Глава 3 (1/1)

Девочка теряется в столовой, набитой людьми. Она вертится на месте, изучая занятые столики, ищет своих друзей, и испытывает неподдельную радость, когда те зовут её, упрощая решение проблемы. Рыжая девчонка с веснушками даже встает на стул, призывно махнув рукой, и Райли улыбается, поспешив к ребятам, что успели занять любимое место у самого окна.Толчок. Красный поднос слетает с рук, гремит, падая на пол, но этот звук не замечают вокруг, поскольку в огромном помещении и без того довольно шумно по вине разговоров. Девочка недолго пораженно смотрит на перевернутую еду, оглядывается, сразу же упираясь вниманием в спину темноволосого мальчика, продолжающего отдаляться и теряться среди подростков.Даже не извинился.Среда?Боже, мы тут помираем?,?— Остин. Обожаю, когда он не выдерживает давления, начав звонить мне и жаловаться на проблемы. Нет, правда, мне это нравится, и нравится то, как он открыто признает зависимость нашей компании от моего присутствия. Парень приболел, так что сидит дома, поэтому сейчас, пока на часах всего полседьмого утра, мы неплохо проводим время, болтая по телефону. Из-за привычки к раннему подъему и нелюбовью к просиживанию в кровати, я решаю пока осторожно вынуть из маминой любимой вазы сухие розы, серые лепестки которой опадают при малейшем касании. Ваза прозрачная с зелеными красивыми вставками стекла в виде листьев. Помню, как она ругала меня за то, что уронила её в детстве. Откололся только край листика, его удалось приклеить обратно.Ваза вся в пыли, с грязью на дне и стенках. Я спускаюсь вниз по молчаливому дому. Люблю это время тишины. Иногда даже в городе срываюсь в пять утра в ближайший лес, чтобы покататься на велосипеде. Вокруг никого. Только жители леса со своим шумом и ароматы хвои.?Если честно, Агнесс невыносима,?— Остин кашляет в трубку приглушенно, будто старается прикрыть рот ладонью. —?Без твоего контроля она медленно дичает?,?— смеется, и я смеюсь. Никакого сильного осадка после вчерашнего состояния. Чувствую себя лучше, и это не может не радовать, значит, иду на поправку в плане настроения. А вот горло придется потерпеть.—?Опять начала батл с учителем по литературе? —?догадываюсь, хорошо зная, какие ?тёрки? у неё с этим мужчиной, который не привык принимать чужое мнение, а Агнесс довольно увлечена поэзией. Каждое произведение трактует по-своему, совсем не так, как преподносит учитель. Ох, сколько споров и литературных сражений повидал наш класс. Мало кто из наших увлечен книгами, но ради взрывной Агнесс не прогуливаешь данный предмет.?Ты пропускаешь веселье,?— парень зевает, вдруг резко переключившись. —?Как незапланированный уикенд??Я так и не рассказала главное, поэтому лучше избегать данной темы. Не люблю лгать. Бросаю взгляд в сторону заднего двора. На улице так же пасмурно. Думаю, будет дождь.—?Мне не нравится отдыхать в период учебы,?— признаюсь, проходя на кухню, и, немного (кого я обманываю) оторопев, отвожу взгляд в сторону от О’Брайена, который сидит за столом с кружкой кофе. Шаг непроизвольно ускоряю, подходя к раковине, и стреляю взглядом на экран телефона, подумав, что что-то не так с моими внутренними часами, но нет. Почти семь. Странно, что этот тип не спит. К черту.?Агнесс присылает тебе конспекты??Кладу грязную вазу в раковину, зажав мобильный аппарат между плечом и ухом:—?Да,?— кручу ручки крана. —?Но у неё такой почерк… Обидно сказать, что не могу разобрать. Только комплекс ей повешу,?— нет, не могу вот так просто игнорировать присутствие ?опасности?, поэтому кидаю быстрый взгляд за спину, наблюдая, как парень трет сонные веки, упираясь локтями в стол. Вроде пока тихо. Ничего не предвещает беды, но расслабляться не стоит.?Я могу тебе скидывать, только лучше ей об этом не знать?,?— это точно.—?Спасибо,?— начинаю промывать вазу, мыльной губкой скользя по стеклу.?Ты в субботу приезжаешь??—?Скорее всего,?— вздыхаю, вновь обернувшись, и ощущаю легкое напряжение, ибо парень лениво встает со стула, так что ускоряю свои действия:—?Ладно, давайте все вечером в скайпе созвонимся? —?предлагаю Остину и слышу одобрительное мычание:?Ладно, тогда до вечера?,?— прощается, и у меня не хватает времени, чтобы улыбнуться, ведь Дилан встает рядом, без просьбы пихает меня локтем в сторону от раковины:—?Да, давай,?— тараторю, тут же оборвав связь, и сую телефон в карман любимых спальных штанов:—?Тебя вежливости учили? —?сегодня я настроена на словесную борьбу, поэтому складываю руки на груди, повернувшись всем телом к О’Брайену, который кладет кружку в раковину:—?Помоешь? —?он даже не отошел ото сна, а уже выдает нечто подобное. Пускаю смешок, сощурив веки, и уже какой раз убеждаюсь: он?— ребенок. Причем такой мерзкий, противный, как заноза. И мне ясно, что именно такой ребенок будет вести себя нерационально в ситуации, которая ему не по душе, но, черт возьми, нам уже по семнадцать лет. Времена пеленок и памперсов далеко позади.—?У тебя руки есть, сам помоешь,?— ворчу, принимаясь продолжать мыть вазу. Дилан сует ладони в серые штаны, перед этим дернув бегунок кофты немного вниз, чтобы открыть белую футболку.—?А вчера ты была покладистой,?— хрипит, не откашливаясь, чтобы голос звучал лучше, но, может, это его естественное звучание. Откуда мне знать, стараюсь особо не обращать внимания ни в школе, ни теперь здесь.—?Вчера ты была покладистой,?— шепчу, передразнивая и не поднимая на него взгляд.—?И ты мне говоришь о ребячестве? —?О’Брайен пускает смешок, переступая с ноги на ногу.—?И ты мне говоришь о ребячестве,?— морщусь, закатывая глаза. Отвечаю ему той же монетой.Не смотрю на его лицо, но ощущаю кожей плеч покалывания его недовольства:—?Ты же в курсе, что…—?Что? —?оставляю вазу в раковине, полной мыльной пены, и поворачиваюсь телом к Дилану, поставив одну руку на талию. —?Что все спят, а в кармане у тебя нож, приставишь его к моему горлу или типа того? —?не прекращаю кривляться, пока передразниваю этого типа. —?Чего ты ждешь в ответ на свои замечания? Взрослого отношения? —?смотрю в его карие глаза, раздражаясь от такого равнодушия. Он меня вряд ли слушает, а вот мне совсем не хочется затыкаться:—?Знаешь, что я думаю? —?складываю руки на груди, уверено качнувшись с пятки на носки. Дилан повторно усмехается и качает головой:—?Не особо интересно.—?А мне неважно, интересно ли тебе,?— говорю громко, забывая о спящих взрослых этажом выше. —?Я думаю, ты застрявший в развитии ребенок, не умеющий уважать решения своей матери. И её саму вряд ли уважаешь,?— вижу, как дергаются его брови, сильно хмурясь, но не останавливаюсь. Всё, довольно. Он в моем доме. И нужно поставить засранца на место, которого у него, кстати, здесь нет, и не будет.—?Ты расстроен, твоя мать с другим мужчиной, окей. Но не моя проблема, что твои родители не построили нормальных отношений, и твоя горящая задница по этому поводу меня не касается. Тебе просто завидно, что твоя мать тратит больше времени с моим отцом, уделяя при этом внимание и мне, а ты в этот момент лишен всего этого. Обиженный ребенок, который эгоистично будет преследовать свои желания. Наверное, у тебя чертовски дерьмовая жизнь, поэтому ты и вымещаешь свою зависть на тех, у кого всё в принципе в порядке,?— острый взгляд. Режущий мое сознание, но не останавливаюсь, даже замечая, как парень сжимает пальцами внутреннюю сторону карманов.—?Вот смотрю на тебя и точно убеждаюсь, что твой отец, наверняка, ничем не лучше, вот Лиллиан и психанула. Кому нужен засранный…Быстро движение руки?— и мыльная ваза разбивается об пол возле моих стоп. И звон стекла не вызывает оцепенение. Я дышу так же тяжело, как и Дилан, который напряженно перебирает пальцами ткань штанов, кажется, от такого сильного сжатия вовсе порвет её. Не отрываю взгляда от осколков маминой вазы. Никакого желания молчать, только сильное рвение продолжить атаковать, ведь, твою мать, он разбил её. Поэтому вскидываю голову, уставившись в упор на человека, глаза которого выражают такой же гнев, как и мои. И надеюсь, что в моем взгляде читается вся пылающая ненависть, которая на самом деле жжется в груди уже на протяжении нескольких лет, но не имела возможности выйти до сего момента.Руки дрожат, и готовлюсь пихнуть со злостью парня, отбрасывая мысли о том, что уподобляюсь такому куску дерьма. Не сейчас. В данный момент мне хочется выблевать всю словарную тошноту, всё, что думаю о нем, что боялась сказать, пока получала подножки и удары в коридорах школы. Я готова разорвать его ногтями.Но в порыве агрессии здравомыслие уходит в туман, так что не вспоминаю о физическом превосходстве противника, начав тревожиться о своей слабости только в момент, когда Дилан перехватывает меня за локти, с силой дернув в сторону двери.Это ненормально. Черт, мы же взрослые люди, какого хрена вообще происходит?!—?Эй! —?отпираюсь, пытаясь вырвать руки, но парень уверенно тащит меня к входной двери, имея возможность сдерживать одной рукой. Открывает, пихая меня за порог, о который спотыкаюсь, и разворачиваюсь, чтобы рвануть в дом, но наконец привычный страх перед агрессором лишает той самой уверенности, и здравый смысл предательски возвращается, не вовремя напомнив о возможностях О’Брайена. Который вне себя. Он даже не смотрит на меня, перехватывая локоть, и грубо тащит за собой к деревянному причалу.—?Эй! —?я упираюсь ногами во влажную после ночи траву, пытаюсь присесть, чтобы ухватиться свободной рукой за землю или корень. Чувствую только, как быстрое дыхание парня заставляет колотиться ноющее сердце. Его руки напряженно, до боли сжимают мой локоть и предплечье.—?Что ты делаешь?! —?ругаюсь, пытаясь разжать его пальцы. —?Отпусти! —?пугает то, куда он ведет меня. Ногами топаю по причалу, понимая, что это уже не смешно, и по вине новой волны страха тон моего голоса сменяется жалким писком:—?Нет, стой,?— да, я прошу его остановиться, но Дилан только сжимает губы, повернувшись, чтобы взять меня под руки, а я всячески пытаюсь рвануть назад, не дать ему возможности оторвать мои ноги от деревянной поверхности, что хрустит под нашим давлением.—?Стой, стой,?— пищу, рвусь прочь, даже пытаюсь вновь опуститься на колени, но О’Брайен не произносит ни слова, когда грубо ?отдирает? меня от досок, заставив кричать:—?Не надо! —?так больно пальцы сжимают кожу под руками, что не удается нормально вдохнуть и закричать. Только делаю судорожный вдох перед потерей в невесомости, не успеваю осознать, как он отбрасывает меня в сторону воды, спиной вниз. Больно плюхаюсь о поверхность, тут же охваченная паникой начинаю дергать руками и ногами, чтобы как-то сменить положение тела. Ледяная вода. Темная. Боюсь даже распахнуть веки, чтобы ориентироваться, куда стоит стремиться, где это бледное небо. Беспомощно.Слава Богу, рядом с причалом мелководье, и мне удается быстро найти ногами песок, а руками схватиться за деревянную ножку. Наглоталась воды. Выныриваю с громким вдохом, прерывающийся на кашель. Еле открываю глаза, внутри которых щиплет от попавшей под веки воды. В носу закололо. Давлюсь, прочищая больное горло, голень правой ноги сводит, а кожа покрывается мурашками при встрече с вроде как легким ветром.Быстро дышу, широко распахнутыми глазами смотрю перед собой, ногтями цепляясь за край причала. Трясусь больше не от холода, а именно от ужаса перед водной стихией. Волосы липнут к щекам, одежда неприятно покрывает кожу. Стучу зубами, медленно подняв взгляд на Дилана, который сует все ещё дрожащие от напряжения ладони в карманы. Смотрит на меня, не следя за дыханием.Ледяная вода остужает пыл. Больше никакой злости, что была бы верным помощником в сохранении равнодушия перед противником. Не знаю, насколько затягивается наше молчание, но ясным становится одно?— он будет ждать, что я сорвусь первой. Думает, у меня мало терпения? Черт возьми, жизнь под одной крышей с моим отцом на автомате учит тебя терпеть и молчать, так что пошел ты, О’Брайен. Такой мелочью меня не поломать.Еще секунда пустого надсмотра со стороны парня, полного раздражающей надменности. Знаю, что ему нравится ощущать себя ?победителем?, поэтому так долго наблюдает за моими попытками крепче ухватиться за причал. Достаточно для удовлетворения эго? Да, так что О’Брайен разворачивается, как ни в чем ни бывало, уходит на берег. Искоса слежу за ним, стиснув зубы, чтобы не обругать вслух. Постараюсь больше не падать настолько низко. Не опускаться до его уровня, а это тяжело, когда иной способ контакта не выходит.Парень исчезает за дверью дома, моего дома, так что позволяю себе со страхом выдохнуть, прижавшись мокрым лбом к дереву. Успокаиваюсь, набираюсь сил, чтобы трясущиеся от стресса руки смогли поднять меня выше.Зла моего на этого типа вряд ли хватит.Без желания идти домой провалялась на траве около получаса. Бледное небо хоть и прячет от меня солнце, но дарит какое-то тепло, так что согреваюсь, вот только в момент сильного дуновения ветра вся скукоживаюсь, начав потирать плечи.Проверяю состояние телефона. Экран вроде реагирует на прикосновения пальцев, может, ему удалось пережить купание? Надеюсь, через неделю не решит уйти на покой.Думаю, взрослые уже проснулись, так что не успеваю выпить утренний чай в одиночестве, но от кружки горячего не откажусь. Встаю, босиком бредя к дому, и ушами уже улавливаю голоса Лиллиан и отца. Тяну на себя дверь, тут же проверив внешний вид в зеркале. Выгляжу так, будто просто вышла прогуляться после душа, хотя, если потрогать одежду, то тут же усомнишься в этом варианте объяснения. Ткань сырая и холодная. Хочу миновать кухню, но вспоминаю про осколки вазы, поэтому разворачиваюсь, меняя курс направления. Подхожу к порогу, наблюдая за тем, как Лиллиан раскладывает завтрак на тарелки, при этом не выглядит так, словно ей это тяжело, наоборот, как я понимаю, женщина довольно хозяйственная. Но вот отцу совсем не нравится видеть, как его любимая девушка ?надрывается?. Знаю, не хочет, чтобы она сбежала от него, посчитав, что мужчине нужна лишь домохозяйка.Отец читает распечатки своей главы, ручкой правя ошибки или просто меняя некоторые предложения. Взглядом цепляется за меня, подняв брови, будто намекая на свое недовольство по поводу занятости Лиллиан, а женщина стоит у стола, разговаривая с Диланом. И тот ковыряет вилкой омлет, опуская взгляд, еле заметно улыбается, а после шепота матери поднимает глаза, уже шире растянув губы.—?Райли, садись,?— Лиллиан довольно кивает на стол. —?Меня наконец подпустили к плите,?— смеется. Кажется, у неё всегда хорошее настроение. Приятно видеть такого позитивного человека, даже странно, что она?— мать Дилана. Хотя, быть может, парень полностью пошел в отца, с которым я не знакома, но наличие синяков на теле женщины вполне четко характеризует его, как личность.—?Спасибо,?— благодарю, делая медленные шаги к столу, пока взглядом ищу осколки. Ваза раскололась на две части, можно без труда склеить. В груди ускоряет биение сердце, но ему приходит успокоение, когда внимание останавливается на урне. Вижу части вазы, поэтому неаккуратно убираю влажные волосы за уши, приседая, и начинаю осторожно вынимать крупные осколки.—?Откуда это? —?не знаю, как отец замечает, сижу ведь к нему спиной.—?Стояла в маминой комнате,?— отвечаю, поднимаясь, когда все три осколка оказываются в руках.—?Выбрось,?— мужчина перебирает листы с черновым вариантом текста, а я оглядываюсь, хмуря брови:—?Да нет, тут еще не всё так плохо,?— изучаю части вазы. —?Можно склеить.—?Это старое барахло, выбрось,?— с терпением повторяет отец, но не могу даже подумать о том, чтобы выкинуть мамину любимую вещь, так что продолжаю защищаться:—?Это мамина,?— знаю, что за оправдание не сойдет, но для меня это весомый аргумент. Для отца?— вряд ли. Он не особо любит вещи, которые принадлежат маме, думаю, всё дело в тяжелом расставании. Но это не повод выкидывать что-то без её разрешения.—?Выбрось! —?отец повышает голос, опустив скрепленные листы на стол. Я невольно сжимаю осколки, не морщась от острой боли. Лиллиан обеспокоенно сглатывает, потянувшись рукой через весь стол к мужчине:—?Митчелл… —?шепчет с мольбой, но отец сердится из-за непослушания, отчего выражение его лица значительно меняется. Злость даже в кривых губах. Не может отдернуть руку женщины, поэтому резко встает, заставив меня в испуге отойти в противоположную от его намеченного пути сторону. Отец тяжело шагает в коридор, Лиллиан спешит за ним, желая сыну приятного аппетита, но Дилан так же поднимается, быстро направившись за взрослыми. Стою на месте, прижав к груди осколки. Хмурюсь, без желания последовав за всеми, но с кухни не выхожу, только выглядываю из-за двери, видя, как О’Брайен стоит у порога, не спускаясь на террасу. Смотрит за тем, что происходит на улице, и мне удается разглядеть спиной стоящего отца, который зло дергает плечами, разговаривая с Лиллиан, а та поглаживает его спину, с каким-то неясным для меня пониманием сжимает губы, кивая головой.Неужели, расставание моих родителей было настолько ужасным?Одежда тяжелая, но не спешу в ванную комнату, чтобы в очередной раз принять незапланированный душ. Сначала надо разобраться с вазой. От кашля усиливается боль в висках, утреннее плаванье не пойдет на ?ура? для моего организма. Лоб горячий, даже не касаясь его пальцами, ощущаю жар под кожей. Встаю у столешницы, разложив на поверхности стеклянные кусочки, и тянусь к полкам, в поисках клея. Найти его удается быстро, хорошо, что с канцтоварами проблем в нашем доме нет, а вот с лекарствами, конечно, отдельная история.Поднимаю глаза на небольшое зеркальце с расписными узорами, что висит над плитой, и оставляю клей, изучая свое больно красное лицо. Невооруженным взглядом видно, даже глаза какие-то туманные. Изо рта выходит жаркий пар. Пальцами убираю локоны волос за уши, немного отходя от дела, чтобы провести дыхательную процедуру. Глубокий вдох. Долгий выдох. Мне это помогает.—?Съешь ложку.—?Горько, мам.Оглядываюсь на обеденный стол, ощутив, как сердце приятно сжимается, ускоряя течение крови в организме.Кухня тонет в солнечных лучах раннего утра. Девушка сидит за столом, держит на коленях девочку с непослушными после душа волосами. Та трет сонные веки, всячески морщась и отказываясь принимать чайную ложку в рот, а мать смеется, уверяя:—?Мёд повышает иммунитет, а у тебя слабый организм,?— пытается сунуть ложку в ротик, но дочка кривляется, ерзая на коленях:—?Горько! —?визжит, вертя головой, отчего воздушные локоны скрывают личико. Девушка делает вид, что пробует мёд, и мычит от удовольствия:—?И вкусно, и полезно,?— вновь пытается дать дочери, но та ни в какую.—?Какая ты непослушная девчонка! —?девушка фальшиво ругается, отложив ложку, и начинает щекотать девочку, которая не может сопротивляться, поэтому её ворчание сменяется звонким верещанием, и мать пользуется моментом, успев сунуть ложку ей в рот.—?Фу! —?кривляется, чмокая губами, языком облизывая их. —?Фу!Девушка смеется, и смех заполняет кухню, лишая помещение тишины.Никого. Стол пустой. Стулья стоят неровно. Помещение, лишенное того самого солнечного света, ведь за окном еще облачно. Тишина. Уголки моих губ опускаются. Что-то знакомо сжимается в горле, перехватывая мое дыхание, но удается лишить себя горечи. Отгоняю мысли, возвращаясь к вазе. Надо занять себя делом. Не люблю, когда отец злится на меня, так что… Приготовлю им чай, они как-то не успели позавтракать из-за меня.Контролирую мысли, не позволяя прошлому проникать в сознание, пока тело не совсем здорово. Размякла. Начинаю склеивать кусочки вазы, и, несмотря на полную сосредоточенность, напеваю губами, практически шепотом, мелодию. Не помню слов, но в голове сохранился сам мотив. Может, в её записях есть эта песня?Мама пела её мне.Отец вряд ли разрешит мне играть и, тем более, петь. Не сомневаюсь: всё связанное с музыкой напоминает про неудачные отношения с матерью, но меня злит ощущение, что мужчина винит во всём именно женщину, хотя в разладе виновны всегда двое. И я убеждена, что одной из причин развода было именно отсутствие понимания. Творческие люди?— сложные. И мои родители таковы. У меня непростой характер, но сожительство с отцом учит смирению. Порой мне кажется, что вот-вот сорвусь, но не на крик, а именно попрошу разговора с мужчиной. Мы не говорим по душам около… О чем это я? Не помню, чтобы мы вообще были эмоционально близки. Думаю, от этого ?молчания?, игнорирования чужого желания обсудить проблемы брак и развалился. Мама не выдержала ?холодность? отца, отец не выдержал ?эмоциональность? матери. Поскольку мне приходится жить с мужчиной, то пока не имею права препираться, ведь он оплачивает мои курсы, содержит меня. Но иногда так и хочется человеческого простого общения между отцом и дочерью.Ваза выглядит хуже, но зато она целая и теперь продолжает стоять в моей комнате с завядшими розами внутри. Я не принимаю душ, лучше подожду до вечера, но одеваюсь теплее. Хорошо, что с собой взяла не только майки. Застегиваю молнию бежевой кофты, спускаюсь вниз по лестнице, чтобы выйти на задний дворик, подышать. Кстати, белье лучше собрать сейчас, вечером обещают дождь. Попробую попросить Лиллиан помочь с глажкой, не сомневаюсь, что она поможет. Обычно девушка сама является инициатором помощи, думаю, ей хочется сблизиться со мной так же сильно, как моему отцу с Диланом. Вот разница в том, что я даю почву для сближения, а вот парень… Не видела, чтобы они разговаривали с момента прибытия сюда. Честно, О’Брайена вообще почти не видно, он уходит утром, возвращается вечером. Гуляет в лесу? Что ж, чем меньше вертится рядом, тем лучше проходит мой день.Подхожу к стеклянной двери, наблюдая за обстановкой на террасе: Лиллиан стоит у мольберта, рисуя деревья впереди участка, отец сидит в плетенном кресле с ноутбуком и работает над книгой. Хмурые брови. Сжатые губы. Он всё еще сердится?Выдыхаю, недолго помявшись на пороге, и толкаю дверь, выходя на весеннюю прохладу. Мужчина лишь стреляет коротким взглядом, после которого вновь упирается глазами в экран, а женщина оглядывается, держа в одной руке кисточку, в другой палитру. Улыбается, не отвлекаясь от рабочего процесса. Складываю руки на груди, проходя босой по деревянной поверхности, и останавливаюсь возле холста, изучая набросок:—?Красиво,?— это правда. У Лиллиан талант. Лес и горы выглядят, как настоящие, хотя картина на этапе прорисовки.—?Хочешь, научу? —?женщина предлагает. Уже давно пытается дать мне пару уроков, но это просто не моё, так что признаюсь:—?Мне как-то ближе музыка.—?Я так не думаю,?— голос отца действует, как подзатыльник, причем не только я ощущаю моральный удар, но и Лиллиан, улыбка которой гаснет. Оглядываемся на мужчину в кресле, что начинает сильнее стучать пальцами по клавиатуре.—?Митчелл,?— сдержанно шепчет женщина.—?Закрыли тему,?— отец груб, обычно он старается не проявлять подобное при своей девушке. Женщина переводит взгляд на меня, читаю в нем сожаление, поэтому пожимаю плечами:—?Ничего, у меня всё равно особого таланта к музыке нет.—?Вообще нет,?— отец шепчет, и я сглатываю, отводя глаза в сторону.—?Митчелл,?— голос Лиллиан тверже, но мужчина не поддается её влиянию. Он поднимает голову, сердито взглянув на мой профиль, ведь не смотрю в ответ:—?Почему белье еще здесь? —?всеми силами сдерживаю проявление недовольства во взгляде, иначе сейчас начнется: ?Что за выражение? Тебя что-то не устраивает? Я тебя содержу?,?— не хочу опять это выслушивать. Каждый раз приходилось выслушивать его мнение по поводу моего увлечения. Что в этом удивительного? Моя мать имела к этому страсть, так что странного нет в том, что мне передалась тяга к музыке. С детства меня окружали музыкальные игрушки, было ясно, к чему лежит моя душа, так какого черта я каждый раз выслушиваю одно и то же? У меня нет таланта? А кто постоянно запрещает мне развиваться в этом направлении? Мои родители?— творческие люди. И я чувствую себя каким-то отсталым человеком, потому что при наличии таких талантов рядом, сама ничего не умею. Будто моя жизнь крутится вокруг учебы и дома. Вот, почему отметки всегда на высоте. Мне просто больше нечем заниматься.—?Сегодня обещали дождь, так что разберись с бельем,?— дает указание. Тихо выдыхаю обиду через нос, терпеливо кивнув головой:—?Хорошо.—?Не трать впустую время, займись чем-то полезным,?— такое ощущение, что у мужчины нет границ. Он начинает давить и будет продолжать до тех пор, пока я сама не отойду подальше. Лиллиан громко вздыхает, качая головой, и движения её руки больше не плавные. Кисточка сильно давит на поверхность холста, резко вырисовывая линии.По какой-то причине, поворачиваю голову, все-таки взглянув на отца. Тот смотрит на меня. Сердито. В ответ получает мое внешнее спокойствие. Опускаю руки вдоль тела, отворачиваюсь, тяжелым шагом спускаясь на влажную траву. В горах гремит. Небо в той стороне намного темнее.Резкими движениями снимаю белье, бросая в оставленные под деревом корзины. Предполагаю, мне никто не поможет с глажкой.***Перед грозой наступает духота. Ни ветра, ни накрапывающего мелкого дождя, только замерший воздух, жаркий. Кажется, его вовсе нет, и дышать становится трудно. Гладить столько белья в такое время?— тяжело, но Райли разбирается с двумя корзинками, после чего не выдерживает духоты, поспешив из гостиной на кухню, чтобы немного умыть лицо прохладной водой. И без того пробивает жар и пот, а тут еще приходится работать с утюгом. Девушка принимает мысль, что чертовски ненавидит глажку. Ладно еще готовка или мытье полов, но от вида огромных пододеяльников и простыней уже тошнит. К слову, чувство это оседает у основания горла, заставляя постоянно замирать с утюгом в руках и с опаской ждать, что вот-вот начнет давление толкать рвоту наружу. Подобного не происходит, отчего состояние становится еще невыносимее. Намного легче после очищения, а ходить с этой тяжестью в груди, сводящим с ума желудок, совсем не просто.На кухне распахнуто окно, но ветра всё равно нет, так что толку от этого никакого. Райли проводит пальцами по горячему лбу, смахивая капли пота, и включает кран, окуная лицо в ладони, наполнив те водой. Немного легче, но дышать всё равно нечем. В кармане гремит баночка витаминов. Девушка громко дышит, чтобы ослабить чувство тошноты, и наливает в стакан водички. Лучше ничего не глотать, но витамины она примет. Вдруг поможет иммунитету??Фу! Горько, мам?.Девушка бросает взгляд на холодильник, пока выпивает еще немного воды из стакана, по которому стучит короткими ноготками. Опускает задумчивый взгляд, недолго находится без движений. Короткими шагами приближается к гремящему аппарату, открывает дверцу, выпустив на себя холод, что приятно обволакивает её влажное тело. Смотрит на продукты, изучая каждую полку, пока не находит прозрачную пластмассовую упаковку с темно-оранжевым густым содержанием. Стакан тихо ставит на столешницу, пока другой рукой берет мёд. Уже ощущает эту неприятную горечь на языке, но внешне остается равнодушно-усталой, пока отходит к столу, ногой закрыв дверцу. Рассматривает ярко-красную крышку, после чего открывает, взглядом изучая субстанцию внутри. Сладко-горьковатый аромат доносится до носа, заставив сморщиться.?У тебя слабый иммунитет?.Сглатывает с неприятным чувством в горле. Вновь жжение, при котором стенки глотки неясным образом сжимаются, мешая глотать и дышать. Ощущение грусти, ностальгии оседает комком на сердце, и только по этой причине глаза начинают слезиться. Райли шмыгает носом, пока белки под веками краснеют, заливаясь соленой жидкостью.Ей нехорошо.Дыхание преследуется судорогой, дрожь в коленях возвращается, а пальцы вообще не способны держать чайную ложку, которую девушка опускает в мёд, немного зачерпнув.?И вкусно, и полезно?.Тихо мычит, поднося ложку к дрожащим губам, не позволяет себе громко шмыгнуть. Теперь в горле болит не от простуды. Это иное ощущение, будто внутри пульсирующий вакуум, но Райли понимает, что на её эмоции болезненно реагирует щитовидная железа.Горько. Не вкусно. Девушка морщится, сунув ложку мёда в рот, и сжимает её губами, прикрыв веки. Громко дышит.За окном сверкает молния. Небо черное, как ночью. И после грома, что содрогает поверхность земли под ногами, наконец слышен вой резко ударившего со стороны окна ветра. И начинает моросить дождь. Сначала мелкий, затем сильнее и сильнее. Райли продолжает с судорогой глотать горькость, от которой щиплет в горле, смотрит в сторону окна, получая хоть какое-то наслаждение от прохлады. Хвойные деревья с тонкими стволами начинает качать из стороны в сторону. Капли дождя напоминают волны воды, обрушивающиеся на лес. Небо не затихает. Гром и молнии следуют друг за другом. Стены дома трещат, Райли может слышать, как на верхних этажах стучат оконные ставни. От такой бури мерцает лампочка, и девушка никак не реагирует, когда свет гаснет. Причем во всем доме. Это нормальная реакция на непогоду. Рубильник переключается, дабы избежать возможного возгорания.И в темноте дышать куда спокойнее.***ЧетвергМне не сразу удается понять, что происходит. Голова тяжелая, а после сна так вообще отказывается воспринимать наличие мыслей внутри. Просто дайте мне вновь пропасть в мире грёз, ведь в состоянии сна намного легче переносить болезнь, к тому же очень часто он помогает мне выздороветь.Уйти в сон далось с трудом, поэтому я крайне озадачена тем, что тяжелая рука выдергивает меня из него. Могу слышать, как капли уже спокойного дождя звонко колотят по железному подоконнику, слышу, как светлые шторы гоняет ветер, но всё еще не соображаю, что происходит.—?Райли,?— голос отца?Щелчок?— и свет лампы на тумбе врезается в мои больные глаза, заставив жмуриться и тереть веки.—?Райли,?— отец осторожно трясет меня за плечо, заставив оторвать голову от подушки и приподняться на локте. Еле справляюсь со смазанным зрением, концентрируя его на лице мужчины, что выглядит очень обеспокоенно.—?Пап? —?еле дышу забитым носом. —?Что такое? —?шепот хриплый, больно говорить.—?Ты можешь съездить в магазин? Тот самый, круглосуточный,?— отец вроде гладит мое плечо, но это больше напоминает потрясывание, оберегающее меня от упадка в сон.—?Что? —?думаю, что мне кажется, но мужчина повторяет четко:—?У Лиллиан поднялась температура,?— даже тон голоса волнительно скачет, заставляя меня хмуриться.Стоп. Серьезно?—?Думаю, она вчера простыла,?— объясняет, явно считая, что мой мозг способен нормально обрабатывать слова спустя минуту после пробуждения.Не знаю, как реагировать на просьбу. Сощуренный взгляд скачет с часиков на тумбе на лицо отца. Час ночи. Час ночи, пап.—?Но… —?кашляю, еле соображая. —?Я не умею водить,?— напоминаю, вовсе вынудив себя присесть на кровати. Спутанные волосы греют щеки и открытый участок плеч.—?Но ты знаешь дорогу,?— мужчина убирает руку. —?А у Дилана есть права.Прекращаю чесать щеку пальцами, медленно переводя внимание с отца на открытую дверь. Вижу, как явно сонный парень прижимается щекой к арке двери, держа веки закрытыми. Моргаю, думаю, добиваясь полного освобождения ото сна, и дергаю головой, чтобы отрицательно качнуть ею:—?Пап, я…—?Пожалуйста, Райли. У нас нет даже жаропонижающего.Эм, да, пап, я в курсе. Я сама их искала.Немного задевает и разочаровывает, что ради Лиллиан он поднимает весь дом, а, узнав о моем дурном самочувствии, просто желает скорее поправиться.—?Райли? —?отец видит, что прикрываю веки, поэтому вновь трясет меня за плечо, отчего морщусь, так как ощущение тошноты возвращается в организм.—?Поможешь мне? —?щурится. Не знаю, как… У меня просто нет слов, если честно, но раз уж он так всполошился, то, значит, Лиллиан правда нехорошо. Если станет хуже, то скорая будет долго сюда ехать, не хочу чувствовать впоследствии груз вины, поэтому киваю, пожав плечами:—?Хорошо,?— мужчина улыбается, а я стреляю взглядом в сторону парня, который отрывает голову от стены, зевая.Потрясающе, надеюсь, мне посчастливится умереть раньше, чем этот тип отгонит сон, вспомнив о том, что может прекрасно провести время, травя обидные шуточки в мой адрес.