Часть 3 (2/2)
Мамору сидел, как памятник самому себе, и я не сразу поняла, что он опасается меня спугнуть.
-Тебя давно никто не обнимал?-Меня никогда никто не обнимал.
-А тебе нравится?-Да – опять коротко и односложно ответил он.
Мы на какое-то время умолкли. Я бездумно следила за колыханием теней за окном, а он… я, честно говоря, не знала, что происходит унего в голове. По Мамору вообще мало что можно сказать – о чем он думает, или что он чувствует. Лицо его никогда не выражало его мыслей.И сейчас он так же, как и всегда, как я и привыкла, сидел с отсутствующим видом. Словно в какой-то мере делал мне одолжение. А я просто была рядом, и ждала, когда он привыкнет.
В конце концов, приручают же люди диких зверей? Неужели и я не смогу? Ведь Мамору не зверь. Он хуже, он человек. Назовем его ?человек разумный?. И, как всякого человека, его тянуло к простым человеческим радостям вроде такого вот сидения рядом.Я вспомнила его ледяное прикосновение. Господи, как же, наверное, ему было больно самому, когда он осматривал мое растяжение… На руках меня еще таскал. Он сам уже похоронил себя, он не верил в спасение так же, как не верил, что ему удаться посидеть со мной рядом.
А может… Еретически-странная, чуждая мне мысль мелькнула на горизонте и пропалаА может, он не хочет выздоравливать? Может, он не хочет возвращаться в жизнь, потому что его никто не ждет?
Ладно, предположим. И что тогда делать мне? Бросаться на баррикады с флагом и криком ?я не позволю такому случиться!?? Но это же бессмысленно, да и заранее обречено на провал. Глупо. Он взрослый человек со своим сформировавшимся характером и привычками. Что я смогу изменить за те несколько минут, что мы посидим бок о бок? Что мне, допытываться у него – например, почему он там, в ординаторской… Даже думать об этом былосложно.
Потом меня прошибла страшная догадка, и я спросила у него:-Мамору, ты перевязку делаешь?-Нет – ожидаемо ответил он – Зачем?-Что значит ?зачем??!-То и значит. Это бессмысленная трата времени, сил и материалов. Не бери в голову.
-Нет, я возьму. И либо ты сейчас принесешь сюда аптечку, либо я пускаю на бинты больничную простыню!
-Пускай - равнодушно пожал плечами он с привычным скепсисом в голосе-Или сама схожу за этой проклятой аптечкой!Он тяжело поднялся и направился к выходу. Я отчего-то не сомневалась, что парень вернется. И он и правда вернулся.
Я открыла больничный чемоданчик, достала все необходимое и кивнула ему. Он нехотя снял с нездорового плеча рубашку. Я лихорадочно и в ускоренномтемпе припомнила, чему нас учили на уроках охраны труда и жизнедеятельности, и принялась за работу.Он был совсем холодный. Как большая кукла, вроде тех, какие сейчас модно коллекционировать. Может, мне только казалось, но ощущение было такое, будто парень вздрагивает от любого прикосновения. Я не боялась сделать ему больно – больнее, чем уже есть, вряд ли будет. Я только опасалась, что сделаю еще большую ошибку, чем уже сделала. Ведь все это время я смотрела на этого человека через призму своего восприятия, думала о нем, как о ком-то в высшей степени нехорошем… И что же? Мало какой ?рыцарь в сияющих доспехах? поступил бы так же. А я еще ругалась… Глупая я, глупая…