каждому цветку – своя поляна (1/1)

Намджун Алексеевич вернулся под вечер и сразу же сообщил, что на Рождество прибудет в имение лично Джиджи. Что означало, как пояснил после Кимский Сокджину Юрьевичу в беседе с глазу на глаз, что господин Вэй покинет их гостеприимный дом, поскольку появилась возможность обеспечить ему беспрепятственное путешествие за границу.Сокджин Юрьевич погрустнел и помрачнел, но обязанности хозяина требовали его внимания, так что он постарался занять свои мысли приготовлениями к рождественскому обеду.Господина Вэя отпускать не хотелось до рези слез в глазах, до боли под ребрами, до безысходных всхлипов. Не хотелось. И Сокджин Юрьевич был готов даже покинуть имение и сломя голову уехать вместе с ним, если бы его драгоценное божество хоть взглядом, хоть полуулыбкой дал понять, что нуждается в таком попутчике как фон Ким в своем полном опасностей путешествии.Сокджин Юрьевич метался в собственных мыслях от одной безумной идеи к другой: то он планировал увезти господина Вэя в Петербург и снять ему меблированные квартиры, а самому жить подле, чтобы заботиться о нем, то подумывал списаться со своей теткой, жившей нынче где-то во французской провинции, и просить убежища для них обоих, то решительно намеревался признаться господину Вэю в собственных чувствах и просить его остаться. Но все это было невозможно. Господину Вэю, оказавшемуся в Российской Империи наперекор воле своего императора и российского, оставаться здесь было смертельно опасно.Сокджин Юрьевич даже не знал, от чего он бежал и за что преследуем: господин Вэй мог оказаться беглым преступником и опасным убийцей, он мог оказаться бежавшим от кредиторов должником, он мог…Намджун Алексеевич сообщил также, что медлить с отправлением господину Вэю никак нельзя более, поскольку в губернии, как сообщили ему на одной из почтовых станций, находилось нынче некое высокопоставленное лицо из столичной жандармерии, и опасаться того, что этому высокопоставленному лицу нужен был именно господин Вэй, стоило, безусловно.Проворочавшись ночь на своей мягкой постели, Сокджин Юрьевич так и не решил ничего, однако, утром сочельника первым же делом отправился во флигель с завтраком для гостя. Его сопровождал молчаливый Седжинушка, следуя по тропинке с корзиной в руках, и Сокджину Юрьевичу так необходим был хотя бы чей-нибудь совет или твердое слово, чтобы либо разувериться во всех своих мечтах, либо укрепиться в них.—?Вам нравится господин Вэй, Седжин? —?задал он вопрос, когда поворот тропинки открыл для них обоих обзор на резное крыльцо флигеля.—?Да как же может не нравиться такая красота! —?медленно, нараспев ответил управляющий и понимающие сощурился.—?Надеюсь, и господину Вэю у нас нравится,?— предположил фон Ким, плотнее кутаясь в свой тулупчик, отороченный нежным собольим мехом.Седжин покачал головой:—?Холодно ему в наших краях-то,?— покачал головой Седжин. —?Того и гляди, обожгут его наши морозы, и зачахнет. Как цветок, который вы выписали прошлой осенью из Петербурга.Сокджин Юрьевич поднял на него взгляд и натолкнулся на слишком понимающие, мудрые седжиновы глаза.—?Каждому цветку?— своя поляна,?— не отвел взгляда все понимающий и все знающий Седжинушка. —?Так-то.Утро сочельника Тэхен встретил злым и несобранным. Вчерашнее бегство Чимина не давало ему покоя, и он, против своего обыкновения, не сомкнул до рассвета глаз, и только на утренней заре забылся ненадолго полным мучительных метаний сном. Поднявшись, он намеревался первым делом встретиться со сводным братом и объясниться.Однако, утром нигде он Чимина не нашел. Не появился Чимин Сергеевич даже к завтраку, так что Тэхен решительно направился к нему в спальню с готовностью прижать к стенке этого трусишку и либо успокоить, либо ввести в смятение еще более. Второе, понятно, было для Тэхена более желательным.—?Дак, барин еще засветло поднялися и в конюшни отбыть изволили,?— весело пояснила Прасковья, со скоростью тысячерукой богини Гуань Инь наводящая порядки в мезонине к приезду гостей. —?Видала, оне коня своего чистить изволили…Тэхен отправился на конюшни, но конь Чимина Сергеевича стоял на привязи, вычищенный и накормленный, с довольной сытостью во взгляде умных черных глаз. Конюх сообщил, что Чимин Сергеевич ?только что отбыли-с к дальнему флигелю?, и Тэхен направился туда, однако, и там застал только господина Вэя, пьющего кофе в компании Намджуна Алексеевича и Сокджина Юрьевича.—?Ищи брата у леса, он с утра собирался с дровосеками в лес за елкой направиться,?— взмахнул широким рукавом в сторону темнеющей кромки дубравы Кимский.Тэхен оглядел свой второпях накинутый поверх рубашки легкий кафтан, подумал, что в таком легком наряде к лесу идти будет неуютно, но все-таки зашагал меж сугробов по расчищенной узкой дороге.Дровосеки, тянущие елку из леса на дрожках, оглядели его, взъерошенного и озябшего, с осуждением и сообщили, что Чимин Сергеевич с ними собирался, но в последний момент передумал, увидев, что Тэхен Сергеевич направляется к конюшням.—?Он пошел туда? —?уточнил Тэхен, но дровосеки отрицательно покачали головой и указали в противоположную сторону, махнув заснеженными рукавицами в сторону хлебных амбаров.И тогда Тэхен понял, что Чимин попросту бегает от него. И это разозлило его еще больше.У хлебных амбаров топтались дворовые, доставая из сундуков припасенные к сочельнику продукты и перенося их в хозяйский дом, и Чимина там Тэхен тоже не застал.—?К сеновалу побежали-с,?— учтиво сообщил повар. —?Вот по этой тропочке за амбарами-с.И пробормотал что-то насчет промокших валенок у тех, кто изволит нырять по сугробам вместо того, чтобы пользоваться расчищенными тропинками.К сеновалу Тэхен направился, крадучись, ныряя под навесы одного амбара за другим, и сам посмеивался?— так это напоминало детскую игру в прятки. И у него почти получилось застать брата врасплох, но снег скрипнул под жестким цыганским сапогом, и яркий тулупчик Чимина тут же показался с обратной стороны сеновала и начал удаляться.—?Стоять! —?гаркнул Тэхен Сергеевич и прибавил ходу.Чимин вздрогнул, но шагу не сбавил, продолжая перескакивать с сугроба в сугроб как заяц.—?Стой, говорю! —?крикнул Тэхен громче и улыбнулся тому, как подпрыгнул над очередным сугробом брат с перепугу,?— Догоню?— хуже будет!—?Куда уж хуже-то? —?пробормотал, останавливаясь, Чимин. И, кажется, собрался было повернуться, но со стороны парадных ворот послышался лошадиный топот, и во двор въехал на рыжем жеребце Хосок Андреевич Ланской-Рогатых. Он в своем казачьем синем зипуне был чудо как хорош, контрастируя с подсвеченным утренним солнцем снегом.—?А, Тэхен Сергеевич,?— протянул Хосок Андреевич игриво, спускаясь с лошади. —?Приветствую вас! Не легко ли вы одеты для такого студеного утра?—?Ничего,?— буркнул Тэхен, не сводя взгляда с застывшего все так же в снегу за амбарами Чимина. —?Я горячий.—?Не сомневаюсь,?— захохотал Ланской. —?Был бы рад прогуляться с вами как-нибудь верхом, побеседовать…—?О чем именно? —?уточнил грубовато Тэхен, поглядывая на красивого казака на всякий случай настороженно.—?Обсудили бы… вашу горячесть,?— снова захохотал Хосок Андреевич,?— и мое отсутствие сомнений по этому поводу. Эх, жаль, недосуг мне сейчас. Дела, понимаете ли…Чимин Сергеевич слушал их диалог, чуть приоткрыв даже рот, и на лице его сменялись многие разные чувства.Ланской-Рогатых флиртовал с Тэхеном так просто и открыто, с тем самым Тэхеном, который вчера…Чимин залился краской и опустил глаза.Тем самым, который вчера… так целовал Чимина, чьи руки были так настойчивы и требовательны, от сбитого дыхания которого чиминово дыхание тоже сбивалось и давило грудь изнутри…Ланской-Рогатых флиртовал с ЕГО Тэхеном.У Чимина сжались кулаки.И он решительно шагнул к амбарам.—?Кимский, а вот и вы! —?окликнул Ланской подходящего Намджуна Алексеевича,?— ну что ж, я привез, как и обещал…Пока Тэхен провожал взглядом этого шумного и настырного казака, он с улыбкой прислушивался к приближающимся по снегу шагам за спиной, а потом внезапно обернулся и резко схватил подошедшего Чимина Сергеевича за рукав.—?Попался!У того вид был, и правда, как у попавшегося в силки тетерева: перепуганный, взъерошенный, одни глазища только на абсолютно красном от смущения лице.Тэхен Сергеевич без лишних разговор втянул его в распахнутые ворота сеновала и прижал к деревянным доскам.—?Ты бегаешь от меня что ли?—?Я… с чего это я… —?залепетал Чимин, забился в его руках и затих, глядя, впрочем, на него во все глаза.А потом, вспомнив хитрый прищур Ланского и взгляды его, которыми он облизывал Тэхена с ног до головы, вдруг подался вперед и сам поцеловал сводного брата, да с такой злостью и напором, что тот слегка опешил, вздрогнул, но тут же опомнился и углубил поцелуй, сгребая в охапку Чимина вместе с его тулупчиком и дрожащим, как у испуганного птенца тельцем.—?Слыхал, столичные жандармы в уезде,?— поглядывая пристально на Намджуна Алексеевича поверх своей чашки с кофием, проговорил Ланской, когда Сокджин Юрьевич усадил их в гостиной у камина.—?Да уж,?— хмыкнул Намджун Алексеевич,?— наслышан. По частным делам или по… государственным?—?Да кто ж их разберет,?— многозначительно посмотрел на него Хосок Андреевич и замолчал. А после добавил,?— Время сейчас предрождественское, располагает к самым неожиданным визитам, так что…—?Имение Кимских всегда готово к гостям, правда, Сокджин Юрьевич? —?также многозначительно сказал Намджун Алексеевич.—?Даже к самым неожиданным,?— кивнул тот задумчиво осмотрел двор сквозь покрытое изморосью окно,?— А мальчиков моих не видали? Прикажите, Седжин, разыскать их, дело к обеду.—?Молодые господа у сеновала беседовать изволят,?— сообщил Седжин от порога.—?Не думаю, что за столь пылкими поцелуями у них остается время для беседы,?— хихикнул Ланской,?— но пусть будет так. Намджун Алексеевич, давайте присмотрим место, откуда будет сподручнее запускать фейерверки. Скоро прибудут мастера…