Barletta (1/1)

Вечером, около восьми часов, небольшая легковая машина подъехала к берегу моря. Когда-то, очень давно, здесь был хороший каменистый пляж, который любили отдыхающие, но сейчас это место оказалось всеми незаслуженно забыто. Море было довольно тихим, а упругие, тяжелые, редкие волны едва-едва колыхались. Вечер выдался пасмурным. Фло казалось, что с неба вот-вот сорвутся дождевые капли, но они отчего-то всё никак не падали, и лишь темные облака, бегущие откуда-то с востока, навевали ощущение напряженности. Француз такую погоду не очень любил – ему по душе были больше или солнце, или уж яростный шторм, но точно не такое неопределенное состояние: то ли жарко, то ли душно, то ли промозгло... Спутник мужчины же напротив, казалось, дышал полной грудью, чему Мот, вспоминая вчерашние нерадостные события, был даже рад. Поправив сумку на плече Фло, Локонте вынул ключ и смело шагнул из машины на скользкие камни. Подул слабый ветерок, и Микеле отбросил с лица волосы, что норовили залезть ему в глаза и рот. Микеле раньше бывал здесь, правда, очень-очень давно: в пылу бурной юности он много колесил по стране и один, и со своими приятелями, а уж Барлетта находилась от его дома буквально в нескольких милях, и не поехать туда развеяться было бы преступлением против прекрасных морских пейзажей. К удивлению мужчины, здесь почти ничего не изменилось: пляж, на котором остановились Микеле и Фло, был все так же заброшен, а скалы – все так же высоки и прохладны. На горизонте море переходило в начинающее темнеть небо. В воздухе неявно пахло дождем, по крайней мере, Флорану так казалось, поэтому он не преминул взволнованно сообщить Мику, что их может просто-напросто смыть в море, на что мужчина получил радостный обескураживающий смех.– До этого у нас еще есть время, Фло, – и Микеле мечтательно посмотрел в сторону скал. – Пойдем быстрее, я хочу тебе что-то показать, – и итальянец крепко схватил Мота за руку, которой Флоран держал в руках сумку с сыром и тремя бутылками вина, и повел его по камням и гальке. Садящееся солнце еле-еле пригревало, слабо освещая берег сквозь серые вечерние тучи. Теплолюбивый Мот, кутаясь в куртку, глядел на эти самые тучи и думал, что они плывут так низко потому, что хотят утопиться в морской глади. Француз хотел было дернуть Микеланджело за одежду, но, глянув на в очередной раз оглядывавшегося итальянца, не стал этого делать. Фло, спотыкаясь на каждом шагу, едва поспевал за проворным Локонте. Тот же глядел то себе под ноги, то на море, словно пытался сориентироваться, где они сейчас находятся и сколько им еще идти, впрочем, неизвестно, куда.Флоран топал за Микеле и обескураженно посматривал по сторонам. Зная предрасположенность Микеланджело к топографическому кретинизму, мужчина не удивился бы тому, что за это время они могли бы и потеряться. Пока что француз не видел ничего привлекательного в вечернем осеннем пейзаже побережья: холодно, сумеречно, да еще и голова побаливает. Нет, море, конечно, красивое, небо тоже весьма привлекательно, но не настолько же… – Мы что, потерялись? – осторожно произнес Фло, оглядевшись вокруг: они ушли уже довольно далеко. – Смотри, если мы машину не найдем…Микеле промолчал.– Хорошо, пляж, в конце-то концов, не бесконечный, – махнул рукой француз. – Куда-нибудь да придем, – правда, спустя еще минут десять уверенность Флорана в том, что у этого пляжа в принципе есть край, значительно поубавилась. Они то спускались, то поднимались по скользким от воды камням, то поворачивали несколько раз – ровный берег сменялся небольшими утёсиками. На десятом повороте Мот уже их и запоминать перестал. – Микеле! Если мы потеряемся…– Нет, мы не потеряемся. Я не позволю нам потеряться, – голосом, полным достоинства, ответил Локонте, присматриваясь – нет ли где удобного подъема? Мужчине хотелось показать Моту одно место, но итальянец никак не мог вспомнить, как до него добраться, хотя все ему здесь было знакомо. – Сейчас не так важно, где мы. Разве ты не чувствуешь эту свободу? – Флорану всегда по душе были плотно застроенные кварталы городов, но точно не природа, и вся его любовь к естеству обычно заканчивалась на подстриженной лужайке какого-нибудь загородного парка, однако ему пришлось согласиться с Микеле. – Сейчас не так важно, где мы, главное, что далеко от людей, от города, от всего мира, Фло. Я прав? – подмигнул Мик мужчине. – Послушай, сейчас важно лишь то, что это место с нами сделает, понимаешь? Близость моря всегда лечит. Только подумай, Фло! – радостным ребенком воскликнул Микеланджело. – Сколько раз я бывал здесь – ни разу не запоминал дорогу, я ее просто не видел! И это самое крутое! Моя душа сама знает, куда идти, а за ней пойдет и тело.– Микеле! Я старый больной человек, я за тобой не успеваю! – действительно, успеть за Микеле, горным итальянским козликом, прыгающим с одного камня на другой, было весьма проблематично. Кроме того, Флоран боялся поскользнуться и разбить бутылки, лежащие в пакете.– Не успеваешь ты не потому, что старый, а потому, что куришь, как паровоз, – резонно ответил собеседнику итальянец. – По десять сигарет за ночь!..– Ну, курю я, и что с того? Ты тоже куришь. Мы же из-за этого не расстанемся? – непонимающе проговорил Мот, автоматически проведя рукой по карману, в котором лежали сигареты и зажигалка. – Не начинай долбить меня своим мнением по поводу того, что это преступление – выкуривать по полпачки в день.– Потому что ты у нас по этой части?– По какой части? – и Фло едва не вскрикнул: чуть было не рухнул со скользкого камня в холодную морскую воду.– По части ?долбить?! – итальянец протянул руку помощи Моту, который опасно балансировал на одной ноге. – Да ну тебя. Почему ты привел меня именно сюда? – сменивший тему Флоран возненавидел камни, по которым он еле-еле плелся, до конца дней своих, и едва не подвернулся, когда Локонте снова вытащил его на крупные, чуть менее скользкие булыжники.– Потому что на меня накатывает ностальгия, – признал Микеланджело. – Ага! Вот!– Накатила тоска по булыжникам и гальке? – не понял Фло.– Да иди ты вперед, а то мы останемся тут навечно, – на робкое ?да откуда я знаю, куда?? итальянец указал пальцем на камни с острыми углами, за которыми виднелись небольшие выступы, похожие на ступеньки, что вели в... – Грот? Туда? – воскликнул Мот, пораженно оглядывая представшую перед ними в своем великолепии скалу, однако она была не устрашающей, а, скорее, гипнотизирующей. Закатное солнце освещало уходящее вглубь пространство. Фло открыл рот от восторга и застыл на месте.– Да, пойдем, пойдем! Мы не будем далеко заходить – там может быть опасно, – Микеланджело схватил за руку Фло, помогая ему преодолеть несколько расколовшихся камней с острыми гранями.– Почему?– Могло что-нибудь обвалиться за эти года, – пояснил Локонте. – Я подростком когда был, это место, равно как и пляж, уже давным-давно было заброшено. Мы шастали по этому гроту, но это было действительно опасно. Тогда не боялись ничего, да и мозгов в голове было совсем не много, – усмехнулся итальянец, осторожно шагая по крупным одиночным камням. – Один парень свалился с выступа. Он вперед всех побежал – разузнать, что там дальше. Поскользнулся, – и Мик замолчал, выискивая взглядом наиболее крупный и наименее мокрый камень.– И что? – нерешительно спросил Мот. – Погиб?– Нет. Головой ударился, лоб разбил. Идиот он, – махнул рукой Микеле, – только промыл лицо морской водой и пошел дальше. Говорю же, мозгов у меня совсем не было. Хотя, и сейчас нет, – признал он. – Были бы…– Ты бы не был таким, каким являешься сейчас, – улыбнулся Флоран, понимая, что этим парнем явно был Локонте. – Боже, ну почему мы идем пешком?– Потому что сюда никак больше не добраться. Можно было бы, конечно, и на лодке, которой у нас все равно нет, но бороться с прибоем я не собираюсь. Еще можно было бы подъехать сверху, однако спускаться по отвесной скале по осыпающимся камням… Я бы, может, и спустился, но, Фло, ты бы точно слетел оттуда.– Это еще почему?– Я налегке, а у тебя вино. Оно здорово утяжеляет, – улыбнулся Мик. – Ладно. Смотри, – и мужчина ткнул пальцем вперед. – Пришли, наконец.Перед любовниками открылась воистину удивительная картина: с одной стороны на фоне угрожающе-темного неба ярко светило солнце, а с другой оно же отражалось в спокойной глади морской воды пещеры. Это было просто произведением искусства, причем не человеческих рук: всё вокруг будто горело золотым светом там, куда падали лучи солнца, и насыщенным сиреневым там, где лежали тени. Даже камни, казалось, отливали каким-то серебром. Фло восторженно оглядывал пещеру и, посмотрев вверх, заметил небольшие яркие точки.– Луччиоле, – улыбнулся Микеланджело, проследив взгляд француза и видя, как Фло радуется, словно малый ребенок. Итальянцу и самому было приятно вновь очутиться здесь: так ничего и не изменилось за двадцать с лишним лет. – Пойдем дальше. – Что такое ?лучиолле?? – не понял Флоран, потрясенно оглядываясь по сторонам. – Это похоже на светлячков. Микеле, тут реально круто: я почти готов тебе простить эти булыжники…– Не обольщайся, – подпортил Моту настроение итальянец, – нам еще обратно потом идти.Мужчины прошли немного внутрь и, оглядевшись, сели на камни. Внутри грота было довольно прохладно, да и ветер то и дело врывался холодными вихрями. Морской бриз сильно охладил воздух. Вид открывался прекраснейший: небольшое соленое озеро, образованное водой моря, было полупрозрачным – даже подводные камни кое-где виднелись с кустистыми водорослями. Острые, они вокруг образовывали своеобразную мозаику, и казалось, что если вдруг убрать один из булыжников, то картинка уже не сложится. Снаружи же яркое солнце почти скрылось за тучами, поэтому теперь были видны только мощные светлые лучи, которые разрезали небо на несколько неравных полос. Фиолетово-черные тучи угрожающе нависли над Барлеттой. – Я не знаю, почему привез тебя именно сюда, но чем-то меня это место притягивает. Помнишь, еще в Париже, я тебе показывал старые фотографии? Там мое фото в шляпе, фото спящего меня на гальке – это надо мной Витале и Ренато решили посмеяться: сфотографировали, пока я от бренди отходил. Так вот, – Микеланджело не смог сдержаться, от смеха, глядя на улыбающегося Фло, который вспомнил, как они смотрели фотографии: этот процесс всегда отнимал кучу времени, однако это были самые веселые минуты, поскольку каждый придумывал настолько смешные комментарии к каждому из фото, что потом у обоих болели животы. – На одной из них я сижу на скале с гитарой. Теперь ты увидел это место вживую. – Здорово, – протянул Флоран, созерцая окрестности: темное небо грозило, наконец, оросить Барлетту холодным осенним дождем, а солнце все быстрее и быстрее скрывалось за тучами. Страшно и одновременно прекрасно в своем великолепии. Француз разрывался между чувством полного умиротворения от того, что Микеле сидит рядом с ним и радостно рассказывает о чем-то, и чувством страха от того, что их вполне может накрыть шторм.Фло посмотрел на Микеле и, кивнув головой на сумку, взглядом спросил, нужно ли достать вино. Получив положительный ответ, француз быстро достал одну бутылку. Поводив рукой по дну пакета, Флоран понял, что они с Локонте не взяли штопор, но француз не растерялся: домашнее вино было закручено не намертво, как это обычно делают фабричные производители, а так, что от пробки вполне можно избавиться и без штопора: француз с силой протолкнул пальцем пробку внутрь и, проделав то же со второй, предложил бутылку вина обалдевшему от этого неожиданного проявления силы Микеланджело.– Ну ты и… – заржав, восхитился Мик. – Не думал, что ты так умеешь.– О, Микеле, – смакуя глоток за глотком прямо из горла, Мот чувствовал, что его просто уносит из реальности: слишком сейчас мужчине было хорошо. – Я никогда не пил такого вина.– Согласен, – кивнул итальянец, – муж Анжелы достиг в этом потрясающих успехов, – Микеланджело замолчал, глядя на тучи и чувствуя, как напиток разливается по его телу подобно крови по венам, наполняя сладким спокойствием все его существо. Вино и вправду было замечательным – нежнейший вкус ягод, будто только что сорванных, буквально сражал наповал: после первых небольших глотков даже Мик – истинный винный гурман – ощутил легкое головокружение и был вынужден отставить бутылку на камни.Заев вино парой ломтиков домашнего сыра, который заставила их взять Анж, Микеле посмотрел на Мота. Тот тоже пил вино прямо из бутылки, смеясь и любуясь мужчиной, водой, солнцем, светлячками на потолке – всем, что попадало в поле его зрения. Фло выглядел, как ребенок, радостный ребенок, который попал в какое-то новое, удивительное, неизведанное место и вкусил что-то, невероятно-запретное раньше. Микеланджело, не думая, крепко обнял Флорана, заставив того отнять горлышко ото рта, и нежно погладил его волосы одной рукой, а второй придержал француза за шею сзади. Мот подался вперед, наклонил голову вправо и легонько дотронулся губами до губ Локонте, не сумев удержаться от стона – это казалось невозможным. – Тебе нравятся трупы, Микеланджело? – неожиданно задал вопрос Фло Мику прямо в рот, заржал и отстранился. На губах Микеле остался почти прозрачный ягодный привкус вина.– Чего? – непонимающе переспросил Локонте и вздрогнул от неожиданности, когда Флоран, продолжая смеяться, приложил обе ладони к коже на его шее: руки француза были очень холодными. В самом деле, в гроте было довольно прохладно, если не сказать, что реально холодно – сюда периодически задувал ветер, поднимая ледяные морские брызги. – Ты идиот, опять ты все испортил, – итальянец стянул с себя куртку и, оставшись в одном свитере, накинул ее на Мота. – На, грейся, скотина.– Мне твоя куртка немного не по размеру, – признал Фло, снимая ее и возвращая вещь Мику, – согрей меня по-другому, – хитро усмехнулся француз. – Мне самому стать твоим свитером? – непонимающе спросил Микеланджело, изворачиваясь и просовывая руку в левый рукав.– Да, – согласно кивнул Мот. – Поцелуй меня.– Я не понял, – так и оставшись сидеть в куртке, надетой на одно плечо, проговорил Микеле, – разве я не это делал перед тем, как ты спросил меня о трупах?– Не это, – ответил Флоран и, глядя пронзительно-темными глазами на итальянца, коснулся лица Локонте, самыми кончиками пальцев щекотно очертив скулу, затем подбородок, а после – горло итальянца с дрожащим кадыком. Тот же хоть и боялся сделать резкий вдох, но уверенно смотрел на Мота, не опуская свой взгляд. Раньше боялся – теперь нет. Фло неожиданно быстро обхватил шею Мика своими ледяными руками, притянув к себе, грубо запустил пальцы во вьющиеся темные волосы Микеле. Мужчина выгнулся, отдаваясь чувствам и ощущая бешеное сердцебиение.– Я делал то же самое, – придуриваясь, недовольно пробубнил Микеланджело, хрипло смеясь в губы Флорана.– Ты все делал не так, – непоколебимо поправил его мужчина. Нет, Мот все еще не справился со всеми своими демонами до конца. – Я так не хочу, – отблески света солнца отражались от воды, и от этих бликов на лице Локонте играли поразительные тени: Фло все это видел и не мог не обнять Мика вновь – ему казалось, что мужчина ненастоящий, что не тронь он его – и итальянец через пару секунд ускользнет из его рук, словно русалка вслед за отливом. – Тебе тоже холодно.– Так согрей меня так, как хочешь этого ты, – покорно кивнул Микеланджело, предлагая Моту полную свободу действий. – Раз я делаю все не так.Француз по-собственнически жадно поцеловал своего любовника в губы, лаская пальцами то низ его худого живота под свитером и бедра, то грудь и шею. Флорану было приятно ощущать изгибы тела Микеле, пусть и под одеждой, и чувствовать, как Мик вздрагивает и дрожит от его холодных пальцев, прижимаясь к французу как можно ближе. Фло провел одной рукой по спине мужчины, чувствуя позвоночник и длинные выступающие шрамы-параллели по бокам от него. Микеланджело протестующе замычал, пытаясь отодвинуться от Мота, дотрагивающегося до шрамов, но тот вновь положил итальянцу вторую руку на горло, легонько проведя ей по кадыку и заставляя этим мужчину сдавленно замолкнуть и запрокинуть голову назад. Фло коматозило от холода, но ради подрагивающих тонких губ Локонте и его острых скул француз сейчас готов был на что угодно – даже по доброй воле войти в ледяную воду моря. Микеле же вжался в Флорана так, будто пытался слиться с ним, и, цепляясь пальцами за черные волосы любовника, сорвался на короткий вскрик, когда Мот, тяжело вздохнув, укусил его за нижнюю губу. Фло вздрогнул от этого возгласа, боясь, что вновь причинил боль. Но нет – оторвавшись, Мик, прикрыв глаза, только дернулся обратно и прижался к щеке француза, согревая его своим теплом. Влюбленные всегда ощущают это особенное тепло, когда дотрагиваются друг до друга. Некоторое время они просто сидели и молчали, слушая, как море плещется на выходе из грота, однако все никак не может до них добраться.– Я такой неправильный, Микеле, – неожиданно признался Фло, глядя вдаль, на море, не на Мика. – Все время только и делал, что работал-работал-работал, пытаясь получить как можно больше денег и хоть какой-то вес в обществе. Не жил, а существовал, – мужчина грустно улыбнулся уголками губ и опустил свой взгляд на камни. – А с тобой я чувствую, что становлюсь лучше, – Флоран, ощущая ногами холод камней, повернулся и обнял мужчину, покрепче прижав к себе. – Я хочу всегда быть с тобой, но я не могу быть уверенным в том, что у нас действительно все будет хорошо… Что все получится… – Мот уткнулся носом в висок Микеланджело. Волосы щекотнули переносицу. – И тебе не могу предложить эту же уверенность, прости меня за это, Микеле...– Мне не нужна эта уверенность от тебя, Фло, – перебил француза Локонте. – Я сам в этом уверен и могу с тобой ей поделиться. Флоран, – Мик повернул его голову к себе и, глядя в темные карие глаза, высказал то, что сидело в нем со вчерашнего вечера: – Сейчас я отринул свою семью. Ради тебя. Я простил то, что прощать не следует никогда и никому – опять ради тебя. Ты понимаешь, что я потерял ради тебя все и просто не смогу выдержать, если еще и ты меня оставишь? Я постарался забыть прошлое – ради тебя, а это чертовски сложно, знаешь ли…– Я не смогу оставить, Микеле, – покачал головой Флоран, понимая, что это чистейшей воды правда. – Я не смог забыть тебя после метро, я не смог разлюбить тебя весь тот чертов год, я не смог уйти тогда, у тебя в квартире, с балкона. Я бы смог выйти только в окно, – признался мужчина, вспоминая свои ощущения. – Ты открыл мне глаза на самого меня. Я не ожидал, что в моей жизни когда-нибудь появится такой человек, я даже не мечтал об этом, – задумчиво улыбаясь, прошептал Мот, – и это именно ты меня меняешь. У меня такое ощущение было, – усмехнувшись, вспомнил мужчина, – что при встрече с тобой на кастинге во мне что-то перещелкнулось. – Когда я тебя снова встретил, мне казалось, что весь мой мир крутится вокруг тебя, – внезапно проговорил Локонте, посмотрев на гальку, которую перебирал меж пальцев, и улыбнулся, глядя на море, словно небольшие волны, вызванные легким морским ветром, помогали ему это вспоминать. – Твои первые слова мне тогда, на кастинге. ?Привет. Ты хорошо играл…?, – передразнил француза Микеланджело, усмехнувшись дрожащим уголком рта. – Я забыл твой голос, но тебя-то не забыл, Фло... Встретились мы, конечно, не при лучших обстоятельствах… – признал мужчина, на секунду вспомнив холодящий душу ужас. Вспомнил и постарался мгновенно выкинуть это из своей головы, потому что внутри все сжалось – от горла до паха все буквально заныло.– А если бы мы тогда не встретились? – произнес француз, пытаясь не уронить голову: вино ударило своей крепостью, а морской воздух клонил в сон. Наполняясь благодарностью судьбе за ту давнишнюю встречу, Фло пьяно заглянул Микеле в глаза – на секунду, две, пять – точки темных зрачков итальянца были словно огромные чернильные капли. – Микеланджело, а что, если бы я сел в другой вагон? Вряд ли я бы вообще выжил, – признал мужчина. – С твоими-то порывами спасти всех и каждого вокруг себя? Согласен, – кивнул головой итальянец, не имея ничего против этого утверждения. Мужчина вспомнил свое состояние, когда целых три года думал, что Флорана больше нет в живых. О, это ужасное чувство – ты испытал эмоции к человеку, пусть какие-то непонятные, пусть какие-то дробленые, но они явно не были отрицательными, а сейчас ты абсолютно не знаешь, что с ним: выжил ли он или, напротив, пролежал под завалами и погиб... Локонте силой отогнал от себя и эти мысли, потому что Флоран, вот он – прямо перед ним, да еще и в такой близости, что итальянец слышит, как тяжело дышит Мот. – Да и в тот раз: если бы ты не полез, то…– Не начинай, – протянул Флоран, зажмурившись от неприятных ощущений, которые словно лизнули холодом его позвоночник. Боль пронзила все его существо, только вот не было ясно, какая боль сильнее: физическая или же душевная. Флоран на секунду подумал, что Локонте перенес в метро тогда гораздо больше боли, чем он сам, но от этого легче не становилось. Мот даже плечами передернул. В горле сразу встал ядовитый комок, а по спине потекли капели пота. Всем, даже Мику, казалось, что Фло абсолютно не сохранил отрезок этой жизни в своих мыслях. Но ведь Флоран так же, как и Микеле, не посещал врача. Ему было попросту не до этого – проблемы с раздробленными ногами и позвоночником не оставили ему выбора: приходилось заниматься ими первостепенно. И на внутренние переживания времени не осталось: нужны были силы, чтобы восстановиться, нужны были деньги, чтобы жить дальше. Какие уж там эмоции. Но… – Не надо об этом сейчас, Микеланджело, я тебя прошу.– Всё в этой жизни не случайно, – Микеле, согласившись, что это не самая лучшая тема для разговора, прекратил. – И эта встреча тоже. Сначала я думал, что это просто насмешка – как и все, что со мной происходило до этого. Но нет, – Мик пытался выразить то, о чем он размышлял довольно долго, как можно яснее, надеясь, что любовник поймет его, – случайностей не бывает, знаешь ли. В судьбе все предопределено. Ты можешь все время выбирать разные дороги, чувствовать разные эмоции, бежать от всего, что тебя окружает: в другую школу, в другой город, в другую страну, бежать от родителей, от друзей, но, в конце концов, жизнь все равно приведет тебя к тому, что тебе было начертано звездами при рождении, – твердо закончил итальянец.– Ты прав, наверное. Я думаю об этом каждый день, – удивил Микеле Фло. – У меня был шанс еще тогда, в вечер нашего дебюта, – виновато признал Мот, – и я сам все испортил. Это я сломал нас, Микеланджело, – качая головой, говорил Флоран, все глядя и глядя на море. – Все эти твои ночные истерики и походы к врачу, все эти мои боли в спине и недосыпания: во всем этом виноват я и только я. С того момента я желал только одного – твоего прощения, – мужчина прижался щекой к щеке итальянца, не целуя его, не обнимая, просто чувствуя, что он сейчас рядом, важно было только это. – Я не понимал, как живу, когда натворил такое, но был вынужден жить со своим грехом. А еще я не понимал, как у тебя хватало выдержки выходить каждый раз на сцену, и ждал удара под дых всякий раз, когда оказывался слишком близко к тебе…– Иногда от этого было весьма сложно удержаться, – признал Мик, усмехаясь. В самом деле, недюжинные усилия были приложены мужчиной для того, чтобы не выказывать своих эмоций относительно Флорана ни одному человеку вокруг. Если бы Локонте это сделал, то он бы лишился работы, вот и все. А если бы лишился работы, то вновь вернулся бы туда, откуда стартовал, и вряд ли бы поднялся повторно. Боязнь вернуться в пучину нищеты была куда как сильнее, чем ненависть к Моту за то, что тот натворил, вот и все.– Микеланджело, замолчи, – Флоран продолжал смотреть на воду, правда, уже не на море, а на озеро внутри грота, и, кажется, даже не моргал. Теперь ему важно было просто договорить. – Дай мне хоть раз нормально сказать. Знаешь, – взволнованно добавил француз, – на самом деле… На самом деле, – в горле пересохло от волнения, – тебе есть, за что меня ненавидеть, – согласившись с собственным утверждением, Мот кивнул. – Я очень виноват перед тобой, ведь это именно я заставляю тебя все время страдать. Но, Микеле, я постараюсь сделать так, чтобы тебе было, и за что меня любить, – уверенный в своих словах, Фло поднес бутылку к губам и сделал пару небольших глотков вина. – Я исправляюсь, Мик, ты же видишь, да? Я пытаюсь. Потому что всегда помню твое ?не надо!?, сказанное мне тогда, на балконе, и свои ощущения. Твое ?не надо!? было высшей наградой для меня. Пусть иногда я не могу сдержаться, но я обязательно изменюсь, правда! – и Мот отодвинулся от мужчины на несколько сантиметров, глядя на камни отсутствующим взглядом. Флоран видел то, что происходило в нем. Он и в самом деле менялся, правда, очень медленно. Но, по крайней мере, он больше не хотел причинять боль, он стал менее жестким к другим и менее требовательным к самому себе. Он позволял иногда себе просто расслабиться, но длилось такое состояние обычно недолго. За несколько месяцев нельзя изменить привычки, которые были буквально вцементированы в тебя большую часть твоей жизни. Но Фло пытался – день за днем он, кусочек за кусочком, откалывал от себя прошлое – тюк! ненависть к семье! тюк! желание подчинить при близости! тюк! жесткость в общении! тюк! – и даже где-то в этом преуспевал. А где не преуспевал, там ему помогал Локонте, и они справлялись уже вместе. – Мы, – пересохшими от волнения губами исправил Флорана Мик одним словом.– Мы? – удивленно выгнул бровь Мот, не понимая, что именно итальянец имеет ввиду. – Мы исправимся. Оба, – пояснил свои слова Микеланджело, обняв Фло руками за шею и уткнувшись носом в его плечо. Так и продолжали они сидеть в обнимку. Сил почему-то совершенно не было. То ли вино подействовало, то ли усталость, то ли погода, а, быть может, все, вместе взятое. Фло перебирал пальцами небольшие камушки и думал о том, что хотя бы раз в жизни он поступил правильно, и хотя бы сейчас ничего не нужно бояться и ничего не нужно пытаться скрыть. – Я наделал много глупостей... – начал было Мот.– И я наделал их не меньше, – перебил его Микеланджело. – Знаешь, может, если бы мы не прошли через все это дерьмо, то…– То не чувствовали бы всего того, что чувствуем сейчас, – согласился Флоран, закончив за любовником предложение. Микеланджело согласно кивнул в ответ.Микеле понимал, что они оба ох, как не идеальны. Есть люди и лучше, но… Приняли бы они всю историю Локонте так, как принял ее Фло? Приняли бы они историю Мота так, как принял ее Микеланджело? Мик понял, что чувства все-таки могут заполнить пустоту, которая была нажита за многие, очень многие годы. И, наверное, именно поэтому не столь важно, какой сейчас Флоран. Важно только то, что он готов меняться, и сам Мик готов меняться вместе с ним. И ради него. Потому что больше не для кого, черт возьми.Ведь они любят друг друга не из-за чего-то, а вопреки всему. Вопреки мнению общественности, вопреки словам близких, вопреки всему тому, что пришлось перенести в прошлом. А так любить гораздо интереснее.И именно сейчас, когда оба они пережили нечто мучительное, действительно ужасное, то, что не каждый бы смог вынести, для них должно было шуметь своим вечерним почти штормовым прибоем Адриатическое море. Именно оно было для мужчин самым нужным лекарством. Немного подавшись вперед, итальянец и француз вдыхали чистый морской воздух, и пусть легкие обоих буквально заледенели, но дышать им было легко. Легко было наблюдать за закатом, который уже почти догорел, пить прекрасное домашнее вино, которым щедро поделился с мужчинами муж Анжелы, и стараться не вспоминать то, что случилось в прошлом. Свет всегда привлекателен, не так ли? Свет любить проще и существовать рядом с ним легче. Но найти того, кто будет любить тебя не за что-то светлое в тебе, а вопреки всем твоим недостаткам, вопреки слабостям, вопреки всем маскам, которые ты надеваешь на свои лицо и душу, чтобы зашторить собственных демонов, довольно тяжело. Однако оставшись, этот ?кто-то? поможет тебе: научит снова по-настоящему жить так, что ты забудешь про боль.Когда ты неожиданно встречаешь того человека, который тебя любит, и которого полюбил ты, пусть и при таких ужасных обстоятельствах, при которых встретились Микеланджело и Флоран, кажется, будто всё в этой вселенной специально переплеталось так, чтобы люди рождались и умирали в определенный момент, встречались и прощались раньше или позже только для того, чтобы наконец произошла эта одна-единственная важная встреча: встреча двоих влюбившихся друг в друга людей. Нет никакой разницы, где эта встреча произошла, безразлично, сколько времени прошло до того, как эти люди сошлись окончательно, неважно, сколько преград они оба преодолели и сколько сложностей им еще предстоит пройти в дальнейшем, откалывая от себя куски прошлого. Все это неважно, поскольку у них рядом есть человек, который просто любит, несмотря ни на что: ни на характер, ни на подкожные страхи и предрассудки, ни на положение в обществе. Им достаточно просто существовать в этом мире – и этого уже хватает. И то, что они встретили друг друга, это вовсе не случайность. Просто так и должно было случиться, и такая встреча – награда от судьбы за все то, что им обоим пришлось вынести. Они действительно полюбили, странной, необычной, запретной любовью, но полюбили, и сейчас оба осознавали это, как никогда раньше. Несмотря на то, что им пришлось вынести, они связаны. А, может, именно благодаря этому они и вместе. В любом случае, они просто нужны друг другу. И это самое главное.***___________________________________________________________***Привет. Итак.Финал.Это, в моем случае, действительно грандиозно (т9 подсказывает "невозможно" и, в целом, прав почти на 100 %, черт возьми!), потому что я ни разу не могла закончить хоть одно свое большое произведение, такое произведение, которому я отдала себя. Попытки писать предпринимались и раньше, до университета, но все это было не то, абсолютно. Не хочу и не могу говорить, что это произведение является просто верхом моей гениальности - над ним еще работать и работать (чего я, конечно же, делать не буду, лол) - однако это большой скачок вперед конкретно для меня. Я попробовала себя в разных областях - от написания страданий, физических и душевных, до описания постельных сцен и поняла, наконец, что именно мне нравится больше.(И да, это вовсе не постельные сцены, которые сочинялись с ужасным скрипом, которые мне приходилось из себя доставать буквально щипцами, думая, НУ КОГДА ЖЕ, МАТЬВАШУ, ВЫ УЖЕ ЗАКОНЧИТЕ ЭТИМ ЗАНИМАТЬСЯ И ПЕРЕЙДЕТЕ К СТРАДАНИЯМ ИЛИ К ХОТЬ КАКИМ-НИБУДЬ ДРУГИМ ДЕЙСТВИЯМ КРОМЕ "ВСТАВИЛ-ВЫСУНУЛ"!!!)А потом ты сидишь, вдупляешь в стенку и понимаешь, что ты, вообще-то, и есть Автор и именно ты заставил их все это делать. И пусть для нормальных людей это всего лишь фанфик, для меня это целая жизнь в 370 страниц выстраданного мною текста, и я не знаю, что бы я делала без него эти два года (училась бы, нашла себе партнера, гуляла, не плакала бы из-за героев, ха-ха-ха, ага), поскольку я жила этим довольно долго, постоянно раздумывая над мотивами действий, над эмоциями, над мыслями героев. И сейчас страшно отпускать их, но надо заканчивать, потому что все себя когда-то изживает.Кроме того, я познакомилась с множеством прекрасных людей. Кто-то со мной был с самого начала, кто-то присоединился уже в конце, но все одинаково подбодряли меня тогда, когда мне это было нужно, подсказывали, благодарили и описывали свои эмоции, наличие которых для меня всегда очень важно.Не знаю, найду ли я силы написать еще раз что-либо похожее в ближайшем будущем, потому что это сильно изматывает, серьезно. Но надеюсь, что я не брошу это дело. Это как вторая жизнь,правда: ты забываешь о своих проблемах и просто пишешь...Ну, вот, собственно, и всё. Как будто ребеночка вырастил. Очень больно расставаться с ними обоими, черт возьми /вытер скупую мужскую слезу, отвернулся и разрыдался в хламидомонаду просто/.Знаете, вряд ли я бы выжил без этого дерьма. За два года я потерял слишком много дорогих моему сердцу людей, и теперь это кладбище здесь, в каждой букве. Отдельными строками хочу поблагодарить людей, которые комментировали главы, которые писали мне в личные сообщения, поддерживая в те моменты, когда мне было плохо, когда я не мог взять себя в руки, и тут я даже не об этом фанфике. За эти два года я нашел много людей, близких мне по духу.Это:Anestezian, Celine., Miss Alice S., MJortega, _я_почти_итальянец_, Бондарюша, Лунное сияние,Happylight2017.Каждого пишу с отдельной строки и с большой буквы, потому что эти люди сыграли большую роль в моей жизни.Я просто хочу сказать огромное спасибо всем этим людям, которые в нужный момент были рядом.Возможно, я бы не то что закончить бы это не смог, думаю, я бы не дожил до сегодняшнего дня без этих людей, честное слово. Я хочу у каждого из них попросить прощения за все, что я делал и не делал за это время и пожелать всем счастья. Ребята, я люблю вас.И еще – каждому комментатору, каждому человеку, который потратил хотя бы капельку своего времени на то, чтобы прочитать хотя бы одно предложение, я говорю огромное спасибо. Просто спасибо за то, что вы тоже были рядом.Это действительно для меня важно, и я с благодарностью буду думать о каждом человеке, который разделил это дерьмо со мной.***Оказывается, человека может погубить — или спасти — бесконечно малая величина, случайность.