрыв папку, что держал в руках. Вернувшись, она передала в руки парню стакан и, дождавшись когда он всё выпьет, удалилась из комнаты, оставив после себя приятный шлейф от духов. — Меня зовут Кавасаки Кентаро, а тебя? – представившись, вежливо спросил взрослый.— Мафу, – тихо отозвался юноша, рассматривая сидящего по левую сторону от него Кавасаки–сана. Парню стало легче, и то липкое ощущение отошло на задний план, уступив своё место любопытству, хотя по его лицу и не скажешь, что его заинтересовало появление мужчины, но, тем не менее, он внимательно разглядывал его резкие правильные черты лица, непослушные и торчащие черные волосы, не пытаясь этого скрыть. — Я расследовал инцидент, произошедший с тобой, – выдерживая на себе изучающий взгляд, начал говорить Кентаро, отрываясь от документов, и встречаясь с глазами напротив; на секунду ему показалось, будто на их дне проскользнуло что-то тёмное и сразу же исчезло, – но ты провалялся в бессознании весь судебный процесс, поэтому я пришёл тебя сегодня навестить, так что ты очень вовремя очнулся. Лучше бы он не просыпался вообще. Мафу молчал, терпеливо дожидаясь продолжения. Если честно, он не хочет вспоминать о произошедшем, и уж тем более говорить.Следователю казалось, что юноша перед ним слишком бледный, а серые тени под его глазами очень выделяются, не беря во внимание то, насколько худым он был. — Он больше не будет твоим опекуном, – тихо произнёс Кавасаки, и пальцы Мафу сжали простынь под одеялом,– Раз ты теперь в сознании, то тебя, скорее всего, сегодня и выпишут, после беседы с психологом конечно. У тебя есть какие-нибудь родственники, которые могут оформить опеку?Парень отвёл свой взор в сторону, спокойно отвечая:— Нет. Почему именно Вы спрашиваете меня об этом? Разве это не работа социального работника? Мафу боковым зрением заметил, как на лице Кентаро мелькнуло удивление, после чего он одобрительно хмыкнул.— Я сам попросился побеседовать с тобой, – пояснил он, – но если хочешь, то к тебе может прийти и злая тётка, которая истерично всё тебе объяснит, – ухмыльнувшись, попытался слукавить мужчина, ожидая увидеть либо улыбку, либо недовольство на мальчишеском лице. Но со стороны парня не появилось даже тени какой-либо эмоции. Ничего. Кавасаки это не нравилось, он впервые видит пацана, что так безразлично относится к ситуации, в которой он оказался. Неловко кашлянув, следователь вернулся к теме разговора:— Значит, после больницы, тебя отправят в одну из четырёх военных Академий. После Кавасаки–сан вкратце рассказал ему о происходящем в суде, упомянув, что без помощи свидетельницы и подтверждений от её родителей, дело могло надолго затянуться, пока бы Мафу не смог дать показания. Их ?милую?, по словам той медсестры, беседу прервали из-за ?необходимости в проверке ментального здоровья пациента?. Мужчина понимающе кивнул, и попрощавшись, ушёл из палаты, а после и из больницы.Парню было слегка неуютно, когда молодая девушка-психолог расспрашивала все подробности того дня. Его не беспокоило, если бы она спрашивала именно действия, что происходили, но нет, та интересовалась его чувствами и мыслями. Мафу считал, что врать-то он уже давно научился, однако доктор всё равно что-то записывала ручкой в своей небольшой записной книжке, пристально смотря на его лицо. Она прекрасно понимает, что он нагло лгал ей. Но промолчала об этом.В конце она поблагодарила его за ?честность?, и, убирая назад длинную косу золотистых волос, покинула его палату, стуча каблуками.Мафу устало лёг на подушку. На настенных часах было едва двенадцать дня, а он уже вымотался. Казалось, что этот день никогда не закончится. Юноша смог дать название тому чувству, что расписалось у него в груди мертвецким холодом – пустота. И это самое ужасное, что могло бы быть. Потому что раньше ему было больно, очень больно, слёзы не останавливаясь лились из его глаз, тело мучила крупная дрожь, а горло болело от постоянного крика отчаяния. Сейчас же он ничегошеньки не чувствует, кроме холода, безразличия и отвращения к себе. Мафу устал; устал от этих чёртовых воспоминаний, что проносились в голове, особенно при разговоре с психологом, устал от отвращения к своему телу. — После этого ты не такой уж невинный, братишка...Собравшись опять нервно почесать свои бинты на руках, его снова прервали. В этот раз к нему заглянули его лечащий врач вкупе с медсестрой, что поставила перед ним маленький столик с едой, при виде которой у нормального человека должен был появиться аппетит, но Мафу лишь окинул её взглядом, и переключился на доктора.— Привет, Мафу–чан! Ну как ты? Парень часто бывал в этой больнице то с переломами, то с ушибами, но после двух неудачных попыток суицида к нему приставили этого добродушного доктора, что был в возрасте. Про таких, как он, наверное, и написали сказку про Айболита. Смит–сан всегда улыбался ему и поддерживал как мог, он не лез в личное пространство своего пациента с глупыми вопросами по типу ?зачем ты это сделал?? или ?тебе не жалко своих близких??, просто принимая эти порезы на его руках, как факт, и стараясь выведывать причины поступков у подростка через милые беседы, ненавязчиво спрашивая, как у того дела и не появилось ли чего-нибудь интересного, пока они не виделись. Иногда Мафу очень даже хотелось рассказать ему о своих переживаниях, но он вовремя себя одергивал.Никому не нужны чужие проблемы. Доктор всего лишь выполняет свою работу. — Спасибо, что спросили, Смит–сан, – ответил парень, – со мной всё в порядке.Лгун.Старик улыбнулся и поднял свои очки на лоб.— Рад это слышать. Поешь, и я выпишу тебя, тебе нет смысла киснуть в этих стенах. – Он обвёл палату глазами, остановившись на юноше, – Кстати, пока я не забыл, в комнате ожидания тебя ждёт какая-то неприятная дамочка, так что можешь подольше собираться, – Смит хихикнул в конце, махнув рукой и покидая комнату вместе с медсестрой, стоявшей до этого рядом с ним. Мафу вздохнул. Поковырявшись в еде, он запихнул в себя пару ложек супа и выпил чай, после чего убрав поднос на прикроватную тумбочку, открыл её нижний отсек, где нашёл свою одежду, чистую и постиранную. Спасибо за это, его знакомой медсестре, что всегда смотрит за ним, когда он попадает сюда. Его тело так и продолжало ныть из-за свежих и старых синяков, но стискивая зубы, он надел свои чёрные штаны и большую темно-синюю толстовку с капюшоном. Когда он появился в зале ожидания, то к нему сразу же подскочила женщина средних лет, недовольно хмуря свои брови и подправляя свое длинное платье. — Наконец-то, мог и поторопиться немного, — раздражённо ворчала та, – Нам ещё нужно заехать за твоими вещами, между прочим. Соц.работник позвала жестом следовать за ней, направляясь к ресепшену за справкой и нужными документами. Забрав всё необходимое, они вышли из здания.Для октября на улице стояла тёплая погода, несмотря на то, что небо заслонили тяжелые тучи. Видимо, скоро пойдет дождь. Женщина уверенным шагом подошла к красному электромобилю, и открывая переднюю дверь, села на кресло, подросток, следовавший за ней всё этого время, уселся сзади. —Поехали, Густав–сан, – протараторила работник, пристегивая ремень безопасности, – Мы сейчас заедем к тебе домой, возьми только самые необходимые вещи, типа одежды, книг и так далее, – обращаясь к мальчику, сказала та, – Позже мы отдадим тебе ключи от квартиры, как только ты выпустишься, наверное... – под конец фразы её голос слегка понизился, но, будто вспомнив что-то, она продолжила в своём привычно-истеричном тоне, – К слову, тебя распределили в Восточную Военную Академию Альянса, ещё и до неё долго ехать!..Дальше Мафу не слушал, о чём жаловалась и ворчала эта женщина, наблюдая как сменяют друг друга высокие небоскрёбы за окном. Ему было всё равно куда его отправят, хоть на север, где вечно идут дожди и холодрыга. Как ни крути, он окажется в какой-нибудь глуши, ведь в городе и так яблоку негде упасть. Город заполнен людьми различных национальностей, большими зданиями и высокими небоскрёбами, по дорогам передвигается море электромобилей, а у собак даже есть специальные зоны с травкой. Оказавшись дома, он собирался, как в тумане. Парень испытывал ноющую боль между рёбрами, открывались старые раны. Но он старался не думать об этом месте слишком много, пока закидывал свои вещи в сумку, запихивая туда и бинты (не очень хочется, чтобы другие видели его руки), и другую мелочевку. Рита–сан, как назвала себя позже ворчливая женщина, терпеливо стояла на пороге, не говоря ни слова. Видимо, не хотела давить на него. Хотя она вряд ли смогла бы как-то расстроить парня. Как можно обидеть безэмоциональную куклу? С небольшой сумкой на плече и, предварительно передав оставшиеся документы работнице, Мафу покинул квартиру, возвращаясь в машину. Юноша вновь рассматривал мелькавший пейзаж города, что через пару часов сменился на зелень леса. Как и предполагалось, на улице начался дождь, перерастающий в ливень. Капли беспощадно стучали по окну, наполняя своим звуком салон электромобиля искоркой уюта. Как ни странно, сетования на жизнь от Риты–сан также были частью данной искры. Когда они подъезжали к школе, Мафу мысленно ликовал, что ему больше не придётся терпеть строптивую женщину, ему аж стало жалко водителя, которому приходилось проводить с ней практически весь день (дай бог здоровья и крепкого терпения её мужу). Электромобиль, проезжая через главные ворота, припарковался вдоль ограждения рядом с чьей-то белой машиной. Накинув на себя капюшон и взяв сумку, парень вышел наружу, прикрывая дверцу. В самом деле, он ожидал увидеть низкое здание с решетками на окнах и облупленной серой краской, но вместо него перед ним возвышалась четырёхэтажная кирпичная и явно недавно построенная академия. Во внутреннем дворе было посажено много деревьев и кустов, а подходя ближе по каменной дорожке, юноша заметил клумбы с цветами. Если не бежавшая вперёд к входу Рита-сан, он смог бы рассмотреть двор намного получше, жаль, что ему ничего не оставалось, кроме как пойти за ней. Очутившись внутри, Мафу снял свой капюшон, закусив губу. Он пробыл под дождём каких-то пару минут, а его одежда успела достаточно промокнуть, чтобы бинты под толстовской тоже стали мокрыми и теперь стягивали кожу с новыми порезами. Стоявшая рядом соцработник пыталась вернуть свою когда-то пышную укладку тёмных волос в прежнее состояние, но судя по её тихим ругательствам, у неё совсем не получалось. Стены, разделённые пополам — сверху нежно персиковый цвет, снизу же декоративные темноватого цвета кирпичики – были обвешены портретами великих генералов Альянса стран с имевшимися внизу табличками с собственными именами. С левой от двери стороны находилась стойка, за которой присутствовала молодая девушка в строгом брючном костюме и что-то внимательно писала, впереди стояли турникеты, загородившие собой проход в глубокий и широкий коридор. Вообще, парню казалось странным, что в школе есть турникеты, а, значит, и пропускная система, но он решил не задавать лишних вопросов и так взбешенной из-за своих волос женщине. Она, фыркнув, в последний раз убрала упавшую челку за уши и двинулась к ресепшену, оставляя эхо от каблуков, нарушавшее идеальную тишину. Такую же странную, как и всё здесь. — Я могу чем-то Вам помочь? – задала вопрос светловолосая девушка, что отвлеклась от собственных записей, когда к ней подошла Рита-сан.Женщина утвердительно кивнула, доставая громадную папку бумажек и своё удостоверение из сумки. Она протянула маленькую карточку, вежливо спрашивая:— Хори–сан на месте? — К сожалению, нет, Мацуока–сан,– ответила девушка, пробегаясь глазами по документу. И, вернув его хозяйке, указала рукой на коридор, – Но Минами–доно замещает его сегодня, я могу вас проводить. Рита-сан тяжело вздохнула, словно была недовольна этим фактом, и согласилась на предложение. Мафу, в который раз за день, отправился за соц.работником, мечтая поскорее сменить бинты и, пожалуй, отдохнуть. Девушка нажала кнопку на стойке, и любезно пропустила через первый турникет прибывших, после чего, снова нажав на кнопку, когда те прошли мимо, вышла из приёмной. Быстрыми шагами она направилась по коридору. Пока они шли к нужной двери, юноша успел приметить тёмно-коричневый двухместный диван в углу возле какого-то кабинета, пару каких-то галограммных стэндов. С двух сторон их окружали двери в классы с золотыми табличками, где писались названия предметов, что проходили в данных кабинетах. Завернув направо, они попали в более узкий коридор, и пройдя к его концу, девушка остановилась возле двери с матовым стеклом, постучав по ней костяшками пальцев. Дождавшись утвердительного ?Войдите?, они зашли в кабинет. По огромным стеллажам бумажных книг во всю стену не трудно было догадаться, что дама, сидящая за темным письменным столом, и с холодным острым взглядом, любила читать. Мафу поежился, – кажется, что здесь было холоднее, чем в коридорах. Рита-сан простучала каблуками к столу заместительницы и уселась на кресло рядом. — Добрый вечер, Мацуока–сан, – её голос веял сталью и строгостью, – как я полагаю, Вы пришли по поводу зачисления этого молодого человека? Работница, шурша документами, недовольно пробурчала себе под нос: — Будто я сюда ещё для чего-то езжу. По всей вероятности, у них не очень-то и гладкие отношения. Парень решил также сесть на кресло рядом, чтобы не топтаться лишний раз на пороге. Девушка же бесшумно вышла, также неслышно прикрывая за собой дверь.— Вот, – Рита–сан передала женщине напротив папку с бумагами и в который уже раз завела прядь длинной чёлки за ухо.Пока заместитель рассматривала содержимое папки, юноша осторожно разглядывал её, метая свой взгляд с книжных полок на неё. Прежде всего, в глаза бросалась яркая брошь-бабочка на её белой блузе с высоким воротником и длинными рукавами. Интересно, а это не против правил, носить такую ярко выделяющуюся вещь? Поверх блузки был накинут пиджак темно-зеленого цвета. Ее глаза были похожего оттенка, как он успел заметить, когда женщина подняла свой взгляд на него.— Мафу, значит, – задумчиво сказала она, касаясь своего острого подбородка, – значит, сделаем так, Вам нужно будет подписать вот эти документы, – проинформировала заместительница, доставая из ящичка в столе бумаги и кладя их на стол вместе с ручкой, развернутыми к парню. Он придвинул их ближе, вчитываясь в содержание. В них, по существу, не было ничего подозрительного либо странного и неправильного. Что заставляло насторожиться пуще прежнего, однако Мафу подписал в указанных галочкой местах и отложил ручку.— Меня зовут Минами Ёрико, я заместитель директора академии и преподаю основы военной тактики, – парень кивнул, смотря на стену с наградами и дипломами, коих было приличное количество,– Ваши занятия начнутся завтра, комната под номером семь, второй этаж, экскурсию Вам проведет староста класса. В её случае, краткость – сестра таланта. — Понятно, – тихо отозвался юноша, продолжая до сих пор бегать взглядом по комнате. В окне за спиной Минами-сан грозно пророкотал гром, жалобный вой ветра стал громче. Заместительница опять таки открыла уже другой ящик стола, выкладывая на него коробочку с изображением часов. Мафу, отвлекаясь от своего занятия, вопросительно посмотрел на женщину, после на коробку. — Благодаря ним ученики и учителя могут поддерживать связь друг с другом, – пояснила немой вопрос парня Минами–сан, показывая такие же часы на своей левой руке, – Также они служат пропуском в столовую, через турникеты при входе. Подробную информацию Вы сможете спросить у старост класса либо у ученического совета. Должно быть, нет такой школы, где не было бы студсовета с выскочками во главе и несчастных учеников, что поневоле стали предводителями хаоса, творившегося во внутренней политике классов. И, наверное, не будет такой школы, где он сможет чувствовать себя ?в своей тарелке?, ведь людям так интересно обсуждать чужую внешность, если она слегка отличается от стандартов, интересно лезть не в своё дело, осуждать и давать ?правильные? советы. В горле начал появляться скользкий и противный ком обиды.Мафу никогда и нигде не будет места, потому что он — грязный и испорченный, его нужно выкинуть на свалку к другим сломанным куклам, чтобы не мешал жить другим.За своими мыслями он не расслышал, что ему говорили взрослые, а также не заметил прихода низкорослой девушки. Его вывело из транса аккуратное прикосновение руки Риты–сан к собственному плечу. Юноша, вздрогнув, поднял свою голову и взглянул на обеспокоенную женщину.— Ты в порядке? – как-то непривычно-осторожно спросила та, мгновенно убирая правую руку с мальчишеского плеча, почувствовав его дрожь. Не трогайте, пожалуйста.—Да, – почти что шёпотом ответил он, взял коробочку с часами в руки, поднявшись с кресла. – До свидания, Рита–сан. Прибывшая девушка, что стояла у двери, отдала честь Минами–сан, открыла направляющемуся к выходу парню дверь, и как только он вышел, последовала за ним в коридор.Мацуока, проводившая детей взглядом, задала вопрос молчавшей заместительнице: — И почему же ты не спросила свой любимый вопрос у своего нового ученика? Побоялась, что он разревется? На первый взгляд и не скажешь, что помимо своей плаксивости и наглости, Рита–сан может быть очень прямолинейной.— Знала, что он соврет, если спрошу.Работница нахмурила брови.— Не смей спрашивать его об этом, – жестко произнесла она, твердо смотря на Ёрико, которая продолжала внимательно всматриваться в дверь, думая о чём-то.— Твоя жалость ему не поможет, Риточка, – ядовито отозвалась Минами, отведя взгляд от двери к личному делу поступившего. Ребёнку не нужны пустые слова от других, необходимо... чье-то тепло? —Быть может... – прошелестела работник, сжимая руки на коленях.Девушку, что оказалась старостой и его экскурсоводом, звали Мизуки Аки. Она просила звать ее просто и лаконично ?Аки–чан?, но у Мафу язык просто не поворачивался назвать малознакомого человека таким образом, поэтому еле как смог выторговать у настойчивой барышни ?Аки–сан?. А та, наоборот, как услышала его тихий голос, произносящий такое ненавистное имя, во всю добавляла к его имени различные слова, либо, вероятно, любимый суффикс ?чан?.— Ну что ж, давай я провожу тебя до комнаты, где ты кинешь свои вещички, а после мы пойдем на экскурсию, – радостно пропела своё предложение красноволосая девушка, пружиня шаги, когда они вышли из закаутка. Мафу тяжело вздохнул, ноя от безысходности в своей голове. Если он будет постоянно находится в ?таком обществе?, то, ненароком, сам станет слишком жизнерадостным и навязчивым, чего не хотелось бы.Теперь им никуда не нужно было спешить, и, идя прогулочным шагом по ранее пройденному коридору-классов, парень тщательно старался запомнить в голове расположение кабинетов – у него совсем не было желания подходить к кому-то и, мало того, общаться с кем-то.Аки–сан радостно шастала впереди него, показывая дорогу к лестнице, находящейся по левую сторону от входа в академию, рядом же с железной дверью на лестничную площадку располагались туалеты первого этажа. Поднимаясь по лестнице, староста, как она выразилась, вводила юношу в ?течение? их школы. — Все-все новенькие проходят тест физической подготовки у Тэрри–доно, а потом он уже решает на какую строчку рейтинга тебя поместить. Но ты не переживай,– она повернула свою голову к нему, перешагивая на последние ступени,– многие начинают с низов. Он и не переживает,просто не понимает о чем ему рассказывает девушка. Что за рейтинги? И кто такой этот Тэрри–доно? Хотя ему сейчас, мягко говоря, все равно на все это. Мафу хочет раствориться в воздухе, исчезнуть.—Ах, точно, совсем забыла, ты же не знаешь, что это за рейтинг такой,– догадалась девушка, выходя на второй этаж. Перед ними возникла развилка,– два узких коридорчика с левой и с правой стороны. Староста уверенно поворачивает направо, продолжая объяснения,– Чтобы как-то практиковать наши физические и стратегические способности, учителя вместе со студсоветом устраивают турниры поединков. Справа на приличном друг от друга расстоянии находились светлые двери с номерами комнат. На этом этаже было несколько оживленнее, чем внизу. Проходящие мимо парни кивали девушке, после изучающе оглядывая Мафу. И ему это очень-очень не нравилось. Ощущения будто тебя по частям разбирают.Юноша сильнее сжал лямку сумки, стараясь не обращать внимания, и лучше слушать лекцию Мизуки. — В этих поединках есть два, как правильно сказать? Направления? Ну, в общем, ты сражаешься сначала в паре с кем-то против другой такой же пары, а потом – один. Вот... Она резко останавливается возле предпоследней двери в коридоре. Парень, также остановившись, посмотрел поверх девичьей макушки, замечая цифру семь. Вдруг девушка быстро обернулась к нему лицом, и он даже не успел сообразить, что происходит, как маленькие ручки сцепились на его плечах железной хваткой, и начали трясти его.— Мафу–чан, я так тебе завидую!– чуть ли не пищя, сообщила девушка,– Ты будешь жить с одним из Великой десятки, это так круто!Ему глубоко до лампочки с кем он там будет жить. На данный момент его волновали руки, которые прикасались к нему. Он чувствовал, что не выдержит этой пытки, ибо внутри снова становилось холодно, его тело начинало неметь, и казалось, что каждого его вдоха недостаточно. Почему? Почему сердце из груди вот-вот выпрыгнет от страха? Почему в глазах мельтешат черные точки? Пожалуйста, перестань, мне больно...Мне больно?— Мизуки, отпусти его, не видишь ему плохо? Тогда он впервые услышал его низкий, слегка хрипловатый, голос. Он пробился сквозь всю ту пелену, заслонившую его мысли. Аки-сан, испугавшись неожиданного появления со спины, отскочила от него, как ошпаренная, и оглянулась. На пороге, опираясь спиной на дверную раму, той самой, седьмой комнаты, скрестив руки, стоял парень с тёмно-синими, почти что чёрными, волосами и такими же синими глазами. Они казались более менее пришедшему в себя Мафу морем. На нём была схожая форма, что и на девушке, тот же виридианового цвета облегающий пиджак с черной рубашкой под ним и красным галстуком, брюки и высокие ботинки. Он недовольно поглядывал на старосту, пыл которой резко улетучился.— Плохо?– промямлила Мизуки, поправляя красную короткую прядь у лица.Мафу не видел, каким красным было её лицо. Он пытался утихомирить свой пульс и отдышаться. И, вроде как, даже получалось. Парень проигнорировав ее вопрос, обошел их двоих, и направился к лестнице. Мафу окончательно успокоился, и также, как и до этого сделал тот темноволосый, обошел девушку, проходя в комнату. Та осталась стоять перед дверью, опустив голову вниз. Между ними образовалась неловкая тишина. Точнее неловкая для Аки-сан, для юноши она была спасительной,– он может, наконец-то, за целый день помолчать, и не слушать болтовню других. Комната не была слишком большой, хотя и маленькой ее тоже не назовешь. Первое, что попадается, когда заходишь – письменный стол у стены, книжный шкаф в углу. Впритык к двери слева располагался большой шкаф, рядом с ним упираясь изголовьем, стояла аккуратно застеленная кровать. Вторая ютилась под окном. Между ними комод. Парень подошел к кровати под окном, и кинув сумку с вещами рядом, откинулся на неё, разведя руки в стороны и блаженно прикрывая глаза. Он не знал, сколько пролежал в таком положении, но видимо достаточно, потому что староста тихонько вошла внутрь, и встала напротив него:— Извини, что я нарушила твое личное пространство без спроса,– тихо произнесла Мизуки.Мафу, удивленно открыв глаза, сел на край. — Эм...я не обижаюсь, все нормально.И да, он понимает, что это ненормальная реакция на чужие прикосновения. Но упорно продолжает говорить, что все хорошо. Зачем обременять людей своими проблемами? Тем более ему всего лишь нужно будет чуть-чуть потерпеть, если такое в следующий раз случится. Главное, чтобы он смог выполнить это всего лишь. Аки–сан подняла голову, слабо улыбаясь и кивая головой. — Уже буквально через пару минут будет ужин. Давай я помогу настроить тебе часы, чтобы ты смог поесть. А потом, если ты не против, я могу показать тебе школу и объяснить наконец, что такое эти рейтинги. Юноша утвердительно кивает, и тянется к коробочке, которую он небрежно кинул рядом с собой. Староста, спросив и получив разрешение, села рядом, парень передал ей в руки черные часы, что он вытащил. Девушка включила их, нажав ногтем маленькую кнопку справа. Их экран загорелся и воспроизвел голограмму настройки в пространстве. Аки-сан вела пальцами по воздуху, заполняя данные парня, что диктовал ей их. Настройка заняла пара минут, и закончив, она вернула часы владельцу, мило улыбаясь. — Вот и всё, тебе нужно будет зайти в это приложение, – показывая на собственных таких же часах, поясняла Мизуки, на экране появился штрих-код,– провести экраном по считывателю, и вуаля, ты сможешь есть в столовой, открывать свой ящик в раздевалке на физру, и когда разрешат, выходить отсюда, но хотя они вряд ли когда-нибудь разрешат такое, но все же!— Спасибо,– тихо поблагодарил ее Мафу, задирая рукав своей толстовки, из-за чего спрятанные под ним бинты, показались наружу, сильно бросаясь в глаза. Однако девушка, заметившая их, никак не прокомментировала это, и парень обрадовался где-то внутри. Надел часы на правую руку.— Ну, что, идем? Ужин начался,– сказала девушка, поднимаясь с кровати, и поправляя свою юбку. Мафу молча поднялся, выходя с ней из комнаты.Глубоко-глубоко в сердце он надеется, что его можно починить, и попав сюда, он сможет дышать полной грудью хоть иногда...