Глава 2 (1/1)

Обстоятельства учат тебя терпетьПонедельникВечер воскресенья проходит… Терпимо. Я занимаюсь уборкой кабинета матери, параллельно изучая её нотные тетради и остальные музыкальные скетчи, иногда садясь за пианино, чтобы попробовать сыграть. Но как только мои пальцы давят на клавиши, через минуту появляется отец с просьбой перестать мучить инструмент. Поиграю, когда они уйдут гулять. Как можно чему-то научиться, если тебя постоянно прессуют за желание начать? Была бы здесь мама, точно заступилась бы за меня, а пока я терпеливо улыбаюсь, без возражений опуская крышку пианино.Как и догадывалась, именно я занимаюсь тем, что нагружаю стиральную машину постельным бельем, что запылилось за столько лет, именно я первым делом по наказу отца избавляюсь от пыли на втором этаже, особенно в его с Лиллиан комнате, именно я готовлю ужин, затем мою посуду, после чего без успеха поливаю все завядшие растения в доме. Я помогаю женщине разобрать вещи, я… Я вместе с ней вешаю её картины туда, где, по мнению творческих взрослых, они смотрятся лучше всего. Отец признается, что искусство оживляет дом, но его возвращаю к жизни именно я, пока тру до блеска паркет в прихожей.Утро понедельника. На часах восемь, я оставляю дорогую комнату матери, спускаясь вниз, чтобы выпить витамины и сделать завтрак. Думаю, можно не заморачиваться, приготовить яичницу с беконом. Не меняю свою пижаму, бродя по холодному дому в штанах с морковками и майке с кроликом на груди. Даже не успеваю проверить состояние своего лица в зеркале, и без того знаю, что выгляжу опухшей. Пальцами трогаю щеки, пока спускаюсь на первый этаж, по лестнице, которую вчера драила так, будто от её чистоты зависела моя жизнь. На комоде у стены стоит фотография меня, матери и отца. Я сначала изучаю свое отражение в стекле рамки, сразу начав растирать сжатые веки. Эти мешки под глазами… Только после рассматриваю сам снимок, улыбаясь тому, насколько счастливой кажется наша семья. Мы правда были такими? До того, как мои родители развелись. Пытаюсь пальцами расчесать волнистые волосы, которые после душа начинают нарочно виться, даря нехилый такой шухер после сна. Сплю я активно. Постоянно ворочаюсь, как-то раз проснулась на полу, укутанной в одеяло, а одна моя нога была закинута на край кровати. К слову, это был мой лучший сон за столько лет.Вхожу на кухню, куда через окно проникает яркий солнечный свет. Шаркаю босыми ногами к плите, потянув руки к потолку и приподнявшись на носки. Включаю одну конфорку, поставив сверху сковородку, и иду к холодильнику, взяв необходимое количество яиц, немного бекона. Я такая голодная. Живот бурчит. Дома пока тихо. Все спят. Это радует, позволяя мне немного побыть в одиночестве. Важно заметить, что я практически не пересекалась вчера с О’Брайеном, несмотря на то, что занял он комнату на третьем этаже. Думаю, он завалился спать. Выглядел так, будто бухал всю ночь перед поездкой, в чем не сомневаюсь.Надо не забыть выпить витамины.Занимаюсь готовкой, а ?народ? подтягивается, поэтому не успею покушать наедине с собой. Иногда приятно посидеть в тишине с кружкой чая, послушать пение птиц за окном, но часто приходится изменять природному шуму с музыкой в наушниках.—?Тебе помочь? —?Лиллиан предлагает, и мне нравится, что она не стремится сесть на шею. Женщина часто отвлекается от своих дел, чтобы составить мне компанию в магазине или по готовке и уборке, но не думаю, что это именно то, чего желает отец. Ему, как и мне, хочется, чтобы Лиллиан не чувствовала себя загруженной домашней работой, вот только оставлять всё на моих плечах тоже нехорошо, верно?—?Можете поставить чайник? —?улыбаюсь, пока вожусь с тарелками и вилками. Отец зевает, садится за стол, лениво потягиваясь, чтобы привести тело в чувство после сна. Раскладываю еду всем, кто находится в помещении, ставлю тарелки на стол, чтобы не заставлять взрослых лишний раз подниматься. Лиллиан разливает кофе, стреляя улыбкой на мужчину, который так же искоса смотрит в ответ, растянув бледные губы. Подобные переглядки выглядят очень мило. Сама спешу сесть, чтобы дать желудку возможность получить желаемые калории, иначе изведет меня своим воем.—?Райли,?— отец протягивает сидящей рядом с ним Лиллиан кружку с чаем. Я отодвигаю стул, но не опускаюсь на него, готовясь к тому, что мужчина попросит передать что-то из холодильника.—?Ты повесила белье? —?он отпивает кофе, сонно смотрит на меня. Начинаю стучать пальцами по спинке стула и отвожу взгляд на несколько секунд, после чего вновь обращаю внимание на отца, промычав:—?Нет еще.—?Оно не постиралось? —?он удивленно хмурит брови, и его ?удивление? такое естественное, взгляд будто говорит: ?Как так? Такое возможно???— не знаю, почему мысленно передразниваю его внешность, но выглядит мужчина даже слегка ошарашенным, что заставляет меня с таким же непониманием заморгать:—?Нет, постиралось, просто я… —?хочу указать на тарелку с едой, чтобы объяснить, что встала позже, поэтому сама не успела позавтракать.—?Помнишь, я просил сразу его вешать,?— напоминает без задней мысли. —?Если белье долго во влажной среде, оно портится.Правда? Ну, если оно лежит сырым недельку, то да, покрывается плесенью, и то, нечасто. Был случай, когда у нас белье осталось в стиральной машине мокрым. Да, оно жутко пахло и покрылось плесенью, пришлось выбросить. Но это ведь просто завтрак. Я быстро сметаю всё и…Отец поднимает брови, перемешивая сахар в кружке с кофе.Вздыхаю, не громко, и задвигаю стул, сохранив улыбку:—?Приятного аппетита,?— желаю, направившись с бурчанием к двери, и получаю ответ от взрослых: ?Спасибо?. Прижимаю ладонь к воющему и ругающемуся животу, мысленно обещая, что сразу после разборки с бельем набью его завтраком.У нас три ванных комнат в доме. В трех комнатах стиральные машинки. И все они забиты постельным барахлом, которое теперь пахнет лавандой. Хоть что-то приятное. Приходится обойти все этажи, спуская несколько корзин с бельем вниз на террасу заднего двора. Здесь всё ужасно заросло, но еще видно место, где обычно жгли костер. Прочные веревки тянутся от столба террасы к крыше домика, где мама и бабушка хранили комнатные растения и разные принадлежности по уходу для сада.Начинаю развешивать белье, шагая по приятной мягкой траве босиком. Она еще покрыта росой. Голубое небо без единого облака, ярко светит солнце. Думаю, высохнет быстро, надеюсь, Лиллиан поможет с глажкой. Всего четыре корзины, две уже пусты, остается еще половина. Слышу, как за домом смеется женщина, кажется, они с отцом всё-таки решились немного побродить в воде. Я рада, что они чувствуют себя хорошо. Стою у веревки, встряхивая белье, и отхожу к заросшему виноградом забору, чтобы сквозь стволы елей рассмотреть взрослых, резвящихся, словно дети. Не отвлекаюсь от работы, когда слышу, как скрипит дверь, и на террасу выходит парень в кофте и джинсах. Вынимает упаковку сигарет из кармана, щурясь от яркого света, бьющего по глазам. Думаю, он не замечает меня, как удачно начинается этот день. Могу видеть, как Лиллиан носится на берегу, её платье ниже колен мокрое, и она смеется, верещит, когда отец брызгает её, не в силах сдержать смех, ведь выглядит женщина забавно и мило. Сама начинаю улыбаться, всё еще игнорируя парня, который спускается с террасы на траву, что-то задевая под ногами. И это что-то явно привлекает его внимание, но мне плевать. С улыбкой возвращаюсь к веревкам, повернувшись спиной к О’Брайену, вешаю и разглаживаю руками синюю наволочку. Агнесс обещала прислать конспекты и домашнюю работу. Мне не хочется отставать от программы, всё-таки последний год, впереди экзамены и поступление, а я трачу время здесь.Внезапно получаю сильный, ледяной удар в спину, тут же обернувшись с испугом на лице, так как не сразу понимаю, что это вообще за чертовщина. Врезаюсь взглядом в парня, который сжимает сигарету в зубах, прищурившись, смотрит в ответ так, будто ничего сверхненормального не случилось. В руках держит шланг для полива растений. Открываю рот от возмущения, пока пальцами щупаю ткань мокрой майки на спине:—?Ты в своем… —?мне не дают закончить. Получаю удар холодной водой в лицо, успев сжать веки и губы, а руки немного раскидываю в стороны, не в силах полностью принять реальность происходящего, ведь для меня подобное настолько нелепо и глупо, что граничит с невозможным. Съеживаюсь от мороза, окутавшего всё тело сразу. Лицо мокрое, волосы мокрые, майка мокрая. Моргаю, выплюнув жидкость, что сумела попасть в рот. Рассерженно смотрю на равнодушно дымящего типа, что выдает спокойным тоном:—?Случайно,?— и его губы растягиваются в отвратительную ухмылку. Сгибаю руки в локтях, сжав ладони в кулаки, и еле контролирую тяжелый выдох, полный злости:—?М,?— мычу, начав ощущать удары прохладного ветра, не нахожу возможности что-то сказать, ведь не верю, что это вообще происходит со мной. Хочу медленно шагнуть к террасе, чтобы с непоколебимым видом продолжить работу, но сильная струя воды из колодца вновь врезается в бедро, заставив меня сорваться:—?Да что с тобой… —?и в лицо. Сгибаюсь, отворачиваясь, ладонями растираю сжатые веки, избавляясь от избытка воды. Активно дышу, стиснув зубы, и сглатываю, со скрипом в груди улыбаясь, но не могу оторвать взгляда от травы:—?Ты… —?глубокий вдох. —?Я знаю, что говорила это уже много раз, но… —?еле контролирую тон голоса, чтобы не давать парню даже думать о том, что, возможно, ему удалось меня задеть.—?Ты противный,?— мой неготовый к сопротивлению мозг находит не самые лучшие слова для обороны. Поднимаю голову, не поправляю прилипшие к лицу локоны волос. Слишком голодна, чтобы думать.О’Брайен продолжает раздражающе усмехаться и пожимает плечами, выглядя очень довольно:—?На самом деле,?— хрипит, вынимая сигарету изо рта, предварительно сильно затянув, чтобы выдохнуть дым через ноздри. —?Все парни противные,?— пару раз надавливает на переключатель шланга, чтобы короткие струи воды ударили по моим ногам. —?Я просто не скрываю этого.—?Да что ты? —?шепчу, сощурившись, и еле сдерживаюсь, чтобы не проявить сильных эмоций, хотя мне чертовски хочется бросить тот самый крупный камень, который валяется под ногами, прям напрашиваясь встретиться с физиономией этого придурка:—?Так это всё в корне меняет,?— опять глотаю злость, выдавив неприятную для самой себя улыбку. Дилан поднимает брови, кивнув головой, и вновь направляет на меня шланг, делает это с таким видом, словно подобное нормально, а я всё сильнее убеждаюсь, что говорить с ним по-взрослому не удастся. Добиваюсь чего-то рационального от невоспитанного ребенка. Смешно, удачи, Райли.Получаю водой в лицо, но уже не раздражаюсь, а просто смахиваю жидкость грубым движением ладони, и быстрым шагом возвращаюсь к своей работе, чтоб скорее покончить и поесть.И выпить наконец-то витамины. Забываю.Окунаю лицо в ладони, полные прохладной воды. Жар не проходит. Горло болит сильнее, а средство для полоскания рта закончилось. До ближайшего торгового центра ехать долго, поэтому не стану заставлять отца гнаться туда. Обычно инфекция в горле держится около недели, после чего организм сам справляется, так что ничего, потерплю.Выпрямляюсь, взглянув на свое отражение в зеркале ванной комнаты со светлой плиткой. Люблю уборную на третьем этаже. Жаль, что пришлось выставить завядшие растения отсюда, отец не видит в них толку. Хорошо, что ему неизвестно, что переношу ?ненужную? растительность к себе в комнату. Будет злиться из-за непослушания.Надуваю щеки, выдохнув, и слушаю громкое негодование желудка, погладив живот ладонью. Сейчас накормлю тебя, давно пора уже набить чем-то съедобным, но пришлось первым делом принять теплый душ. На улице жарко, но я развешивала вещи на ветру. Без того простыла. Даже замерзнуть успела.Мешки под глазами сохранились, внешняя усталость, не присущая моему лицу, почему-то не сменяется чем-то здоровым. Думаю, мой организм просто привык к ежедневному приему витаминов, поэтому сейчас я чувствую себя немного нехорошо. Плюс, простуда.Собираю мокрые волосы, не расчесывая, заплетаю в косичку, плюя на то, как выгляжу. Дайте мне наконец позавтракать. Мокрую пижаму оставляю сушиться на балконе, переодеваюсь в мягкие домашние шорты в клетку, а сверху натягиваю старую огромную футболку с кармашком на правой груди. Косичка прилипает к коже шеи, с неё стекает остаток воды, поэтому ворчу, вовсе собрав волосы в пучок. Раздражает. Обычно, я терпеливее отношусь к таким мелочам, но сейчас хочется схватить пряди и отсобачить клочья волос.Бросаю взгляд в зеркало, прежде чем выйти. Пф, выгляжу стрёмно.Спускаюсь вниз, на кухню, чтобы насладиться завтраком. За столом вновь распивают кофе взрослые, которые так же приняли душ после беготни в воде. Не вникаю в суть того, что они обсуждают, и не стала бы, если бы Лиллиан не смеялась, обращаясь ко мне:—?Райли,?— хихикает, и я оглядываюсь, хмурясь. Пальцами касаюсь дверцы холодильника, пока отец продолжает за женщину:—?Ты никогда не рассказывала, как в пятом классе на сцене у тебя упала юбка,?— и смеются. Мое лицо выражает… Эм… Ничего. Я лишь стреляю взглядом на парня, который сидит с другого края стола, помешивая спокойно сахар в кружке с кофе. Выдыхаю, закатив глаза, и отворачиваюсь, ища свой завтрак на полках холодильника. И мне бы удалось просто проигнорировать, так как эта ситуация правда со стороны кажется смешной, как и для всех в том зале она являлась таковой, но я-то помню, что именно испытывала в тот момент, поэтому не могу сохранить молчание. Смущение толкает на нежелательное действие, так что закрываю дверцу холодильника, схватив только одинокое яблоко с полки:—?Да, был разок,?— поворачиваюсь к ним лицом, делая вид, что сама с удовольствием вспоминаю и смеюсь. —?Если уж зашла речь о фейлах, то пусть Дилан расскажет, как во время соревнований споткнулся прямо на старте во время бега,?— его мать начинает смеяться с новой силой, но уже над сыном. Парень перестает мешать кофе, но внешне всё так же спокоен. Откусываю яблоко, оставляя взрослых обсуждать новую тему и хохотать. Данное поведение, как по мне, немного неправильно. Они не были в моей шкуре, даже в шкуре того же Дилана, так что не понимают, какие неприятные эмоции охватывают тебя в момент позора. Выхожу в прихожую, решая отдохнуть от человеческого шума и немного подышать.Босиком шагаю по траве к мостику. Конечно, кислого фрукта не достаточно, чтобы мой организм насытился, говорят, яблоки как раз разгоняют чувство голода, но пойду кушать, когда все покинут кухню.Деревянная пристройка хрустит под ногами. Подхожу к самому краю, с наслаждением принимая теплый ветер, что осторожно одолевает кожу лица, тормоша ткань моей футболки. Сажусь на краю, одну ногу свесив, чтобы касаться носком поверхности воды, а другую сгибаю, обняв рукой колено. Кусаю яблоко. Поют птицы. Ветви хвойных деревьев шуршат. Трава шелестит. Солнце греет кожу рук, покрытую мелкими родинками. Тишина. Покой. Никаких раздражающих голосов. Прикрываю веки, полностью отдаваясь атмосфере, а сознание пользуется моим расслаблением, поэтому помогает воссоздать приятное воспоминание в голове.Помню, это было летом. Жарко, душно. Мама приехала, чтобы провести со мной свои выходные. Мне лет пять, не больше. С рождения неясная боязнь воды не давала мне войти в озеро, но за руки с мамой заходила. Девушка много смеялась, ведь визжать я начинала, как резанная, стоит ей отпустить меня.Она учила меня плавать. Водила вдоль берега, до конца мостика, говоря, что здесь мелко, поэтому я могу чувствовать дно под ногами. И я его чувствовала, но всё равно боялась отпускать её руки. Плавать, конечно, не научилась. Думаю, это потому, что в детстве я считала, что научить меня может только мать. Обычно именно она была инициатором плаваний, а мне оставалось только слушаться, закусив губу, так как была готова на любое времяпровождение, лишь бы с ней. Уверена, все дети в какой-то степени зависят от родителей. Отец говорит, моя зависимость ненормальна, хотя чего он ожидал от ребенка, который видел свою мать раз в год??Двигай ножками?,?— она улыбается, отходя всё дальше от берега, и тащит меня по воде за собой, а я не могу держаться на поверхности, просто не понимаю, как это происходит.Смотрю в сторону, на то место, чуть дальше конца мостика, где заканчивается мелководье. Резкий спуск вниз, в глубину. Именно там я начинала плакать.И мать берет меня на руки, прижимая мокрое тело к мокрому. Смеется, ведь правда не понимает, что именно меня так пугает. И её смех детально воспроизводится в сознании, словно я слышу его каждый день, поэтому никак не могу забыть. Она говорит то, что отражается в моей голове, превращаясь в необходимое, значимое до сих пор. То, что мне хочется слышать.?Успокойся, я держу тебя?,?— и смеется, пока я кричу, ножками колотя поверхность воды, а пальцами цепляюсь за её волосы, заставляя поднять себя выше.Хмурое лицо. Даже не выражающее злость, скорее, я рассержена. Наблюдаю, как поверхность озера спокойно вибрирует от скачущих водных жучков. Тишина. Носком ноги оставляю круги, мое отражение искажается. Со стороны дома всё еще слышен голос отца и громкий смех Лиллиан.Пухлой щекой прижимаюсь к колену, продолжая давить стопой на воду.Кажется, они неплохо проводят время вместе.Это ведь здорово.***Порой наступают те самые дни, когда настроение резко падает, и самое жуткое, что найти причины данной меланхолии не выходит. Тебе просто грустно, нет, даже не так, ты чувствуешь именно ?ничего?. Никакой тяги к любимым делам, никакого рвения к вещам, которые проворачиваешь ежедневно с удовольствием. Апатичное состояние, делающее из тебя недееспособного человека. Комок обрастает сердце, постепенно занимая всю грудную клетку, сдавливает, будто просясь разорвать кожу для освобождения. В голове звон струн, скрипящий, высокий, всё громче и громче. До такой степени, что у тебя закладывает уши. И вдруг утром следующего дня ничего. Сидишь, пялишься в стену, пальцами перебирая свои волосы, щупаешь их мягкость. Не думаешь. Говорю же, никакого желания нагружать голову, да и организм сам не дает тебе этого, будто понимает лучше тебя, что в данный момент лучше морально молчать.Я не проснулась с этой пустотой. Она пришла ко мне постепенно. Во время приготовления обеда уже ощущала, как слабо руки сжимают овощи, как медленно и без нужного давления двигаю ножом. Обычно в голове наигрывает любимая песня, вперемешку с идеями для провождения вечера, но в итоге стоишь за столом, нарезая салат, и не существуешь. Всё сильнее. Сильнее холодное отношение отражается во всем, что делаешь, даже забываешь добавить сахар в чай Лиллиан, хотя хорошо знаешь, сколько ложек она обычно кладет. Полное равнодушие. Нежелание. Частые ?передышки? между делами: на диван прилечь, на траву помять стопы, присесть на ступеньки лестницы, пока спускаешься с этажа. Тело одновременно расслаблено и напряжено, мышцы немного дрожат, когда поднимаешь учебники, тарелки, ноги дрожат после минования лестницы, хотя обычно спокойно взбегаешь на неё без одышки.И вечером настроение посылает тебя к черту, вообще заставив рухнуть без сил на кровать, как и поступаю, уткнувшись лицом в подушку. Организм позволяет дышать, но на большее не способен. Словно все тело проникает сквозь мягкую поверхность кровати. За окном закат. Небо над лесом и горами переливается красными, розовыми и оранжевыми оттенками. Слышу, как где-то среди хвои ухает сова. В комнате столько мертвых растений, и они совсем не пахнут, но есть одно, которое удалось спасти от парня в коридоре. И аромат у него необычный, но довольно приятный. Хватает, чтобы окутать всё пространство помещения.Чувство такое, будто прямо сейчас отдамся сну без памяти и пролежу весь следующий день. Хотелось бы.Я так не выпила витамины. Тянусь рукой к тумбе, на которой горит лампа, открываю ящик, ища упаковку витаминов. Но замечаю, что вода в бутылке, что стоит у светильника, закончилась, так что рука падает с края кровати, сжав белую баночку. Выдыхаю. Без раздражения. Приходится подняться и покинуть кабинет мамы. В коридорах тихо, а на первом этаже играет спокойная музыка.Медленно шаркаю ногами по паркету, готовясь свернуть на кухню, но со стороны гостиной слышится голос отца, и приходится притормозить, развернуться.Гостиная мне не особо нравится. Она темная, с этими рогами оленя на стене. Один из моих прадедушек был охотником. Камин горит, Лиллиан сидит на мягком ковре, грея ладони, а отец читает газету на диване. Свет приглушен. Атмосферно.Прячу в шорты баночку, оставив в карманах ладони. Опираюсь плечом на дверную арку, глубоко и ровно дыша. Мужчина поглядывает на часы, без задней мысли замечая:—?Ты сегодня не готовишь ужин? —?Лиллиан оглядывается, поправляя на своих плечах вязанную кофту:—?Я могу помочь с готовкой,?— улыбается, но не могу ответить ей тем же, лишь выдыхаю, ненадолго прикрыв веки:—?Я устала сегодня,?— объясняю. Отец переворачивает страницу, смотрит на меня краем глаз. В стеклах очков отражается огонь камина. Думаю, мужчина видит мое состояние, хорошо знаком с этим ?мгновением? моей безэмоциональности, поэтому хмурит брови, скрыв за ровным тоном свое недовольство:—?Может, тебе стоит отдохнуть?—?Так я собиралась,?— начинаю шептать, потирая ладонью горячий лоб, но отец перебивает, дав понять, что именно имеет в виду:—?Подумать и отдохнуть. Райли, иди и подумай,?— встряхивает страницы газеты. Лиллиан опускает взгляд в пол, вовсе поворачивается спиной к мужчине, задумчиво уставившись на трещащие бревна.Быстро скольжу кончиком языка по сухим губам. Делаю шаг назад, поворачиваясь спиной к тем, кто находится в гостиной, и направляюсь к двери, что ведет в подвальное помещение. Свет в доме не горит, поэтому ориентируюсь в темноте, пальцами находя дверную ручку. Открываю. Передо мной ступеньки вниз. Щурю веки, еле рассматривая лестницу из бетона под ногами. Закрываю дверь за собой, оставаясь в темном узком коридорчике, ведущим резко вниз. Спускаюсь, ладонями опираясь на стены, и быстро настигаю арку без двери. Щупаю стену, находя переключатель света, и после щелчка слабая лампочка в потолке дает возможность видеть небольшое помещение с голыми стенами. Здесь хранятся старые вещи. Бабушек, дедушек, просто древнее барахло. В детстве мне нравилось рыться здесь, всегда находилось что-то интересное. Сейчас меня это мало интересует. Есть еще одна дверь. Я еле переступаю коробки, давясь пылью, и оказываюсь возле неё, совсем не долго думаю, прежде чем открыть. Смотрю на очень маленькое, очень узкое помещение с темными стенами из древесины. Тут ничего нет, кроме упаковки старых мелков на полу и деревянного стула у стены напротив. Переступаю порожек, находя пальцами переключатель, и свет мерцающей лампочки вызывает боль в глазах. Недолго потираю веки, выдохнув, после спокойно прикрываю за собой дверь, оставшись наедине со стулом. С каждым годом подобные помещения кажутся меньше, может, у меня развивается клаустрофобия? Поднимаю голову, щурясь, чтобы наблюдать за лампочкой. Висит довольно низко, отчего даже с моим ростом можно достать пальцами, чем и занимаюсь, качнув её. Сильнее мерцает, колеблясь на проводе. Завораживает.Изучаю стены с рисунками. В детстве я развлекала себя рисованием мелками. Что ж, с годами мои навыки не улучшились. Домики, овечки, травка, солнышко. Люди, если это можно назвать людьми. Коровки, кошечки, собачки, цветочки. Просто каракули. Полным полно всего, даже глаза разбегаются. Наклоняюсь, чтобы взять желтый мелок. Пальцы пачкаются, пока мну его в ладони, крутясь на носках, чтобы найти свободное место на стене. И нахожу. Поднимаю руку, рисуя звёздочку, полностью закрашиваю желтым, и, закончив, отступаю назад, задев ногой ножку старого стула. Внимательно смотрю на него, минуту уж точно, хотя совсем теряю счет времени. Сажусь на край, лицом к двери, и продолжаю вертеть мелок, слегка приоткрыв рот, когда взгляд различает тонкие линии на поверхности двери. Белым мелом, слабым нажатием выведен кружок, глазки и улыбка. Похоже на смайлик из социальных сетей.Медленно прикрываю веки в процессе моргания, наклонив голову к плечу, и смотрю на рисунок с легкой хмуростью, пока сознание уже второй раз за день дает мне счастье припомнить кое-что важное.?Почему вы ругаетесь???— девочка принимает из рук матери красный мелок, чтобы нарисовать человечку треугольной формы юбочку. Она сонно зевает, потирая разноцветными пальчиками щечку, оставляя следы. Девушка сидит на стуле, устало горбится, сложив ногу на ногу, одним локтем упирается на колено, пальцами сжимая кожу лба. Второй рукой держит белый мелок. Несмотря на тяжелый день, слабо улыбается, наблюдая за попытками дочери достать мелком чуть выше. Нижняя часть стены уже исписана.?У людей бывают периоды плохого настроения?.?Но ты не ругаешься?,?— девочка привстает на носки, рисуя сначала облака, потом пририсовывает им голову и ножки. Овечка в небе.?Да, я привыкла сидеть одна до тех пор, пока не станет лучше,?— девушка поправляет пальцами свои густые волосы. —?Когда будешь чувствовать, что тебе нехорошо, уходи от людей, чтобы перетерпеть это, иначе под твою горячую руку попадутся невиновные?.Ребенок слишком сосредоточен на вырисовывании кругов для цветов, поэтому немного медлит, сохраняя молчание около минуты:?Я боюсь папу,?— бубнит, надувая губки. —?Когда он ругается?.?Нет,?— девушка пальцами гладит её волосы, улыбаясь с тревогой в глазах. —?Он не хочет пугать тебя,?— странно, но она говорит с дочерью, как с взрослым человеком. —?Творческие люди очень сложные,?— вздыхает, слыша, как гремит музыка на этажах выше. —?Постарайся в следующий раз отвечать на его злость спокойно, можешь даже улыбнуться,?— девушка мягко дергает дочь за щечку. —?Знаешь, да, как он любит твою улыбку, сразу ворчит, ведь не может сопротивляться?,?— смеется, когда девочка растягивает губки.Привстаю со стула, делая небольшой шаг к двери, чтобы осторожно коснуться кнопки выключателя на стене. Продолжаю смотреть на нарисованный смайлик.?Улыбка помогает???— ребенок заинтересованно хлопает ресницами, смотря в упор на мать, которая кивает, уверенно заявляя:?Конечно,?— без сомнений. —?Улыбка спасает мир?,?— шутит, а девочка приоткрывает рот, с эмоциональным возбуждением в голосе шагнув к ней:?Тогда я буду всегда улыбаться?,?— и растягивает губки, выглядя очень забавно, вот только девушка морщится, задумчиво разглядывая мелок в своей руке:?Это невозможно,?— со вздохом поднимается, взглядом исследуя стены, чтобы понять, где рисовать. —?Каждая эмоция важная?.?Даже злость???— ребенок не совсем понимает. Садится на колени, перебирая цветные мелки, чтобы найти нужный.?Конечно. И злость, и печаль, даже раздражение,?— девушка останавливается напротив двери, поднося к деревянной поверхности кончик мела. —?Это всё, из чего мы состоим?.Щелчок. Комната поникла во мраке. С опечаленной хмуростью встречаю темноту, пока пальцами не давлю на кнопочку.Щелчок. Вновь могу видеть улыбку смайлика.?Знаешь, я часто отказываю себе в сладком?,?— выводит круг белым мелом, а дочка с удивлением смотрит на мать, моргая:?Сладкое? Я люблю сладкое?.Девушка смеется:?Я тоже, но мне приходится воздерживаться, чтобы не набрать вес,?— один круг прорисовывает несколько раз, чтобы он был заметнее. —?Я не ем день, неделю, месяц, но в итоге,?— рисует первую линию глаза,?— я обязательно сорвусь и объемся им. Очень люблю сладкое. Видимо, не смогу жить без него?.?Я тоже?,?— девочка мала и вряд ли сможет понять, что скрывают слова матери, но девушка всё равно продолжает, пока рисует второй глазик.Щелчок. Темнота, приносящая дискомфорт.Щелчок. Свет опять ударяет по глазам, но не прикрываю их.?Так же и с эмоциями,?— опускает руку ниже, говоря немного расстроено, словно тема их беседы огорчает. —?Если ты будешь сдерживаться, разрешая себе проявлять только одну эмоцию, то рано или поздно тебя начнет от неё тошнить. И произойдет ?бум“?,?— рисует улыбку.Смотрю на кривой смайлик. Не улыбаюсь.Щелчок. Остаюсь в темноте.***Задний дворик тонет в густой растительности, но Митчелл находит в себе силы, чтобы немного прибраться и примять ногами высокую траву, очистив место, где они жгли раньше костер. И этим теплым весенним вечером, пока ночь медленно овладевает пространством вокруг, мужчина так же разводит огонь, наблюдая за тем, как Лиллиан греет руки о кружку с какао, накрывая плечи пледом. Сидит на скамейке, ножки в носочках тянет к костру, получая неописуемое удовольствие от обстановки. Митчелл садится напротив, взяв в руки гитару, и обсуждает планы на завтрашний день со своей возлюбленной. Начинает наигрывать мелодию, чем приносит больше наслаждения в этот вечер, полный ярких звезд в темном небе. Брёвна трещат, искры уносятся вверх вместе с легким дымом.Раз. Два. Три.Мама считает звёзды.Девушка стоит за стеклянной дверью, наблюдая за происходящим. Изучает выражения лиц взрослых, их улыбки и блеск в глазах, отражающий языки пламени. А ведь отец учился играть, чтобы понравится маме. И играл он когда-то только для неё.Мама всё ещё считает звезды, пока лежит на траве, нежно водя пальцами по темным, уже густым волосам дочери.Райли действительно рада видеть подобную картину. Она испытывает только счастье, но мысленно продолжает считать.Четыре. Пять. Шесть.Её уже уносит в страну воспоминаний, запылившегося прошлого, что накрывает сознание таким теплым облаком, укутывает туманом.Семь. Восемь. Девять.Скрип двери за спиной. Оглядывается, сжав пальцами предплечье. Парень выходит из гостиной, видимо, всё это время переключал каналы телевизора, надеясь чем-то себя заинтересовать. Его взгляд натыкается на девушку в темноте, с губ противно, без уважения слетает:—?Чё?Она не отвечает. Не хочет тратить на него время и силы. Отворачивает голову, быстрым шагом поспешив к лестнице. Поднимается, пропадая во мраке стен. Парень не провожает взглядом. Ему это не нужно. Так же, как и ей. Они в равном положении, просто один привык атаковать, другой?— терпеть, обороняться. Сует ладони в карманы джинсов, медленно шаркая по паркету к двери, чтобы так же изучить обстановку во дворе. Видит мать. Видит её улыбку. Та самая, которая, думал, больше не проявится на её бледном лице. И такое открытое проявление эмоций для женщины редкость. Дома она ведет себя иначе, поэтому парня начинает неприятно тошнить, так как не может позволить себе что-то с этим сделать. Его мать выглядит счастливой. И разрушение её радости из-за своего недовольства кажется неправильным, а наличие комка в глотке только подтверждает эти мысли. Но разве непринятие происходящего исчезнет само по себе? Ему необходимо изливать негодование, но при этом оно не должно задевать мать, как-то касаться её счастья.Наверное, в этом и есть вся проблема. Нужно отыгрываться на ком-то.Уважение к родному человеку граничит с собственным эгоистичным желанием.Женщина смеется вместе с мужчиной. С чужим мужчиной, а ведь раньше эта улыбка была предназначена для другого человека.Люди изменяют. Люди неверны. Люди нарушают обещание.***ВторникМасло на сковородке шипит, плюется. Капли касаются открытого участка кожи рук, но не отхожу назад, пока зеваю, следя за тостами. За окном довольно пасмурно, думаю, вчерашний алый закат предупреждал об ухудшении погоды, так что не стоит удивляться стоящей в доме прохладе. Мне, в принципе, по душе такая температура. Можно надеть что-то теплое, тем более пробивает озноб. Голова еще болит, горло, кажется, не собирается проходить, зато мое настроение немного лучше.Немного.Всё еще без желания готовлю завтрак, не зная, что добавить к поджаренным тостам. Обычно в голове столько идей, видимо, состояние ?опустошенности? еще не прошло, главное, что после звона будильника вообще появилось желание встать с кровати и приготовить поесть. Мне обычно приносит удовольствие возможность накормить близких, а тут…Потираю лоб, вовсе давлю пальцами на виски. Горячая кожа, а ладони холодные. Слышу голоса и шаги со стороны коридора, поэтому накрываю сковородку с бешенным маслом крышкой, и спешу выйти, чтобы поздороваться со взрослыми, но они проходят мимо кухни, поэтому переступаю порог, немного озадаченно произнося:—?Доброе утро,?— на часах только полдевятого, а они уже одеты и готовятся куда-то идти.—?Привет,?— Лиллиан поправляет подол своего платья, пока отец ищет ключи от машины в куртке, висящей на крючке. Хмурю брови, не совсем понимая:—?Вы куда-то собрались? —?не позавтракают?—?Помнишь тот ретро ресторанчик? —?мужчина улыбается, звеня связкой в руках. Да, помню, мы часто с мамой и тобой там кушали. Хорошее место, довольно далеко отсюда.—?Хотим позавтракать там, заодно покажу парк у гор,?— отец открывает дверь. Равнодушно поднимаю ладонь, таким образом отвечая на прощание женщины, после чего оба взрослых исчезают с поля зрения, оставив меня в прихожей. Стою. Смотрю на дверь. Слышу мотор автомобиля.Мычу под нос, даже не знаю, почему, просто не совсем понимаю, как моё внутреннее ?я? реагирует на происходящее. Хорошо, что сегодня мне… Мне на все плевать.Разворачиваюсь, не поднимая взгляда на парня, который спускается по лестнице. Такое чувство, что он вовсе не снимает свою кофту. Возвращаюсь на кухню, двинувшись к плите, и резким движением выключаю конфорку, грубо взяв и подняв с неё сковородку, с которой снимаю крышку.Обидно только за потраченное мною время.Шагаю к ведру, но останавливаю желанные действия, всё-таки обратив внимание на О’Брайена, что встает в дверях, одну ладонь спрятав в карман джинсов, другой путая свои волосы. Хмуро смотрит на меня.Плевать.—?Будешь? —?спрашиваю без эмоций. И вижу, что парень готов бросить в ответ парочку своих неприятных комментариев, поэтому не дожидаюсь поливанием дерьма, сразу высыпая тосты в урну. Отворачиваюсь, быстро подходя к раковине, и бросаю туда сковородку, пальцами покрутив ручки крана. Мои пальцы дрожат, но не из-за злости. Слабость по причине болезни. Точно. Витамины.Начинаю мыть еще горячую посуду, стараясь не думать о непосредственной близости к человеку, от которого стоит ожидать любого. В частности ?неприятного?. Ладно, скорее всего взрослые вернутся днем, так что могу заняться уроками, поболтать с Агнесс по скайпу, короче, заняться собой.Чувствую, как что-то мягкое касается спины. Моргаю, хмурясь, и осторожно поворачиваю голову, уставившись на парня, который сидит за столом, отрывая кусочки тоста. Ребенок.Бросает еще один мне в спину. Мне нужно обращать на него внимание? Продолжаю мыть посуду. Получаю еще один кусочек, но уже в голову, поэтому выключаю воду, схватив со столешницы тряпку, чтобы вытереть руки. И оборачиваюсь, не изменяя своей хмурости:—?Что? —?нет ни сил, ни желания спорить. Совсем. Я не в том состоянии уже второй день. Вместо ответа?— кусочек тоста в лоб. Прикрываю веки, прижавшись копчиком к краю раковины, и выдыхаю, вновь открыв глаза. Больше всего меня раздражает спокойствие на лице этого типа.—?Серьезно? Нет смысла в том, что ты делаешь,?— и чего я трачу слова? Всё равно, что со стеной говорить. —?Ты понимаешь?—?А ты понимаешь, что находишься в доме с человеком, который сильнее тебя? —?чертово. Спокойствие. В голосе. Дилан смотрит в упор, слегка хмуря брови. Я недолго кручу сказанное им в голове, понимая.Угроза?Думаю, он видит, что я немного напрягаюсь, поэтому ухмыляется краем губ, кивнув на кусочки тоста, что валяются в моих ногах:—?Поднимешь? —?смотрим друг другу в глаза. Не понимаю, как мое лицо вообще остается таким равнодушным, а в голове не взрываются сотни агрессивных высказываний в его адрес. Всё потому, что я не в том состоянии.Парень бросает еще кусочек. Больше не улыбается, так что не имею понятия, приносит ли ему данное ?развлечение? наслаждение. Кажется, ему охота тупо унизить меня.Не хочу спорить. Не хочу думать. Хочу в свою комнату.Так что приседаю на корточки, быстро собрав все кусочки, что вижу, и двигаюсь в сторону двери, бросив мусор в урну.Молчу.Ублюдок.***Немного непривычно возвращаться домой и не застать Райли в гостиной или на заднем дворе, которая встретит тебя с улыбкой и спросит, как был проведен этот день, поэтому Митчелл оставляет Лиллиан в кабинете, позволяя ей пока в одиночестве поработать над картиной, а сам поднимается на третий этаж, чтобы зайти в комнату дочери. Параллельно мужчина думает, как бы начать разговор с парнем, что курит на причале, проводя там практически весь день, и это мешает сближению. А Митчелл рассчитывает угодить Лиллиан, чтобы у той была возможность уговорить сына перебраться к ним. Если Дилан останется дома, то женщина будет переживать, возможно, сама откажется переезжать. Мужчина не может больше игнорировать новые синяки на её коже.Останавливается возле двери, не спрашивая разрешения войти, и открывает, заглядывая в комнату, где горит одна лампа на тумбе. Девушка лежит на кровати, внутренне изнывая от головной боли, по вине которой не может заполучить желаемый сон. Отрывает голову от подушки, немного скованно улыбаясь:—?Привет, уже вернулись? —?хриплость в голосе.—?У тебя всё хорошо? —?мужчина остается на пороге. Райли нервно поправляет волосы, убирая локоны за уши:—?Если честно…—?Лиллиан переживает,?— отец потирает затылок,?— говорит, ты выглядишь усталой.Девушка ненадолго прикрывает рот, совсем немного опустив взгляд, но быстро находит, что ответить:—?Ничего страшного. Болит горло, думаю, я простыла, а лекарства дома закончились,?— намекает, что неплохо бы съездить в магазин, хоть тот и находится очень далеко. Райли не привыкла просить о чем-то открыто. На то есть причины.Мужчина почему-то успокаивается, слыша, что дурное настроение дочери?— это просто простуда, и пожимает плечами:—?Поправляйся,?— делает шаг назад, начав закрывать дверь. Щелчок.Девушка с жаром в глазах кивает, вздохнув с шепотом:—?Ладно.