Иллюзия (1/1)

Глаза прямо на него смотрят и ничего с собой сделать не может, неосознанно слезу пускает, а альфа, видя, любуется, его слабостью насыщается, уголком губ улыбается и, повернувшись уходит. Чимин так и продолжает смотреть в окно, ни о чем не думает, не может да и не хочет вовсе — ему бы сейчас уснуть вечным сном, но теперь и глаза боится закрыть, боится, что вновь этот нечеловеческий силуэт увидит и в этот раз лапы грешника его на части разорвут. Чимин, как только увидел его там в лесу, понял, что страшнее существа еще никогда не встречал и по-настоящему, впервые в жизни чего-то так испугался, то есть кого-то. Весь тот яркий образ беззаботного, развратного и безбашенного омеги вмиг исчез, стоило грешника на пути встретить. Омега не двигается с места, сам не понимает, что делает, о чем думает, что сейчас происходит и что произошло. Неожиданно дверь открывается и Чимин от испуга вздрагивает, поворачивается, но облегченно выдыхает, когда у порога брата видит. Тот молча заходит и на край кровати садится, пару минут так и сидит молча, с пальцами играется. — Чимин, давай поговорим. — О чем? — Чимин стоит, оперевшись о подоконник, смотрит на Юнги.— Он сделал что-то с тобой? — Если ты про изнасилование, то нет! — Ударил?— Нет! Я устал, хочу лечь, — обрубает Чимин, показывая, что больше продолжать разговор не намерен и, обойдя кровать, ложится с другой стороны спиной к брату. — Хорошо, — говорит Юнги и, встав, уходит, медленно закрыв за собой дверь. А Чимин лежит, сильнее глаза сжимает, пытается тот образ из головы стереть, но не может, но будто с каждой секундой сильнее сохраняется и четче становится. Чимину память сотри, но грешника ни на минуту не сможет забыть. Юнги спускается к остальным. Тэхен так и сидит на диване, продолжая читать книгу, Видар из той комнаты так и не вышел, сидит там и признаков жизни не подает. Юнги уже испугался и решил зайти туда, несмотря на запрет. Сначала омега стучится, а после осторожно открывает дверь и медленно входит, чуть громко произнося его имя. Альфа сидит на кресле напротив письменного стола, на котором стояли позолоченные часы, пару фотографий и аккуратно разложенные бумаги. Интерьер в комнате был темным, а отсутствие источников света лишь придавало мрачности. Омега осторожничает, не может и звука издать, не хочет тревожить его и, уже убедившись, что с тем все в порядке, решается молча уйти, пока на него не обратили внимания. — Моему сыну было шестнадцать, когда я впервые заметил его склонности к суициду. Тогда я его поругал, и мы сильно поссорились из-за этого, но я был в таком неведении, что с ним происходит, и в силу бесконечных своих проблем я даже не пытался понять. Я будто жил в абсолютно другом мире и просто не знал, что творится у него в душе. С каждым днем стиралась улыбка на его лице и все, что от него осталось — лишь бледное, невыспавшееся лицо и руки в постоянных порезах. Я думал, что у меня куча проблем, а ему грех жаловаться и злился на него еще больше. Я просто был эгоистом, но понял это только, когда его похоронил, — альфа не сводит глаз с фотографий на столе и руки в кулак сжимает, все сдерживает себя, чтобы не сорваться, не заплакать, но так хочет. — Он спрыгнул с крыши своей школы. И знаешь, как я об этом узнал? Увидел видео, которое сняли ученики. Ты можешь себе это представить, я узнал о смерти сына из интернета, — Юнги стоял, не двигаясь и переваривая в голове весь этот ужас, о котором говорит старший. Он всегда знал, что общество, в котором живет, деградирует, но осознание того, что люди начали гнить еще тогда, приводит парня в шок. Как мало ценностей осталось в мире, думает омега, и продолжает внимательно слушать монолог альфы, впервые так раскрывшегося перед ним. — Я возненавидел людей тогда, ненавижу то общество за его стадное мышление и то, что друг без друга они никто. Человек установил цену всему, и цена растет каждый день и если ты не осилишь, то среди них тебе нечего делать. И никто никогда не заметит, если с тобой что-то случилось, если тебе нужна помощь. Всем все равно, — Видар сконцентрировано продолжает смотреть на фото и взгляд серьезнее становится, а руки теперь от злости сжимает. — Когда я впервые увидел Чимина, то понял, что он такой же, как и мой сын — никогда не показывает своих настоящих чувств, а остальные и не хотят замечать, что с ним что-то не так. Ты никогда не пытался понять его и не хочешь ему помочь, — альфа направляет свой взгляд на оцепеневшего омегу и будто с неким презрением рассматривает. — А Тэхен? Ты хоть знаешь, что с ним? Что он сейчас испытывает? Ты ни разу не спросил, как они себя чувствуют, но ты горд тем, что привел их сюда и будто вожак направляешь их, но помощь не всегда материальна, иногда нужно просто поинтересоваться, что у них на душе и помочь им раскрыть настоящего себя. — Вы ничего не знаете, — Юнги внутри кипит все от этих слов. Ему обидно, больно, и вот уже некая злость накрывает его и омега готов вот-вот сорваться. — То, что ты самовлюбленный эгоист, я знаю точно. И тот инцидент ты используешь, как способ всех ненавидеть потому, как причин больше нет. Ты ничего вокруг не замечаешь, открой глаза и перестань вести себя, как ребенок. Тебе пора начать нести ответственность за тех, кто тебе доверяет, ибо потом может быть поздно. — К чему вы вообще мне это говорите? — повышает голос омега и уже с горящими от злости глазами смотрит. — К тому, что он это увидел. Он его насквозь всего рассмотрел и увидел то, что не хотел замечать ты и все вокруг. Грешник увидел всю его боль и, что самое страшное — он захотел её унять, — зрачки омеги с каждым словом расширяются, а услышав о грешнике вовсе будто кислород перекрыли. Его со всех сторон душат, не позволяют спокойно дышать, да и жить не позволяют. Все, что говорит и делает омега, случается неосознанно, он себя не контролирует, когда принимает решения или что-то говорит. В нем с самого первого дня жизни его вечная зависть младшему покоя не давала и по сей день не дает. Он знает это, но не контролирует, не может все это заглушить, не может забыть, как тяжело ему было, как весь мир будто против шел, а ему двигаться, как и легко дышать не позволял. Он хочет беспокоиться, он хочет о них заботиться, он хочет любить, но не может. Ему это каждый день, будто молитву, личные демоны прививают, а он не слушать не может. ?Тебя никто никогда не полюбит?, — говорят они, а омега внутри, захлебываясь, без шанса тихо умирал. Когда во сне те глаза видел, он боялся, когда в жизни увидел, лично понял, что не зря. Понял, что каждое сказанное слово дьяволом правда. Но в глубине души он Чимина, как никого больше любит, хочет беречь, защищать и когда он о грешнике услышал, испугался, за него испугался. И как бы он ему в жизни не завидовал — без малейшего раздумья свою жизнь ради него отдаст. — Арэн один из самых сильных грешников и если он сказал, что заберет его себе, если еще раз увидит, то именно так он и сделает. Скажу прямо — я восхищаюсь Чимином, — и Юнги снова чувствует, как злость сменяющееся завистью накрывают его, но терпит и молчит. — Больше всего на свете я не хочу, чтобы он страдал, а если он попадется в его руки, то только страдания ждут его. Прошу тебя, пожалуйста, хоть раз сделай то, что я прошу — забери их и уходи отсюда. И никогда больше за стену не переступайте. Возвращайтесь домой, он обвенчается с женихом и забудет это все как страшный сон. Поверь мне, это будет лучшим решением и для тебя тоже. Много того, что сейчас происходит — фальшиво, тебе стоит быть внимательней и, как я уже говорил, вырасти. Я правда хочу помочь вам, — Видар встает и, подойдя вплотную, сверху на младшего смотрит и со всей искренностью в глазах его будто умоляет. Юнги против этих слов и этого искреннего взгляда пойти не может, но молчит, не может ничего сказать. Думает, снова с тем, что внутри, борется. Благоразумие побеждает. — Вы сказали в прошлый раз, что не лезете в дела людей. Что изменилось? Ваше отношение к Чимину? Он вам нравится?— Юнги, это не имеет значения, я всего лишь хочу помочь вам. Ему, — поправляет его омега и, отведя взгляд, продолжает. — Мы уйдем сейчас же и надеюсь, что больше вас не увидим. — Удачи вам, — последнее, что говорит альфа и, отвернувшись, вновь садится на свое кресло, продолжая разглядывать фотографию красивого, беззаботного и в то время улыбчивого сына. Юнги молча уходит, закрыв за собой дверь. Тэхен продолжал сидеть на диване и уже задремал, убрав на пол книгу. Юнги, несколько раз прокричав имя омеги, будит его.— Вставай, мы уходим. Собирайся сейчас же.— Что? Сейчас? — в недоумении спрашивает его младший. — На ночь глядя? Да еще и под дождь?— Тэхен, я сказал мы уходим — значит уходим. Потом объясню все, — Юнги, не поворачиваясь к младшему, поднимается наверх к Чимину. Омега без стука входит и, не отвлекаясь, сразу берется за рюкзак брата, одновременно будя и его. Несколько попыток и Чимин, непонимающе протирая свои сонные глаза, сидит на кровати. Его лохматые волосы, растянутая футболка и милые зевания придавали омеге такой по-домашнему уютный вид, что Юнги заставило пожалеть о том, что вовсе его разбудил. Но Юнги сразу же, закончив собирать, швырнул рюкзак брату.— Если одеваешься, оденься быстрее. Мы уходим.— Как уходим? Куда? — сразу же взбодрившись, непонимающее смотрит на его Чимин. — Вот так, обстоятельства изменились и мы уходим сейчас. — Но куда?— По ходу решим, — обрубает Юнги и, хлопнув дверьми выходит. Свой рюкзак он так и не разобрал и тот, как и с первого дня, так и лежит на первом этаже у входа. Спустившись, омега стоит и ждет младших, нервно осматриваясь вокруг, Видар так и не вышел с кабинета и уже все, собравшись у входа, надевают обувь. Чимин стоит минуту и ждет, что альфа выйдет попрощаться, но тот не выходит и младший уже собирался сам пойти, как Юнги его останавливает и приказывает не медля идти за ними. Омега, осторожно закрыв за собой дверь, уходит, оставив в душе некую обиду на Видара и ужасное желание остаться здесь навсегда, будь на то воля альфы. Но он уходит и, опустив голову и уйдя в свои мысли, следует за братом. Омеги шли молча, каждый в своих мыслях, порой не замечая дорогу. Юнги шел впереди и освещал дорогу телефоном. К счастью для них дождь прекратился, как только они перешли лес и добрели до поля, а до стены оставалось совсем чуть-чуть.Каждый из них понятия не имел, что делать, перейдя стену и вернувшись в привычный для них мир, который теперь казался таким чужим. Юнги не мог забыть слова Видара, перебирая каждое по частям. Он и тогда знал, и сейчас знает, что тот прав, но кроме осознания этого больше ни на что не способен, думает омега, уже лишь от мысли сдерживая ком в горле, пытаясь не заплакать. Омеги дошли до стены и, как ожидалось там никого не было и, перейдя ее, сделав несколько шагов, Юнги останавливается. Поворачивается к ничего не понимающим омегам и говорит.— Мы должны найти место, где можно пожить или хотя бы переждать эту ночь, а завтра я пойду искать работу, да и вы тоже. У кого какие предложения? — Мы можем вернуться домой, — пустив голову, зная, как это не понравится брату, говорит Чимин.— Хочешь вернуться — иди, я тебя не держу, — раздраженно цедит Юнги. Несколько минут омеги стоят молча каждый обдумывая идеи. — Может к Джину обратиться? — уже к Тэхену обращается Юн. — Нет, он сразу скажет Намджуну, а тот меня прикончит.— Ты преувеличиваешь, Тэ, он ведь твой брат, он должен понять. — Не брат он мне, — тихо произносит Тэхен, опустив взгляд. — Что? — одновременно спрашивают братья, недоумевая от слов омеги.— Мне было шесть лет, когда он забрал меня с улиц и приютил, дал имя, дом семью и все, что я захочу. Сказал, что будет мне братом, а я все эти годы пытался ему не мешать, не находить неприятности, но как видишь. Я не хочу больше быть им обузой и очень надеюсь, что вы меня не бросите, — эти невинные глаза не могут себе позволить напротив посмотреть, в душе надеется, что парни его поймут. И они понимают, больше ничего не говорят, а Юнги, вовсе улыбнувшись, говорит, что теперь они связаны проблемами, что не позволит им бросить друг друга.Пока омеги дошли до города, уже наступил рассвет и лучи солнца коснулись горизонта, освещая спящий город и придавая более глубокий и завороженный вид. Омеги и сами не заметили, как забрели в самую глубь города, далеко не похожее на типичный район, где обычно бывали омеги. Улицы забиты мусором, а полуразрушенные дома охватывают почти все ближайшие районы. Доселе неведанная разруха кажется омегам ужасом, невозможным в их городе, где они провели всю свою жизнь. Юнги не находит слов, да и понятия не имеет, куда они попали. — Я знаю, куда мы можем пойти. Здесь недалеко, если, конечно, он еще цел, есть дом, в котором я родился. — Ты жил здесь раньше? — в шоке от увиденного спрашивает Чимин.— Да, здесь меня и нашел Намджун. Как я понял, он сам жил где-то в этой зоне. — Я даже представить не мог, что в городе есть такие заброшки. Никогда бы не подумал, что люди так живут и им нормально. — Нет, Юнги, им ненормально — у них просто нет выбора. Конечно, ты никогда это не увидишь потому, что ходишь по ковровой дорожке и ничего кроме ярких и дорогих витрин не видишь, — Тэхен с некой злостью в голосе произносить последнюю фразу, но сразу жалеет о сказанном. — Ну извини, что я родился в обеспеченной семье, — недовольно ворчит Юнги, шагая быстрее и даже не смотря в сторону младшего. Остальной путь они шли молча и лишь Чимин моментами начинал напевать навязчивую песню, раздражая брата. Тэхен привел их в дом, если можно было его так назвать. Разбитые окна, отсутствие дверей и потресканные стены говорили о отсутствии в нем хозяев. Внутри все более менее было цело. Мебель вся покрыта пылью, а занавески разорваны. Чимину дом сразу не понравился, да и все вокруг его пугало, не позволяло терять бдительность ни на минуту. Юнги сразу же, не обращая на огромный слой пыли, лег на диван и закрыл глаза. — Я спать, разбудите, если что, — наставляет омега и прикрывает глаза рукой. И уже через пару минут омегу уносит в мир Морфея, без малейшего страха и полного спокойствия. Юнги, как на повторе, снова охвачен зелеными глазами грешника. Снова его шею обвивают сильные руки и кислород перекрывают. Но омега спокоен и сдержан, не показывая страха и надеясь, что это поможет справиться с хищником. Но стержень Юнги лишь забавляет грешника и томно дыша, к уху прислоняется и тихо шепчет знакомым голосом ?без меня тебе не дышать?. Юнги впервые чувствует, как от касаний грешника по телу мурашки пробегают и внизу живота отдает приятной болью. Грешник ослабляет хватку и уже рукой нежно проводит по бледной шее, а после оставляет быстрые поцелуи на ней. И сейчас омега через раз дышит, забывая обо всем на свете, он откидывает голову назад от наслаждения и позволяет тому проникать в самые сокровенные уголки тела и души. Омега понимает, что сейчас он кукла в руках грешника, а то, что это Чонгук, сомнений нет, хоть и лица не показывает. Юнги ненавидит его, но то, что ему приятно от этих прикосновений, не признать не может и как хочет, чтобы он его каждую минуту вот так нежно целовал и по всем эрогенным зонам, не пропуская ни одну часть, проводил. — Юнги, Юнги, — тихонько на ушко шепчет Чимин, сидя возле дивана на коленях и нехотя будя брата. — Проснись пожалуйста, Юнни, — старший медленно открывает глаза, потихоньку осознавая, что это был всего лишь сон, из-за чего с одной стороны был расстроен. — Что случилось? — спрашивает Юн, вновь закрыв глаза.— Мы хотим кушать, у тебя ведь была наличка. Тэ может сходить купить чего-нибудь. — У меня в рюкзаке, с внешней стороны большой карман. Пусть берет все. — Хорошо, — Чимин встает и подходит к рюкзаку, лежащему возле стола, и начинает ковыряться в нем. — Скажи, пусть и газету возьмет новую, хочу работу поискать.— Ага, скажу, — собрав все, что было, Чимин выходит на улицу, где его ждал Тэхен.Чимин начинает прибираться дома и, уже закончив с уборкой кухни, переходит в гостиную, где на диване до сих пор лежал Юнги. Пытаясь не тревожить брата, он тихонько выносит во двор сломанный стул, а остальные поднимает на стол, чтобы подмести и помыть пол. Юнги решает встать и помочь брату, как входная дверь медленно отворяется и с испуганными глазами, держа в руках газету, входит Тэхен. Руки у омеги тряслись, а голос будто пропал, ничего сказать не может и медленно подает газету стоящему рядом Чимину. — Его убили, — еле произносит Тэхен. — Вашего отца убили, — говорит он и голову опускает, готовый сквозь землю провалиться, лишь бы не произносить этих слов снова. Чимин, не веря словам омеги, берет газету и читает заголовок: ?Убийство первого лорда. Грешники объявили людям войну?. Чимин сжимает в руках бумагу и, рыдая, валится на пол. Юнги не двигается с места, не говорит, не плачет, без единой эмоции будто в пустоту смотрит, а сам понять пытается, осознать, что произошло. Как это возможно, что делать и как жить. И в голове неожиданно мелькает фраза Чонгука из сна ?без меня тебе не дышать?, но теперь уверен — пока дышит он, Юнги не сможет жить.