Виражи времени (1/1)

— Итак, друзья мои, продолжаем, записываем. "Строение есть элементарное бытие архитектуры. Архитектура, как предмет науки, представляет собой"... Синьор Локонте, быть может, вы?сами расскажете нам о?структурных единицах архитектуры? А?мы?все будем писать лекцию под вашу диктовку,?— с?негодованием отбросив конспекты, обратилась седовласая женщина в?очках с?темной оправой к?одному из?студентов, сидящему на?задних рядах. Студент же, не?отреагировав на?недовольство преподавателя, продолжил разговаривать с?однокурсницей. Она, правда, помимо того, что вела с?ним оживленную беседу, еще и?успевала записывать лекцию в?тетрадь.— Локонте, покиньте аудиторию,?— ровным голосом, в?котором, впрочем, угадывалось раздражение, проговорила женщина.?— Избавьте меня и?желающих учиться студентов от?вашего присутствия.—?И, представляешь, она сказала, что ей?нужен кто угодно, но?только не?я.?Она готова даже с?деканом переспать, но?не?со?мной…— Микеле,?— почти беззвучно произнесла девушка, сжавшаяся в?комочек под пронзительным взглядом преподавателя,?— замолчи…—?Что, про свою подругу такое слушать не?хочешь??— тут Мик додумался, наконец, поднять свой взгляд на?преподавателя, которая стояла, скрестив руки на?груди.— Оставьте свои личные проблемы за?стенами этой аудитории. Единственным партнером, с?которым вы?будете спать ближайшие несколько месяцев, удовлетворяя свои мужские потребности, Микеле, будет ваша дипломная работа,?— произнесла женщина, поправив очки.Все студенты синхронно засмеялись.— Меня не?удовлетворяет кусок фанеры,?— Микеланджело, подняв руки вверх, потянулся до?хруста в?позвоночнике, что слегка отразилось на?его голосе.?— Девушка?та, конечно тоже доска, но…— Хватит! Вон из?аудитории! Быстро!?— вскипела преподаватель.Спорить с?этой суровой во?всех отношениях женщиной студенту совсем не?хотелось: еще до?зачета не?допустит, на?последнем-то курсе. Поэтому он?схватил свою сумку?и, сопровождаемый громким гулом собственных шагов, пошел к?дверям. По?тяжелому взгляду преподавателя Локонте осознал, что тема о?том, кто с?кем хочет или не?хочет спать, могла подождать и?до?перемены, а?вот на?сессии ему придется нелегко.Парень немного постоял у?расписания и?решил уйти с?последней пары: для пятикурсника-архитектора ходить на?физкультуру?— дело подневольное и?бесполезное. Он?вышел из?университета?и, отойдя от?крыльца на?несколько метров, достал сигареты. Щелкнув зажигалкой, он?глубоко затянулся, смакуя сладковато-горький?дым, и?вдруг его кто-то хлопнул по?плечу, да?так, что Микеле поперхнулся и?начал кашлять, выронив сигарету из?рук.— Хватит курить,?— раздалось сзади.Микеланджело повернулся на?голос, потирая слезящиеся глаза, но?никого не?увидел.— Хватит курить,?— послышалось снова. Теперь Локонте испуганно озирался по?сторонам, не?понимая, откуда исходит неприятный голос.?— Это вредно, организм может и?не?выдержать,?— слова звучали четко и?ясно.?— Задохнешься.— Я?перегрелся,?— проговорил сам себе?Мик, думая, что пора?бы?уже сходить куда-то и?развеяться, ведь последнее время вся его жизнь шла по?накатанной грустной архитектурной колее: на?учебе он?погряз в?сплошных чертежах, дома?— чертежи, даже в?снах?— и?в?тех листы огромного формата заворачивали его в?свои бумажные объятия. —?Вот, уже с?ума схожу: голоса слышатся, сам с?собой разговариваю…Он наступил на?сигарету, намереваясь потушить еще тлеющий огонек об?землю, но?торопливо отдернул ногу. Не?может?же?эта маленькая дрянь прожечь толстую подошву ботинка?Оказывается, может.— Что происходит, дьявол…?— он?вдруг почувствовал, что вообще все идет не?так. Мир обыкновенного студента дал трещину, и?ощущение картонности происходящего захлестнуло Мика. Прежде обычное, привычное, пространство, окружавшее?его, попросту разрывало все шаблоны. Теперь небо вокруг рвалось огромными лоскутами, неровные куски земли с?глухим треском проваливались, образуя своеобразную демоническую мозаику, а?весь воздух вокруг стал в?единое мгновение таким разряженным и?густым, что нельзя было более видеть даже очертания огромного здания архитектурного вуза. Локонте, в?страхе распахнув глаза, задохнулся на?судорожном вдохе и?пытался сделать хотя?бы?глоток воздуха, нелепо раздвигая желеобразное спертое пространство руками. Безуспешно. Парень застыл как доисторическое насекомое в?янтаре. А?воздуха в?легких тем временем почти не?осталось. Внутренности ужасно заболели: их?будто кололо сотнями длинных острых?игл. Органы словно что-то грубо скручивало и?выжимало из?них остатки кислорода. Сердце, пытаясь спасти своего обладателя, билось быстро-быстро, стараясь прогнать остаток воздуха по?крови.Вокруг бушевала самая страшная фантазия. Грохот, треск, гул заставляли Микеле морщиться от?боли; он?чувствовал, как его кожа на?лице, руках, на?всем теле сворачивается, сгорая…— Куда она показывала? Здесь??— дотронулся рукой до?отломанной части колонны один из?спасателей.—?Да,?— произнес?Жан, нелепо спрыгивая вниз. Его немного занесло на?неровно лежащих камнях: он?приземлился неудачно и?чуть было не?упал.— Почему так долго??— недовольным тоном спросил его другой спасатель, примериваясь взглядом к?объему работы, которую отряду нужно было выполнить как можно быстрее: камни слишком тяжелые, а?под ними живой человек. Возможно живой.— Да?девчонку в?машину укладывал,?— произнес?Жан, неосознанно проверив наличие красного платка, переданного Маэвой для Микеле, в?своем кармане.— Я?думаю, следует начать с?той стороны,?— показал рукой другой спасатель на?часть разбитой колонны, где выглядывали железные прутья, ранее удерживающие каменную глыбу.?— Так быстрее получится.Остальные с?ним согласились. Он почти задохнулся.Выкрикнул что-то неразборчиво на?родном языке, проснувшись на?собственной двуспальной кровати, нелепо махнув руками в?сторону. Слезы стояли в?глазах, а?во?рту еще ощущался горький привкус дыма.“Я в?порядке",?— да,?только вот сердце стучит словно загнанное, да?сжатые легкие не?могут впустить воздух.Кратковременные резкие мышечные спазмы сковывают сухое горло, заставляя сглатывать слюну.“Все хорошо, Мик, все нормально, ты?живой, а?это всего лишь?сон. Тихо, тихо,?— повторял он?сам себе, стараясь успокоится. Все еще дрожа, ладонями он?ощупывал свое тело, убеждаясь в?том, что его не?разорвало на?куски как всю действительность в?его ночном кошмаре.?— Страшный глупый?сон, который забудется за?весь грядущий, наполненный яркими событиями день. День твоего рождения, Микеле",?— и?мужчина, продолжая глядеть на?побеленный потолок, со?вздохом улыбнулся сам себе, поглаживая ладонью изгиб тела девушки, укутавшейся в?тонкое одеяло. Весь ее?утренний облик олицетворял собой самую чудесную мечту мужчины: карамель кожи и?волосы пшеничного оттенка. Невероятно красива. Мик, для того, чтобы успокоиться, прижался к?Синтии сильнее, словно пытаясь слиться с?ней. И?его страх наконец отступил.И вот девушка проснулась, как просыпалась каждое утро, которое они встречали вместе: томно потягиваясь и?радостно улыбаясь. Локонте мягко обнял?ее, пропустив руку под ее?хрупким телом.— Мике,?— сонно протянула Синтия, уткнувшись в?его мокрую от?выступившего пота бледную ключицу.Микеланджело дышит слишком слабо для того, чтобы сознание вернулось к?нему: скованный растерзанным камнем, мужчина не?слышит криков, зовущих его снаружи. Его тело понемногу отказывает: по?нему то?и?дело проходят судороги, но?они подавляются тяжестью навалившегося камня и?еще одного тела, прикрывающего Микеле.—?Эй, слышишь меня??— раздалось вновь снаружи. Обладатель голоса уже не?был уверен в?том, что человек, лежащий под завалом, жив, и?опустил мегафон на?плитку.— Ты?можешь быстрее??— поторапливал один спасатель другого, откатывая очередной камень в?сторону.— Да?куда еще быстрее? Быстрее только машина разгребет,?— огрызнулся тот в?ответ.— Мне кажется… Я?его вижу,?— всполошился Жан?и, продолжая разгребать мелкие камни, указал на?пару мужских?ног, обтянутых черными с?синеватым отливом штанами.— Давайте, давайте,?— и?мужчины, измученные тяжелой работой и?отсутствием чистого свежего воздуха, с?утроенным рвением продолжили разгребать завал.— С?днем рождения, Мике, il?mio amore,?— жарко прошептала девушка мужчине на?ухо, покусывая его мочку, чем вызвала у?Локонте неконтролируемый приступ похотливого желания, от?которого он?вновь ощутил, как его горло сдавливает что-то извне. Но?так обычно и?бывает при возбуждении: легкая лихорадка и?предчувствие скорой истомы, поэтому Мик старался отбросить страх повторения ощущений из?сна в?задворки своего разума. — Я?очень люблю тебя, mia bella italiana,?— слегка коверкая слова, с?легким акцентом произнесла девушка, прижавшись к?нему так сильно, что Мик почувствовал стук ее?сердца.— Ti?amo, солнце?мое, —?он, улыбнувшись, прищурился, и?вокруг его глаз вспыхнули смешные лучики-морщинки.?— Но?ты?же?знаешь, как я?не?люблю, когда мне напоминают о?моем дне рождения. Чувствую себя таким старым,?— протянул?он, вдыхая запах ее?волос. Они вкусно пахли шампунем, ночным кремом и,?почему-то, парфюмом самого Локонте.— Старым ты?будешь лет в?восемьдесят, а?тебе еще всего лишь тридцать,?— пробубнило его ?солнце“, намереваясь подняться.?— Выпусти меня, я?пойду приготовлю тебе завтрак в?постель.— Как в?тот?раз??— усмехнулся Микеле, припомнив случай, когда Синтия решила побаловать своего итальянца свежезаваренным кофе и?круассанами. Круассаны были довольно вкусными, да?и?кофе, вероятно, тоже. Хотя, честно говоря, Мик не?мог этого утверждать на?все сто процентов: получилось?так, что напиток был пролит на?простыни?— девушка не?удержала поднос?— и?Локонте, подскочив от?внезапной обжигающей боли и?пребывая еще в?состоянии полудремы, разбил чашку об?пол. Случайно, конечно.—?Нет, теперь я?тебя сама буду кормить, с?ложечки,?— и?Синтия попыталась освободиться от?таких крепких объятий мужчины.?— Ну?давай, отпусти меня! Или ты?рискуешь остаться голодным в?день своего рождения.— Опять ты?о?нем, ну?я?же?просил,?— наигранно нахмурился?Мик.?— Сама поняла, что ты?только что сказала? Я,?итальянец?— и?вдруг останусь голодным? Да у?меня культ еды в?крови заложен. И?вообще, раз уж?ты?так беспрестанно напоминаешь мне об?этом?дне,?— он?перевернулся и?склонился над телом девушки,?— где?же?мой подарок, я?так жажду его получить!Микеле сглотнул, когда Синтия коснулась указательным пальцем уголка его?губ. Закрыв глаза, он?почувствовал, как этот палец оттягивает его нижнюю губу. Немного щекотно, но?на?удивление приятно. Наконец ?солнце“ поцеловало?его, подаваясь вперед, слегка приобняв мужчину за?шею. Девушка шептала ему прямо в?рот его?же?имя, которое было для нее самой намного важнее, чем слово ?мама“, и?глухо застонала, когда пальцы Мика проникли под одеяло. Ноги мужчины налились свинцом — камни так тяжелы?— а?руки, словно безумные, прижали Синтию к?себе, скользя по?ее?спине, затылку, волосам…Синтия обняла?его, продолжив целовать Микеле в?лоб и?небритые щеки. Она шептала какие-то бессмысленно-ласковые слова, которые сливались для Локонте в?один сплошной?гул. В?внезапном порыве девушка начала дрожать, и?Мик заметил, как изменилось ее?милое личико. Он?непроизвольно остановился, подумав, что чем-то сделал ей?больно. Но?звериный оскал, так противоестественно искажавший лицо Синтии, не?пропал. Девушка буквально пылала, в?глотке клокотал кашель. Мало того, ее?руки, доселе охватывавшие шею мужчины, теперь царапали ногтями кожу.— Синтия, что с?тобой такое, тебе плохо??— не?на?шутку перепугался Микеле, которому ничуть не?доставляло удовольствия ощущать на?себе новые царапины. При всех своих особенностях, все?же?он?вроде бы не?считал себя гребаным мазохистом... Он?почувствовал жжение?— девушка впилась в?его шею ногтями?— и?отстранился, не?понимая, что творится. Она посмотрела на свою ладонь и слизала кровь с ногтей. —?О, Мадонна, что? Что с?тобой??— и?он?по-настоящему испугался: лик девушки теперь был искорежен какой-то страдальческой улыбкой и?глубокими старческими морщинами; секундой спустя ее?лицо приобрело какую-то звериную форму?— Микеланджело даже затруднился?бы?сказать, что он?испытал в?этот момент. Ничего за?всю жизнь не?пугало его сильнее.Со стороны все выглядело?так, будто кто-то одевал на?его девушку разнообразные маски персонажей самой гадкой кунсткамеры. Одна сменяла другую с?поражающей воображение быстротой. Глаза девушки расширились в?каком-то необъяснимом злорадстве, и?глазные яблоки вылезли из?глазниц."Мадонна, нет, это не?моя Синтия!?— ошеломленно думал?он, уворачиваясь от?тонких пальцев девушки.?— Такого просто не?может быть!“— Синтия! Синтия! Мадонна, неужели я?все еще сплю??— крикнул Микеле в?ужасе, упав с?кровати и?приложившись лопатками об?пол. Тупая боль, отозвавшись в?спине, уверила его в?обратном. Он?так и?остался лежать на?скользком паркете, парализованный ужасом.Стало очень тихо. Не?было слышно даже дыхания девушки. Мик, поборов себя, слегка приподнялся на?локтях для того, чтобы взглянуть на?кровать, и, не?сдерживаясь, заорал не?своим голосом: на?него, стоя на?четвереньках, смотрело?то, что когда-то было его девушкой. Голова существа была повернута на?сто восемьдесят градусов, зрачки, все так?же?выкатившиеся, уже будто готовы были лопнуть, а?рот был оскален?так, что Локонте даже с?пола чувствовал, как скрежещут зубы этого чудовища.?— Что?за, мать твою, ты?за?существо?!?— и?Микеланджело, широко раскрыв глаза, испуганно шарил вокруг себя, в?надежде отыскать хоть что-то, что поможет ему защититься от?этого чудовища, от?его Синтии. И?топик девушки, валяющийся на?полу, меньше всего походил на?средство для самообороны.Обнаженное тело его возлюбленной дрожало, готовясь спуститься с?кровати, и?стон, какой-то нечеловеческий, то?и?дело срывался с?ее?зло улыбающихся губ. Девушка продолжала стоять на?коленях и?всматриваться пронзительным голодным взглядом в?сжавшегося на?полу Мика.— Отвали от?меня! Отвали!?— кричал Микеле, отползая в?другую часть комнаты и?вжимаясь разгоряченным голым телом в?холодную дверцу шкафа. Его ноги онемели, а?сердце готово было остановиться от?страха: ?Синтия“ подползала к?нему медленно, спокойно, словно зная, что он?никуда не?денется. Локонте чувствовал невообразимый ужас. А?ужас и?страх —?это, как известно, две абсолютно разные вещи: страх тебя подхлестывает, заставляет действовать, а?вот ужас парализует?тело, останавливает?мысли. Мик хочет крикнуть хоть что-то, позвать на?помощь, но?изо рта не?вырывается не?единого звука.Глаза Микеле наполнились слезами. Изо рта монстра полилась какая-то жижа. Смотря в?глаза мужчине, ?Синтия“ облизалась, издав низкий?рык. Чудовище нависло над ним и?схватило руками за?ребра. Локонте почувствовал дикую режущую боль, буквально ощутил, как ломаются его кости, задевая собой легкие и?протыкая их?сразу в?нескольких местах. Ему хотелось самому вцепиться ногтями в?собственную грудь, разорвать?ее, вырвать одно за?другим все ребра, добраться до?сердца?— выдавить и?его, только чтобы умереть быстро, не?мучаясь. Только?бы?не?чувствовать! Но?он?не?мог ни?пошевелиться, ни?глубоко вздохнуть или хоть как-нибудь двинуться с?места…Одна из?балок не?выдержала веса камня и?проломилась. На?грудь мужчины свалился тяжелый каменный осколок, упершись острием в?оголенные пыльные ключицы, покрытые кровью. —?Боже?мой,?— от?страха Микеланджело не?мог даже пальцем пошевелить, он?впал в?какой-то ступор. Ощерившись, тварь разъяренно мазнула рукой мужчину по?шее?и, навалившись на?него, придавила всей тяжестью своего тела. Безотчетно Микеле хотел выставить левую руку для того, чтобы прикрыть горло и?лицо от?зубов, но?чудовище сомкнуло на?ней челюсти. Теряя сознание от?боли, мужчина почувствовал, что куда-то падает."Только?бы?больше ничего не?почувствовать“,?— подумалось Мику. Сквозь резь во?всем теле он?ждал удара, укуса или раздирающего визга твари.Но ничего не?произошло. Микеле просто отключился.Камень.Прочный темный камень, окружавший со?всех сторон и?не?пропускавший ранее свет, наконец позволил разглядеть человека. Точнее, то, что от?него осталось.Спасатели, готовые почти ко?всему, почти поголовно зажмурились. Кто-то?— от?ужаса, кто-то?— от?брезгливости, а?кто-то?— от?осознания того, что человек?— довольно хрупкая конструкция, требующая к?себе бережного отношения: тело, раскопанное примерно до?того места, где раньше находилась поясница, представляло собою кусок мяса и?сломанные в?нескольких местах кости, на?выщербленные края которых осела серая крошка. Камни, лежащие рядом, также были в?красной вязкой жидкости.– Как мы?это вытаскивать будем??— последовал резонный вопрос от?одного из?спасателей, который морщился чуть?ли?не?больше всех. — Не тело, а сплошное кровяное мясо...– Хватит вести себя как баба. Ну ноги... Ну раздробленные в хлам... Ты на работе! За?конечности берешь и?вытаскиваешь, ему уже все равно,?— другой мужчина без деланных гримас подошел к?телу ближе и?приподнял ногу за?штанину.?— Его по?кускам проще вытащить. Может, сразу в?пакет? Тут даже опознавать нечего. Тем более, если такая?же?дрянь и?с?остальным телом… Слушай, Жан, девушка описывала своего друга, помнишь? Она говорила, что у?него синие джинсы? Или просто джинсы? А?у?этого вообще, похоже, какие-то кожаные штаны,?— мужчина выловил взглядом небольшую деталь под завалом?— чистый, почти не?запыленный край обуви.?— Смотрите! Посветите быстрее сюда, здесь, похоже, еще один человек,?— и?спасатель, начал разгребать второй рукой завал из?более мелких камней под окровавленным телом.– Здесь просто не?может поместиться кто-то?еще!?— начал спорить с?ним другой мужчина, встав в?позу.–?Ну, что?же?ты?застыл??— разозлился Жан на?своего напарника.?— Не?можешь вести себя как настоящий спасатель, так хотя?бы?постой и?подержи фонарь, идиот!?— стряхнув отвращение, Жан поправил красный платок, который почти выскользнул из кармана, и откатил еще один крупный камень, одновременно пытаясь получше разглядеть пострадавшего.Бешеная карусель эмоций, страха, воспоминаний и?ощущений завертелась ещё?раз, и?уже было остановилась?— Локонте ясно увидел свет перед собой, да?и?боль куда-то ушла, уступив место полному безразличию?— как внезапно барабан миров словно крутанулся вторично, и?Мик ощутил, как что-то несравненно более сильное и?могущественное потащило его за?собой. И?всё, что ему оставалось?— отдаться этой грубой силе, как смиряется с?бушующим морем маленькая ладья вдали от?спасительного для нее берега. Всё изменилось, даже течение времени стало совсем иным: осязаемым и?живым.Теперь?же?за?плотными больничными шторами едва угадывалось грозовое, низко нависшее небо. Пару раз длинным золотым росчерком сверкнула молния, разрезая серую устрашающую материю.В небольшой вытянутой палате недвижимо лежал едва дышащий человек. Выражение его осунувшегося лица было настолько безучастным, что если?бы?не?размеренно пищавший аппарат жизнеобеспечения, можно было?бы?подумать, что мужчина мертв.Все его худощавое тело было обезображено: оно было почти полностью покрыто глубокими рваными ранами и?постоянно кровоточащими царапинами?— что только не?предпринимали врачи, чтобы остановить сочащуюся кровь?— все было бесполезно: поэтому тело было почти сплошь обвязано бинтами. На?свободных?же?от?них участках были видны серьезные гематомы и?отеки. Голова была разбита, от?удара об?рельсы рассечен?нос, а?район ключиц, ранее представляющий из?себя кровавую кашу с?кучей мелких камней и?набившейся серой пыли, теперь был искусно зашит хирургом.Из локтевых сгибов Микеле торчало несколько проводов, по?которым из?капельниц поступали необходимые раненому организму вещества. Укрытый тонким одеялом, Локонте так и?не?пришел в?сознание после того ужасного теракта, который так неожиданно прогремел в?Париже, забрав десятки жизней невинных. Врачи оценивают состояние мужчины как стабильное, но, к?сожалению, совершенно не?изменяющееся?— ни?в?лучшую, ни?в?худшую сторону. Уже несколько дней персонал ухаживает за?ним, но?никто не?смеет и?надеяться, что тяжелобольной выживет?— когда его доставили на?реанимобиле, он?умирал?— и?это вовсе не?образное выражение. Его сердце практически не?билось, мужчина дышал очень слабо: пять-семь спазматических вздохов в минуту, а?все тело его заходилось в?судорогах, которые предшествуют смерти.Теперь же Микеланджело беспомощно лежал на?койке, чувствуя, что вокруг него кипит жизнь, но?открыть глаза он?был не?в?силах. Его накачали таким количеством лекарств, что ему никак не?удавалось очнуться. Барахтался в?глубинах своего сознания, пытался выбраться, но?не?мог. Единственным, что он?сумел от?себя добиться, была реакция на?внешние раздражители: голос, покалывания… Но?дальше этого дело не?шло. Однако врачи все также поддерживали слабый, но?еще теплящийся огонек его ?жизни“.Сегодняшней ночью, когда за?окном бушевала погода, Микеле, все так?же?не?открывая глаз, услышал глухой стук: будто открылась дверь. Кто-то довольно тихо подошел к?нему и?присел рядом. Кровать прогнулась под весом гостя.Явно мужчина. Довольно крепкого телосложения.Ничего не?происходило, пока тихий, достаточно приятный голос не?нарушил тишину:— Микеланджело.Локонте будто током ударило, и?аппарат, пискнув, выдал бешеную частоту сердцебиения. Мик, судорожно вобрав воздух в?легкие, открыл глаза.Открыл глаза.Все вокруг дьявольски сжимало его тело, и?это ощущение становилось все более невыносимым. Катетеры словно тянули из?него все жилы, трубки в?носу мешали нормально дышать, и?хотелось их?выдернуть, одеяло мерзко жгло.Стало очень жарко.— Микеле,?— раздалось вновь над мужчиной.Очередной спазматический полувздох-полувсхлип Мика. Слишком испуганный и?резкий?— сердце сильно кольнуло. На?его кровати в?накинутом на?плечи медицинском халате сидел Флоран.—?Микеле??— вопросительно повторил?он, взволнованно потирая собственные виски.Микеланджело, не?веря собственным глазам, попытался улыбнулся, но?тут?же, обуянный страхом, зажмурился и?быстро заморгал. Фло увидел, как на?щеках Локонте заблестели капельки слез. Мужчина, вновь открыв глаза, теперь смотрел на?ночного гостя, боясь, что если отведет взгляд, то?Флоран исчезнет, как буйное наваждение.Или…"Неужели это реальность?"— Уоо-о…?— сжимая в?трясущихся от?порыва эмоций пальцах простыню, слабо выдохнул?Мик,?— трубки во?рту мешали говорить. Он?только глухо стонал, вбирая воздух, все его лицо отнялось, и?он?совершенно его не?чувствовал.— Молчи, молчи, Микеле,?— Флоран, с?ужасом прикрыв рот ладонью, горестно покачал головой.?— Что?же?с?тобой сделали, Микеле?.. Боже... Бедный, бедный мой Микеле…?— и?мужчина аккуратно, стараясь не?причинить боли, взял Локонте за?почти полностью обвязанную бинтами руку, поглаживая тонкие, так не?похожие на?мужские, запястья и?натыкаясь на?следы порезов?— в?этот раз на?запястьях не?было платков.Микеланджело не?мог пошевелить даже пальцем, а?потому лишь глубоко дышал и?все старался сдержать свои слезы, но?не?мог. Фло?жив! Вот?он, прямо перед ним?— целый и?невредимый, держит теплыми руками его руки, истерзанные ранами, царапинами и?порезами, и?что-то говорит о?том, как после выздоровления долго его искал: обзванивал больницы, пытался поднять списки в?полицейских сводках… Слышит, что Фло решил, будто?он, Микеле, погиб под завалом…Слышал и?ничего не?мог ответить. Пытался. Лишь полустон срывался с?его губ то?и?дело.Фло вновь горестно покачал головой, прикладывая палец к?его губам?— призывает замолчать. Бережно проводит по?щеке ладонью: стирает каплю новой покатившейся слезы с?щеки прикованного к?постели Микеле и?следы почти высохших слез. Тот?же?только и?может, что слабо всхлипывать?— на?большее он?не?способен; как?же?ему было больно, как?же?ему было страшно, как?же?ему было противно и?горько… И?лишь?Фло, его образ: его голос, родинка на?щеке, карие глубокие глаза и?темные непослушные вихрастые волосы были маяком для Мика, чтобы тот не?пропал в?пелене тумана.И сейчас…"Не произнести ни?слова?"Он не?может…Видеть сковывающую его боль, его бессилие было невероятным мучением для самого Флорана, который сидел, сгорбившись, прикрывая руками лицо. Его опухшие глаза были красны от?слез, он?сам не?мог поверить в?то, что его поиски наконец закончены."Никогда не?оставляй меня, Флоран, слышишь? Пожалуйста, не?оставляй… Не?уходи, Фло… Я?так тебя… Не?оставляй…“?— а?в?глазах?— волнение за?будущее, вперемешку со?страхом.— Я?не?собираюсь покидать тебя, Мик,?— Фло вначале сам не?осознал искренности своих слов, отвечая на незаданный вопрос. — Но, видишь ли, какое здесь дело... — Флоран зашелся в диком кашле. Что-то внезапно пошло не так. — Ты умер три минуты назад. И я вместе с тобой. Прости.Микеле замер. Мир вокруг разлетелся осколками: Флоран пропал, палата растворилась. Он увидел, что его окружало на самом деле.Микеле наконец очнулся под завалом камней. Они давили на грудь, живот и плечи. Голова, к счастью, была свободна, но подвинуть ее хоть сколько-нибудь в сторону Мик не мог. Шейные позвонки хрустнули, и шею заломило. Тихий хрипящий стон из?чуть приоткрытых, разбитых в?кровь губ?— сейчас это?все, что Микеле мог себе позволить. Его искореженное тело разрывает ужасная боль, а?виски сдавливает?так, что он?слышит стук собственной крови, все еще быстро бегущей по?венам. Откуда-то сверху, непонятно, откуда, раздаются громкие крики, хлопки, звуки падающих камней. Все это сливается для страдающего от?тянущих болей Мика в?единую какофонию звуков, резко бьющую по?ушам и?по?словно оголенным нервам."Замолчите, замолчите… "Ни руки, ни?ноги не?слушаются своего обладателя?— разбитая колонна так тяжела. Стон?— в?этот раз уже громче?— обжигает его саднящее горло. Удивительно, что из?груди Микеланджело вообще все еще вырываются хоть какие-то звуки. Слезы текут по?щекам, смешиваясь с?кровью. И?кровь не?только?его. Сердце билось равномерно, но очень слабо, и тело совсем перестало слушаться. Микеле очень хотел бы подняться, но он и повернуться не мог. Локонте, все так же находясь во власти игры своего воображения, хотел вновь почувствовать запах парфюма Фло, но не пахло ничем, кроме гари. Он хотел крикнуть, но рот был так сух, что язык прилип к нёбу, и жажда замучила. Локонте чувствовал, мокроту на своей груди, и это ощущение напомнило ему о воде. Он собрал все силы, но лишь застонал, и так ужасно, что ему самому страшно стало. Боль заставляет стонать и корчиться от ужасной муки. И снова тишина… Лишь прерывистое дыхание."Кому молиться, чтобы услышали и?прервали мучения?“?— сознание плывет, перед глазами все качается, видения сменяют друг друга,?— ?Университет, Синтия, Фло… Флоран? Мадонна! Где?сон, где реальность? Я сошел с ума? Я умер? Что творится? Почему мне так больно? Совсем ничего не вижу, ни единого проблеска, будто тьма сгустилась вокруг, и выхода из нее не найти. Но я различаю оттенки этой темноты: она так многолика, многогранна, в ней же мириады оттенков... Слышу голос, но не понимаю, откуда он исходит. он будто вокруг меня: опьяняет, окутывает, словно мерзкая липкая паутина. Наверное, я все же погиб. Что же. Тем лучше...“— Тащи! — Жан вместе со своим напарником, откатил последний мешавший камень и выдохнул: в нос набилась пыль, и дышать стало тяжело.?— Апчхи! — и голова будто взорвалась глухой болью.— Мертвый? — с усталостью спросил у своего напарника Жан, сев на колени: он слишком устал.— Да, сто процентов не жилец, — ответил ему Камиль, тоже порядком запыхавшийся.— Ты точно уверен?— У него, блять, голова раздроблена, — разозлился спасатель, — я внутренние стенки черепа своими глазами вижу, конечно, твою мать, я уверен.— Девушка описывала другого парня, тебе так не кажется, Жан? — произнес седоватый мужчина. — Этот совсем не похож. Он... Дэн, иди скорее, позови сюда полицию. Это точно не заложник! — сначала появилась кисть руки Аделарда, потом спасатели освободили его тело, (а, скорее, то, что раньше было телом), полностью из кучи мелких обломков, в которую его буквально запрессовало. И, хотя спина и затылок мужчины были полностью раздроблены, лицо его осталось целым. Всем врезались в память глаза террориста — они были словно живые: в них тенью лежало выражение предсмертного ужаса, охватившего этого мужчину.Как только спасатели вытащили разбитое тело Аделарда, они увидели, как что-то блеснуло чуть в стороне. Мерцающие в свете налобных фонарей побрякушки. Звезды на шее. — Быстрее! — спасатели, поторапливая друг друга, стали разгребать остатки битого кирпича и бетона руками. — Быстрее!!!Пыль невесомо поднялась в воздух бело-серым облаком, куски камней сухо стучали, скатываясь вниз. Вот показался второй разорванный рукав свитера. Прожженный в одном месте — будто раскалённым прутом. Рукав — и сломанная рука.Жан вместе с Камилем навалились на камень и, задохнувшись от боли в груди, изо всех сил рванули его на себя и в сторону. Глыба неожиданно легко подалась, толкнула их, и, чуть не опрокинув спасателей, с хрустом перекатилась, открыв остаток тела Микеланджело.— Он без сознания! Пульса нет! — крикнул Камиль, ухватив мужчину за плечи и встряхнув его. Потом ударил по щеке наотмашь. — Ну же! Открой глаза! Врача сюда! — судорожное нажатие на кнопку, и треск рации. Хриплый крик разнёсся над станцией. — Жан, давай! Раз, дваа-а... — на "три" спасатели вытащили Микеле из-под камней на твердый пол. У мужчины было слишком спокойное лицо, покрытое серой пылью так, что не было видно ни синяков, ни ран. Ресницы его сильно выделены черным на фоне бледной кожи. Кровь залила сломанный нос, разбитые губы и виски. Вероятно некогда темные волосы теперь почти все были седыми — под цвет каменной пыли. Остатки мяса другого мертвого тела прикрывали разорванный в нескольких местах свитер. Голова мужчины была повернута вбок, и хотя глаза его были приоткрыты, но расширенные зрачки делали взгляд пустым, ничего не выражающим. В общем, понять, что это Микеле, удалось бы лишь огромным усилием фантазии.— Руки на грудь! Раз-два! Три-четыре! Пять! И ещё раз!Удар кулаком в грудь. Потом — искусственное дыхание, рот в рот через клапан. И снова, по кругу. Бесполезно. Грудная клетка не поднялась даже на сантиметр. Микеланджело не дышал и уже начинал синеть.— Вставай же, чёрт! Помогите, скорее! — спасатель оглянулся на подбежавших с носилками медиков. От испуга за жизнь пострадавшего на его голове зашевелились волосы. Рука беспомощно заскребла по бетонной крошке. Врачи вкололи в подергивающееся плечо Микеле адреналин и продолжили повторять цикл, нажимая на грудь и вдыхая через маску воздух. Это длилось четыре минуты. Медик, устало поднявшись, обратился к своему напарнику: — Записывай, — произнес врач, проведя ладонью по лицу, пытаясь снять напряжение, — время смерти: семнадцать двадц...Внезапно для всех Микеланджело, выгнувшись в спине, захрипел, пытаясь вдохнуть как можно больше воздуха, но легкие отказывались его принимать. Его хрип послужил сигналом к решительным действиям: его тело легко, словно это была тряпичная кукла, закинули на носилки и быстро понесли к выходу, сквозь темные руины станции, где все еще трудились люди в рабочей одежде — разбирали огромные груды мусора с вкраплениями человеческих тел. Чувствовался какой-то сладковато-кислый запах, перемешанный с гарью и немного отдающий гнилью — то ли от кучи мусора, то ли от гниющих под руинами трупов...Этот день был пасмурным: небо полностью заволокло тучами, поэтому стемнело очень рано. Расплывчатые очертания домов, находящихся рядом со станцией метро, были освещены только фарами да прожекторами работающих машин. Автобусы, выделенные городским руководством, едва пробирались по центральным магистралям: движение по проезжим улицам было медленным, однако весьма напряженным, несмотря на позднее время. Разносились чьи-то всхлипывания, а кто-то беззвучно ронял слёзы. Рыдали матери и девушки. Взрослые сильные мужчины вытирали глаза и кричали, орали в никуда. Есть чувства, которые невозможно спрятать.Вой сирен перекрывал все звуки ночного города. Машина реанимации неслась, не следуя разметке на дороге, пересекая сплошные и поворачивая на красный. А внутри холодного, орущего куска катящегося на колесах металла – мужчина, сердце которого еле бьется, а дыхание с каждой секундой замедляется, временами и вовсе пропадая на несколько секунд. Шансы выжить у него невысоки.Каталка врывается в широкие двери ближайшей больницы вместе с врачом и парой санитаров: они должны как можно быстрее доставить Микеланджело в отделение реанимации, ведь сейчас каждая минута на счету.— Быстро, быстро! – кричал врач дрожащим голосом. Несмотря на то, что он был уже совсем не молод, это его первый тяжелый пациент, умирающий на глазах. Врач боится, именно поэтому его руки подрагивают, равно как и голос. Он много видел за время своего обучения и работы, но этому не научат ни в каком университете, к этому же невозможно привыкнуть...– Кто у нас? – реаниматолог встретил каталку, глядя на умирающего оценивающим взглядом, собираясь с мыслями.– Теракт в метро, наслышан, я думаю. Врачи оказали первую помощь, буквально с того света вытащили: клиническая смерть. Прекратили реанимацию, посчитав, что мужчина умер. Почти шесть минут без дыхания. Но он каким-то чудом вновь начал дышать. Сейчас дышит с перебоями. Сломана ключица, нос, переломы конечностей, – констатировал факт фельдшер, осторожно перекладывая Микеле на реанимационный стол.Руки врача сразу же начали летать над пациентом: нужно привести дыхание в норму. От большой кровопотери давление все падало и падало. Адреналин. Черт...Сердце вновь запускается и снова останавливается, а за ним тормозится и дыхание. Черт. Черт! Черт!!! Еще одна попытка завести мотор. Микеланджело умирал. И это вовсе не образное выражение.Красный платок осел на пол.